Уезжаю в ночь. Отчего же - грусть?

Уезжаю в ночь. Отчего же - грусть?

Через две недели, е.б.ж., вернусь.

Вечно что-то ждёшь, но, на самом деле –

Вряд ли, жизнь изменится, в две недели.

Две недели, в сущности, это много.

Хоть пройдут - мгновенно… считай – дорога,

Смена климата, общества, настроенья

В общем, всё сливается, во мгновенье.

Буду ехать, мимо России, мимо

Украины…. До самого, аж до Крыма.

Вот и край земли. Приехали. Стоп, машина.

Дальше – только море. Считай – вершина.

Так, в таких в отрезках, по две недели

Ты и катишься к смерти, от колыбели.

А прикатишь когда – не заметишь, даже.

Е.б.ж. тогда ты, уже не скажешь,

Удивишься, разве, такому делу
Что ещё непривычно душе и телу

 

                          **** 

Как свинцовым кастетом, с оттяжкою в лоб -

Мысль, - что раз мы живём, а потом - хоть потоп.

Это врешь, говорю, - но, однако же, сам

Сомневаюсь порой: что отыщется там,

После смерти? Мой ангел, найдет ли меня

За порогом, за гранью последнего дня?

 

     

 

***

И я вспоминаю минувшие дни
И город, где сплошь - золотые огни
Где ведьмы шабашат на Жёлтой Горе
Совсем распоясавшись и озверев...

Я саратовчанок любил... не одну...
Они меня дружно тянули ко дну
И водку с портвейном вливали в меня
Губя мою молодость день от дня

Я сопротивлялся им, как только мог –
Я рот закрывал на висячий замок
Но ведьмы, ругаясь и страшно визжа
Мне рот открывали посредством ножа

И спирт туда лили и что-то ещё
Твердили, что трезвым к ним - вход воспрещён

И так потерял я здоровье и честь
Но, Боже мой правый, ведь что-то в них есть
Такое, что тянет и тянет меня
Напиться любви их, напиться огня.

***

Что ты тут забыл ещё?

Город, как облупленный

И закрыт последний счёт

И билеты куплены.

Поезд будет скоро скорый

Тени, тени лезут сворой.

Но всё они прозрачнее

Всё неоднозначнее

Раньше я их слышать мог

Но теперь они как смог.

Задыхаюсь.

                  *** 

Позабыл - о чем забывать - не смел

Много лет - сплетение наших тел,

Наш совместный жар и совместный пот;

Измождение, шепот; Всего исход -

Твоих пальцев дрожь и глаза - как нож.

Ты - не та. Да и сам я - едва ль похож,

На того вчерашнего алкаша,

Кем я был когда-то. Моя душа

Истрепалась, как парус, в чужих краях.

Хоть не слишком, вроде - бы и одрях

Разве, что седой - да и то - не весь,

Но с годами я – по - растратил спесь,

И желанье выглядеть молодцом;

На подъем тяжел и набит свинцом,

Всех случайных и неслучайных пуль.

Кто стрелял - не важно. Опять июль

Заставляет вспомнить тень старых лип

И скамейку в парке, где я погиб,

Чтоб потом воскреснуть и стать иным -
Тем, кем стал. Теперь познакомься с ним.

 

***

Прошлого века потёртый багаж,

Но какой-никакой он, а всё-таки наш:

Эти пластинки, бобины, кассеты

Со старой музыкой, слышимой где-то,

В детстве, когда приходили друзья

Папы и мамы. И маленький я

Возле крутился, Высоцкого слушал,

Про «эх вы, парни, бросайте морфушу..»

Что за Марфуша? – неважно … и вот

Дальше Высоцкий с плёнки поёт

Про Бодайбо, Магадан, про весну…

Крутятся песни - и я не усну.

Годы летели, летели, потом

Сам приводил одноклассников в дом

Я… и ставил им песенки эти

Плюс – заповедно-загадочный рок…

Вам – по пятнадцать. Вы уж не дети.

Сами – с усами. Запреты – не впрок;

И, пока нету родителей дома,

Пьёте вы водку, встающую комом

В горле. И, хлебом занюхав сто грамм,

Курите важно болгарское что-то,

Дружно орёте «смоук он зе воте»

И хорошо так, так весело вам!

