Миф об отказе от обезболивания

 

 

В Евангелиях неоднократно рассказывается о том, что Иисус Христос перед распятием отказался от обезболивающего напитка. Причём меня всегда поражала стойкость и непреклонность Христа, отвергающего питьё. В чём же была причина такой твёрдости?

В большинстве комментариев и проповедей, которые мне довелось читать и слышать, объяснение одно: Христос не хотел уменьшать тяжесть Своих мучений, но желал сполна испить чашу страдания.

В связи с этим у меня появлялось два вопроса. Первый: а действительно ли Христу предложили обезболивающее наркотическое средство? Второй: почему же всё‑таки Христос был так непреклонен?

Давайте попробуем разобраться.

Во‑первых, что же за напитки были предложены Христу?

Проанализировав тексты всех четырёх Евангелий, мы должны прийти к выводу, что на Голгофе Христу предлагали питьё дважды.

Первый раз – сразу, когда Христа привели на Лобное место, Ему предложили уксус с желчью (Мф. 27:34). Марк называет этот напиток «вино со смирною» (Мк. 15:23).

Второй раз Господу, распятому на кресте, предложили уже обычный уксус. «И тотчас побежал один из них, взял губку, наполнил уксусом и, наложив на трость, давал Ему пить» (Мф. 27:48); «А один побежал, наполнил губку уксусом и, наложив на трость, давал Ему пить, говоря: постойте, посмотрим, придёт ли Илия снять Его» (Мк. 15:36); «Также и воины ругались над Ним, подходя и поднося Ему уксус» (Лк. 23:36); «Тут стоял сосуд, полный уксуса. [Воины], напоив уксусом губку и наложив на иссоп, поднесли к устам Его» (Ин. 19:29).

Энциклопедия Брокгауза поясняет: «Уксус – пищевой продукт, получаемый из содержащих алкоголь жидкостей путём брожения или разведения водой концентрированной уксусной кислоты. То, что в Библии названо уксусом, являлось, собственно, кислым вином, неприятным на вкус (Пс. 68:22) и вредно действовавшим на зубы (Прит. 10:26)… Дурманящий напиток, предложенный Иисусу перед распятием, в Мк. 15:23 называется вином со смирною, а в Мф. 27:34 – уксусом (вином), смешанным с желчью. Слово «желчь» указывает здесь на горький вкус напитка, а «смирна» – на вид примеси».

Итак, уксус, о котором говорит Евангелие – это просто скисшее вино. Оно не обладает обезболивающим эффектом, если, конечно, не выпить несколько литров и не опьянеть.

А что же такое смирна или желчь? Ми́рра (устаревшее ми́рро, др. – греч. μύρρη или сми́рна) – камедистая смола, получаемая от африканских и аравийских деревьев из семейства Бурзеровые (Burseraceae), в особенности от Commiphora myrrha (мирры). В медицине камеди применяются как слизи, которые уменьшают раздражение, вызываемое некоторыми лекарственными веществами, и понижают всасывание.

Словом, это весьма слабый анестетик. Он может помочь обезболить воспалённое горло, но явно не способен хоть каким‑то значимым образом облегчить страдания распятого человека. В древности для серьёзного обезболивания применялись другие препараты: индийская конопля, опий, покрынный альраунный корень (мандрагора) и др.

Да и вряд ли воины всерьёз хотели облегчить страдания Христа. Пророческий псалом говорит, что предлагая уксус с желчью, враги скорее издевались над Христом: «И дали мне в пищу желчь, и в жажде моей напоили меня уксусом» (Пс. 68:22). То есть это было средство, увеличивающее, а не уменьшающее Его страдания… Об этом говорил и Лука: «Также и воины ругались над Ним, подходя и поднося Ему уксус» (Лк. 23:36). Уж профессиональные‑то палачи‑распинатели хорошо усвоили смысл грубоватой врачебной шутки о хорошей фиксации, делающей ненужной всякую анестезию. А зафиксировать Христа предполагалось надёжно… гвоздями… да так, чтоб твёрдо помнил, что других спасать нечего и думать. Себя попробуй спасти!

