Предприимчивость и эксплуатация

 

В стране, пережившей крупный вооруженный конфликт или природный катаклизм, появляются новые игроки: сотрудники благотворительных организаций, журналисты, сотрудники ООН, консультанты, бизнесмены, спекулянты и туристы. Одни приезжают, чтобы помочь, другие – в надежде использовать кризисную обстановку для получения политических или экономических выгод. Многие совмещают то и другое, причем довольно эффективно[51].

Но даже те участники, для которых финансовый интерес не главное, не руководствуются исключительно альтруистическими мотивами участия в реконструкции. Посткризисная страна очень заманчива для некоммерческих организаций: это одновременно отличная лакмусовая бумажка для новичков и возможность показать свою ценность донорам для уже состоявшихся структур. Этот наплыв новых игроков – и альтруистов, и авантюристов – может принести и огромную пользу, и страшный вред. Перед теми, кто планирует восстановление страны, будет стоять непростая задача: сбалансировать интересы и действия всех этих людей и организаций, чтобы процесс шел наиболее продуктивно.

Наличие доступа к сети поощряет и облегчает альтруистические порывы. Становятся заметнее и понятнее страдания других людей, появляется больше возможностей что-то для них сделать. Кто-то может смеяться над активизацией «сетевого активизма», когда участие в общественной деятельности не требует практически никаких усилий, но это наше будущее, и составить о нем представление можно на примере таких дальновидных международных организаций, как Kiva, Kickstarter и Samasource. Все три действуют на базе простых онлайн-платформ, причем первые две занимаются краудфандингом (Kiva фокусируется на микрофинансировании, а Kickstarter – на творческих задачах), а Samasource организует аутсорсинг «микропроектов» корпораций, помогая найти исполнителей в развивающемся мире. Внести свой вклад в восстановление далекой страны можно не таким прямолинейным способом, как пожертвование денежных средств, а, скажем, создавая обучающие или информационные материалы – и то и другое очень важно для процесса возрождения.

В результате того, что все больше людей в мире получают доступ к сети, будет расти количество потенциальных доноров и волонтеров, готовых помочь в случае крупномасштабного кризиса. Поскольку информация о конфликтах и стихийных бедствиях распространяется по различным платформам на всех языках в режиме реального времени, о кризисе в любой стране становится известно практически мгновенно. И пусть не все, кто узнал эту новость, немедленно бросятся на помощь, таких людей будет достаточно для того, чтобы масштаб участия добровольцев в спасательных операциях резко вырос.

 

Хорошим примером того, что ожидает нас в будущем, может стать ликвидация последствий землетрясения в Гаити. Масштаб разрушений в окрестностях столицы этой густонаселенной и чрезвычайно бедной страны просто поражает: с лица земли были стерты дома, больницы и государственные учреждения; транспортная система и линии связи оказались парализованными; погибли сотни тысяч человек, свыше 1,5 млн остались без крыши над головой[52]. После катастрофы прошли считаные часы, когда правительства соседних стран направили в Гаити спасательные команды, а в следующие несколько дней помощь пообещали или даже выделили многие государства мира.

Общественность отреагировала с еще большим энтузиазмом. В ходе инновационной кампании «SMS-помощи» за несколько дней Красный Крест собрал более $5 млн: абоненты мобильных сетей могли отправить SMS со словом «Гаити» на специальный короткий номер (90999) и пожертвовать $10, которые автоматически списывались с их счета. В целом по данным Фонда мобильных пожертвований, создавшего техническую инфраструктуру, которой пользуются многие НКО, посредством мобильных платформ было собрано свыше $43 млн. Специалисты гуманитарной организации «Телеком без границ», специализирующейся на организации связи в чрезвычайных ситуациях, высадились в Гаити уже на следующий день после землетрясения и занялись организацией колл-центров, с помощью которых гаитянцы могли бы связаться с близкими людьми. А спустя пять дней после катастрофы портал гуманитарных новостей AlertNet, проект фонда Thompson Reuters Foundation, запустил первую в своем роде услугу Emergency Information Service, что позволило жителям Гаити получать информационные SMS.