Годы летели и вот пролетели,

Наши следы заметали метели,

Наши дома уходили на слом,

Прошлое стало казаться нам сном,

Но не зарубайся, братишка, не надо*!

Прошлое – вот оно, прошлое рядом,

Ибо внутри тебя живо оно.

Было всё это: недавно? давно? -

Разницы мало. И сам ты, братишка,

Ведь изменился-то, в общем, не слишком.

Старый багаж полон дивных вещей.

На окне – наличники

А за моим окном

Ходят пограничники

Пиво пьют с вином.
Не с вином, а с водкой!

Всё равно – пьют, чётко.

Все они речисты

Все они чекисты

Всяк из них сегодня пьян

Каждый, нынче – Дартаньян,

А также - Карацупа!

Вот какая группа

Жи-во-писная!

 

 

***

Это праздник городской

Вакханалии людской

Прёт народ толпой на площадь

Отравляться там тоской

Пляски – ужас, песни – мрак

Отвратительный кабак

Повстречал моряк морячку

Вот, танцуют краковяк!

Это всё приметы века

Пиво, ржач и дискотека

Поздно, поздно! Спасть пора -

Нет покоя до утра.

Отчего не веселишься?

Всё – фальшивка и мура.

 

***

Построил вовсе дом не Джек
но некий Н. Давыдов
Дом пережил 20 век
И насмотрелся видов
и различных неугомонных жильцов
некоторых из них, помнит ещё в лицо.

Да, дому вспомнить есть о чём
о чём взгрустнуть, наверно
Давыдов - земским был врачом -
его хозяин первый
С кем он общался, с кем дружил? -
А может у хозяев
сам Луначарский гостем был
Богданов, иль Бердяев?
А может (эко, понесло -
предположить боюсь)
Бывал тут даже сам «Сосо»
кусая чёрный ус?

ведь в те года в наш городок
вливался тот поток.

Ну, это так, фантазии
дай волю «голосам»…
проверишь нынче разве их?
а дом не скажет сам -
кто вхож был в его двери и
с Давыдовым пил чай…
Дом помнит крах империи
и царство кумача.

Того ли земского врача
Отчаянный сынок
Попал к чекистам сгоряча
и схлопотал свой срок?

в тридцатых был тут – Пришвин
зачем? – поди, спроси...
да, много было пришлых
со всей Руси

Была у дома веха:
в один какой то год
он взял да переехал
вдруг метров на пятьсот
Но это так лишь, к слову
ведь дом остался жив
вздохнул на месте новом
он, корни запустив.
Своё он помнил имя
и дальше жил. И вот
меня к себе он принял
на свой сто первый год

2

идиллия какая! -
не дом, а - изумруд
есть что то в нём от рая
не жизнь – малина тут
но приглядишься к дому
без всяких там затей:
у нас - не тихий омут
он полон-то – чертей

 

 

3

У соседа белая горячка
с самого утра его корячит
Ходит, портупею нацепив
как павлин, какой-нибудь, спесив
Видно тот, не к ночи будь помянут -
Вот, как пить дать – завалил к Толяну
пропустив, с ним поутру стакан
видно скорешился с ним Толян

У него все ведьмы на примете:
раскрывает ведьминскии сети,
Перед чёртом задирает нос,
Он ведёт, с пристрастием, допрос
бестии, к нему попавшей в лапы
рот её заткнув шарфом, как кляпом
На неё глядит Толян хитро
Словно Шерлок, или Пуаро

И не убедить его, придурка
что пред ним лишь – меховая куртка
«Притворяться курткой, сука, брось…
 Вижу, падла, я тебя - насквозь»

эх, не мог прожить без алкоголя
Толя
Все друзья куда то упороли
Толи
шарики зашли теперь за ролики
а в глазах мелькают - то ли - толики
то ли – чёртики

 

 

 

4

Толя выгнал снова Жанну
потому, как - «блять,
прилепилась, словно банный
лист» - к нему опять,
А в угаре алкогольном
оба – хороши
Оскорбила Жанна Толю
аж до дна души
Он кричит: «пошла отсюда»
и прибить готов
Жанна – «пьяная иуда» -
вызвала ментов.