Второй вопрос: почему же Господь отказывался от питья, если предложенный напиток не был серьёзным анестетиком?

Действительно, Христос был непреклонен.

Особенно первое предложение питья сопровождалось категорическим отказом.

«…И, отведав, не хотел пить» (Мф. 27:34) – Христос не позволил напитку достичь желудка. Вполне возможно, что, попробовав напиток и поняв, что ему дали не воду, а уксус, Господь выплюнул эту жидкость.

«И давали Ему пить вино со смирною; но Он не принял» (Мк. 15:23) – Христос просто не взял напиток.

Почему?

Мне представляется, что всё гораздо проще. Дело в том, что днём раньше Христос пообещал ученикам: «Сказываю же вам, что отныне не буду пить от плода сего виноградного до того дня, когда буду пить с вами новое [вино] в Царстве Отца Моего» (Мф. 26:29). Об этом же сообщают и Марк, и Лука.

Господь сказал, что плод виноградный не войдёт в Его уста, пока не совершится искупление (на это Он намекает фразой: «ибо сказываю вам, что уже не буду есть её, пока она не совершится в Царствии Божием» [Лк. 22:16]). Будучи одновременно человеком слова и Богом‑Словом, Христос знал цену словам и не имел права разбрасываться пустыми обещаниями. Он держал Слово!

Евангелисты‑синоптики не сообщают нам, принял ли Христос питьё во второй раз, когда был распят на кресте. Правда в Евангелии от Иоанна говорится, что Христос всё же принял уксус при втором предложении (уже после шести часов страданий): «Когда же Иисус вкусил уксуса, сказал: совершилось! И, преклонив главу, предал дух» (Ин. 19:30). Тут стоит слово ἔλᾰβεν, которое обычно переводится как «принял, получил» (ради справедливости нужно отметить, что точно такое же слово стоит и в Мк. 15:23).

Но!

Во‑первых, слово ἔλᾰβεν (переведённое у нас как «вкусил») может быть переведено и как «получил». то есть оно не обязательно означает, что Христос всё же выпил этот уксус. Просто напиток «был доставлен клиенту», в этом смысле Христос его «получил».

Во‑вторых, Иоанн свидетельствует, что как только Иисус получил губку с уксусом, Он тут же воскликнул: «Свершилось!» и умер. То есть уже свершилось искупление, как Он и обещал.

Таким образом, отказавшись от плода виноградного до завершения Своих страданий, Христос явил пример верности Своему Слову! Чем устыдил нас, неверных, колеблющихся и неустойчивых.

 

 

Миф о молитве духом

 

 

– Правда ли, что Рабинович выиграл в лотерею тысячу рублей?

– Правда, только не тысячу, а десять тысяч, и не в лотерею, а в карты, и не выиграл, а проиграл.

Из анекдота

 

А вы, возлюбленные… молясь Духом Святым, сохраняйте себя в любви Божией…

Иуд. 1:20,21

 

Всякой молитвой и прошением молитесь во всякое время в Духе, и для этого бодрствуйте со всяким постоянством и молением о всех святых.

Еф. 6:18

 

 

Очень часто я слышал мнение о том, что молитва в Духе Святом (или Духом Святым), к которой призывает нас Писание в Иуд. 1:20 или в Еф. 6:18, – это молитва на иных языках (некоторым людям кажется, что речь идёт о том же, о чём Павел пишет в 1 Кор. 14). Говорящие так всячески подчёркивают, что если ты не молишься на языках, то ни о какой духовной молитве в твоей жизни не может быть и речи.

Так ли это? Я не случайно вынес в эпиграф один из своих любимых анекдотов. Дело в том, что те, кто считает молитву Духом Святым говорением на непонятных языках, ошибаются трижды:

 

1. Говорение Духом Святым вовсе не обязательно подразумевает говорение на языках.

Греческое ἐν πνευμάτι (в Духе или Духом) может означать и «при помощи Духа», и «в Духе». При этом Писание свидетельствует, что Давид преспокойно говорил в Духе на своём родном языке.

