Курю, постепенно прощаясь со всеми

Своими делами, своими мечтами –

Легла бесконечная пропасть меж нами –

длиной - в эту ночь, что узлы развязала...
А жизнь началась на рассвете - сначала.

(89)

 

****

Я в Эрмитаже был впервые («когда-то - надо…»)
за день всего не пересмотришь, - хоть до упада
броди, разглядывай картины и раритеты
то залюбуешься пейзажем, а то – портретом

кого-то, кто уж лет пятьсот как - отчалил в Лету.

в башке смешались экспонаты уже и люди
пора на воздух выбираться. Мозги - как студень

Того гляди и ум зайдёт мой совсем за разум,
Но вдруг, как вкопанный застыл я, увидев вазу

китайскую, что поразила, как громом, сразу:

Река с крутыми берегами - сливалась с небом;

Вот дом, где путника встречают вином и хлебом,

Где можно думать бесконечно, о жизни, смерти

Покуда вечности колеса там время вертит.

И над рекой, в густом тумане, склонялись ивы
Движенье волн неторопливо, темны заливы.
Как серебро, при лунном свете сверкают рыбы
И оказаться здесь, с тобою - и мы могли бы

 

 

ПЕТЕРБУРГ

Несёт мужик с базара наш
уже не водку-дуру
а книг полезнейший багаж
Литературу!
взахлёб читают всё и вся
и книжки и газеты
купила бабка порося
сбылась мечта поэта

вот это город петроград
культурная столица
сюда приехал я и рад
к культуре приобщиться

***

Вот тут вот некто убивал

Сребролюбивую старушку,

А там -с Дантесом бился Пушкин,

(он был большой оригинал)

Арбенин - вечно ревновал

Жену к Печерину. Онегин

Скучал от праздности и неги,

И свет продажный презирал.

Их описал в памфлетах резких,

Во глубине сибирских руд,

Известный Федор Достоевский,

Душой любивший бедный люд.

Бросали бомбами в царя

Бунтовщики-народолюбцы

И трех Великих революций

Зажглась багровая заря.

Не зря ль, в семнадцатом году,

В простой – от ГОГОЛЯ- шинели,

Лежал расстрелянный Расстрелли,

Потом в Таврическом саду?

Года проходят чередой,

Но вечность их границы смажет

И возникает персонажей

Переплетающийся рой

 

 

          2

Зеленой лампы мягкий свет,

Задернуты гардины,

Сидит гусар, сидит поэт,

Сидят гардемарины.

Сидят Каховский удалой

И благородный Пестель,

Сидят- красавец Трубецкой,

Рылеев – рыцарь чести…

Поручик Лермонтов – герой,

Медалями украшен..

«Неужто, в бурях есть покой?

Нет! Мы заварим кашу!

Опорой станет нам народ,

Матросы и солдаты…

- А что из Франции? – Да вот –

Депеша от Марата…

-Я слышал, что завел Марат

Любовную интрижку?

А что за дама? – Говорят,

Ревнива, даже слишком…

Дай Бог мне памяти…Корде…

Прекрасная Шарлотта…

Бедняга, право, быть беде –

Любовниц-то – без счета…».

«По ком там колокол звонит,

В Туманном Альбионе?

- Проснулся Герцен и не спит,

Пока тиран на троне».

Густеет ночь. И за Невой

Во тьме стреляет пушка.

И по дороге столбовой

Из ссылки едет Пушкин.

  

                              3

Раз, из саратовской глуши,

В столицу прибыл Грибоедов,

И на канал одноименный

Ходил гулять нередко он:

Писал пиессы для души

И в ресторациях обедал,

Где слушал хор краснознаменный

Глуша коньяк «Наполеон».

В зените славы он и силы –

Красавец, баловень, эстет…

Но Александр Сергеич милый,

Ещё, к несчастью, был поэт.

Неизгладимою печатью

Лежит на судьбах этих знак:

Им рок, за их таланты платит –

Не в бровь – так в глаз, то так- то сяк.

Не застрелили на дуэли
не засадили за роман

Но сбагрить видимо хотели

И отослали в Тегеран.

Ну, чем не место для поэта,

Казалось бы! Восток – восторг!

Дворцы и башни минаретов,

Базаров пестрых шумный торг!

Восток божественно порочен,

Здесь ищешь истину в вине,

А сказки сказывают ночью –

То Зульфия, то Шагане…

Но кризис древнего Востока,

Случился вновь, очередной

И Грибоедов был жестоко

Растерзан яростной толпой!

«Джихат! Джихат! – толпа кричала

Идет Священная война»!

………………………………

И тётка опосля рыдала

Потом, в Саратове одна.

                                4

Поэт, известный всем, однажды

Под утро, Невским, шел домой,

Но вдруг, таинственный и страшный

Он призрак зрит, перед собой;

Поэт был с призраком знаком:

То Хармс, безжалостный и хмурый,

Пошел громить литературу,

Пешком, с веревкой и мешком.

Помилуй – Пушкин говорит –

Ужели я, сию минуту,

Узрел того Обериута,

Чье имя, словно гром гремит!?

На всю Россию знаменит –

Напоминая Серафима,

Гонимый, мрачный, нелюдимый

Зачем явился ты, пиит?

Тот отвечает: «Видит Бог,

Товарищ мой, любезный Саша –

Пришел сюда я, что бы страшный

Преподнести вам всем урок.

Увы, но жребий твой жесток:

Язык отрежу, вырву сердце…

И никуда тебе не деться,

России будешь ты Пророк»!

И Пушкин, ужасом объят,

С огнем в груди и с дрожью в теле,

Бежал, куда глаза глядели,

От Даниила – в Летний сад.

А там, с ружьем наперевес,