Роковые, сука, страсти
что там ваш Шекспир! -
разрывается на части
наш нелепый мир.
Шум и крики в коридоре
Визг и мат - везде
Как в содоме иль в гоморре
Как… не знаю где!
Что же - Жанну не убил он? –
Нет! – ответ простой:
всё ведь это уже было
раз, наверно, сто.

Так и будут непрестанно
ссорясь и мирясь
раз за разом Толя с Жанной
напиваться в грязь
Разбегаться и сходиться
ненавидеть и
пряча в пьяный сумрак лица
бредить о любви.

и устраивать застолья
до скончания лет
будет мучить Жанну Толя
а она в ответ
выпьет кровушку толяна
досуха, до дна.
в небо - поздно, в землю - рано
ну а жизнь — одна

5

Ему уже любви не хочется
ему чего бы «поровней»
хоть волком вой от одиночества
от пустоты внутри и вне
и потому он пьёт и бесится
и постучавшись в дверь в мою
он начинает околесицу
нести пятнадцать раз на дню.
Всегда на стрёме и на взводе
сам записал себя в князья
к нему с бутылками приходят
его суровые друзья
и он пьёт с ними, до упора
под звуки радио-шансон
и перессорясь с пьяной сворой
друзей вышвыривает вон.
Его нелепая подруга
от невеликого ума
то помирает от испуга
то лезет в драку с ним сама
то собирает свои вещи
то их раскладывает вновь
идёт обмен тычков, затрещин
и хлещет кровь

Бедняга, в общем-то, бедняга
и мне его, ей Богу, жаль
в таком режиме и напряге
протянет долго он – едва ль
сквозняк в башке, навыпуск - нервы
и что же делать, Боже мой
с тем одиночеством безмерным?
с паршивой этой пустотой?

6

Я не судья им никому
я, может, много - много хуже.
Порою, к горлу моему
комком подкатывает ужас
и горький стыд. И мне – темно
когда в глазу - торчит бревно

 

 

***

Но от них я всё ж ушёл (?)

Сквозь игольное ушко.

 

***

От всех бесконечных кромешных попоек
похмелий, - когда встал вопрос или – или? -
я конченый, вроде, мудак-алкоголик
внезапно отпал, без малейших усилий
Одиннадцать лет – срок не бог весть какой, но
меня закопать уж давно бы могли бы
и спал я давно бы, в гробу бы покойно
а я вот – живой. И за это – спасибо…

 

***

О, как странно, подумай, как странно, мой друг
Как много вокруг, вроде, гадов и сук
Как много и хрени и дряни
в стране, в целом мире, в стакане!

А мы – ничего. Мы живём и живём
и радуясь жизни и ночью и днём
И вечером, даже, и ночью
Её оборвать мы не хочем.

Так странно, так странно, что даже смешно
Пусть тёмное Нечто гнетёт, но оно
Отнюдь не всесильно над нами
Пока есть земля под ногами

И небо над нами и небо внутри
Где вечное солнце горит

под кустиком

***

а вот сейчас ужо, под кустиком
Иль у костра, или под мостиком
Сыграю всякую акустику
Кривите рожу? Это бросьте-ка!
Я пальцем тыча вам под дых
Начну читать серьёзный стих
В глаза, в упор вам прямо глядя
(в глаза, глядеть, а ну, в глаза!
Всем по местам сидеть, сказал!
Не то дорыпаетесь, бляди!)
Я приведу вас, суки, в чувство!
Я научу ценить искусство!

***

Решившись поучаствовать в говне
Не думай, что останешься вовне –
Попса влезает в душу, в мозг, как вирус,
И жить в тебе готовится на вырост.

Махнув рукой и перейдя черту
Не говори, что временна халтура.
Что ты зашёл случайно, или сдуру
Иль оттого, что жить невмоготу.

Меня спросите: «хау ду ю ду»?
Скажу – «ништяк»! И снова буду правым.
Мне не дождаться денег, или славы
Но ни под чью я не пляшу дуду.