Спасательные работы постепенно сменились долгосрочными проектами по восстановлению страны, и через несколько месяцев в Гаити работали уже десятки тысяч сотрудников некоммерческих организаций. Трудно представить себе, что столько организаций смогут эффективно заниматься одним делом, с четкими целями и не мешая друг другу, в одном месте, особенно в такой небольшой, густонаселенной и опустошенной стихией стране, как Гаити. И действительно, через некоторое время начали появляться тревожные сообщения о неэффективном распределении помощи. Из-за плохого управления склады были заполнены неиспользованными и просроченными медикаментами. В переполненных лагерях вспыхнула холера, которая угрожала тем, кто выжил после землетрясения. Финансовая помощь от институциональных доноров, в основном иностранных правительств, приходила с задержками и с трудом поддавалась учету, а из того, что было направлено, до самих гаитянцев доходили какие-то крохи, остальное оседало в карманах распределяющих организаций. Прошел год после катаклизма, а сотни тысяч жителей Гаити по-прежнему жили в палатках в антисанитарных условиях, поскольку правительство и его партнеры из числа НКО так и не нашли возможность обеспечить их жильем. Несмотря на внимание СМИ, активный сбор финансовых пожертвований, планы по координации усилий и добрые намерения, после того разрушительного землетрясения гаитянцы не получили должной помощи.

 

Отрицательный опыт Гаити был внимательно изучен специалистами, которые извлекли из него важные уроки. Пол Фармер в книге «Гаити после землетрясения»[53] привел общую точку зрения: всему виной – неблагоприятное стечение обстоятельств, вызванное обширными разрушениями, наложенными на бюрократическую неэффективность и серьезные застарелые проблемы гаитянского общества. Не стоит думать, что коммуникационные технологии могли бы исправить все беды Гаити, но при правильном и активном применении онлайн-платформ процесс координации усилий всех участников прошел бы более гладко. В будущем в каких-то похожих ситуациях можно было бы достичь бо́льших результатов с меньшими потерями и за более короткое время. Далее мы изложим свое мнение, хотя отлично понимаем, что крупные НКО и иностранные правительства, которые обычно помогают восстанавливать страну, могут их отвергнуть из страха потерпеть неудачу или лишиться своего влияния.

 

* * *

 

Во время следующей волны природных катаклизмов и конфликтов, которые придутся на цифровую эпоху, модель работы международных благотворительных организаций, вероятно, изменится. Вследствие появления большего количества потенциальных доноров и более активного проведения информационных кампаний в каждом посткризисном обществе сначала будет возникать, а затем лопаться «пузырь НКО», что приведет к децентрализации оказания помощи и множеству экспериментов в этой области.

Исторически благотворительные организации со стажем отличаются друг от друга не столько методами, сколько брендом. Внимание публики гораздо легче привлечь броским логотипом, пронзительной рекламой и настойчивыми призывами внести пожертвование, чем подробными отчетами о логистике поставок, закупке противомоскитных сеток и постепенном улучшении ситуации в пострадавшем регионе. Возможно, лучший пример такого подхода – известный видеоролик «Кони-2012», созданный неправительственной организацией Invisible Children для привлечения внимания к войне, которая уже несколько десятков лет идет на севере Уганды. Хотя миссия НКО вполне благородна – прекратить зверства, чинимые угандийской военизированной группировкой «Господня армия сопротивления», – наблюдатели, хорошо знакомые с историей конфликта, включая многих угандийцев, считают, что ролик вводит зрителей в заблуждение, упрощает проблему и в конечном счете служит определенным целям организации. Тем не менее меньше чем за неделю ролик собрал больше 100 млн просмотров (став первым в истории вирусным видеороликом, которому это удалось), в основном благодаря известным личностям с миллионами читателей в Twitter. Первая волна критики этой НКО и ее деятельности, основанная на обвинениях в том, что 70 % собранных пожертвований были направлены на «производственные нужды» (в основном зарплаты), не смогла затормозить рост организации. Потом произошел странный случай, привлекший всеобщее внимание: один из основателей вдруг обнажился в общественном месте, после чего был арестован, и история этой НКО закончилась.

