Мадрид, 5 сентября 1940 года.

Доклад комиссара государственной тайной полиции Филиппо Альпадоса.

Весьма срочно.

Для служебного пользования.

Сегодня в 14 часов 3 минуты мне позвонил дежурный офицер 14 полицейского района и доложил, что у здания британского посольства на улице короля Фернандо Святого, дом 16, собралось около 500 человек, которые выступают против Англии.

Я с пятью сотрудниками прибыл на место и установил, что демонстранты принадлежат к беднейшим слоям населения. Они хором скандировали оскорбительные для Англии лозунги. Было разбито четыре окна и сорвано три цветочных горшка на первом этаже.

По поручению его превосходительства господина посла к демонстрантам вышел торговый атташе, чтобы выяснить претензии собравшихся.

При моем появлении господин торговый атташе в состоянии крайнего раздражения сообщил: «Демонстранты сознались в том, что они получили деньги от немецких агентов за организацию и участие в демонстрации».

Несмотря на то, что с прибытием мобильного подразделения полиции демонстранты разбежались, нам 106 удалось задержать трех человек. Их имена: Луис Тамиро, Хуан Перайра и Мануэль Пассос. Задержанные подтвердили, что они получили деньги от немецких агентов по имени Хельмут Лефнер, Якоб Харт и Томас Вайзе. Все трое проживают в «Палас Отеле».

Господин торговый атташе настаивал на проведении немедленного расследования и заявил решительный протест от имени своего правительства.

Руководствуясь инструкцией, я тотчас отправился в «Палас Отель» и задержал трех вышеупомянутых немецких туристов, которые оказали сопротивление, и доставил в полицейский комиссариат.

При допросе все немцы категорически отрицали финансирование демонстрации. Однако очная ставка немцев с задержанными демонстрантами прошла успешно. Демонстранты освобождены. Им будет предъявлено обвинение в нарушении общественного порядка.

Нашей секретной службе известны все три немца. Речь, действительно, идет об агентах абвера, и подобную акцию они могли провести.

Прошу Ваших дальнейших указаний, так как господин британский торговый атташе ежечасно интересуется по телефону нашими мероприятиями.

Филлппо Альпадос, комиссар

 

Немецкий кулак с треском обрушился на дубовый письменный стол в доме на Тирпиц‑Уфер в Берлине. Кулак принадлежал адмиралу Канарису. Перед ним стоял страдающий от печеночной колики майор Фриц Лооз из Кёльна. Его лицо было очень бледным. Лицо адмирала было очень красным.

– Теперь с меня достаточно, майор Лооз! Трое наших сотрудников выдворены из Испании! Протест английского правительства! Вражеская пресса получила достаточно материала! А ваш расчудесный Томас Ливен смеется над нами в Лиссабоне!

– Герр адмирал, но я не понимаю, что общего имеет Томас Ливен с событиями в Испании.

Адмирал с горечью пояснил:

В то время как наших людей задержала мадридская полиция, майор Дебре покинул страну, и, без сомнения, с фальшивым паспортом. Знаете, кого он публично обнял и расцеловал в щеки в ресторане «Эсториал»? Вашего друга Ливена!

– Нет, нет, не может быть!

– Именно так. Наши люди наблюдали трогательную сцену встречи.

Майор Лооз почувствовал страшное покалывание и жжение в печени. «Моя печень, – подумал он. – Эта собака, эта страшная собака Ливен. И зачем я его тогда выручил из гестапо?»

– Герр майор, знаете, как вас теперь зовут? Неудачник Лооз!

– Герр адмирал, я считаю это несправедливым!

– Несправедливым? А когда вы заплатили 10 тысяч долларов за списки французской агентуры, а мы установили, что это списки умерших? А как вы выполнили приказ доставить этого человека?

– Португалия – нейтральная страна, герр адмирал.

– Это не имеет значения. С меня довольно! Я хочувидеть Томаса Ливена здесь, в своем кабинете, и живого! Ясно?

– Я воль, герр адмирал!

 

 

«6 сентября 1940 года. 18 часов 47 минут.

Радиоперехват „Секрет Сервиса“.

Доклад шефу М‑15 в Лондоне.

С 15 часов 15 минут ведется оживленный радиообмен между абвером в Берлине и германским посольством в Лиссабоне. Берлинские телеграммы адресованы немецкому торговому атташе, которому предписывается, чтобы коммерсант Отт быстрее вернулся на Родину. Передачи ведутся открытым текстом. Очевидно, содержат условности. Без сомнения, готовится операция по похищению. Коммерсант Отт является чрезвычайно важной для Берлина личностью».