А в общем, речь свою сейчас веду,
К тому, что каждый делает свой выбор.
И каждому воздастся по труду.
За результат – заранее - спасибо.

 

 

                          ***

Люди, как-бы, собрались послушать стишки
Как-бы песенки тоже послушать
Всё же петь и читать – не ворочать мешки
Ни к чему выворачивать душу
Всё терпенье у публики - двадцать минут
А потом по сто грамм и капут.

«Ну, так что же, - сказал, захмелев, мне чувак -
Ты читаешь, однако, не кисло,
Только, знаешь, браток, всё не в масть, всё не так
Нет души, нет глубокого смысла
Правду- матку давай, нас зарежь, без ножа
Что бы плакала кровью душа»

И чувиха - краса, за соседним столом
заказав свиных ушек и пиво
Прокричала «стишки-то оставь на потом
О любви спой, чтоб было красиво
Петь ты, вроде, горазд, - спой, хотя бы, чижа,
Что бы, враз развернулась душа

Вот тогда мы полюбим тебя, подпоём
Ё-твоё, Ё-ёёё-ё-моё
Тут же, всё же веселье должно быть у нас
Тут потехи и отдыха час
Мы хотим, чтоб летела, смеялась душа
Над прокуренным залом кружа»

А какой-то, особенно тонкий эстет,
когда вышли курить мы из зала
Мне сказал: «тут поэзии, друг милый, нет
Актуальности, знаешь ли, мало
Где, положим, верлибр? Не видать, ни шиша,
Пишешь ты по старинке, душа…»

Тут я понял, что песенки мне не слагать
И не быть мне народным поэтом
До чего же противно-то, ёрш твою мать
До чего же противно всё это
Я был словно в окопе под Курской Дугой
Пусть поёт им - читает другой.

 

Критик

Ты зачем такой недобрый,

Человек внутри меня?

И преследуешь, браня,

Критикуя, каждый шаг

Отравляешь ядом.

Всё тебе во мне не так,

Всё не то, что надо.

Вот чуть что – ты сразу тут!

Съели ж вместе соли пуд,

Столько вместе парились,

Что почти состарились.

Чем обидел? Ты скажи!

Только ради Бога.

Хоть на время – отвяжись

И меня не трогай.

 

 

***

На самом-то деле – вы только не смейтесь! -
О. Бендер - был очень неслабый гроссмейстер
проигрывал партии все до одной
он там, в Васюках, но играя - с судьбой! -
скандал провоцируя и вызывая
огонь на себя, искушая судьбу
желая пройтись возле самого края
а всех дилетантов он видел в гробу

Художник, каких уж не делают, нынче,
Ну, не Леонардо, возможно, Да Винчи
но скажем, немалоизвестный Кандинский
по слухам – в подмётки ему не годился.
Картину отвергли его ретрограды;
Сегодня, весь в белом и в самой красе
Остап Ибрагимович рулит парадом
а где консерваторы? – сгинули все.

 

Ху из ху, или утренняя гимнастика.

Кто такой Доктор Хаос – дурацкий вопрос!
Шерлок Холмс средь врачей + конечно - Атос
Скептик, циник, блистательный гений
А вокруг – только бледные тени

Дартаньян – (тут поймёт и дурак) – Кемерон
(Да не важно, что бабой представился он)
Не умён, но хитёр он, а так же -
Благороден и очень отважен.

И не весть какой будет для вас тут сюрприз
Доктор Чейс… разумеется, он – Арамис
Лицемерный красавчик и душка.
Но душа – словно старая сушка.

Доктор Форман – ну, тот, несомненно – Партос
В своём деле силён он, надёжен, но прост
Он, как валенок, или кроссовок.
И в интригах совсем он не ловок…

Холмса мы приплели тут, конечно, не вдруг
Но у Холмса же должен быть преданный друг
Что бы ярче сиять на контрасте…
Доктор Вилсон! Приветствуем, здрасте!

Доктор Хаус задачку грызёт как орех
И при этом, дерзит и третирует всех
Потому как у этого гения
О людЯх – нехорошее мнение.

