Глава 7. Лучше поздно, чем никогда

Гермиона протёрла вспотевший лоб. День выдался необычайно жарким и солнечным, на небе не было ни единого облачка. Она решила, что сейчас самое время помочь Луне с благоустройством заброшенного сада — это, к тому же, неплохой способ занять и детей, и себя.

— Не эти, Роза, — Гермиона пыталась обучить свою дочь различать сорняки и цветы, но, судя по всему, безуспешно — Скоро они станут красивыми растениями. А мы хотим вытащить вот эти, — она указала на тысячелистник.

Роза наклонилась, чтобы рассмотреть его.

— Почему, мама? Разве они не превратятся в красивые цветы?

— Нет, это вредители, дорогая. Они не дадут цветам вырасти. Поэтому мы их и вытаскиваем.

— Понятно, — ответила Роза, и она всё поняла — начала выдёргивать именно сорные растения, а не всё подряд.

Гермиона улыбнулась, затем посмотрела, чем занимается Хьюго. Он был помещён в аналог маггловского манежа и времени зря не терял, всячески развлекаясь. Гермиона принесла ему много игрушек, но ребёнок и без этого мог найти себе занятие.

Гермиона вернулась к прополке. Конечно, она могла воспользоваться магией и завершить начатое гораздо быстрее, но работа руками успокаивала. Впрочем, все её мысли так или иначе были посвящены Северусу, как бы она ни старалась от них отгородиться.

Она вздохнула.

— Я принесла цветы, — воскликнула Луна. В её руках было около дюжины саженцев, и она ногой закрыла ворота, — Я надеюсь, что вы следили за веретенницами — в это время года их очень много.

Роза хихикнула.

— Мы занимаемся прополкой сада!

— Да, я это вижу, — ответила Луна, присев на корточки рядом с девочкой, — У тебя отлично получается, — она вытерла испачкавшийся нос Розы.

Затем она, по примеру Розы, принялась за работу.

После того, как сорняки были убраны, началась посадка. Хьюго устал и дремал на одеяле, которое ему приготовила Гермиона. Роза прекрасно проводила время, работая в саду, но в конце концов тоже устала и свернулась калачиком рядом с братом.

Вскоре девушки сделали перерыв — Луна принесла немного хлеба и сыра, и они болтали, наслаждаясь теплом.

— Ты, кажется, стала гораздо лучше справляться, — сказала Луна, прикрыв глаза.

— Теперь всё иначе, — кратко ответила Гермиона.

— Почему же?

Гермиона пожала плечами.

— Он жив. Независимо от наших дальнейших отношений, он получил свой второй шанс. Я могу быть довольна собой.

— Довольна, но несчастлива, — понимающе произнесла Луна.

Гермиона грустно улыбнулась.

 — Я была счастлива с ним и этого достаточно.

Луна открыла глаза и коснулась своей холодной ладонью руки Гермионы.

— Прошла всего лишь неделя. Я уверена, что он скоро ответит и пришлёт сову.

— Мы обе знаем, что вероятность того, что он захочет со мной взаимодействовать, крайне мала. Ничтожно мала. Если честно, она нулевая.

— Но, возможно...

Гермиона покачала головой и перебила её.

— Нет. Мне кажется, что он будет сердиться или чувствовать себя неловко. Он не захочет меня видеть.

Луна вздохнула, мысленно соглашаясь.

— Я попросила его вернуться в Британию. Было бы хорошо видеться почаще. Он вновь вынужден прятаться, — Луна нахмурилась.

— Он обожает тебя и вернётся хотя бы потому, что вы с отцом попросили его это сделать, вот увидишь.

— Ты так думаешь?

— Я уверена настолько, насколько это вообще возможно. Он вернётся.

Луна усмехнулась.

— Восхитительно. Я ужасно по нему скучаю.

Гермиона сглотнула и неуверенно улыбнулась подруге.

— Я тоже.

Луна уставилась на Гермиона, её глаза, казалось, выискивали какую-то невысказанную тайну.

— Ты действительно его любишь, не так ли?

Гермиона не стала поднимать взгляд. Она рассматривала травинку, которую держала в руке.

— Воспоминания могут исчезать, но эмоции — нет. Я всё ещё люблю его. И всегда буду любить.

Луна открыла рот, чтобы ответить, но не смогла даже начать — её прервало появление большой коричневой сипухи, нёсшей свёрнутый пергамент.

Сердце Гермионы укатилось в пятки. Она прекрасно понимала, что это, скорее всего, послание от Северуса.