 

6 сентября 1940 года в 22 часа 30 минут в комфортабельном доме сеньора де Фатима, занимаемом резидентом германской разведки при немецком представительстве в Лиссабоне, состоялось совещание. Резидент отослал свою подружку, очаровательную длинноногую Долорес, с каким‑то поручением. За столом сидели хозяин дома, военно‑воздушный и военно‑морской атташе. Совещание открыл резидент.

– Господа, время не ждет! Берлин требует Ливена, и поскорее. Прошу высказывать предложения.

– Оглушить и доставить в Мадрид, а оттуда специальным самолетом в Берлин, – предложил военно‑воздушныйатташе.

– Я против, – возразил его коллега–моряк, – мы только что имели здесь неприятность. Аэропорт в Мадриде буквально кишит английскими и американскими агентами, там фотографируют каждого пассажира. Мы не можем допустить вновь дипломатическое осложнение.

– Полностью разделяю ваше мнение, – поддержал моряка резидент.

– Я предлагаю похитить Ливена на подводной лодке, – продолжал военно‑морской атташе. – Рекомендую связаться с адмиралом Вернером в Мадриде, он тесно взаимодействует с командующим подводным флотом и может легко установить местонахождение любого подразделения и вызвать за пределы португальских территориальных вод любую подводную лодку.

Все согласились с этим предложением.

 

Старик торговец бродил по ресторану аэропорта и предлагал свой товар – большие и маленькие куклы в национальных костюмах. Однако их никто не покупал. Было уже около 24 часов 8 сентября 1940 года. Два‑три десятка уставших пассажиров ожидали вылета своих самолетов. Старик прошел к столику у окна. За ним сидели два человека и пили виски.

– Куклы в национальных костюмах: испанцы, цыгане, португальцы.

– Спасибо, не надо, – сказал Томас Ливен.

– Еще довоенный товар.

– И все же не надо, – повторил майор Дебре, который в настоящий момент имел документы на имя Рафаэло Пунтаререса. Продавец кукол поплелся дальше.

На освещенной рулежной дорожке заправлялась машина, которая должна была доставить майора Дебре из Лиссабона в Дакар. Майор сентиментально смотрел на Томаса Ливена.

– Я никогда не забуду того, что вы для меня сделали.

– Не говорите об этом, – ответил Томас и подумал: «Когда ты поймешь, что я подменил списки агентурной сети твоей разведки, тогда ты определенно не забудешь».

– Вы спасли списки и вытащили меня из Мадрида.

– А кстати, где списки? – спросил Томас.

Майор улыбнулся.

– Я последовал вашему примеру и подружился со стюардессой, списки в ее багаже.

«Внимание, – раздалось из репродуктора, – Пан‑американская компания просит пассажиров, следующих рейсом 324 на Дакар, пройти паспортный и таможенный контроль. Дамы и господа, желаем вам приятного полета». Дебре допил виски и встал.

– Я пойду, мой друг, сейчас предстоит еще одно испытание. Еще раз сердечно благодарю, и до свидания.

– Передавайте привет госпоже Жозефине Беккер. И прощайте, господин майор, больше мы не увидимся.

– Кто знает.

Томас покачал головой.

– Послезавтра отплывает мой лайнер в Южную Америку, в Европу я больше не вернусь.

Майор молча обнял его и расцеловал в обе щеки. Томас наблюдал, как Дебре шел к самолету. Они махали друг другу, пока Дебре не скрылся в салоне. Томас заказал себе еще виски. Когда машина поднялась в воздух, он почувствовал себя одиноким.

Перед зданием аэропорта было темно. Несколько лампочек тускло освещали вход. Большой легковой автомобиль остановился рядом с Томасом. «Такси, сеньор?» Кругом не было ни одной живой души. «Да», – ответил Томас. Шофер вышел из машины и открыл с поклоном дверь. В то же мгновение Томас почувствовал что‑то неладное. Он развернулся, но было уже поздно. Шофер стукнул его под колени, и Томас полетел в салон. Здесь его подхватили четыре крепких руки и положили на пол. Последовал удар. Большая мокрая тряпка, остро пахнувшая, была прижата к его рту.

«Хлороформ», – успел подумать Томас. Как сквозь огромный слой ваты, он услышал голос с гамбургским акцентом: «Прима, прима! Теперь поскорее в гавань». В ушах Томаса били колокола, он терял сознание и проваливался в колодец все глубже и глубже.

