Серые существа, сны и смерть

 

Начитавшись книжек о посмертном опыте, наслушавшись рассказов «переживших смерть» в популярных телешоу, насмотревшись киношедевров о призраках и загробных мирах, одни с надеждой ждут своего «последнего часа». Они готовятся к встрече с сияющим ангелоподобным существом, которое отведет их в страну вечного блаженства. Другие же опасаются гораздо более подробно расписанных в классике чертей, «черных фигур» и адских мучений. А я точно знаю, каков цвет униформы у охранников и служителей загробного мира нашей планеты, и другого не ожидаю. Это серый цвет. Цвет, который не радует, но и не пугает. Цвет бесконечной, беспросветной тоски.

В жизни каждого человека ежедневно происходит множество событий. Человек постоянно пребывает в непрерывном потоке хаотических случайных мелочей, никакого следа не оставляющих в его жизни. Человек как сложная система устойчив ко всем этим мелким воздействиям, если они по силе не превышают некоторого порога. Иначе такого понятия как индивидуальность не было бы вовсе, мы изменялись бы ежесекундно. Существуют, конечно, и неустойчивые системы, но недолго. И не человек.

Моя жизнь сложилась так, что я с детства привык к событиям трагическим, необъяснимым, зачастую абсурдным. Судьба испытывала меня на прочность — и я изменялся, когда иного выхода не оставалось, обучаясь противостоять ее ударам в стремлении сохранить свою целостность и индивидуальность. Что-то необычное происходило со мной постоянно, и не только наяву но и во сне. И еще в каких-то иных реальностях, которые и не сон, и не явь, а нечто третье.

Многое из того, что пережил я в детстве, было полностью стерто из моей памяти как воспоминания, «не совместимые с жизнью». Но тогда, после чудесных событий у древнего индейского озера, вся память одномоментно вернулась ко мне. Что-то опять забылось как несущественное, но остального я уже никогда не забуду...

В возрасте пяти-шести лет меня преследовал один и тот же кошмар. Нельзя сказать, что я видел его очень часто — иногда проходило несколько недель до возвращения этого сна. И детали его были каждый раз иными. Я видел его как бы с разных точек зрения, из разных ситуаций, но то, что это было одно и то же событие, не вызывало у меня никаких сомнений.

Во сне я переживал начало ядерной войны. До собственной гибели и появления «серых существ». На этом сон обрывался.

Конечно, на эти годы пришелся пик военной истерии и гонки вооружений: президент Рейган объявил «крестовый поход» против «Империи Зла», т.е. Советского Союза, широко рекламировалась программа «Звездные войны», а Советы по уши увязли в «грязной войне» в Афганистане. Но для пятилетнего ребенка все это не имело значения и даже, скорее всего, не было ему известно. Днем. А ночью детальность событий, недетское знание и восприятие происходящего придавали ощущение реальности и одновременно чужеродности этим катастрофическим снам. Кроме того, на них как бы стоял гриф «Строго конфиденциально», хотя я, разумеется, ни о чем подобном в те годы еще и не подозревал. Но это в бодрствующем состоянии. Во сне же все было очевидно. Существовал запрет на разглашение, и долгое время я его соблюдал.

В более раннем возрасте кошмаров у меня не было, хотя серые присутствовали и там. Но изначально они воспринимались как друзья. И еще в этих самых ранних снах у меня было взрослое тело. Обнаженное мужское тело лежало в ванне цилиндрической формы, и я был благодарен серым за то, что они его «берегут» и заботятся о нем.

Серые — не люди. Но и не животные. Роботами или чем-то подобным они тоже не являются — в том смысле, который вкладывается в это понятие сейчас. Значительно позднее, в подростковом возрасте, прочитав «Властелина колец» Джона Р. Толкина, я почувствовал, что та особая темная магия, граничащая с наукой, намек на которую содержит эта книга, могла быть причиной появления серых.

В шесть лет эти сны прекратились.