Потому что несчастен он и одинок.
Потому что, хоть гений, а всё же – не Бог,
Он, как зверь в тесной мечется клетке
И глотает горстями таблетки.

Доктор Хаус кому он, что только не спас!
Кому жизнь, кому – мозг, кому - пах, кому – глаз
Но в душе его – смута и хаос.
Доктор Фауст, тьфу, чёрт, - доктор Хаус

 

 

 

***

Зимою случается вьюга
И манят харчевен огни -
Там пьянствовать будут три друга:
Вийон, де Койе, Монтеньи...
Веселая троица эта
Иль в "Шишке" деньгами сорит,
Иль в мрачном "Притоне Перетты"
Беспечно киряет в кредит.

Бывало - заглянешь ты в "Бочку",

Побаловать тело свое,

А там - коротают уж ночку

Вийон, Монтеньи и Койе.

"Под вечер стал холод несносен,

а что, не зайти ли нам в "Шлем"-

Тут истину ищут в вине

Веселые три поросенка -

Колен, Франсуа и Ренье...

Их знают и в "Зебре", и в "Муле",

С приходом ночной темноты -

Все добрые люди заснули,

А эти - орут, как коты.

И хохот стоит, до упаду:

"Ха-Ха - Хи-хи-хи - Ого - го" -

Вийон о толстухе Марго.

К камину, скорее, поближе,

Давай, наливай, Франсуа"!

Шальная, как пьяная девка,

Встает над Парижем заря...

Когда ж зачинаются будни -

Тогда лишь провалятся в сон

И будут храпеть до полудня

Койе, Монтеньи и Вийон...

 

 

поэт и чёрт

«Смерть приходит к человеку …»
(Заболоцкий)

Вот приходит чёрт к поэту
Говорит ему: «миляга,
Что ты ищешь в мире этом?
Что изводишь ты бумагу?
Всё равно – тебя никто тут
Не прочтёт и не услышит
Бесполезная работа,
Как бы копошенье мышек!

Всё пожрут тут Смерть и Время,
Всё пожрут и переварят
И тебя сожрут, со всеми,
И твои стишочки, паря,
В качестве ВСЕМУ ответа
Написал такие строчки:
«Вот, приходит чёрт к поэту..»

Тоже все уйдут в навоз!
Нафинг надо? вот – вопрос!

Всё напрасно, бесполезно,
Всё бессмысленно и глупо,
Стоит вглядываться в Бездну,
Если скоро станешь трупом?
Лучше сразу удавиться
Или стать таким, как все:
Или криком, или спицей
В Вечном смерти колесе».
Но поэт ответил чёрту:
«Сам пошёл, чертяга, н…й!
Я живой! Ты, сука – мёртвый!
Буду я писать без страха,
И тогда, ужо, посмотрим
И тогда, ужо, увидим»!
Так поэт ругался с чёртом
И остался победитель!
И потом без проволочки

в качестве ВСЕМУ ответа
написал он эти строчки
«вот приходит чёрт к поэту»

***

Бум-с и кончились стишата
Это время виновато?
Или после виршей всех
мозг мой высох, как орех?

строчка к строчке не идёт
мысль за мыслью не стремиться
я - как курица – не птица
Где волненье, где полёт?

Надо снова, для порядку
Себе сделать подзарядку
выдержать суровый пост
порасчистить все завалы
Всё начать потом сначала
Всё сначала, в полный рост.

 

***

На мелодию окуджавской песенки

Настоящих поэтов так мал
впрочем, так оно было всегда
вот сидишь себе, пишешь, бывало
а выходит опять ерунда

Для кого-то и курица – птица
Для кого-то Таюшев – поэт
я ж считаю, поэт – это Пушкин
а Таюшев – немножечко нет

 

****

Какой-нибудь читатель этих строк
тут скажет – вот же, вот же, вот же,
занудные стихи какие, Боже! -
Пусть будет он ко мне не слишком строг.
Когда мне было в кайф – я не писал стишков
стишки - заместо мне пилюль и порошков
заместо алкоголя и наркоза
служили много лет. Вставляю, в рифму: «роза».
писать устала бедная рука.
Я говорю читателю «пока»

 

                               ***

Для чего же пишу стихи я?