Понемногу сознание возвращалось к Томасу. Очень болела голова. Он чувствовал себя отвратительно. Было холодно. В голове пронеслась мысль: «Мертвые не чувствуют себя плохо, мертвые не чувствуют головной боли, значит, я еще жив».

Томас осторожно открыл правый глаз и осмотрелся. Он лежал на корме рыбачьего катера. У руля стоял небольшого роста коренастый португалец, одетый в кожаную куртку, на его голове была зюйдвестка, в зубах торчала погашенная трубка.

Позади появлялись и исчезали береговые огни. Катер направлялся в открытое море. Томас со стоном открыл левый глаз. На скамейке около него сидели два здоровенных парня. Их лица были искажены яростью, у обоих в огромных руках были тяжелые револьверы. Томас с трудом повернулся к ним и заговорил:

– Добрый вечер, сеньоры, у меня в аэропорту небыло возможности вас поприветствовать. Пожалуй, вы сами в этом виноваты. Вы так быстро усыпили меня хлороформом.

– Предупреждаю вас, Томас Ливен, при малейшейпопытке к бегству стреляю, – сказал один из верзил.

– Ваша игра окончена, герр Ливен, возвращаемся на родину, – проговорил с саксонским диалектом второй.

– Вы из Дрездена? – с интересом осведомился Томас.

– Из Лейпцига. А почему вас это интересует?

– Простое любопытство. Но по морю до родины очень далеко. Сумеем ли мы добраться на этом катере?

– Все еще болтает, – заметил гамбуржец, – не беспокойтесь. На катере мы выйдем за пределы трехмильной зоны.

– В квадрат 135 Ц, – добавил житель Лейпцига. Томас обратил внимание на то, что катер шел без опознавательных огней. Море становилось все беспокойнее.

– И что же должно произойти в квадрате 135 Ц? – спросил он.

– Через 15 минут там всплывает подводная лодка. Все идет строго по плану. Вы убедились?

– Немецкая организованность, – вежливо заметил Томас.

В разговор вступил рулевой.

– Мы покинули территориальные воды, – сказал он на португальском языке. – Где мои деньги?

Парень из Лейпцига встал, подошел к нему и передал конверт. Рулевой оставил руль и стал пересчитывать банкноты. Затем все пошло очень быстро.

Томас был первый, кто заметил появившуюся огромную тень. Внезапно из тени показались очертания яхты, надвигающейся прямо на катер. Томас хотел закричать, но в последний момент прикусил себе язык. «Не кричать», – тихо приказал он себе. Вспыхнул прожектор, взвыла сирена раз, другой, третий. Яхта оказалась в опасной близости. Рулевой стал быстро вращать штурвал, но было уже поздно.

С ужасным треском нос яхты протаранил катер. Низ стал верхом, верх стал низом. Невидимый огромный кулак ударил Томаса и сбросил его в ледяную воду. Под непрекращающийся вой сирены он слышал ругань, крики и проклятия команды. Томас глотнул соленую воду, скрылся под водой, вынырнул, жадно хватая воздух, и увидел брошенный с палубы яхты спасательный круг, с плеском упавший в воду около него. Томас ухватился за круг. В следующий миг круг вместе с ним был вытащен на палубу. Влезая на борт яхты, Томас успел прочесть ее название «Беби Рут». «Боже мой, если я об этом расскажу в своем клубе, они скажут, что я лгу», – подумал он.

– Виски или ром?

– Пожалуйста, виски.

– Со льдом или содовой?

– Со льдом, и налейте смело половину стакана, иначея получу насморк, – попросил Томас Ливен.

Прошло 15 минут, четверть часа, полная чрезвычайных событий. 15 минут назад еще пленник германского абвера, затем кораблекрушение в Атлантике, и вот теперь Томас сидел, укутанный в теплые одеяла, на мягкой постели в роскошном салоне яхты. Незнакомый господин стоял у стенного бара и готовил ему напиток.

«Как поворачивается жизнь», – думал Томас. Неизвестный подал ему виски, налив и себе изрядную порцию. «За здоровье», – сказал он, поднимая стакан. «За здоровье,» – ответил Томас и отпил большой глоток. «Сейчас все будет иметь привкус хлороформа, но с помощью виски я избавлюсь от него», – промелькнуло у него в голове.

В салоне слышалась ругань, раздававшаяся с палубы яхты.