Случилось трагическое происшествие, если можно так выразится, говоря о собственной смерти. После этого серые из снов перекочевали в мою «обычную жизнь», а сверх того мне открылась дверь в «третью реальность».

Однажды с ракетного полигона, неподалеку от которого мы жили, стартовала ракета новой модификации. Что-то с ней было не так, и на высоте нескольких сотен метров она рассыпалась на части. Я в это время играл во дворе возле дома. Был солнечный день, и я бы не заметил вспышки в небе, если бы не поднял зачем-то в этот момент голову. Через несколько мгновений раздался грохот, как во время грозы, и я явственно услышал рев, с которым куски ракеты неслись к земле. Один из них, самый большой, падал прямо на наш дом. Я как зачарованный стоял и смотрел на стремительно приближающийся, объятый пламенем и оставляющий густой дымный след цилиндрический обломок. В окне застыло бледное лицо матери с разинутым в крике ртом. В крике, который никогда не умолкнет.

Я успел ощутить страшный жар и удар, ломающий кости, срывающий с них куски горящего мяса... и как бы со стороны — вихрь пламени, взметнувшийся к небу с того места, где стоял наш дом. И тут все остановилось.

Появились они.

Сначала голоса, беззвучные и почти механические, произносящие бессмысленные звукосочетания. Так иногда в шорохе волн, шелесте листьев или даже в шуме работающего механизма чудится речь. Столь же двойственное впечатление производили эти голоса. Но даже в механическом шуме больше ощущения жизни, чем было в них.

Потом возникли силуэты.

Застывшее пламя обесцветилось, съежилось и исчезло. Но и все краски мира, краски солнечного летнего дня тоже исчезли. Как в старом черно-белом телевизоре, внутрь которого вместе с миром попал и зритель.

Несколько серых фигур склонилось над тем, что недавно было моим телом — бесформенной кучкой обугленных детских костей, выглядывающих из месива плоти и кусков одежды.

Все мое внимание было приковано к собственным останкам, и я не заметил момента, когда оказался окружен серыми фигурами...

Так я в первый раз познал, что такое машина смерти-рождения. Но долгие годы многое из увиденного оставалось для меня непонятным. Из собственного опыта самопознания, обретенного в озерном краю, и из дневника отца я узнал, как эта машина создавалась и как она впервые начала давать сбои.

 

Масонство, вампиризм и прогресс науки...Трагедия русского Космизма

 

В дневнике отец несколько раз упоминал имя одного русского философа. До последнего времени оно не было известно практически никому кроме специалистов по русской философии. И тем не менее именно этот человек, пусть не напрямую, а своими идеями, через учеников, определил будущую историю планеты на последующие сотни, а в худшем варианте и на тысячи лет.

Николай Федоров[25] пришел к своей «Философии Общего Дела» во многом вследствие странных и противоестественных отношений с родителями. Дело в том, что Николай в действительности должен был носить фамилию Гагарин — ту же, что и у первого русского космонавта. Княжеский род Гагариных состоял в родстве с царским родом и был даже древнее него. Весьма важен тот факт, что князья Гагарины были тесно связаны с масонскими орденами. Дед Федорова, Иван Алексеевич Гагарин, крупный сановник и государственный деятель времен царствования Павла I и Александра I, еще в двадцать лет получивший орден за участие в штурме Измаила, был также главным учредителем и управляющим масонской ложи Орла Российского в Петербурге и, кроме того, активным членом ряда других лож.

Николай был внебрачным сыном князя Павла Гагарина и пленной кавказской княгини (его кавказское происхождение является весьма важным фактором во всей этой истории, но о Кавказе и его роли в судьбе нашей планеты будет рассказано отдельно, пока просто запомните этот факт). Отчество и фамилия достались Николаю от крестного отца. Нужно отметить, что статус незаконнорожденного внебрачного ребенка в те времена, а в России особенно, влек за собой множество неприятностей и проблем вроде ущемления в правах, насмешек и неуважения. Впрочем, отец относился к нему хорошо. В детстве и юности Николай подолгу жил в отцовском имении. Будучи хоть и незаконным, но любимым сыном, он в строгой тайне получил все необходимые масонские посвящения. Законнорожденные братья Николая, отчасти стыдясь его, отчасти ревнуя к нему отца, не любили его и старались унизить. Все эти факторы, видимо, произвели на будущего русского мыслителя сильное впечатление, несомненно, сказавшееся впоследствии на его мировоззрении и творчестве.