Как мы уже говорили, в цифровую эру маркетинг будет играть особенно заметную роль. Любой, кто зарегистрировал НКО или благотворительную организацию (или решил обойтись без регистрации), может создать яркую онлайн-платформу с высококачественным контентом и классным мобильным приложением. Для индивидуумов и организаций это самый быстрый и простой способ «отметиться». Их истинная сущность: насколько они устойчивы и компетентны, как управляют своими финансами, хороши ли их программы – мало что значит. Используя в своих интересах слабое знание донорами реалий жизни в далекой стране, новые игроки найдут способ эксплуатировать это (совсем как некоторые радикальные создатели стартапов, уверенные, что стиль важнее сути). А когда случится стихийное бедствие и на сцену выйдут НКО, окажется, что на ней соседствуют как организации со стажем, так и стартапы, то есть группы, активно ведущие себя в сети и собравшие некоторый начальный капитал, но не проверенные в деле. Такие стартапы будут более целеустремленно выполнять свою миссию, чем традиционные благотворительные организации, и казаться столь же, если не более, компетентными. Они привлекут к себе внимание, но не смогут в полной мере помочь нуждающимся. Некоторые окажутся вполне состоятельными, но большинство не справятся с задачей из-за отсутствия наработанных связей и технических навыков профессиональных организацией со стажем, а также плохого знания проблемы.

Несоответствие между маркетинговой активностью и результатами деятельности благотворительных стартапов будет раздражать традиционные НКО. Ведь и те и другие конкурируют за одни и те же ресурсы, а стартапы оттягивают их, пользуясь лишь виртуальной харизмой и знанием различных интернет-аудиторий. Они будут выставлять крупных институциональных игроков неуклюжими, неэффективными, оторванными от жизни, лишенными индивидуальности монстрами, упрекать их высокими накладными расходами и раздутым штатом и обещать вместо этого обеспечить донорам близость к получателям помощи за счет устранения ненужных посредников. Для доноров-новичков, стремящихся внести свой вклад в восстановление страны, это обещание прямого контакта окажется крайне привлекательным маркетинговым ходом, ведь благодаря доступу в интернет многие из них уже чувствуют свою личную вовлеченность в кризис.

Представьте себе недавнего выпускника университета из Сиэтла, неравнодушного к происходящему в мире альтруиста, готового пожертвовать несколько долларов на доброе дело. Скоро он не только сможет быть «свидетелем» каждого крупного несчастья – его засыплют призывами помочь нуждающимся. Ими будут забиты его папка «Входящие», лента Twitter, профиль в Facebook и поисковые выдачи. Несмотря на обилие предложений, он все же попытается разобраться в них и быстро принять решение, основываясь на внешних факторах: у какой группы лучше сайт, активнее поведение в социальных сетях, известнее сторонники. Если он не эксперт, то как ему решить, какая из организаций достойна пожертвования? Ему придется полагаться на доверие, а в этом смысле преимущество у тех, кто способен лучше организовать продвижение и донести свое предложение.

Существует вполне реальный риск, что такие стартапы вытеснят традиционные НКО. Некоторые из них будут по-настоящему полезными, но далеко не все окажутся настоящими. Новыми возможностями прямого маркетинга и низкими барьерами для входа воспользуются авантюристы. Когда, наконец, их призовут к ответу, доверие доноров будет потеряно (или возникнет инерция, или появятся другие мошенники). Кроме того, мы столкнемся с переизбытком имиджевых проектов известных звезд шоу-бизнеса и представителей деловой элиты, чьи энергичные кампании еще сильнее отвлекут внимание от реальной, практической работы. В конечном счете превращение «добрых дел» в соревнование маркетинговых бюджетов приведет к увеличению количества игроков, но уменьшению объема помощи, поскольку старожилы будут оттерты новичками.