Птица приземлилась с Луной и тихонько ухнула, когда та отвязала письмо.

— Я принесу угощение, — сказала Гермиона. Её руки дрожали. Она быстро схватила пищу и остановилась. Несколько глубоких вдохов помогли Гермионе успокоиться, потом она выпрямилась и вернулась в сад.

— Вот, держи, — произнесла Гермиона, протягивая сове кусок мяса. Она незамедлительно склевала его и улетела.

Гермиона вернулась к Луне, которая уже начала читать. Она переминалась с ноги на ногу, отчаянно желая и в то же время боясь узнать содержание послания.

— Ну, что там? — нетерпеливо спросила она.

— Он пишет, что папа вернётся через несколько недель. Также он нашёл ингредиенты для дорогостоящих зелий и полагает, что удачно продаст их Министерству той страны, где живёт, — Луна виновато посмотрела на подругу.

Гермиона знала, что Луна, вероятно, хочет рассказать, где он сейчас обитает — но дом скрыт Фиделиусом, и туда никто не проникнет. Если он хочет её видеть, значит, он её не увидит.

— Очень мило, — сказала Гермиона, — Он упоминал обо мне? — случайно вылетевшая фраза заставила Гермиону прикусить губу.

Луна продолжила читать и затем кивнула.

— Могу я взглянуть?

Луна качнула головой.

— Не думаю, что ты будешь довольна...

— Мне это необходимо. Пожалуйста.

Луне явно не хотелось это делать, но после секундной паузы она протянула пергамент.

Гермиона почувствовала, как кровь отхлынула от её лица. Умом она понимала, что Северус не согласится на встречу с ней, но сердцем надеялась на обратное. Впрочем, живописная реакция Луны ясно давала понять, что именно следует ожидать.

Насчёт ваших расспросов о мисс Грейнджер: да, я был под воздействием Чар. Да, у меня сохранились воспоминания обо всех произошедших событиях. Да, я не хочу никоим образом поддерживать общение с этой невыносимой всезнайкой, осмелившейся нарушить моё уединение.

Гермиона вздрогнула, словно её ударили. Не было никаких признаков человека, который любил её. Был только он, сардонический, язвительный, злобно-насмешливый профессор, который не чувствовал к ней ничего, кроме неприятия и презрения. Она провела кончиками пальцев по пергаменту, всматриваясь в такие знакомые, но такие чужие каракули.

Гермионе не просто хотелось плакать. Её тошнило от слёз. Но она сделала глубокий вдох и затем медленно выдохнула.

Он помнил всё — как они смеялись, любили, жили. И принял решение. Ей же придётся с ним смириться.

Гермиона молча вернула пергамент Луне и вернулась к клумбе с саженцами.

Летом расцветёт новая жизнь.

Гермиона не могла сказать, когда у неё появилось ощущение, что отношения с Северусом уходят на второй план. Они, скорее, напоминали сон. Чертовски приятный, но всё же. Впрочем, любовь к нему никогда не исчезла, лишь немного притупилась.

Гермиона быстро нырнула внутрь «Трёх мётел». Она пришла на пятнадцать минут раньше означенного срока, однако теперь она могла согреться до прихода профессора МакГонагалл.

Заказав у Розмерты сливочное пиво, Гермиона устроилась за столиком у окна. Она наблюдала за прохожими.

Минерва предложила Гермионе приобрести собственный коттедж, в котором она проводила летние каникулы, пока была преподавателем. Теперь необходимость в подобном убежище отпала, жильцы, которым домик сдавался, съехали, и профессор его продавала.

Гермиона очень надеялась на то, что этот дом окажется именно тем, что ей нужно. Она уже две недели находилась в поиске недвижимости и невероятно неловко чувствовала себя, обременяя своим присутствием Луну. Хоть та и уверяла её, что такая компания лишь в радость, Гермионе было неприятно кого-то стеснять.

Она также понимала, что новый дом — новая жизнь, и можно будет начать всё с чистого листа, но для начала следовало этот самый дом отыскать.

Дверь растворилась, и в паб вошла Минерва. Гермиона помахала рукой, и она направилась к столику.

— Вижу, у тебя была возможность высохнуть, — тон профессора был сух, как и обычно, но тёплые глаза с явной симпатией взирали на бывшую ученицу, — Рада тебя видеть, дорогая. Хочешь сразу взглянуть на коттедж или немного посидеть тут?

Гермиона улыбнулась и поднялась на ноги.

— Я готова. Очень хочется увидеть этот дом.