– Кто это?

– Наш и ваш рулевые. Заседание экспертной комиссии по вопросу виновности в столкновении, – ответил незнакомец в безукоризненно голубом пуловере. – Виноват, конечно, ваш рулевой. Без опознавательных и ходовых огней не ходят в море. Еще льда?

– Нет, благодарю, а где мои спутники?

– В каморке под палубой. Вам приятно это узнать? «Что должно быть, то будет. Схвачу‑ка я сразу же быка за рога», – подумал Томас.

– Очень вам обязан. Вы спасли мне жизнь.

– Пустяки, коммерсант Отт!

Как вы сказали? Для нас вы коммерсант Отт. Мы не знаем, как вас зовут в действительности.

«Слава Богу», – мелькнуло у Томаса в голове.

_ Вы, конечно, не назовете свою подлинную фамилию.

– Конечно, нет.

«Какое счастье, что все свои документы я оставил в сейфе у Эстреллы. Меня не покидало чувство, что со мной должно что‑то случиться», – подумал он.

– Я понимаю, что вы заговорите только в соответствующем месте. Такой человек, как вы!

– Простите, что это значит?

– Очень важная персона.

– Это я‑то?

– А как же иначе понимать, коммерсант Отт, если немецкий абвер пытается вывезти вас на подводной лодке из Португалии! Вы не можете даже предположить, что в последние 48 часов закрутилось из‑за вас. Переговоры, приготовления. Абвер Берлин! Абвер Лиссабон! Подводную лодку в квадрат 135 Ц! Такого сумасшедшего радиообмена немцы не вели давно. Отт… Коммерсант Отт… Отт должен быть доставлен в Берлин во что бы то ни стало. И после этого вы спрашиваете, являетесь ли важной персоной? Что с вами, сеньор Отт?

– Вы не могли бы налить мне еще виски? Собеседник Томаса передал ему стакан и начал наливать себе.

– За пять тысяч долларов Беби Рут может пожертвовать бутылку виски.

– Что за Беби, откуда пять тысяч долларов? Господин в роговых очках рассмеялся.

– Коммерсант Отт, надеюсь, вы понимаете, что перед вами человек из «Секрет Сервиса?»

– Да, понимаю.

– Называйте меня Роджером, это не настоящая моя фамилия, но одно фальшивое имя так же хорошо, каки любое другое. Или я не прав?

«Боже мой, опять эти разведки, – думал Томас. – Осторожно, осторожно. От немцев я ушел. Теперь надо уйти и от англичан. Я должен выиграть время».

Вслух же он произнес:

– Вы полностью правы, мистер Роджер, но я прошу ответить на мой вопрос.

– Господин Отт, когда парни из британской разведкив Лиссабоне перехватили истерический радиообмен немцев, они доложили в Лондон М‑15‑му.

– Кто это такой?

– Шеф контрразведки.

– А, – произнес Томас и, отпив глоток, подумал: «Европейский сад убийц. Боже, как я буду счастлив, покинув этот комичный, но опасный для жизни континент».

– И М‑15‑й передал приказ: открыть огонь.

– Я понимаю.

– Мы реагировали быстро.

– Ясно.

– Этого коммерсанта Отта немцы не получат. Ха‑ха‑ха! Выпьем глоточек за Беби Рут.

– Скажите же мне, наконец, кто она?

– Миссис Рут Вудхоузе, шестидесяти пяти лет, почти глухая, пережила два инфаркта и пять мужей.

– Мой комплимент ей!

– Вы не знаете Вудхоузе? Сталь, танки, пушки, пулеметы. Одна из старейших американских династий – производителей оружия. Никогда не слышали?

– Боюсь, что нет.

– Досадные пробелы в образовании.

– Вы их заполнили, спасибо.

– Не за что. Этой даме принадлежит яхта. Дама сейчас находится в Лиссабоне. Как только мы раскусили немецкую затею с подводной лодкой, мы переговорили с ней, и она тотчас предоставила яхту в наше распоряжение за пять тысяч долларов.

Роджер снова направился к бару.

– Все идет по плану.

«Это я уже слышал сегодня вечером», – подумал Томас и вслух произнес:

– Британская организованность.

Роджер опустошал запасы алкоголя американской мультимиллионерши, как кровожадный волк стадо овец. При этом он успевал рассказывать:

– Мы следили за каждым вашим шагом, мистер Отт, и постоянно вас охраняли. Я находился в квадрате 135 Ц и получал информацию по радио о том, как вас похитили и везли на катере.

