Наклонившись вперед, девушка взяла два горячих бамбуковых листа с мясом и протянула мужчинам. Они приступили к еде.

– Вам нравится наша пища?

Жак и Фрэнки молча кивнули.

– Расскажи мне еще о маме. Как ей жилось здесь? – спросил Жак.

– У нас с ней были особые отношения. Мы часто разговаривали, поскольку ваш язык давался мне легче, чем остальным.

– Она рассказывала… обо мне?

– Да, и о вас и о вашем отце Франсисе.

– Почему она не попыталась связаться со мной?

– У меня создалось впечатление, что она боялась, что вы узнаете какую‑то ее тайну. Что‑то вызывавшее у нее стыд и страх.

Жак покачал головой:

– У мамы был секретный проект, тайная жизнь, загадочная личность и подчас… непонятное поведение. Она уехала, не объяснившись и не попрощавшись. Я был обижен на нее и хотел бы потребовать у нее объяснений. Теперь я ощущаю себя обманутым из‑за того, что не могу поговорить с ней.

– Разве вы не можете увидеть ее во сне? Там вы сможете расспросить ее обо всем.

– Мама никогда не снилась мне. Даже здесь она остается немой.

Шамбайя улыбнулась:

– Она говорила мне, что научила вас видеть сны.

– Да, но мне кажется, что ваши знания намного обширнее моих. Это как если бы преподаватель йоги оказался в Тибете и обучался буддизму у Далай‑ламы. Все‑таки это другой уровень.

– Мне не знакомы слова «йога» и «Тибет». Знаете, я могу говорить на вашем языке, но мне недостает знаний в области культуры, истории и географии. Мне многое предстоит наверстать.

– Вы говорили, что являетесь Властительницей сновидений. А в чем состоят ваши обязанности?

– Ваша мама причисляла меня к онейронавтам. Она говорила, что я практикую «осознанные сновидения».

– Действительно, мама хотела познакомиться с вашим племенем, чтобы больше узнать об этой теме.

Шамбайя долго пережевывала пищу.

– Как вы нашли нас здесь, на этом удаленном острове? – спросила она.

– Дело в том, что мой «будущий я» приснился мне и сообщил нужные сведения. Вам не случалось видеть себя во сне старше или моложе? – спросил Жак, довольный тем, что ему удалось удивить специалиста в области снов.

– Значит, это ваш «будущий я» сказал вам приехать сюда?

Шуки принес им по кусочку дуриана.

Жак ел его, зажав нос. За вкусом забродивших отбросов скрывался нежный вкус сыра с миндалем и луком.

– Возможно, когда‑нибудь я полюблю этот фрукт, – признал он. – Когда мне впервые дали кусочек камамбера в детстве, меня чуть не вытошнило, но сейчас я его обожаю.

– Хотелось бы мне когда‑нибудь попробовать ваш камамбер, – сказала Шамбайя.

Перекусив, мужчины вернулись к работе.

– Мы строим жилища на сваях, чтобы обезопасить себя от змей, крыс и крупных пауков, – объяснила Шамбайя. – Дома соединены по кругу, чтобы помнить о нашем единстве, а большой костер в центре мы зажигаем для того, чтобы не забывать о том, что Вселенная крутится вокруг определенной оси. Мсье Кляйн, мы познакомим вас с нашей культурой. Взамен мне хочется, чтобы вы познакомили нас с вашей культурой. Так я продолжу изучать то, что начала с вашей мамой.

– Мне бы хотелось научиться владению осознанными сновидениями.

Она махнула в сторону моря.

– Сейчас нам нужно защищаться, строить и, может быть, воевать, хотя мы не любим этого. Только потом наступит черед чему‑либо обучаться.

Потом она взяла его за руку.

– Однако у меня все же есть подарок для вас, мсье Кляйн. Это песня. Запомните хорошенько ее мелодию и слова. Она пригодится вам для отпугивания комаров. Их здесь много. Без нее завтра вы будете покрыты укусами.

Он сделала глубокий вдох и принялась напевать. Жак повторял за ней мотив и слова, а девушка при необходимости поправляла его.

После ужина у костра собралось все племя. Зазвучала музыка. В качестве основного музыкального инструмента сенои использовали выеденную термитами деревянную трубку, из которой извлекался низкий звук, вызывавший вибрацию. Мундштук был сделан из пчелиного воска. Что‑то похожее на звучание диджериды австралийских аборигенов и тибетского дунгчена… Чтобы звук был непрерывным, надо было последовательно выдыхать и вдыхать. Когда пять‑шесть инструментов играли вместе, атмосфера становилась почти гипнотической. Игра сопровождалась постукиванием по полым пням и горловым пением. Жак и Фрэнки не сразу привыкли к этой странной, экзотичной музыке. Но вскоре мелодия захватила и их.

Вернувшись в свою хижину, Жак в изнеможении рухнул на матрас, который был чуть толще его ладони. Он попытался напеть разученную им песню. А тем временем на остров надвигалась ночь в сопровождении кортежа комаров.

43

Засыпание.

Легкий сон.

Глубокий сон.

Парадоксальный сон.

Возвращение в сновидение.

Остров Розового песка.

Ж.К.48 на месте, но кресло‑качалка и пина‑колада исчезли. У него растрепанные волосы и крайне взволнованный вид.

– Добрый день, Ж.К.48.

– Ты меня раздражаешь.

– В чем дело?

– В ТЕБЕ!

– Я сделал все, как вы велели, следовал вашим советам и достиг цели. Сейчас мы занимаемся строительством укреплений, чтобы защитить деревню от…

– Ж.К.28, ты ничего не понимаешь! Иногда ты бываешь настолько наивным, что меня это… огорчает. Подумать только, что я был таким в твоем возрасте! Боже! Я и забыл, насколько мало понимал суть происходящего вокруг меня.

– Есть что‑то, что мне необходимо знать?

– Разумеется! Нечто такое, что тебе необходимо понять, и как можно скорее! Тебе угрожает большая опасность.

– Что? Мне?

– В этом‑то и состоит проблема нашего с тобой способа общения через «Атон»: я могу помочь тебе осознать твое настоящее, сообщить недостающую информацию, но не могу предостеречь тебя от твоего будущего, которое несется на тебя в упор. Поверь, оно вот‑вот наступит!

– Я начинаю беспокоиться…

– Еще бы! Именно этого я и добиваюсь! Я тоже обеспокоен, поскольку, если твое будущее отклонится в сторону хоть на йоту, мое существование и успех моего проекта окажутся под вопросом. Короче, тебе достаточно лишь оступиться на дороге судьбы, и все полетит в тартарары. И я ничего не могу с этим поделать! Я словно призрак – бессильный сторонний наблюдатель. До чего же это досадно, Жак! Как бы мне хотелось воспользоваться настоящей машиной времени, чтобы оказаться рядом с тобой с мышцами из плоти и крови, а не с телом, сотканным из грез. Кто осмелится наконец заговорить о страхе неполного существования? Кто решиться однажды затронуть столь сложную тему, каковой является нематериальность существования? Какая это мука – существовать лишь в качестве идеи, образа… да еще и в воображении… как бы помягче выразиться… безмозглого человека!