— Тогда не будем тянуть время, — они пошли к двери. Минерва уже достала большой зонтик, дабы скрыться под ним от дождя, но внезапно появилась радуга, и солнце выглянуло из-за туч, — Прекрасно. Нам повезло.

Ведьмы дружески болтали, пока шли к коттеджу. Гермионе нравилась идея жить в окружении магов, но при этом иметь по соседству несколько маггловские поселений, где дети могли бы посещать начальную школу. К тому же, ей хотелось находиться поближе к Хогвартсу, чтобы при необходимости без проблем связываться с сыном и дочерью.

Наконец они остановились перед каменным домом.

— Здесь требуется небольшой ремонт, но ничего критичного.

Гермиона кивнула и стала осматривать дом снаружи. Крыша казалась прочной, а вот само здание отчаянно нуждалось в покраске. Затем Гермиона отметила плюсы: множество окон, означавших естественный свет; большое дерево, которое можно приспособить под многие нужды, например, повесить качели.

Улыбаясь, Гермиона повернулась к Минерве.

 — Прекрасно. Мы можем зайти внутрь?

— Конечно.

Войдя внутрь, Гермиона невероятно обрадовалась: наверху располагались три спальни и ванная, а внизу — гардеробная, кабинет, столовая, гостиная и большая кухня. Последнее помещение требовало обновления мебели, но в остальном коттедж превзошёл все её ожидания.

Гермиона вошла в гостиную, там располагался старинный камин. Она нахмурилась.

— Где дверь в палисадник? — спросила она.

— Боюсь, что её тут нет, — ответила Минерва, — Впрочем, её без проблем можно установить на кухне.

— Нет, — покачала головой Гермиона, — Я думаю, здесь будут прекрасно смотреться французские двери, — пояснила она.

Гермиона могла представить тут празднование дней рождения Розы и Хьюго, семейные сборища, запах домашнего печенья и Северуса, заваривающего чай.

Северуса.

Гермиона тотчас отбросила эту мысль: она размышляла о своём будущем, а Северус не захотел стать его частью.

Гермиона наслаждалась уютом и комфортом, который чувствовала, находясь в этом доме. Приняв решение, она вернулась в гостиную, где её ждала Минерва.

— Что думаешь, Гермиона?

Она улыбнулась и сказала:

— Это прекрасно.

 

***

Луна и Гермиона с детьми стояли перед домом Лавгудов, ожидая прибытие Ксенофилиуса. Он послал сову, сообщив, что прибудет ровно в полдень, однако была уже четверть первого, а он всё ещё отсутствовал. Роуз и Хьюго гонялись друг за другом; взрослые отдыхали, сидя в плетёных креслах.

Наконец они услышали стук в дверь и увидели знакомую копну светлых волос.

Ксенофилиус шёл по протоптанной тропинке и был удивительно загорелым для человека, проводившем время в Скандинавии. Гермиона, конечно же, понимала, что он был вовсе не там, но всё равно поразилась комичности ситуации, так как Ксенофилиус надел шорты-ледерхозен.

— Кажется, их носят в Баварии, — прошептала Гермиона, глядя, как он торопливо идёт к Гермиону. У неё появилось ощущение дежавю.

— Привет-привет! Я очень скучал, — заявил мистер Лавгуд. Луна подбежала к нему и заключила в объятия, а затем взяла несколько громоздких свёртков.

— Ты должен был уменьшить их, папа, — мягко упрекнула его Луна, взяв за руку.

— Неправда. А вы-то как выросли! — крикнул Ксенофилиус, суетясь вокруг Розы и Хьюго, как если бы они были его внуками. — У меня есть подарки для вас обоих.

Последняя фраза, естественно, вызвала у детей неописуемый восторг.

— Будь вежливой, Роза — напомнила Гермиона дочери. Затем она повернулась к Ксенофилиусу и внезапно ощутила невероятную благодарность. Этот человек оставался другом Северуса в самые трудные времена. Он защищал его и заботился, когда всем было наплевать. Не в силах остановиться, Гермиона шагнула вперёд и очень крепко обняла его.

Ксенофилиус достаточно быстро отстранился и по-отечески хлопнул её по плечу.

— Не совсем понимаю, что именно я сделал, но я рад, что смог помочь.

Гермиона не ответила. Она лишь улыбнулась и направилась за ним домой.

Роза завизжала от радости, когда увидела качели. Она уронила свою сумку и мистера Вигглса и побежала к дереву. Роза начала качаться, и её радостный смех эхом разнёсся по всему саду.