Это, милые… терапия.

Вот сижу у окна компьютера

На душе тяжело и муторно

Не весёлые, чаще - праздные

Ну, не соколом, так вороною

Буду гордо парить над зоною

И ищите меня потом

      ***

Стишки – грибы. Поэт – грибник.
Грибные знает он места.
И прёт сквозь чащу напрямик,
Уверенно и неспроста.
Несётся, высунув язык,
От нетерпения дрожа,
Вот в чащу сходу он проник.
Но не нашёл там ни рожна.
Ужо найду, - так думал он, -
Какой-нибудь прекрасный груздь!
Но совершив земной поклон,
Тут отыскал не груздь, а грусть.
Да пусть бы грусть – да просто пшик –
Недразумение одно.
Уже не радует – страшит
Прогулка. Сыро и темно
Становится в пустом лесу,
И ночь почти - что на носу.

2

 

Грибник устал. Грибник продрог.
Куда же делись все грибы?
Найти бы хоть какой грибок!
Ах, если бы! Вот, если бы…
Но нету, нету по пути
Не то, что б груздей – и опят.
Похоже, сколько не броди –
Грибы являться не хотят.

 

Но вдруг вблизи гнилого пня –
Когда уж бросил он искать –
Грибов находится семья,
Да столько, что не сосчитать.
Когда б вы знали, из какого сора
Растут грибы.

 

в мире рыб

В от попался на крючок

Мне подлещик-дурачок

И ещё двенадцать рыб...

Жить и плавать ведь могли б!

Ан, нет, не судьба.

***

Папа с сыном - рыбаки

рыбу ловят у реки
рыба-папа, рыба - сын

Проплывали мимо, блин.

Человеки - рыбачки

Надевают на крючки
пальцы все переколов

Папу с сыном - червяков

И закидывают снасти

Вглубь нагрянувшей волны

Вожделения полны

Вот и первая поклёвка

подсекают оба ловко...

Рыба-сын и рыботец

на крючке сидят. Конец.

***
Не страшны река и омут

Рыбам - рыбы не утонут

Не погибнуть, а то ж! - при пожаре им

Или в автодорожной аварии.

На войну не отправят ерша

И любому, считай, карасю

Наплевать на политику всю.
Никогда не волнуют всерьёз,
Их - работа... квартирный вопрос...
В общем, в целом, в конце-то концов,
тоже, плюсы свои - налицо.

 

 

 

       ***

 

Над головой моею крУжится

Ворона. Я теряю мужество.

И прячусь от неё в подъезде я.

она по виду – либеральная
но агрессивна, по подвиду,
и по характеру – скандальная,
мне хочет нанести обиду

Боюсь ворон потусторонних

Лети, лети отсюда, с миром

Не разорял я гнёзд вороньих

И твоего не крал я сыра

Отстань же, сгинь, исчезни, то есть...
Я весь издёрган, я ослаб...

Ты не моя больная совесть

Не твой должник я и не раб!

Ворона каркнула... и раз –
Ещё вираж проделав круто
Пропала, в одночасье, с глаз!
Но мне тревожно, почему-то...

 

 

                          Трагический тенор эпохи

Осенние сырые вечера

И кто тебя согреет и поймёт

Твоей хозяйки руки и колени

Дрожали от томления девицы

И, глухо лая шастают собаки

Тоска, тоска… предчувствие могилы…

Больные нервы… и куда-то в пятки

Душа уходит. Оставляют силы

И убежать. Да некуда уже,

Как деловая колбаса

Лиса гордилась мехом

И рассуждала за глаза,

О прочих всех – со смехом;
«Сравниться кто красой, с лисой»!? –

Презрительно и гордо,

Считала весь народ лесной –

Зверьём второго сорта.

Была недоброй та лиса,

А стала – доброй шубой.

А мы, хоть и невелики,

Но радостно трём лапки:

Живые! – Не воротники,

Не варежки, не шапки

 

***

Ну что нам за дело, что жизнь пролетела,

Якобы, ради идеи-мечты,

Тех молодых непутёвых ребят

С утра опять больная голова

Не видя впереди себя не зги

К развязке?