Как мы говорили, чтобы помогать, нужно обладать опытом. Но когда игроков слишком много, становится труднее координировать оказание помощи, устанавливать реалистичные цели и контролировать их достижение. И здесь пригодятся высокие технологии. Власти страны могут создать централизованную базу данных всех НКО, фиксируя их достижения, вести мониторинг результатов и присваивать им рейтинг, в том числе на основе отзывов населения. Системы мониторинга и оценки, которые помогают повысить ответственность и выявить недостатки благотворительных организаций, уже появились. Это Charity Navigator – база данных организаций гражданского общества One World Trust и NGO Ratings, но они сами являются НКО и поэтому не имеют каких-либо возможностей активно влиять на работу других организаций. Представьте себе создание системы расчета рейтинга, которая помогает донорам определить направление их финансирования, где используются данные о деятельности, финансовом положении и качестве управления организацией, а также отзывы представителей местных сообществ и получателей помощи. Такой инструмент мог бы иметь вполне практическое значение: скажем, те, чей рейтинг падает ниже определенного значения, теряют право на получение финансирования от правительства или попадают под контроль и проверку регулирующих органов. В отсутствие интегрированной, прозрачной системы ранжирования и мониторинга благотворительных организаций правительства и частные доноры будут погребены под потоком призывов сделать пожертвование, не имея возможности выделить наиболее компетентных и законопослушных игроков.

А потом этот пузырь лопнет, как и все остальные. Процесс оказания помощи замрет, а институциональные доноры потеряют доверие к проектам восстановления других стран. Когда же осядет пыль, выживут только те организации, у которых есть четкая стратегия, лояльные доноры и большой опыт эффективных и прозрачных операций. Одни из них будут опытными экспертами по оказанию помощи, другие – новичками, но и те и другие должны суметь приспособиться к специфике проектов по реконструкции, характерных для цифровой эпохи. Нужно не только реализовывать крупные программы с измеримыми результатами, но и обладать отличными навыками виртуального маркетинга, уметь представлять свою деятельность в выгодном свете и обеспечивать как доноров, так и получателей помощи механизмом обратной связи. Умение продемонстрировать ответственность и стремление к прозрачности значат многое.

Сохранится стремление к непосредственному взаимодействию между донорами и получателями помощи. Уже сегодня складывается долгосрочный тренд – децентрализация распределения помощи, и некоммерческие организации берут на вооружение новые методы. Система, в которой действовали несколько ключевых игроков (крупных институциональных НКО), превращается в широкую сеть из более мелких участников. Если прежде пожертвования вносились через центральное отделение Красного Креста или международной организации по защите прав детей Save the Children, то сегодня хорошо информированные доноры все чаще выбирают конкретные и наиболее близкие им программы или направляют взносы в небольшие НКО-стартапы. Самые дальновидные из традиционных НКО перестроят свою деятельность, перестанут просто распределять средства сверху вниз и будут выступать скорее в роли агрегаторов, помогая преодолеть разрыв между донорами и получателями помощи, передавая им опыт по-настоящему личного общения. Можно связывать врачей из развитых стран с пострадавшими из регионов, затронутых землетрясением, сохраняя при этом полный контроль над программой. (Понятно, что такой тесный контакт интересен не всем донорам. Для них будет предусмотрена возможность отказаться от этой функции.)

Нельзя не учитывать роли, которую в условиях новой цифровой экосистемы распределения помощи станут играть жители пострадавших от природного катаклизма или внутреннего конфликта стран. В частности, наличие доступа в сеть повлияет на то, как будет решаться проблема вынужденных переселенцев – одна из крупнейших и наиболее частых проблем, с которыми сталкиваются посткризисные общества. Из-за границы почти невозможно повлиять на факторы, которые вызывают появление вынужденных переселенцев, – войну, голод, стихийные бедствия. Но их жертвам способны помочь мобильные телефоны. У большинства переселенцев они будут, а среди тех, у кого телефонов не окажется, благотворительные организации их распределят. Лагеря беженцев оборудуют точками доступа в интернет на базе технологии 4G, и это позволит людям связываться друг с другом легко и почти бесплатно, а при наличии мобильных телефонов задача регистрации упростится донельзя.