Гермиона ухмыльнулась и ещё крепче прижала Хьюго.

— Я тоже так хочу, — жалобно пропищал сын, пытаясь вырваться.

— Почему бы тебе не проведать, все ли собрались? — спросила Луна

— Спасибо, — Гермиона передала Хьюго подруге.

Гермиона улыбалась, видя незначительные перемены в коттедже — свежий слой белой краски блестел на солнце, дверь была окрашена в красный, и всё это делало атмосферу более радушной и весёлой.

Она взяла коробку, оставленную Луной и понесла её в коттедж. Коридор тоже изменился, он был оформлен в бледно-кремовом цвете и идеально дополнял жёлтые стены. Самое главное, это место ощущалось знакомым. Гермиона могла назвать его своим домом.

Она прошла через столовую. Ей понравилось то, как в обстановку вписывался новый дубовый стол. Всё было новым и именно таким, как хотелось ей самой.

Довольная изменениями, Гермиона переместилась в гостиную. Там изменений почти не было, разве что, стены стали золотисто-коричневыми, и появились французские двери в сад.

Гермиона расставила фотографии на каминной полке, оглядела их и убедилась, что всё необходимые снимки стоят на своих местах. Всё равно было какое-то чувство неполноценности, словно чего-то не хватало.

Гермиону осенило.

Северус.

Она закрыла глаза и глубоко вздохнула, стараясь не поддаться эмоциям. Гермиона выпрямилась и пошла к детям, чтобы показать им новый дом.

В один прекрасный день появятся новые фотографии, и зияющие дыры в груди и жизни Гермионы наконец закроются.

 

***

— Спасибо, что пришла, Гермиона, — произнесла Луна, — Я подожду здесь, пока вы осмотритесь.

Гермионе, на самом деле, вовсе не хотелось посещать эту выставку. Луна с отцом хотели провести всё на высшем уровне и поэтому пригласили именно её. Гермиона пыталась сказать, что её мнение не играет никакой роли, но потерпела поражение.

— Но ты любишь его, — Луна была весела и, скорее всего, даже не заметила, как вздрогнула Гермиона, — значит, не позволишь обнародовать то, что может причинить ему боль.

— Я уже ничего не помню, — предупредила Гермиона.

Луна же просто отмахнулась от её слов, как от назойливой мухи.

После бесконечных просьб подруги, Гермиона всё-таки согласилась.

Глубоко вздохнув, Гермиона шагнула в павильон, где проводилось мероприятие. Она вообще не любила вспоминать о войне, потому что это тёмное, болезненное время вызывало невероятную грусть и в то же время радость от того, что всё закончилось.

Гермиона опасалась, что война здесь может быть романтизирована или приукрашена, однако угольно-чёрные стены и витрины создавали атмосферу уважения, почтительности и торжественности. По всему периметру комнаты золотыми буквами были выведены имена жертв, тех, кто сражался и умер за свет, за сохранение своего мира.

Гермиона медленно прохаживалась по комнате, глядя на такие знакомые вещи и места. На неё нахлынули воспоминания. Гордость, горе, гнев, облегчение — всё это бурлило в её крови.

Она фыркнула, проходя мимо фотографий Золотого Трио. Ей никогда не нравилось это название.

Маленькая табличка в углу гласила «фотографии Колина Криви, одолженные его братом Деннисом».

— Колин, — прошептала Гермиона, думая об этом мальчике, который оказался истинным гриффиндорцем и умер во время битвы.

В центре комнаты располагались три экспозиции. Первая посвящалась Гарри, вторая — Альбусу Дамблдору, а третья — Северусу. Там были выдержки из его дневников, тот самый учебник Принца-Полукровки и набор мантий. Гермиона почувствовала невероятное желание зарыться лицом в ткань, но удержала себя. Одинокая слезинка скатилась только при виде его палочки и Ордена Мерлина.

Гермиона рассмотрела и снимки, которые, вероятно, отобрал сам Северус.

Гермиону что-то беспокоило, но она отбросила все сомнения, понимая, что куратором является отец Луны.

— Они проделали огромную работу, не так ли? — спросила Луна с нервозностью в голосе.

— Да, — кивнула Гермиона, — Мне очень понравилось.

Луна склонила голову и произнесла:

— Но тебя что-то волнует. Говори, я не расстроюсь.

Гермиона вздохнула.

— Не думаю, что ему бы понравилась часть выставки, находящаяся в центре.

— И что же ты предлагаешь? — поинтересовалась Луна.

Гермиона указала на ту часть комнату, которая находилась в тени.