– Ну, а что должно случиться теперь?

Теперь мы возбудим уголовное преследование против португальского рулевого на катере по поводу грубой небрежности. Он, несомненно, виновен в столкновении. Мы уже передали радиограмму о случившемся. Скоро к нам подойдет патрульное судно и заберет рулевого и ваших немецких друзей.

– Что с ними будет?

– Ничего. Они уже заявили, что хотели совершить небольшую прогулку на катере.

– А что ожидает меня?

_ Я получил приказ даже ценой моей жизни доставить вас на виллу резидента английской разведки в Португалии. Или вы хотите отправиться вместе в вашими немецкими друзьями?

– Ни в коем случае, мистер Роджер!

Немцы увезли Томаса из Лиссабона на старом автомобиле. Англичане привезли его в Лиссабон на «роллс‑ройсе». Положение обязывает! Томас сидел в салоне автомобиля. На нем был халат из голубого шелка, вышитый золотыми драконами, на ногах соответственно домашние женские туфли. Ничего более подходящего не нашлось в гардеробе Беби Рут. Мокрая одежда Томаса лежала на сиденье рядом с шофером. Около Томаса сидел мистер Роджер, держа на коленях автомат. Он цедил сквозь зубы:

– Не бойтесь, мистер Отт, с вами ничего не случится. Машина бронирована, стекла пуленепробиваемые. Ее нельзя обстрелять.

– А как же вы при необходимости будете стрелять измашины?

Британский агент на это ничего не ответил. «Роллс‑ройс» ехал в восточном направлении мимо погруженного в сон роскошного пляжного предместья Эсториал. Перламутровые цвета красили небо и море. Множество судов находилось в гавани и море.

«Сегодня 9 сентября, – думал Томас, – и завтра лайнер „Генерал Кармона“ отплывает в Южную Америку. Один Бог знает, смогу ли я на него попасть».

Вилла английского резидента располагалась в роскошном пальмовом саду. Здание было построено в мавританском стиле и принадлежало владельцу кредитного учреждения сеньору Альваресу, который имел еще две такие же виллы. Одну из них он сдавал резиденту немецкой разведки, другую–резиденту американской разведки.

«Каза до Зуль» – было написано золотыми буквами над входом виллы, занимаемой англичанином. Служитель в брюках в полоску и зеленой жилетке открыл тяжелые кованые железные двери. У него высоко поднялись брови при виде Томаса, столь необычно одетого, но он молча пропустил прибывших, запер за ними дверь и по огромному холлу с камином, над которым висел портрет сеньора Альвареса, повел в библиотеку.

Здесь перед книжными полками, заставленными книгами с красочными обложками, их ожидал пожилой джентльмен, который выглядел типичным англичанином. Его подчеркнутая элегантность, безупречно сидящий на нем темно‑серый костюм из фланели, ухоженные усы и молодцеватая военная выправка вызывали у Томаса чувство удовлетворения.

– Миссия выполнена, сэр, – доложил ему Роджер.

– Отлично сделано, Жак, – похвалил его господинв темно‑сером и, пожимая руку Томасу, сказал:

– Доброе утро, коммерсант Отт, добро пожаловать натерриторию Великобритании. Я ожидал вас с нетерпением, не выпьете ли виски?

– Я никогда не пью перед завтраком.

– Понимаю, человек принципа. Одобряю, очень одобряю.

Он обратился к Роджеру:

– Пойдите наверх, пусть Чарли даст радиограмму М‑15‑му. Код «Цицерон». Текст: «Солнце восходит на Западе».

– Слушаюсь, сэр!

Роджер исчез. Хозящн виллы обратился к Томасу:

– Вы можете называть меня Шекспиром, коммерсант Отт.

– С удовольствием, мистер Шекспир.

«В свое время во Франции я вынужден был познакомиться с Юпитером, – подумал Томас, – если им доставляет удовольствие так называться, пожалуйста».

– Вы француз, сеньор Отт, не правда ли?

– Э… да.

– Я сразу же догадался. У меня наметанный глаз. Да здравствует Франция, месье!

– Благодарю вас, мистер Шекспир.

– Месье Отт, каково ваше настоящее имя?

«Если я правдиво отвечу на этот вопрос, я никогда не попаду на мой пароход, отплывающий в Южную Америку, – решил Томас, – поэтому я должен скрывать его».