Итак, князь по рождению, не имеющий права на титул, аристократ без средств даже на то, чтобы получить достойное образование, потомственный участник тайного масонского ордена и наследник древней кавказской традиции, он одолеваем странными и страстными мечтами о всеобщем братстве, воскрешении всех когда-либо умерших людей и грядущем бессмертии. Одна из основных его идей состоит в том, что «через нас, через разумные существа, природа достигнет самосознания и самоуправления, воссоздаст все разрушенное и разрушаемое по ее еще слепоте и тем исполнит волю Бога, делаясь подобием Его, Создателя своего». Чем обернулась эта на первый взгляд незатейливая мысль в трудах и деяниях его учеников, мы еще увидим.

Федоров был одержим своими замыслами настолько, что к настоящей живой действительности относился с пренебрежением и презрением. Большую часть жизни, точнее, ее внешнюю часть, он провел как отшельник, нарочито демонстрируя свой аскетизм и «одиночество среди людей». Питался он самым дешевым черным хлебом, спал не больше трех-четырех часов в сутки. При этом вместо кровати использовал голый жесткий сундук, напоминающий гроб, а под голову вместо подушки клал стопку книг. Одежду он не менял, почти все свое жалование, заработанное на посту школьного учителя, а позже библиотекаря, раздавал знакомым и малознакомым людям. Он не имел ни семьи, ни детей, не делал карьеры и не старался зарабатывать деньги. Он не мог позволить себе отвлекаться от самого главного.

Его проекты абсолютное большинство тех, кому доводилось с ними ознакомиться, воспринимало и расценивало как сугубо фантастические и утопические, ничего общего не имеющие с реальными перспективами научного познания и планами совершенствования человека и мира.

Особенно запутали всё те, кто усматривал в нем всего лишь православного богослова, хотя и не принадлежавшего к официальной церковной иерархии, а в его философии Общего Дела — только богословское учение, благодушно не желая видеть его практических последствий. Столь односторонняя, искажающая суть дела оценка и самого Федорова, и его учения крайне затруднила их адекватное восприятие, нанеся тем самым серьезный ущерб будущим поколениям.

Кроме воскрешения всех уже умерших людей и отрицания смертности как неотъемлемой характеристики человека, особое внимание среди его идей заслуживает мысль о необходимости регуляции стихийных природных процессов с опорой на успехи науки и техники.

Не случайно именно через Федорова закулисное правительство планеты впервые начало транслировать и культивировать принципиально новое умонастроение «человеческого стада» — неприятие смерти. Неприятие вопреки целостному пониманию этого феномена и вне осознания взаимосвязи его с жизнью.

Сегодня уже не секрет, что сам Федоров был не просто аристократом, чудаком-альтруистом, адептом кавказской йоги[26] и тайным масоном. Еще он был вампиром. И именно этим, наряду с тяжелыми детскими и юношескими переживаниями, объясняются многие странности его поведения и маниакальная идея воскрешения и бессмертия. Надо отдать ему должное: всю жизнь он боролся со своей природой, уповал на науку и на более совершенный социальный порядок. Выработанные им моральные принципы понуждали его мечтать о грядущих успехах науки и техники, а также об урегулировании стихийного хода природных событий, с неизбежностью порождающих смерть, — таким образом, чтобы удалось устранить ее из бытия людей и, разумеется, вампиров, и воскресить всех тех, кого она постигла. Научные достижения последних лет делают осуществление его идей все более реальным.