 

 

                

 

 

***

Говорит он небрежно, слегка устало
«Жизнь потеряна, братцы, и всё пропало
Нет поэтов, героев, звёзд,
Измельчал, стал подлец-народец
Только серость отныне в моде
Не с кем выступить в полный рост.

Вот ведь были года иные:
Ни пред кем не склоняя выи
Мы не бегали баррикад
Провалилась та жизнь в пучину
Нам бы памятник (нам – по чину)
И вернуть те года назад!

Уж тогда бы, уж мы тогда бы!
Нам бы все бы давали бабы
Те, что крутят хвостом сейчас
Море было бы по колено
Водка, вместо водицы в венах
Потекла бы тогда у нас.

Мы ходили б всегда под газом,
И врагов победил бы разом
Героический наш отряд.
Знал бы точно вражина всякий
Где, конкретно, зимуют раки
И куда гнал макар телят.

Пострадав в предыдущих войнах
Мы не видим теперь достойных
И махнули на всё рукой
Можно было б… да скучно, что-то
И к тому ж, как назло, суббота
Наш заслуженный выходной».

 

 

***

Жую москвы слоёный пирожок
Того гляди и заворот кишок
Случится от такого перебора
Снуют вокруг живые мертвецы
Слепят глаза мне мёртвые дворцы
И я бегу от этого позора
Но вот гляди – другая полоса
Свернёшь за угол и увидишь за
Тем углом знакомые мне лица
Своих друзей и воздуха глотнёшь
Свежайшего, и снова оживёшь
И снова мир крутится и вертится

 

 

***
Мимо всех возможных «мимо»
мимо мекки, мимо рима
и поэзии мейстрима
тоже где-то, как-то мимо
проношусь кометой я
так сложилась жизнь моя

у других она иначе
может быть сложилась, значит
кто бежит, а кто-то скачет
кто плывёт, а кто ползёт
до чего же мы, ребята
удивительный народ

 

 

                  

 

***

Ну да, стишки такие вот
почти как проза, но не проза
читатель ждёт тут рифмы «роза»
а хрен ему, пусть будет «поза»
иль, например, «метаморфоза»
мне больше нет других забот
как объяснять, зачем пишу
зачем рифмую и дышу.

***

Прощайте, милые друзья
Я б задержался, но нельзя,
Нельзя – труба уже зовёт
Меня вперёд.
Пора с кузнечиком проститься
И превратиться мне в дымок
Уж перевёрнута страница
Где я оставил пару строк
Земля, прощай. Прощай, Рассея,
Не буду больше по росе я
Бродить, на дудочке игра…
Пришла пора мне умира…
Но, чу! Не верьте! Я шучу!
И не грозит мне карачун,
А коль умру – не весь, не весь
Должно остаться ведь хоть что-то.
Я чьим-то сном пребуду здесь.
Стишком, воспоминаньем, фото.

 

Старое

 

Вот тут вот некто убивал

Сребролюбивую старушку,

Арбенин - вечно ревновал

Жену к Печерину. Онегин

И свет продажный презирал.

Во глубине сибирских руд,

Душой любивший бедный люд.

Бросали бомбами в царя

Бунтовщики-народолюбцы

И трех Великих революций

Зажглась багровая заря.

Потом в Таврическом саду?

Года проходят чередой,

И возникает персонажей

Переплетающийся рой

 

 

          2

Зеленой лампы мягкий свет,

Задернуты гардины,

Сидит гусар, сидит поэт,

Сидят гардемарины.

Сидят Каховский удалой

И благородный Пестель,

Сидят- красавец Трубецкой,

Рылеев – рыцарь чести…

Поручик Лермонтов – герой,

Медалями украшен..

«Неужто, в бурях есть покой?

Нет! Мы заварим кашу!

Опорой станет нам народ,

Матросы и солдаты…

- А что из Франции? – Да вот –

Депеша от Марата…

-Я слышал, что завел Марат

Любовную интрижку?

