У Шарлотты вновь участилось дыхание, потом она постепенно успокоилась.

– Теперь ты можешь открыть глаза. Все кончено. Будь внимательна, когда произнесу «ноль». Пять… четыре… три… два… один… ноль!

Девушка открыла глаза и разрыдалась. Затем спохватилась, улыбнулась и стала дышать глубже.

– Дыши, Шарлотта.

Он подал ей бокал вина.

– Твой гипноз просто гениален! Кто научил тебя этому?

– Моя мама.

– Все‑таки это так необычно: с помощью простого усилия воли оказаться в сцене из прошлого, которая причиняла такую боль… и переиграть ее на новый лад. Да еще заменить тот тяжелый момент моментом радостным! Кажется, что это так просто. Словно бы я перемонтировала фильм собственной жизни.

– Эту возможность предоставляет наш мозг, однако мы не пользуемся ею. «Производимое воображением обретает реальность», – учила меня мама. И можно еще добавить: «Хорошо это или плохо».

– Я хочу познакомиться с твоей мамой, – сказала Шарлотта.

– Не сейчас, – улыбнулся он. – Мама погружена в исследования, которые отнимают все ее силы. Домой она возвращается поздно, крайне утомленная.

Шарлотта взяла Жака за руку и нежно погладила ее:

– В любом случае, то, что ты сделал со мной благодаря своим знаниям, просто невероятно. Ты освободил мой разум, применив сверхкороткую терапию, которая, возможно, позволила мне сэкономить двадцать пять лет психоанализа.

Жак пожал плечами – мол, не стоит преувеличивать, – но ему было приятно.

– Я всего лишь убрал с твоего лица несколько прядей, закрывавших тебе глаза, – сказал он, встал и собрал в резинку челку Помпона.

Псу было любопытно, отчего его мир внезапно то сужается, то расширяется. В ту минуту он завидовал способности людей самостоятельно управлять своей шерстью. Этот, с темным мехом на голове, был для него почти что богом. И своим собачьим разумом Помпон принял важное решение: в следующей жизни он будет иметь руки и станет парикмахером.

Перед его глазами самец и самка приблизились друг к другу и поцеловались.

– Ты сделал много хорошего для меня, – сказала Шарлотта.

– А ты позволила мне узнать, что я могу сделать для тебя много хорошего, – ответил он. – Думаю, ты очень восприимчива, как и я, кстати. Все получилось, потому что ты согласилась на перепрограммирование. На самом деле я не убрал воспоминание, а просто сделал его относительным. Теперь, когда ты задумаешься о твоей семье, вместо стаканчика из‑под йогурта перед тобой возникнет образ кинозала в Фон‑Роме. Это похоже на то, как если бы я поменяла обои на рабочем столе твоего компьютера.

– Ты гений! – воскликнула она, прижимаясь к его груди.

Этот опыт дал Жаку Кляйну осознание того, что, благодаря способности управлять снами, он может внушить к себе любовь.

21

Звонок.

Он спал.

Опять звонок.

Он уже почти проснулся.

Жак Кляйн собирался перевести сотовый в бесшумный режим, но, охваченный дурным предчувствием, взглянул на номер звонившего.

Звонила Каролина. Он ответил. Каролина попросила его незамедлительно приехать к ней на работу. Он чмокнул в лоб спавшую Шарлотту, тихо оделся, быстро проглотил чашку кофе на кухне и вскочил в автомобиль, чтобы ехать в Отель‑Дье.

Здание больницы было окутано утренней дымкой. «Скорые» пока что не начали сновать туда‑сюда. Даже охранник на входе еще спал.

Мать встретила его у главного входа.

– Мы наконец‑то собрались провести опыт! – бросила она в качестве приветствия.

– О чем идет речь?

– О моем секретном проекте.

Жак потер глаза.

– Я глубоко убеждена, что за парадоксальным сном существует еще одна, шестая стадия, – продолжила Каролина.

– Но ты мне всегда говорила, что после пятой стадии наступает латентный период, а затем – новый цикл. Или человек просыпается. Как там может существовать что‑то еще?

Каролина Кляйн откинула назад светлые волосы:

– Дело в том, что шестая стадия – не естественного происхождения. Ее можно получить, искусственным образом вызывая еще более глубокий сон. По моему мнению, некоторые народы, как, например, индусы с их нирваной, упоминают именно об этом состоянии «сна за пределами сна». Само слово «нирвана» означает «угасание». В Тибете это называют yolban, что означает «стадия по ту сторону страдания». На иврите это называется olam atzilut – буквально «мир за пределами мира».

– И где, по‑твоему, находится эта стадия на графике сна – выше или ниже?

– Пока что мне это не известно. Я ощущаю себя Христофором Колумбом, держащим курс на запад. Не знаю, какой континент мне предстоит открыть, но предчувствую, что где‑то существует новая, непознанная территория.

– Насколько мне помнится, Христофор Колумб искал всего лишь кратчайший путь в Индию.