Разработчики современной концепции практического бессмертия человека по праву считают Федорова с его философией Общего Дела своим предтечей, началом ее предыстории, хотя далеко не всегда его имя упоминается. Как, например, нет упоминаний о Федорове в книге известного ученого Фрэнка Дж. Типлера «Физика бессмертия», посвященной «оправданию» идеи Бога и научному обоснованию воскресения из мертвых. Но влияние его идей скрыть трудно.

Идеи Федорова подхватил и по-своему развил его гораздо более знаменитый ученик. Но о нем чуть позже. Поскольку мы уже дважды упомянули тесно связанный с бессмертием феномен вампиризма, давайте уделим ему немного внимания.

 

Неголливудские вампиры

 

Мой приятель Чак, большой любитель поездок в экзотические страны, был (да и остается!) весьма состоятельным и уважаемым членом общества. Загородный дом в глуши озерного края — не единственное его имущество, о котором я знаю. Поэтому для меня в период общения с ним было загадкой, что же заставляет его заниматься опасным и не очень прибыльным противозаконным бизнесом, месяцами пропадая то в Латинской Америке, то в Индокитае, то в Африке... Такое поведение и подобный стиль жизни можно было бы объяснить романтическим или авантюрным характером. Но Чака в этом нельзя было заподозрить. Пройдохой он, как я уже говорил, был, но пройдохой расчетливым и циничным, а никак не авантюристом, и уж тем более не романтиком!

Невысокий, стройный, с идеальным пробором в темных волосах, одетый по последней моде, но не броско и вульгарно, а дорого и стильно, он, появляясь в обществе, сразу привлекал к себе внимание. Взгляд его черных глаз был полон какой-то особой энергетики. Вкрадчивый низкий голос вибрировал обертонами. Общаясь с ним, почти любой человек будто утрачивал волю и готов был согласиться с Чаком буквально во всем.

Я был из числа тех немногих, на кого чары Чака хоть и действовали, но весьма слабо. Возможно, поэтому, а может, по какой-то иной, неизвестной мне причине между нами завязались приятельские отношения. Приятельские, не более того — близких друзей у Чака не было, да и не могло быть, как понял я впоследствии. Впрочем, нашему сближению можно дать и вполне рациональное объяснение: волею случая я оказался его соседом по комнате в университетском общежитии.

О себе Чак говорить не любил. Когда у кого-то возникали вопросы о его прошлом, о происхождении или родственниках, он всегда ловко переводил разговор на другую тему. Даже я практически ничего не знал о нем. Только однажды он обмолвился, что его предки по отцу жили где-то в Восточной Европе и были аристократического происхождения, а мать родилась неподалеку от Салема, штат Массачусетс. Салем печально известен тем, что в 1692 году здесь началась охота на ведьм, завершившаяся позорным судебным процессом. В результате обвинений в колдовстве в тот год было повешено двадцать человек, в основном женщин, еще восемнадцать умерло в тюрьме. Всего же в тюрьмах оказалось около полутора сотен человек. Но после того, как в колдовстве обвинили жену самого губернатора, охота на ведьм была прекращена. Одно из многих пятен на американской истории[27].

После трех месяцев отшельничества в загородном доме Чака я уехал в город, не дождавшись его. Хотя мы заранее условились, что он приедет за мной, и мы согласуем дальнейшие планы. Но надеюсь, после прочитанного это вам не покажется удивительным — я о договоренности просто забыл, как о чем-то совершенно не существенном. И скорее всего благодаря этому избежал больших неприятностей. В своем новом состоянии я был еще не готов к встрече с существом, подобным Чаку.

Я встретил его значительно позднее, во время периода моих странствий по Америке. А к тому моменту я уже научился неплохо владеть своими новыми способностями.