– Месье, я клянусь вам своей честью в том, что мы доставим вас в любое время в Лондон, если вы согласитесь работать на Англию, не забывайте, что мы вытащили вас из лап гестапо.

Я потрясен, мистер Шекспир, но прежде, чем решиться на что‑нибудь, я должен выспаться.

– Совершенно с вами согласен, месье. Комната для гостей в вашем распоряжении. Считайте себя моим гостем.

Спустя 30 минут Томас лежал в удобной мягкой постели в тихой уютной комнате. Солнце взошло. Из парка раздавалось пение птиц. Солнечные лучи проникали сквозь зарешеченное окно. Дверь была заперта снаружи на замок.

«Английское гостеприимство, – мелькнуло у него в голове, – известно всему миру».

«Передаем сигналы точного времени. При звуке гонга – ровно восемь часов. Доброе утро, дамы и господа. Радио Лиссабона передает последние известия.

Лондон. В прошедшую ночь эскадры бомбардировщиков Люфтваффе продолжали массированные атаки британской столицы…»

 

Часто, прерывисто дыша, царапая руки, черноволосая Эстрелла Родригес металась по спальне. Она была вне себя, на грани истерики, ее чувственно очерченные губы дрожали. Консульша не заснула ни на минуту в прошедшую страшную ночь. Жан, ее любимый Жан не вернулся домой. Она знала, что он доставил в аэропорт своего таинственного друга, французского майора. Эстрелла звонила в аэропорт, но не получила никаких сведений о сеньоре Жане Леблане. Перед ее взором проносились страшные картины: ее возлюбленного похищают немцы, его пытают и убивают. Грудь Эстреллы поднималась и опускалась в такт с ее жуткими видениями. Ей казалось, что она умирает.

Внезапно до ее сознания дошел голос диктора, передававшего последние известия. «Сегодня рано утром американская яхта „Беби Рут“ столкнулась в трехмильной зоне с рыболовецким катером. Экипаж яхты спас потерпевших крушение рыбаков. В то же время подразделениями береговой охраны в этом районе была обнаружена неизвестная подводная лодка, срочно погрузившаяся после столкновения. Капитан яхты Эдвард Маркс обвинил шкипера рыболовного катера в грубом нарушении правил судовождения. Три пассажира катера: два немца и француз…»

– Жан! – вскрикнула Эстрелла.

 

«…отказались от дачи показаний. Имеется подозрение, что в этом случае предпринималась попытка похищения, в которой замешаны секретные службы двух государств. Проводится расследование. „Беби Рут“ запрещено выходить в море. Эта яхта принадлежит американской миллионерше Рут Вудхоузе, которая в настоящее время проживает в отеле „Авиц“. Вы слушали последние известия. Прогноз погоды на сегодня и завтра…»

 

Консулыпа вышла из оцепенения, выключила радио и стала поспешно одеваться.

Подняв высоко свои кустистые брови, Бутлер вошел в библиотеку. Меланхолично звучал его голос, когда он доложил о том, что прибыла сеньора Родригес. Человек, называвший себя Шекспиром, взволнованно поднялся из‑за стола и поспешил навстречу прекрасной даме. На ней было белое полотняное платье с цветами и птицами, которое плотно облегало фигуру, а на лице немного лишней косметики и выражение благородства. Шекспир предложил ей кресло. Не дыша, она почти упала в него. От волнения сеньора Родригес потеряла дар речи – очень редкий феномен для женщин.

Сочувственно глядя на нее, человек, которому нравилось называть себя именем великого английского поэта и драматурга, сказал:

– Полчаса назад я разговаривал с мадам Вудхоузе и знаю, что вы были у нее, сеньора.

Эстрелла кивнула головой, все еще не придя в себя.

– Мадам Вудхоузе наш хороший друг. Она сообщила, что вы беспокоитесь за жизнь близкого вам человека.

Эстрелла не отдавала себе отчета в том, что повлекут за собой ее слова.

– Очень беспокоюсь о Жане, о Боже мой, о моем бедном, несчастном Жане.

– Жане?

– Жан Леблан, француз. Со вчерашнего дня он пропал. Я почти потеряла разум от страха за него. Помогите мне! Вызнаете что‑либо о нем? Скажите мне правду, умоляю вас!

Шекспир многозначительно кивал головой.

– Вы скрываете что‑то от меня. Я чувствую это, будьте милосердны, сеньор, скажите, мой бедный Жан попалв руки немцев?

Шекспир успокоительно поднял свои узкие белые, как молоко, руки.