— Я поняла. Спасибо.

Герой войны на самом деле жив!

Сегодня утром министр магии Кингсли Бруствер сообщил, что Северус Снейп, шпион света, который долгое время считался погибшим, последние четырнадцать лет обитал за границей. Сейчас он решил вернуться в Великобританию. Подробности пока что неизвестны.

Выставочный зал был переполнен. Пригласили всех, кто сражался в Финальной Битве на стороне Гарри Поттера. Произошло воссоединение, в котором все так нуждались последние десять лет.

Гермиона стояла в стороне, наблюдая за знакомыми. Им экспозиция явно понравилась.

Она улыбнулась Джинни и Гарри и помахала рукой. Трое друзей тотчас обнялись. Гарри, как и Северусу, не хотелось находиться в центре внимания, и Гермиона еле удержалась от сравнения. Затем вошли Рон и Элеонора. Она отвернулась, дабы не вызывать у кого-то неловкость.

— Он ублюдок, — возмутилась Джинни, прищурившись.

Гермиона рассмеялась.

— Не ублюдок, а человек, который не скрывает свои чувства. Он любит её и хочет, чтобы мы тоже любили.

— Просто он её везде таскает, хотя только недавно расстался с тобой... — Джинни замолчала, осознав смысл слов, — Прости, мне, наверное, не стоило так говорить.

Гермиона покачала головой.

 — Не надо извиняться. Со мной всё в порядке, правда. Если с Элеонорой он чувствует себя лучше, то я за него рада.

Джинни и Гарри изумлённо уставились на неё, и спустя несколько секунд Гарри вышел из оцепенения.

 — Ты святая, Гермиона. Если бы я сделал то же самое, Джинни наложила бы какое-нибудь хитроумное заклятие.

Джинни ткнула его локтём и слащаво улыбнулась.

— Не забывай, что я сильна ещё и физически.

У Гарри Поттера тотчас заболел бок.

 — Конечно, дорогая.

Гермиона рассмеялась.

— Поверьте, я не святая. На самом деле, когда я узнала об изменах, то первым делом захотела придушить Рона, — произнесла Гермиона, — Но жизнь продолжается.

Гарри хотел что-то сказать, но его глаза внезапно расширились, а челюсть буквально отвисла.

— Мерлинова борода! Это невозможно.

— В чём дело? — Гермиона повернулась и последовала примеру друга.

Северус.

Луна, конечно, объявила о его возвращении, да и в «Пророке» об этом писали, но она не ожидала, что когда-нибудь вновь его увидит. Но Северус стоял в дверях выставочного зала и напряжённо вглядывался в толпу.

Гермиона жадно рассматривала его, понимая, что у неё, скорее всего, не будет другого шанса. Она упивалась чёрными, как смоль, волосами, ястребиным носом, тонкими губами.

Гермиона мечтала о том, чтобы броситься в его объятия и зарыться лицом в волосы, но прекрасно понимала, что Северус такой жест точно не оценит.

На мгновение их взгляды столкнулись. Гермиона понимала, что он, вероятно, захочет прочесть её мысли, но она была не против. Наоборот, она была «за». Окружающий мир застыл, однако спустя злосчастное мгновение Северус уже скользил глазами по другим людям.

Воспоминания, ушедшие куда-то далеко в подсознание, вновь давали о себе знать.

В помещении воцарилась тишина, а Гермиона пыталась восстановить дыхание, делая вдохи и выдохи.

Гарри начал аплодировать. К нему присоединилась Джинни. А потом Минерва, Молли и Артур, Дин и Симус, другие гриффиндорцы, и весь зал взрывался овациями.

 

***

Гермиона пожелала родителям спокойной ночи, а затем помогла им вернуться домой. Дети крепко спали после насыщенного дня с бабушкой и дедушкой.

Она прошла в спальню и легла в кровать, но поняла, что не уснёт. Спустилась вниз и налила вина, надеясь, что бокал послужит лекарством от бессонницы.

Гермиона покинула музей почти сразу после прибытия Северуса. Она понимала, что это проявление трусости, но перспектива провести рядом с ним несколько часов, не удостоив его ни словом, ни взглядом, пугала.

Раньше Гермионе казалось, что не видеть его больно. Однако видеть, зная, что он её не любит, намного больнее.

— Это всё неважно, — пробормотала Гермиона, откупоривая бутылку, — Я обязательно встречу человека, с которым смогу провести всю свою жизнь.

Её размышления прервал стук в дверь. Сначала Гермиона подумала, что это Луна, однако, посмотрев на часы, решила перестраховаться, и, достав палочку, спросила:

— Кто это?