Мой путь лежал от границы с Мексикой, из Эль-Пасо, в Санта-Фе. Там я планировал встретиться с известным мастером цигуна, приехавшим из Китая в США по приглашению учеников. У меня было к нему несколько вопросов, касающихся разъяснения одной древней китайской практики. Попутно я узнал, что он интересуется историей индейцев майя и других народов Месоамерики, и мне захотелось пересказать ему некоторые бабушкины истории и посмотреть, как он на них отреагирует. Забегая вперед, скажу, что встреча наша состоялась, и это была очень важная для меня встреча, но о ней речь пойдет как-нибудь в другой раз.

Итак, я ехал по шоссе, и ближе к вечеру, переезжая мост через Рио-Гранде, понял, что мне просто необходимо свернуть к реке, чтобы дать себе несколько часов отдыха на ее живописном берегу в тени развесистых секвой.

Я стоял и тихо любовался открывающимся пейзажем. Здесь, в США, Рио-Гранде еще многоводна и полна величия. Но дальше на юго-запад, начиная с мексиканской границы, река становится все более мелкой и грязной, особенно в это время года. Многочисленные каналы, отводящие из нее воду на орошение полей, не оставляют от нее почти ничего к моменту впадения в Мексиканский залив. Рио-Гранде словно человек: начинает свою жизнь из ничего и уходит в ничто, растратив себя, отдав все миру и ничего не получив взамен... Но здесь ее свободное течение и ландшафт ее берегов были далеки от грядущей деградации и смерти.

И сам пейзаж, и, конечно же, то особое видение, что развилось у меня за последние месяцы, доставляли мне огромное эстетическое удовольствие. Разноцветные потоки энергий, образующие где-то смерчи, где-то водовороты, являли собой динамическую картину причинно-следственного вероятностного зеркала реальности. Видения исчезнувших и еще не возникших цивилизаций, великих битв и просто сплетений человеческих судеб увлекли меня настолько, что я не придал значения неприятному холодку опускающемуся вниз по позвоночнику а когда позади меня раздался знакомый голос, не сразу смог переключиться на обычное восприятие.

— Ты стал мечтателем, Алекс!

Я обернулся чуть раньше, чем это сумело сделать мое физическое тело, и чуть быстрее отреагировал на опасность, чем мое сознание успело ее зафиксировать. Серебряной молнией Эскалибур, мой новый энергетический орган, в Китае называемый «мечом Хуанди», прочертил вокруг меня знак бесконечности. Отвратительное серо-бурое щупальце, за мгновение до этого зависшее в сантиметре от точки фэн-фу в основании моего черепа, было отсечено и медленно агонизировало, пытаясь ползти обратно к своему владельцу, оставляя при этом на камне почти видимый темно-коричневый, быстро засыхающий след.

Сдвоенность восприятия сохранялась, и мне было трудно понять, кем же на самом деле является тот, кто напал на меня. Но вот сквозь мерзкую харю со злобно горящими маленькими красными глазками, кривыми желтыми клыками и шевелящимся пучком щупалец-присосок на месте носа и рта стало проступать благородное бледное лицо человека.

—...мечтателем, Алекс... — повторил Чак (а это был он!) механическим голосом.

Уж не знаю, как я выглядел в его нечеловеческом восприятии, но судя по всему, как-то непривлекательно. Никогда еще мне не доводилось ощущать столь плотного потока ненависти, направленного в мою сторону. Эскалибур не торопился возвращаться в ножны, образовав вокруг меня вибрирующий серебристый кокон.

Что привело сюда Чака? Случайность? Или же он следил за мной и выжидал только подходящего момента, чтобы напасть? Убил бы он меня, если б я чуть замешкался, или же, откачав значительную часть моей жизненной силы, милостиво оставил умирать?