– Напротив, уважаемая сеньора, напротив. Я думаю, что смогу сообщить вам приятное известие.

– Правда? О святая мадонна! Правда?

– Да, сеньора, два часа назад к нам пришел человек, который может оказаться тем, кого вы ищете.

О Боже, Боже! – Его сейчас разбудят, и он появится здесь. Да, вот и он!

В двери появился надменный слуга Бутлер, пропуская вперед Томаса, одетого все еще в восточный халат и домашние туфли из гардероба Беби Рут.

«Жан!» – Крик Эстреллы разорвал тишину. Она устремилась к своему возлюбленному и бросилась ему на грудь, прижимая его к себе и покрывая поцелуями.

– О Жан! Мой единственный, мой милый, ты жив, я тебя вижу. О, я самая счастливая женщина в мире!

Наблюдая эту трогательную сцену, Шекспир вышел из комнаты.

– Я оставляю вас. До встречи, месье Леблан. Томас ошеломленно закрыл глаза, которые Эстрелла покрыла поцелуями.

«Все пропало, – подумал он. – Они знают мое имя. Это конец. Теперь меня увезут в Англию. Прощай, свобода, прощай „Генерал Кармона“. Прощай, прекрасная Южная Америка!»

Радист Чарли размещался в мансарде виллы. Утренний ветер раскачивал пальмовые ветви, заглядывавшие в окно. Чарли полировал ногти, когда к нему, как вихрь, ворвался взволнованный Шекспир.

– Телеграмму, быстро: «М‑15. Весьма срочно. Настоящее имя коммерсанта Отта – Жан Леблан. Прошу указаний».

Чарли зашифровал текст и начал его передавать. Шекспир в это время подсел к громкоговорителю, над которым висела табличка «Микрофон библиотеки», и нажал одну из кнопок. В динамике послышались слова Эстреллы и ее собеседника: «…но почему я поставила тебя в опасное положение?» – «Ты не имела права приходить сюда, дорогая!» – «Я почти потеряла разум от страха и беспокойства о тебе, я умирала» – «Ты не должна была называть моего имени». (Тонкие губы Шекспира скривились в усмешке.) «Но ведь ты француз, друг англичан, их союзник!» – «Это не имеет значения. А теперь помолчи».

Раздался звук шагов, затем слова: «Здесь совершенно определенно должна быть одна штука. Ах, вот где она, под столом!» Из громкоговорителя послышался свист, затем резкий шум, и связь прекратилась.

Шекспир раздраженно проговорил:

– Собака, обнаружил микрофон и оборвал его.

Чарли засуетился у приемника и начал принимать радиограмму.

– Что? Уже ответ из Лондона, от М‑15‑го?

Чарли кивнул головой, расшифровывая ответ. При зтом его здоровое юношеское лицо меняло окраску. Бледный, как мел, он прошептал: «О всемогущий!»

– Что случилось? – Шекспир вырвал блокнот из рукрадиста.

«От М‑15‑го. Шекспиру. Лиссабон. Так называемый Жан Леблан в действительности является опасным германским агентом Томасом Ливеном. Продал нам фальшивые документы французской разведки. Строго охранять его. Наш представитель вылетает в вам спецрейсом. Все его указания строго выполнять. Конец».

С проклятием бросив бланк, Шекспир выскочил из мансарды на лестницу. Перепрыгивая через ступеньки, он кинулся в библиотеку. Перед ним открылась ужасная картина. Дверь в виллу была распахнута. На полу, уткнувшись лицом в дорогой восточный ковер, лежал Бутлер. Шекспир заглянул в библиотеку, только легкий запах косметики ощущался в воздухе. Шекспир поспешил в парк. На улице он заметил отъезжающее такси красного цвета. Вернувшись в дом, Шекспир увидел Бутлера, массирующего себе шею.

– Что здесь произошло?

– Этот человек мастерски владеет джиу‑джитсу, сэр! Я увидел его, когда он с дамой выходил из библиотеки, и попытался его задержать. События развивались с быстротой молнии, в одно мгновение я полетел на пол и потерял сознание.

Телефон звонил настойчиво, не переставая. Все еще одетый в домашний халат и туфли миллионерши, Томас вошел в спальню Эстреллы. Водитель красного такси, многочисленные прохожие удивлялись необычному наряду Томаса. Но ему, привыкшему всю свою жизнь одеваться элегантно, с большим вкусом, теперь это было безразлично. Он знал, что сейчас речь идет о его жизни. Томас снял трубку и облегченно рассмеялся, узнав голос, принадлежавший его единственному другу.