И Гермиона услышала знакомый бархатистый голос. Сомнений не было. Это он.

— Северус Снейп.

Они неловко расположились на диване, при этом на максимальном расстоянии друг от друга. Оба не проронили ни слова и безмолвно сидели несколько минут.

Гермиона краем глаза взглянула на Северуса. Его поза, сжатые кулаки и напряжённая спина, давали понять, что он вовсе не расслаблен.

В памяти всплыла иная картина: Северус развалился в кресле, скрестив ноги и криво улыбаясь.

Не в силах больше терпеть, Гермиона откашлялась.

— Не хочешь выпить? У меня есть неплохое вино.

— Нет, — коротко ответил Северус, — спасибо.

Гермиона теребила халат, жалея о том, что уже переоделась. В мантии она бы чувствовала себя спокойнее.

Она подождала ещё некоторое время, но он всё также не начинал разговор, и это стало раздражать.

— Северус, ты пришёл сюда по какой-то определённой причине или просто хотел проверить, насколько удобна моя мебель?

Он повернул голову. Подошёл к камину, что-то прошептал и вытащил из кармана некий предмет, сжимая его, словно драгоценный камень.

Гермиона заинтересовалась, но подниматься и смотреть не стала. Северус долго стоял перед полкой, а затем опустил туда этот предмет и отошёл, давая Гермионе возможность увидеть.

Гермиона сразу же узнала этот кусок дерева.

В горле почему-то пересохло. Резьба идеально вписывалась в пространство, как будто находилась здесь уже долгое время.

Сердце Гермионы бешено колотилось, однако она не спешила обдумывать его действия, понимая, что логику Северуса Снейпа понять практически нереально.

— Чего ты этим добиваешься? — спросила она нейтральным, но решительным тоном, — Почему ты здесь?

— Я не знаю. Не собирался разыскивать вас по приезде в Англию, — Северус резко замолчал.

— И всё же ты здесь.

— Да, — он подошёл к застеклённой двери и выглянул в темноту, — Вы создали идеальную копию коттеджа из видения.

— Я этого не хотела, — Гермиона нахмурилась.

Он кивнул, но не повернулся к ней, лишь сцепил руки за спиной.

— Понимаю.

Гермиона вздохнула.

— Прошу прощения за то, что активировала заклинание. Это было...

— Непреднамеренно, — нетерпеливо перебил Северус, — Мне это известно, мисс Грейнджер. По словам моей крестницы, вы сортировали мои вещи и составляли их каталог. А затем нашли шар, оставленный её матерью.

— Луна не объяснила, как именно была активирована сфера и не растолковала принцип её работы.

Гермиона была шокирована.

— Почему она тебе об этом не рассказала?

Он буквально зарычал.

— Рассказала только то, что об этом сможете сообщить исключительно вы!

— Когда я нашла сферу, я не знала, что это такое. Подумала, что это какая-то загадка. Осмотрела её, — Северус нетерпеливо поджал губы и этим напомнил ребёнка; такое же выражение возникало у Розы и Хьюго, — Она активизировалась, когда я произнесла разоблачающее заклинание.

Северус наконец повернулся.

— Я читал письмо Пандоры, мисс Грейнджер. Насколько я понял, я должен был быть активным участником, а не простым зрителем.

Гермиона кивнула.

— Мы с Луной внимательно изучили все записи её мамы и пришли к выводу, что изменения произошли из-за того, что активировал заклятие не ты, а я. Мы считаем, что это послужило причиной, по которой я многое забыла, а ты... Сколько ты помнишь?

— Всё.

— Это было похоже на сон?

— Не совсем.

Гермиона закатила глаза, раздражённая лаконичностью его ответов.

— Честно говоря, Северус, из тебя невозможно вытянуть какую-либо информацию!

Его рот изогнулся в подобии улыбки.

— Я был шпионом.

Гермиона рассмеялась. Она заметила, что выражение его лица на секунду смягчилось, но затем вновь стало максимально непроницаемыми и твёрдым.

Или, возможно, не совсем непроницаемым и твёрдым.

— Я бы сравнил это с маггловским кинематографом, — заявил он.

— То есть это ощущалось как просмотр фильма?

— Да.

— Понятно, — Гермиона прикусила губу, пытаясь понять, следует ли ей спрашивать самое главное, — У тебя появились какие-нибудь... эмоциональные привязанности?

— Это же неправда! — сердито произнёс он, — Это была фантазия, очень реалистичный сон. Человек, которого ты знала...