Большинство вынужденных переселенцев и беженцев среди главных своих проблем называют отсутствие информации. Обычно они не знают, как долго пробудут в этом месте, когда им доставят еду, а если не доставят, то где найти ее самостоятельно, где взять дрова и воду, как обстоят дела с лечением, что им может угрожать. При наличии регистрации и доступа к специализированным платформам, созданным специально для ответов на такие вопросы, беженцы станут получать оповещения, сориентируются в обстановке и узнают о том, где и когда распределяют продукты и вещи международные благотворительные организации. Для поиска пропавших людей будут активно использоваться программы распознавания лиц. С помощью системы голосового ввода неграмотные пользователи смогут ввести в поисковый запрос имена потерянных родственников и узнать, есть ли информация о них в базе данных вынужденных переселенцев и беженцев. При наличии онлайн-платформ и мобильных телефонов у администрации лагерей появится возможность классифицировать и организовать его жителей в соответствии с их навыками, опытом и интересами. Как правило, в лагерях беженцев много людей востребованных профессий (врачи, учителя, футбольные тренеры), но, пока они участвуют в жизни сообщества не в полную силу, люди передают информацию о них из уст в уста. У жителей таких лагерей должен быть доступ к специальному приложению, в котором можно будет указать свою профессию или найти человека с нужными навыками, и тогда удастся привлечь к общественно полезной деятельности всех, кто хочет и может работать.

Широкое распространение мобильных телефонов создает новые возможности для тех, кто хочет изменить существующую модель распределения помощи. Несколько предприимчивых пользователей с начальными навыками создания приложений могут построить открытую платформу, с помощью которой такие же, как они, нуждающиеся в поддержке будут формировать список потребностей и свои контактные данные, направлять их в «облако» и ждать, когда появятся индивидуальные доноры, выберут их и передадут им свои пожертвования напрямую. Это несколько похоже на ту модель, которая используется в Kiva для организации сделок микрофинансирования, с той лишь разницей, что здесь шире спектр возможностей, индивидуальнее подход и пожертвования вместо займов. (Естественно, прежде чем такие платформы заработают, их создателям придется разрешить множество технических и юридических проблем.)

А теперь представьте себе, что эта платформа выстроила партнерские отношения с крупной благотворительной организацией, которая донесет информацию до более широкой международной аудитории, одновременно проверив ее, насколько возможно, чтобы успокоить скептиков. И тогда какая-нибудь жительница западной страны, оторвавшись от просмотра на своем iPad ролика с записью футбольного матча, в котором участвовал ее сын, сможет изучить карту мира (интерактивную и постоянно обновляемую), на которой будет видно, кто, где и в чем нуждается. А выслушав историю, рассказанную человеком, самостоятельно решить, кому стоит помочь, и перечислить пожертвование или микроссуду непосредственно их получателю через систему мобильных денежных переводов, так же быстро и просто, словно отправить SMS.

Проблема подобных платформ заключается в том, что бремя продвижения заявки ложится непосредственно на того, кто нуждается в помощи. В лагерях беженцев жизнь достаточно трудна и без того, чтобы заботиться о том, как произвести впечатление человека нуждающегося; кроме того, жесткая конкуренция за ресурсы, к которой подталкивают получателей помощи такие платформы, сомнительна с точки зрения этики. Возможен риск, что доноры, которые плохо разбираются в ситуации или не знают истинного положения вещей, будут непропорционально щедро поддерживать тех, кто лучше продвигает свою историю (или просто обманывает систему), а не тех, кому действительно нужна помощь. Следствием исключения из процесса опытных НКО станет то, что такие доноры не смогут правильно определять потребности в помощи и, соответственно, справедливо распределять ее. В отсутствие механизмов контроля общедоступная система прямых пожертвований почти наверняка приведет к менее равномерному распределению ресурсов. Исследователи из Сингапура проанализировали динамику займов, выданных посредством сайта Kiva, и показали, что кредиторы склонны к дискриминации заемщиков, отдавая предпочтение внешне привлекательным, светлокожим и менее тучным людям.