– Леблан, это Линдер!

– Слава Богу, Линдер, я хотел вам звонить сам, где вы?

– В гостинице. Послушайте, Леблан, куда вы пропали? Я звоню вам часами.

– Да, да. У меня были неприятности, Линдер. Мненужна ваша помощь. Я должен куда‑нибудь спрятаться доотплытия парохода…

– Леблан…

– Меня не должны видеть…

– Леблан! Дайте же мне сказать. Извините. Наш пароход не отплывает.

– Что?

Томас в бессилии опустился на кровать. Эстрелла, стоявшая за его спиной, прижимала от страха свои кулачки к дрожащим губам.

– Что вы сказали?

– Корабль не отплывает.

Смысл сказанного медленно проникал в сознание Томаса.

– Почему?

Голос банкира звучал истерически:

– Уже несколько дней у меня тяжелое предчувствие, пароходство вело себя странно. Мне не хотелось вас беспокоить понапрасну, но сегодня я узнал…

– Что узнали?

– Наш пароход захвачен немцами! Томас закрыл глаза.

– Что, что случилось? – вскричала Эстрелла, вся дрожа от волнения.

– Ну, а какой‑нибудь другой пароход, – со стоном произнес Томас в телефонную трубку.

– Невозможно. Все места на пароходы, отплывающиев Америку, распроданы на много месяцев вперед. Мы ничего не сможем поделать, Леблан. Мы крепко застряли в Лиссабоне. Алло, алло! Леблан! Вы поняли?

– Каждое слово, – ответил Томас. – Я позвоню вам, Линдер. Желаю благополучия, если оно возможно по нынешним временам.

Он положил трубку и в задумчивости уронил голову на грудь.

Ему показалось, что запахло хлороформом, навалилась смертельная опасность. Что же делать? Ситуация была сложной. Нельзя было рассчитывать ни на помощь англичан, ни на помощь немцев, ни на помощь французов.

– Жан! Жан! – услышал он голос Эстреллы. Повернувшись, он увидел ее стоящей перед ним на коленях, дрожащую, залитую слезами. – Говори же, что случилось, хоть одно слово скажи!

Он молча посмотрел ей в глаза, и его лицо посветлело, голос прозвучал с нежностью:

– Отошли горничную, дорогая.

– Горничную?!

– Я хочу побыть с тобой наедине.

– Да, но обед?

– Я приготовлю его сам, – сказал Томас, вставая с постели, как встает боксер, побывавший в нокдауне, пришедший в себя и готовый к бою. – Я должен хорошенько подумать, а за приготовлением пищи мне приходят хорошие идеи.

 

Томас готовил лечо по‑венгерски. Порезал лук, почистил сладкий перец. Делал он это молча, сосредоточенно.

Эстрелла наблюдала за ним и в волнении теребила браслет на своем запястье. Бриллианты чистой воды переливались всеми цветами радуги.

– Твое спокойствие, замкнутость нервируют меня, Жан! Как ты можешь этим заниматься сейчас?

Томас улыбнулся. Его взгляд упал на браслет.

– Почему ты не отвечаешь, дорогой?

– Потому, что я думаю!

– Ты не доверяешь мне? Не хочешь сказать мнеправду? Почему опасность грозит тебе со всех сторон? Почему ты боишься англичан?

– Правда настолько ужасна, что даже тебе нельзя ее доверить.

– Ох! – простонала Эстрелла и стала так быстро вращать свой браслет, что он стал казаться огненной переливающейся струйкой.

– Но я хочу помочь защитить тебя! Поверь, Жан, я сделаю все ради тебя!

– Действительно все?

– Все, любимый.

Томас выронил помидор. На его лице появилось выражение глубокой нежности и спокойной уверенности.

– Ну, хорошо, после обеда мы отдохнем, и ты сможешь доказать, что сделаешь все для меня и даже донесешь на меня.

Последние слова оказали ошеломляющее воздействие на Эстреллу. С широко раскрытыми глазами и открытым ртом она смотрела на Томаса.

– Что ты сказал, – прошептала она, обретя дар речи, – что я должна сделать? Донести на тебя? Кому? Полиции?

– Полиции, мое сокровище.

– Но, ради Бога, почему?

– Потому, что я обокрал тебя!

 

 

КНИГА ВТОРАЯ

Паутина

 

Часть 1 Убежище в тюрьме

 

 

Сентября 1940 года.