А что за дама? – Говорят,

Ревнива, даже слишком…

Дай Бог мне памяти…Корде…

Прекрасная Шарлотта…

Бедняга, право, быть беде –

Любовниц-то – без счета…».

«По ком там колокол звонит,

В Туманном Альбионе?

- Проснулся Герцен и не спит,

Пока тиран на троне».

Густеет ночь. И за Невой

Во тьме стреляет пушка.

И по дороге столбовой

Из ссылки едет Пушкин.

  

                              3

Раз, из саратовской глуши,

В столицу прибыл Грибоедов,

И на канал одноименный

Ходил гулять нередко он:

Писал пиессы для души

И в ресторациях обедал,

Глуша коньяк «Наполеон».

В зените славы он и силы –

Красавец, баловень, эстет…

Но Александр Сергеич милый,

Ещё, к несчастью, был поэт.

Неизгладимою печатью

Лежит на судьбах этих знак:

Им рок, за их таланты платит –

Но сбагрить видимо хотели

И отослали в Тегеран.

Ну, чем не место для поэта,

Казалось бы! Восток – восторг!

Дворцы и башни минаретов,

Базаров пестрых шумный торг!

Восток божественно порочен,

Здесь ищешь истину в вине,

А сказки сказывают ночью –

То Зульфия, то Шагане…

Но кризис древнего Востока,

Случился вновь, очередной

И Грибоедов был жестоко

Растерзан яростной толпой!

«Джихат! Джихат! – толпа кричала

Идет Священная война»!

………………………………

И тётка опосля рыдала

Потом, в Саратове одна.

                                4

Пошел громить литературу,

Ужели я, сию минуту,

Узрел того Обериута,

Чье имя, словно гром гремит!?

На всю Россию знаменит –

Напоминая Серафима,

Гонимый, мрачный, нелюдимый

Зачем явился ты, пиит?

Тот отвечает: «Видит Бог,

Товарищ мой, любезный Саша –

Преподнести вам всем урок.

Увы, но жребий твой жесток:

Язык отрежу, вырву сердце…

И никуда тебе не деться,

России будешь ты Пророк»!

И Пушкин, ужасом объят,

Бежал, куда глаза глядели,

От Даниила – в Летний сад.

А там, с ружьем наперевес,

Шпион и сукин сын Дантес.

Из раздроблённого бедра.

Жизнь прогремит невпопад,

Где - то на самом отшибе,

Словно забавный парад,

Всяких нелепых ошибок.

Полно, беда - не беда,

Вторит песне той ветер,

Скулит домовой…

Не покоен, не светел,

С больной головой

От гитарного звона,

Похмелённый к утру,

Здесь я - белой вороной,

На званном пиру,

Ох, непрошенным гостем -

Пою битый час,

Словно, как на помосте,

Под рентгенами глаз

Я готов нахлобучить

Хоть рыжий парик,

Только б поняли лучше
Мой вороний язык,

Крик восторга и боли,

Его радость и грусть.

Пусть потом, на застолье

Я напьюсь и собьюсь.

Погляди-ка сейчас

Ты на нас…Ё-моё! –

Маски сброшены, враз:

Все вокруг вороньё!

Хлеб единый жуём,

Нашей общей судьбы,

Пьём, да песни орём,

       Ходим в лес, гробы.

                                  1992 (?)

 

***

Которые пусты и бесполезны.

Легкий, как сон, снежок.

Иль подгадает черт?

По предъявленью счет.

***

Ты от меня осатанела.

То вверх – то вниз.

Порою страшно, порою тошно,

Всё это – жизнь.

Судьба – калека у человека

Идёт вразнос

И на исходе уродца - Века

Трещит мороз.

И за окном.

Каким вином?

Давно достало и пить и драться –

Не тот завод.

Приходит час

От них у нас.

Пока живой –

Для нас с тобой.

                           «век скоро кончится

                                                         Но раньше кончусь я..."

                                                                                          

                                                                 И. Бродский...

                                                      Траурный белый снег

                                                      На исходе январь.
                                                      Вот и кончился век -
                                                      Раньше, чем календарь.

                                                     Белоснежной крупой,

                                                      Этот мир замели,