Кроме того, появление подобных платформ говорит о том, что встречное желание иметь более прямую связь с донорами есть и у получателей помощи. Они хотят, чтобы отношения строились именно так, а это бьет по тем организациям, которые уже давно не новички в деле восстановления пострадавших регионов. Конечно же, многие жители посткризисных стран (впрочем, как и развивающихся) будут рады возможности напрямую продвигать себя в качестве заемщика, если это обеспечит их более надежным источником средств. Но таких меньшинство. В отличие от сервиса Kiva, где выдают микроссуды, здесь речь идет о просьбе пожертвований, причем публичной. Гордость – универсальное человеческое качество, и часто чем меньшим имуществом человек обладает, тем выше ценит свою гордость. Трудно представить себе, что в поисках финансирования вынужденные переселенцы, беженцы и прочие нуждающиеся готовы будут «рекламировать» свою нужду международной аудитории. Традиционные благотворительные организации выполняют одну важную функцию – создают дистанцию между получателями помощи и теми, кто ее оказывает. Так что, несмотря на все описанные перемены: НКО-стартапы, микропрограммы финансирования, децентрализованное распределение помощи, – не стоит забывать о том, как возникли те или иные аспекты благотворительности и почему некоторые из них работают хорошо.

 

Пространство для инноваций

 

Если в разрушении общественных институтов и систем и есть что-то позитивное, то это возможности для реализации новых идей. Пространство для инноваций существует повсюду, даже в трудоемком и непростом деле восстановления страны, а наличие быстрых каналов связи, сильных руководителей и разнообразных технических устройств – смартфонов и планшетов – позволяет эти инновации ускорить.

Мы уже видели, как можно использовать возможности интернета в посткризисной ситуации.

 

Ярким примером является работа проекта Ushahidi (в переводе с суахили – «свидетельство очевидца»), картографической платформы с открытым кодом, которая позволяет агрегировать данные пользователей и строить информационную карту. После гаитянского землетрясения в 2010 году всего лишь через час после удара стихии волонтеры Ushahidi из США на базе простой картографической программы построили обновляющуюся в режиме реального времени карту. При этом был выделен специальный короткий номер (4636), чтобы жители пострадавших районов могли посылать на него текстовые сообщения, а сводную информацию затем передавали национальные и местные радиостанции Гаити. Все данные о разрушениях, потребностях в спасательной технике и оборудовании, оказавшихся в ловушке людях, случаях насилия и преступлений сразу же попадали на интерактивную онлайн-карту. Многие текстовые сообщения были на креольском, и сотрудники Ushahidi сформировали сеть из тысяч американцев гаитянского происхождения, так что время на перевод сократилось до десяти минут. В течение нескольких недель на карту были нанесены данные из 2500 сообщений. По словам Кэрол Уотерс, директора по коммуникациям и партнерским программам Ushahidi, многие из них были очень простыми: «Крыша обрушилась, но я еще жив». Благодаря быстрой реакции и навыкам программирования команды проекта Ushahidi были спасены многие жизни.

 

В будущем подобные кризисные карты станут нормой; возможно, их создание инициирует правительство. При централизации информации в рамках официального и доверенного источника удастся избежать ряда проблем, с которыми столкнулся Ushahidi (некоторые НКО не знали о существовании этой платформы). Конечно, существует опасность, что государственные проекты станут жертвой бюрократии или юридических ограничений и не будут столь эффективными, как частные проекты вроде Ushahidi. Но если карта, созданная под эгидой правительства, все же позволит немедленно реагировать на события, ее потенциал окажется неизмеримо выше, ведь она сможет агрегировать гораздо больше данных. Такую карту можно использовать и в процессе восстановления пострадавших районов: с ее помощью власти будут делиться информацией о проектах реконструкции и получать обратную связь.

С помощью этих карт жители пострадавших районов могли бы узнавать о границах небезопасных зон (где заложены мины или действуют вооруженные группировки), о качестве покрытия сотовой связи, о распределении инвестиций и ходе восстановления нормальной жизни. А благодаря сообщениям людей правительство будет знать о совершенных преступлениях, случаях насилия и коррупции. Интегрированная система информирования на случай кризиса не только сделает жизнь людей безопаснее, но также снизит потери, уровень коррупции и дублирования, свойственные любым проектам реконструкции. Конечно, не всегда власти ставших жертвой кризиса стран заинтересованы в такой прозрачности, но если о существовании этой модели будет известно, то население и международное сообщество окажут давление на правительство, достаточное для ее реализации. Это может стать условием предоставления иностранной помощи. И, естественно, в развертывании такой системы с готовностью поучаствует множество негосударственных партнеров и волонтеров.