Мои сомнения быстро разрешились, когда я пригляделся к стоявшему в отдалении красному спортивному автомобилю, принадлежавшему Чаку. Чак путешествовал не один. Дверца автомобиля приоткрылась, и из него выглянула бледная молодая девушка с уже заметными следами вампирской мутации. Ей на ужин я и был предназначен. Чак узнал меня не сразу и поначалу просто хотел воспользоваться беспечностью и, как ему казалось, беззащитностью одинокого путника, расположившегося в столь удобном для его целей безлюдном месте. Узнав меня и обратившись ко мне по имени, он, скорее всего, просто не смог отказать себе в удовольствии поиграть со мной как с потенциальной жертвой. И кто знает, чем закончилась бы эта игра? Будь он один — вероятно, ничем. Но рядом была голодная и неопытная подруга. Да, если бы не мои новые способности...

Тем временем Чак очнулся от шока, вызванного потерей жизненно важного органа, и, глядя куда-то мимо меня, шипел в бессильной злобе.

— Ну-ну, сам виноват — не надо было подкрадываться... — примирительно заметил я, параллельно с интересом изучая анатомию старого вампира.

— Ты... ты... Кто ты такой?.. — прошипел мой бывший компаньон, вращая глазами так, словно пытался удержать в поле зрения и меня, и свою подругу в автомобиле, и еще что-то.

— Не узнаешь старину Алекса? Наверное, я за эти месяцы немного подрос, — продолжил я как ни в чем ни бывало и добавил: — Впрочем, и я тебя не сразу узнал с таким-то хоботом. Я и не подозревал, что столько лет дружил с упырем!

— Не смей меня так называть! Мы новая ступень эволюции. А вы, люди, природой предназначены производить для нас пищу и быть этой пищей. Хотя ты-то не человек, и я не знаю, кто ты... Ты им служишь?..

Чак с нескрываемым отвращением и явным страхом кивком указал куда-то мимо меня.

Сначала я не понял, о чем или о ком он говорит, и даже решил, что это просто уловка, чтобы отвлечь мое внимание. Но все же посмотрел в указанном направлении.

— Это ты про серых? Не представляю, как им можно служить. Это же просто... — начал было я, поворачиваясь к Чаку, но так и не закончил.

С нечеловеческой скоростью переместившись к своему автомобилю, Чак уже заталкивал туда подругу. Взревев мощным двигателем, темно-красная машина задним ходом помчалась к шоссе и скрылась за поворотом.

— Вот и поговорили...

Я пожал плечами и тоже двинулся к своей машине. Пикник придется перенести в другое место. Кусок разлагающейся вампирьей плоти вкупе с присутствием серых аппетиту не способствовал.

Отчасти Чак был прав. Вампиры происходили от людей, а вовсе не являлись более древней расой. Но вот насчет следующей ступени эволюции — это он себе явно льстил. Скорее это боковая, тупиковая ветвь развития человека. Высокоразвитые паразиты.

Конечно, никакой крови вампиры не пьют, и даже так же как и люди нуждаются в некотором количестве обычной пищи. И в гробах днем не спят, хотя в жизни часто выглядят аскетами. А солнечный свет они просто не любят — он им физиологически неприятен. Чеснок и серебро портят им вкус и сбивают «нюх», но серьезного вреда причинить не могут. С распятием и вовсе недоразумение: крест им ненавистен как древнейший символ, обозначающий Солнце, не более того. К христианству это не имеет никакого отношения. С не меньшей неприязнью они относятся и к другим солярным, т.е. солнечным, знакам — к свастике, к кругу с отходящими от него лучами, и т. д.

Пища вампиров — это особые виды энергии, или, как говорят китайцы, Ци. Она есть всюду, но особенно ценна та, что вырабатывается человеком и передается от человека к человеку. Ее еще можно назвать жизненной силой или энергией жизни. Избыток этой энергии, высасываемой у других людей, позволяет вампирам сохранять бодрость и здоровье до глубокой старости, становясь долгожителями. А отдельные особи, как правило, из числа потомственных вампиров, живут неопределенно долго, если им удается избежать несчастных случаев и прочих неприятностей вроде встречи с Ван Хельсингом[28].