На этот раз вмешалась Гермиона.

— Человек, которого я любила.

Северус поморщился, но голос его ожесточился.

— Этот человек — не я. Я озлобленный мерзавец, которого все ненавидят. Плохо отношусь к людям и предпочитаю одиночество. К тому же, не герой, не отец и уж точно не любящий муж.

Гермиона лишь качала головой, слушая признание.

— Ты лишь изображаешь «озлобленного мерзавца», как ты выразился. А видение показало настоящего тебя. Так оно и было задумано.

— Задумано? Что вы имеете в виду?

— Я могу показать тебе заметки Пандоры. Магия, которая использовалась в амулете, также применяется при изготовлении Омутов Памяти и волшебных портретов. Это своеобразная форма легилименции — заклинание использовало наши собственные воспоминания и личности, подсознательные желания, и оно интегрировало их в видение. Пандора хотела, чтобы ты прожил жизнь так, как был способен, но не позволял себе. И она не ошиблась.

— Это не её дело и, тем более, не ваше! Я бы сам разобрался, как хочу жить, а теперь я мечтаю о реальности, которой никогда не было и никогда не будет, — Северус, казалось, был готов взорваться, его руки сжались в кулаки, а глаза метали молнии.

— Ты испуган, — заметила Гермиона, игнорируя чувственную речь.

— Прошу прощения?

Гермиона улыбнулась.

— Я видела, как ты ощущаешь страх, так что точно могу это сказать. Мне кажется, ты боишься, потому что полагаешь, что не подходишь мне. Мерлин, ты меня любишь! — в голове внезапно сложился пазл.

— Мисс Грейнджер.

Она отмахнулась.

— Не сейчас, Северус. В письме, присланном Луне, ты пытался оттолкнуть меня, но заинтересовался и поэтому вернулся.

— Я так не думаю.

— А сегодня ты увидел меня и захотел пообщаться, чтобы понять, испытываю ли я к тебе то же, что и в видении. Ты любишь меня и опасаешься того, что я не отвечу взаимностью, — Гермиона не могла остановиться.

— Прекратите, — процедил он сквозь зубы, — Я больше не способен на проявление эмоций.

Гермиона закатила глаза.

— Не лги самому себе, Северус. Ты же хорошо относишься к своим друзьям. К Ксенофилиусу и Луне.

— Это совсем другое. И я не боюсь отсутствия чувств с вашей стороны, — губы Северуса скривились в усмешке.

— Тогда зачем ты пришёл? Луна ответила бы на вопросы, я гарантирую. Почему ты здесь?

— Луна посылала мне сов каждый день. И доносила обо всём, что происходит с вами. Например, о том, что в виду попросили переместить мою экспозицию, зная, что я не люблю быть у всех на виду и привлекать много внимания, — Северус провёл рукой по своим волосам, — Затем меня начал донимать Ксенофилиус. Он сказал, что, будь у него возможность вновь увидеть Пандору, он бы обязательно это сделал. А ещё назвал дураком и трусом, потому что я решил не разговаривать с вами.

Гермиона съёжилась.

— Это была ошибка. Извиняюсь за столь поздний визит, мисс Грейнджер. Больше я вас не побеспокою. Спокойной ночи, — он вышел из комнаты, даже не оглянувшись.

— Северус, не надо. Пожалуйста, — прошептала Гермиона и побежала за ним. В прихожей она схватила его за одежду и прижала к стене:

— Мы ещё не закончили разговор.

— Да, это так, но я всё равно хочу уйти.

— Нет, — рявкнула Гермиона, срываясь, — Ты не можешь уйти. Ты обещал. Ты поклялся, что никогда не бросишь меня.

Северус вздрогнул, и его лицо исказилось, будто его пронзила невероятная боль.

— Нет, мисс Грейнджер. Я этого не делал.

Гермиона внезапно осознала, что он прав.

Она медленно отпустила его. В тусклом свете мерцали слёзы.

— Северус, пожалуйста, — тихо произнесла она, на заботясь о том, что прибегла к мольбам, — Я знаю, это звучит безумно, но я по тебе скучаю. Может, просто попытаемся? Хотя бы станем нормально общаться? Начнём общаться, и, к примеру, ужинать вместе. Не знаю, перерастёт ли это во что-то большее, но попробовать точно стоит.

Они стояли в коридоре и молчали. Гермиона отчаянно надеялась на то, что он согласится. Главное, что Северус не отклонил предложение с первой секунды, а это значило, что он хотя бы задумался.