Главным приоритетом властей в любой посткризисной ситуации остается обеспечение безопасности. И в этом тоже помогут интерактивные карты, однако их будет недостаточно. Первое время после окончания конфликта – наиболее сложное, потому что переходное правительство должно доказать людям, что оно контролирует положение и слышит их, или же оно рискует быть сметенным тем же народом, который его выбрал. Налаживая повседневную жизнь, люди должны чувствовать, что можно без страха открывать свое дело, восстанавливать дома и возделывать посевы, а значит, власти, которые стремятся завоевать доверие населения и возродить страну, должны снизить уровень неопределенности в обществе. Грамотное использование современных технологий поможет правительству восстановить власть закона.

Благодаря своей функциональности мобильные телефоны станут ключевым каналом передачи информации и чрезвычайно ценным фактором повышения безопасности. В странах с боеспособной армией ответ на вопрос, будут военные гарантировать соблюдение законов или сами нарушать их (совершая преступления или захватывая власть), зависит не столько от мотивации людей в форме, сколько от их веры в компетентность правительства. Проще говоря, большинству из них важно знать, получат ли они денежное довольствие вовремя и в полном объеме и кто за это отвечает.

Технологические платформы помогут поддерживать законность и в этом случае. Каждый полицейский и военнослужащий будет иметь специальный мобильный телефон с несколькими хорошо защищенными приложениями, одно из которых должно отвечать за выплату зарплат и служить интерфейсом между владельцем телефона и соответствующим министерством. В Афганистане телекоммуникационная компания Roshan запустила пилотную программу электронных выплат служащим национальной полиции Афганистана посредством мобильной банковской платформы – огромный шаг в сторону обуздания чудовищной коррупции, которая душит финансовую систему страны. С помощью другого приложения офицер сможет докладывать о своих действиях в течение дня, как если бы делал записи в специальном журнале, причем данные будут сохраняться в «облаке», чтобы командиры впоследствии могли измерить эффективность и результативность его работы. Еще одно приложение явится инструментом обучения или виртуальным наставником для сотрудников-новичков (как в Ливии, где многие бойцы народной милиции интегрировались во вновь созданную армию) и одновременно средством безопасного и анонимного информирования командиров о случаях коррупции или иных незаконных действиях их коллег.

Позиции государства в деле поддержания безопасности укрепятся, если население будет сообщать о нарушениях закона с помощью мобильных платформ. Каждый владелец мобильного телефона в любой момент сможет зафиксировать нарушения, выступая одновременно и потенциальным свидетелем, и следователем, причем число таких людей намного превышает количество сотрудников правоохранительных органов. При благоприятном развитии событий люди будут проявлять бдительность, активно пользоваться этой мобильной системой и формировать вместе с властями более безопасное и честное общество, руководствуясь патриотическими соображениями или собственными интересами. А при неблагоприятном – когда значительная часть населения не доверяет правительству или перешла на сторону его оппонентов (как те, кто боролся с Каддафи) – такие каналы обратной связи можно использовать для дезинформации и пустой траты времени полиции.

Важно не только решить базовые проблемы безопасности, но и привлечь население к процессу восстановления страны. При наличии качественных мобильных платформ и желания правительства обеспечить прозрачность рядовые граждане смогут отслеживать достигнутые успехи, сообщать о коррупции, вносить свои предложения и включиться в диалог между правительством, НКО, другими международными организациями – и все это при помощи мобильного телефона. Мы разговаривали с президентом Руанды Полем Кагаме, одним из самых технически грамотных руководителей в Африке, и спросили его, как мобильные технологии меняют отношение людей к местным проблемам. По его словам, «когда людям что-то понадобится – в социальном, экономическом плане или в плане безопасности, – они обратятся к своим телефонам, потому что телефоны будут их единственным способом самозащиты. Если кому-то нужна срочная помощь, он ее получит». Кагаме считает, что мобильная связь полностью изменила правила игры для населения развивающихся стран, особенно в тех случаях, когда страна пытается оправиться от недавнего конфликта или кризиса. Доверие к правительству жизненно важно, а благодаря использованию открытых платформ оно возникает быстрее: «Мы в Руанде запустили программу общественного контроля и реагируем на информацию, которой с нами делятся члены местных сообществ». Эффективность этой программы повышается за счет применения современных технологий, подчеркивает Кагаме.

