Мужчина в синем трико отложил лопату, стал наблюдать. Впрочем, он уже давно прислушивается к разговорам.

Отец – это мое… Я его памяти не оскорбила… Это вы! Вы! Вы! Отец – это мое. Не ваше. Вам он – и не был нужен. А у меня на свете больше ничего нет! Ничего и никого кроме этой могилы! А ну – вон все отсюда!!! Вон, кому я сказала?! Ну?!!!...

ВЕРА. (сквозь слезы.) Мария… (плачет.) До чего же ты, Мария, опустилась… Мария, опомнись, что ты делаешь? Опомнись, опомнись, что-о-о-о?!

МАРИЯ. Опустилась? Да, верно, опустилась… От того опустилась, что с вами разговариваю, что позволила вам сюда прийти, стервы. Я вам говорю – убирайтесь!

ТАМАРА. (твердо.) Нет, мы не уйдем! Никуда мы отсюда не уйдем! Нет, мы останемся!

МАРИЯ. Да-а-а?!!!

Схватила железный прут у могилы.

Ну, я вам сейчас устрою братскую могилу…

Замахнулась прутом, зарычала страшно. Тамара, Вера и Любовь Петровна вмиг исчезли – будто ветром сдуло. Встали на асфальтной дорожке, испуганно поправляют прически, платья, оглядываются.

ГЕНКА. (пьяно мотает головой.) Мавия! Мавусенька! Мавуся! Пвиходи ко мне в гости!

Полез целоваться, но Мария, тяжело дыша, подтолкнула Генку в спину.

МАРИЯ. Давай-ка, иди и ты… Иди, иди, шурин разлюбезный… Иди, пока я и тебе не наподдавала… И тоже в гости приходи… (кричит.) На вокзале я живу! Второй этаж! Буду ждать!!!

Генка, качаясь, пошел к дорожке. Закурил. Мария села на скамеечку, отвернулась.

ТАМАРА. (шепчет.) Я в милицию заявлю… Нельзя же так это оставлять, нельзя!

ЛЮБОВЬ ПЕТРОВНА. Ой, да какая тебе тут к черту милиция? Это тебе не на твоей Кубани вонючей! Да эта милиция не хуже нас с тобой знает! Пошли быстро домой, а то перед людьми стыдно! Смотрите, как все зыркают! Пошли!

Пошла первая и вскоре затерялась где-то среди оградок. Следом – Тамара. Генка полез целоваться к Вере.

ВЕРА. Да какого черта тебе-то надо?! Ведь нажрался, нажрался-таки к вечеру?! А?!

ГЕНКА. Ставуха! Мамочка! Ты фто ругаефся? Вева моя!

ВЕРА. (вдруг.) Гемофродит, вот ты кто! Гемофродит!

ГЕНКА. Фто?

ВЕРА. (постучала себя сначала по голове, потом ниже пояса.) Да у тебя что тут – что тут! Гемофродит! Вот ты кто!

Зарыдала. Из кустов выскочил довольнехонький Толька.

ТОЛЬКА. Мамка! Папка! Смотрите, сколько я конфетов и пряников насобирал! Насобирал! О-о-о! Мне надавали вон сколько!

ВЕРА. Да чтоб вас всех разорвало бы! Надавала бы, надавала бы вам! Твари! Дома жрать нечего, что ли? Пошли отсюда быстро! Быстро пошли!

     Они уходят. Мария все так же неподвижно сидит на скамеечке. Из-за дерева появляется Нина Александровна. Долго не решается что-то сказать. Под ее ногой хрустнула ветка. Мария со злостью повернула заплаканное лицо.

МАРИЯ. Что тебе? Что тебе? Что?! Что?! Что?! Что?!

НИНА АЛЕКСАНДРОВНА. Простите… Я стала невольным свидетелем этой сцены… Я хочу успокоить вас как-то… Но я не знаю, что в таких случаях говорят…

Мария ухнула, схватилась за голову руками. Потом бросилась в сторону, вырвала из кучи мусора сумочку, бросила ее Нине Александровне. Потом принялась кидать в ее сторону деньги, доставая их из карманов, пудреницу, еще что-то.

МАРИЯ. (кричит.) Да не нужна ты со своими успокоениями! Никто мне не нужен! Не нужны вы мне все! Без вас прожила жизнь, без вас! На, на, на, на, на! Забери! Забери, на, возьми, подавись! Да уйди ты отсюда, ради Христа! Уйди! Оставьте вы меня одну, оставьте! На, на, на! Уйди, прошу тебя! Дайте мне хоть помереть спокойно, помереть дайте и больше ничего! Жить, жить не давали, так дайте же помереть! Только помереть и больше ничего! Оставьте вы меня одну! Уйди, уйди, Христом богом прошу, молю тебя – уйди! Прошу! Уйдите вы все! Пожалейте вы хоть меня, немножко хоть пожалейте! Дайте мне только помереть, помереть дайте! Уйди, уйди, уйдите все! На, на, на, на, на!...

Нина Александровна испуганно подняла сумочку, быстро ушла.

На кладбище надвигаются сумерки. Люди ушли. Из глубины кладбища как призрак идет ЧЕЛОВЕК В ЧЕРНОМ ПАЛЬТО. Он трясет ограды, поет что-то, кричит:

ЧЕЛОВЕК В ЧЕРНОМ ПАЛЬТО. Вставайте-е-е! Страшный суд прише-е-ел! Вставайте-е-е! … Страшный су-у-уд! … Я – Иисус Христос! Вставайте! И вы, и вы вставайте! Вставайте все! Блаженны чистые духом, ибо они Бога узрят! Бога-а-а! … Вставайте! Палачи и жертвы, все вставайте!...Вставайте! Встаньте все перед лицом моим, я посмотрю вам в глаза! Вставайте! Иисус с вами! Я пришел к вам! Э-э-э-эй! Вставайте! Страшный суд пришел! Вставайте! Страшный суд приш-е-о-о-ол!!!...

Мария стоит на коленях у могилы отца, обнимает ее, рыдает, стонет.

Платок свалился с головы Марии, седые волосы её треплет ветер.

Мария что-то кричит.

Стало совсем темно.

В глубине сцены весь спектакль стояла клетка с белыми голубями. Чья-то рука открыла клетку, и голуби взлетели над сценой и декорацией. Белых голубей хорошо видно в темноте. И слышно, как в тишине хлопают они крыльями.

Хлопают, хлопают, хлопают…

 

ЗАНАВЕС.

КОНЕЦ

Свердловск, 1989 года