Рождаются вампирами немногие, чаще ими становятся. Раньше самым распространенным путем возникновения этой приобретенной мутации было сознательное «подсаживание» опытным вампиром своей жертвы. Выкачивая энергию небольшими порциями, но регулярно на протяжении нескольких лет, вампир постепенно вырабатывает у жертвы потребность в возмещении утраченного подобным же способом. Когда жертва уже не находит себе места, не понимая, что происходит, но испытывая невыносимое томление и тягу к чужой энергии, вампир «подставляет» ей донора. Как правило, донор значительно моложе и другого пола. Им может оказаться свой или соседский ребенок или более молодой любовник (который, в свою очередь, со временем тоже приобретает все шансы превратиться в вампира!) Подруга Чака как раз и была таким начинающим вампиром, уже давно «подсаженным».

В наше время, когда необычайную популярность приобрели различные энергетические практики, появился еще один путь для склонных к подобной мутации людей. К примеру, человек несколько месяцев посещает групповые занятий по цигуну, йоге, тантре, биоэнергетике и т.д. Думаю, понятно, что зачастую инструкторами в подобных группах являются опытные «энергососы». И вот в какой-то момент ученик начинает ощущать жизненную энергию, ци, прану... и иногда случайно, иногда сознательно «пробует» энергию других людей. Чаще всего его побуждают к этому сексуальные импульсы, и поначалу он воспринимает такое взаимодействие как разновидность неконтактного секса. На переживании этих ощущений построены многие современные «тантрические» школы. Со временем человек понимает, что уже не может комфортно жить без подпитки. Он начинает специально ездить в метро, в автобусах, посещать места, где собираются молодые особи противоположного (или того же) пола, но не секс и знакомство, не физический контакт нужны ему. Он отращивает свои вампирские причиндалы и разрабатывает органы переработки и усвоения чужой энергии! У зрелого вампира эти особые органы обретают такую мощь, что при желании он может «досуха» высосать обычного человека за каких-нибудь двадцать-тридцать минут. Что происходит с его жертвой в этом случае? Почти неминуема быстрая смерть, причем диагнозы на фоне общего ослабления организма могут быть самыми разными. Осталось добавить, что с годами особо одаренные вампиры могут научиться выкачивать энергию из своих жертв на расстоянии, а также манипулировать людьми, легко навязывая им свою волю.

Загадка любви вампиров к путешествиям в экзотические страны имеет самое простое, но и самое зловещее разрешение. Там, в амазонских, африканских или индонезийских джунглях, человеческая жизнь не стоит и цента, особенно детская жизнь. Для упырей-энергососов эти страны — бескрайний заповедник, неисчерпаемый источник дармовой энергии. Ученые и представители Красного Креста только руками разводят, узнав об очередном факте массового вымирания какого-либо небольшого племени от эпидемии неизвестной болезни.

Чака я после того случая встретил еще только один раз. Прошло несколько лет, и я был значительно лучше подготовлен к подобной встрече. Я не стал травмировать своего старого приятеля, отрубая его заново отросший энергетический хобот — это было бы бессмысленной жестокостью. Нет, на этот раз я произвел тонкую операцию, известную еще древним жрецам одного из народов майя.

Сначала я обездвижил Чака старым индейским заклинанием. Затем, словно опытный нейрохирург, вскрыл своим мечом энергетическую оболочку, окружающую его череп, и аккуратно снял тонкую темно-коричневую пленку, покрывающую мозг. Этот верхний слой энергоструктуры мозга появился в результате мутации людей в вампиров совсем недавно — всего пять тысяч лет назад. Именно эта мозговая оболочка, пока еще незаметная для обычных физических методов исследования, отвечает за вампирские способности и, соответственно, потребности.

Некоторое время вампир, лишенный этого новообразования, чувствует себя изможденным, усталым, но постепенно к нему возвращается нормальный человеческий аппетит и вкус к обычной жизни. Он забывает о своих энергетических практиках, меняет образ жизни, нередко женится или выходит замуж, а его «хобот» и прочие сверхчеловеческие причиндалы усыхают и исчезают, как будто их и не было.