Поскольку участие общественности становится неотъемлемой чертой установления власти закона (по крайней мере если стране приходится бороться с последствиями конфликта или стихийного бедствия), постепенно в обществе повысится и ответственность за свои действия. Страх перед грабителями или мародерами останется, но в будущем люди станут хранить документы, подтверждающие владение личными вещами и семейными реликвиями, в виртуальном пространстве, так что после восстановления порядка будет несложно доказать, что именно было утрачено. Можно стимулировать отправку на определенный адрес фотографий грабителей с добычей (даже если это полицейские), назначив за это, например, вознаграждение. Конечно, остается риск мести со стороны преступников, однако большинство людей преодолевают его и согласны рисковать. А чем больше свидетелей готовы сообщить о преступлении, тем сильнее снижается риск для каждого. Представьте, что ограбление знаменитого Багдадского музея 2003 года произошло на 20 лет позже: как долго воры могли бы прятать украденные сокровища (не говоря уже о том, чтобы попытаться продать их), если бы об этом случае мгновенно узнала вся страна и люди были мотивированы на то, чтобы сообщить о местонахождении преступников?

Кража исторических ценностей задевает гордость нации и наносит урон ее культуре, но кража оружия представляет собой бо́льшую опасность для стабильности страны. Тяжелое вооружение и стрелковое оружие обычно «исчезает» после завершения конфликтов и оказывается на черном рынке (его размер оценивается в $1 млрд в год), а затем попадает в руки членов неформальной милиции, гангстеров и военных других стран. Эту проблему поможет решить радиочастотная идентификация (RFID) с использованием радиометок. Радиометки содержат цифровую информацию и могут иметь размер с рисовое зернышко. Сегодня их можно встретить на чем угодно – от телефонов и паспортов до продуктов, которые мы покупаем. (Их используют даже владельцы домашних животных: вживление радиометки под кожу или закрепление на ухе помогает отыскать потерявшихся любимцев.) Если бы крупные страны – производители оружия договорились устанавливать неизвлекаемые радиометки на все свои продукты, это упростило бы поиск тайников с оружием и помогло пресекать незаконные поставки вооружения. Учитывая, что сегодняшние радиометки можно легко уничтожить, «поджарив» их в микроволновке, следующее поколение должно быть лучше защищено от уничтожения и подделки. (Думается, что начнется очередная технологическая игра в «кошки-мышки» между правительствами, которые хотят отслеживать поставки оружия с помощью радиометок, и подпольными торговцами оружием, которые не склонны афишировать свои сделки.) Если обнаружено вооружение с радиометками, то можно узнать источник его происхождения при условии, что конструкция чипов позволяет хранить такие данные. Скорее всего, это не остановит нелегальные поставки оружия, но окажет давление на крупнейших игроков рынка.

Страны, которые спонсируют повстанческие движения и снабжают их оружием, хотят контролировать его использование. При наличии радиометок провести расследование довольно легко. Точное количество ливийских революционеров не было известно практически никому, и, учитывая невозможность проконтролировать распределяемое среди них оружие, властям стран, которые этим занимались, приходилось взвешивать выгоды от проведения успешной революции и возможные последствия того, что это оружие окажется на черном рынке. (В начале 2012 года часть оружия, которым пользовалось ливийское ополчение, оказалось в Мали, в руках воинственных туарегов. После возвращения в страну состоящих из туарегов подразделений бывшей армии Каддафи это создало условия для вооруженного мятежа.)

При создании системы электронного контроля за поставками вооружений придется преодолеть множество трудностей: разработка оружия с радиом<