— Я не слишком приятный человек, — сказал он, прерывая размышления Гермионы.

Она улыбнулась. Этого мужчину она знала.

Гермиона убрала прядь волос с его глаз.

— Да, и я с этим согласна. Но ты хороший человек. Временами ублюдок, но всё же. Гермиона улыбнулась и взяла его за руку, — Пожалуйста, Северус. Я ничего не обещаю, как и ты. Но ты говоришь, что я тебя совсем не знаю — так дай мне шанс узнать.

Гермиона затаила дыхание, ожидая вердикт.

Наконец, из-под длинных изогнутых ресниц, из-за развевающихся вокруг лица волос, выдававших его нервозность, он заговорил:

— Думаю, нам не помешает чашечка чая.

Гермиона была уверена, что её ответная улыбка ослепительна, как солнце.

Пять лет спустя

— Гермиона?

— На кухне!

Она намазала тост клубничным джемом и уже собиралась откусить первый кусочек, когда почувствовала, что его руки обнимают её. Прислонившись к груди, Гермиона счастливо вздохнула:

— Я не ждала тебя так рано, — сказала она. Хоть преподавателю Зелий и разрешили жить в Хогсмиде вместе с семьёй, от ежедневных вечерних обходов его никто не освободил. К тому же, этот вечер был праздничным, и ему пришлось задержаться.

Северус рассмеялся, а его горячее дыхание обжигало её шею.

— Уже полночь, Гермиона. Я наоборот слишком поздно.

— Серьёзно? — она нахмурилась, внутренние биологические часы почему-то отказали. — Я проголодалась.

— Вижу. Думаю, ты сможешь продолжить перекус в гостиной.

Гермиона согласилась и направилась в другую комнату.

— Как прошло распределение? — спросила она, присаживаясь. — Гриффиндор?

— Нет, — ответил Северус с усмешкой.

— Я не буду угадывать. Какой факультет? — в её голосе слышались нетерпение и любопытство.

— Рейвенкло.

Она усмехнулась.

— Это моя девочка.

Северус приобнял её за плечи, притянув поближе к себе.

— Она сильно волновалась. Утром ты наверняка получишь письмо. Кстати, как всё прошло на вокзале?

Гермиона застонала.

— Не знаю, о чём они думали, позволяя Рону водить машину. Клянусь, он использовал Конфундус на экзаменаторе, иначе я объяснить это не могу.

Северус напрягся.

— Ты никогда не должна ездить в автомобиле, за рулём которого находится Уизли.

— Это понятно, — заявила она, устраиваясь поудобнее, — Я настояла на том, чтобы трансгрессировать домой — это гораздо безопаснее.

Северус расслабился и положил руку на выпуклый живот супруги.

— Я хочу поспать, — сказала Гермиона.

— Хорошо, дорогая, — покорно ответил он, и только морщинки в уголках глаз выдавали прекрасное расположение духа, в котором пребывал Северус, — Элеонора была на станции?

— Нет, и это странно. Она ведь любит Розу.

— Возможно, теперь ей тяжело посещать места, где столько детей, — предположил Северус.

Гермиона ещё сильнее прижалась к нему.

— Наверное.

Ей было неприятно говорить на эту тему; в прошлом году целители сообщили, что у Элеоноры бесплодие, и она не может иметь детей. Рон, естественно, любил её так же, как и раньше, но Элеонора была опустошена.

— И да, я забыла тебе сказать. Луна прислала письмо. На отдыхе в Швеции она встретила парня, его зовут Рольф Скамандер. Мы приглашены на ужин в субботу. Постарайся не сорваться.

Северус вздохнул.

— Неужели мне никогда не простят эту небольшую стычку с Мартином?

— С Майклом, — поправила Гермиона. — и эта «небольшая стычка» означала полноценную дуэль.

Он пренебрежительно махнул рукой.

— В любом случае, он идиот.

— Возможно. Но Луна хотела бы, чтобы ты вежливо общался с Рольфом. Это серьёзно, они друг другу нравятся, и её беспокоит твоё поведение.

Северус фыркнул и криво улыбнулся.

— Конечно-конечно, я буду хорошо себя вести.

— Спасибо, — ответила она, удовлетворившись. Прижалась к нему, отправляя в рот последний кусочек тоста с джемом.

Гермиона расслабилась, слушая рассказ о приветственном пиршестве. Она взяла с каминной полки маленькую деревянную сферу, самое ценное напоминание о непрожитой жизни.

Как хорошо, что они оба выбрали жизнь.

 

Конец