 

Ибо сам Давид сказал Духом Святым: сказал Господь Господу моему: сиди одесную Меня, доколе положу врагов Твоих в подножие ног Твоих (Мк. 12:36).

 

Другой текст Священного Писания немного проясняет нам, что же имелось ввиду, когда употреблялось греческое выражение: ἐν πνευμάτι.

 

В синагоге их был человек, [одержимый] духом нечистым, и вскричал: оставь! что Тебе до нас, Иисус Назарянин? Ты пришёл погубить нас! знаю Тебя, кто Ты, Святый Божий (Мк. 1:23,24).

 

Человек говорил, будучи в духе нечистом (или говорил духом нечистым). Слова «одержимый» в тексте нет. Хотя, конечно, человек тот был одержим бесом. Но по‑гречески используется то же выражение ἐν πνευμάτι, только речь, конечно же, идёт не о говорении в Духе Святом.

Конечно, есть большая разница между понятиями «говорить, будучи в Духе Святом» и «говорить, будучи в духе нечистом». Разница огромна, различно служение, различна судьба. Различие состоит и в том, что бес не церемонится и активно завоёвывает себе место в человеке, постепенно подчиняя его себе всецело. А Дух Святой не игнорирует нашу волю, и человек подчиняется Духу доброхотно.

Так или иначе, когда о ком‑то сказано, что он говорил в Духе Святом или Духом Святым, имеется ввиду не способ говорения, а состояние всего человека. Состояние подчинения Духу Святому. Это, если так можно выразиться, «добровольная одержимость Духом Святым», когда ты по своей воле отдаёшь себя Богу на служение.

 

2. В 1 Кор. 14 вообще не говорится о молитве в Духе Святом.

Молиться духом и молиться Духом Святым – это, как говорят в Одессе, «две большие разницы».

В 1 Кор. 14 Павел использует явный творительный падеж (инструментальный) без предлога ἐν.

В этой главе сказано о молитве человеческим духом, которая может внешне выглядеть как бормотание нечленораздельных звуков, а может и никак не выражаться. Павел упоминает о молитве духом, объясняя коринфянам, что у них на самом деле не вполне правильное понимание дара иных языков (об этом как‑нибудь напишем отдельный миф). Коринфяне заменили дар проповеди на незнакомом иностранном языке на молитву, во время которой человек молился лишь духом своим (то есть был внутренне настроен на общение с Богом и общался с Ним без мыслей и слов). Они предпочитали этак «помолчать с Богом». Впрочем, слово «помолчать» тут не уместно, так как они отказывались только от мыслей, а язык их при этом работал, произнося непонятные слова. Павел их сильно за это ругает. И призывает включать во время молитвы свой ум, а слова использовать понятные. Однако мы отвлеклись…

То, что речь в этой главе идёт именно о молитве человеческим духом, ясно из слов Павла: «Ибо когда я молюсь на [незнакомом] языке (то есть языком произнося непонятные слова. – Прим. автора), то хотя дух мой и молится, но ум мой остаётся без плода» (1 Кор. 14:14). Павел ясно говорит, что молится не Дух Святой, а дух его, Павла.

 

3. Если же говорить именно о молитве Духом (или в Духе) это вообще не говорение на языках.

Это ясно хотя бы из того, что молитва в Духе заповедана всем, а на языках говорят не все.

Риторический вопрос Павла: «Все ли имеют дарования исцелений? Все ли говорят языками? Все ли толкуют?» (1 Кор. 12:30) подразумевает только один ответ: нет!

Так что же значит молиться в Духе Святом или Духом Святым?

Ответ на этот вопрос даёт нам Павел в Послании к Римлянам: «Потому что вы не приняли духа рабства, [чтобы] опять [жить] в страхе, но приняли Духа усыновления, Которым взываем: «Авва, Отче!» (Рим. 8:15).

По‑гречески Павел пишет дословно «в Котором взываем», то есть речь идёт о молитве в Духе (или Духом).

 

Молитва в Духе, это крик дитяти Божьего к своему небесному папочке. Этими словами Библия описывает самые тёплые и самые тесные отношения с Богом. Молиться в Духе Святом – значит не смотреть на обстоятельства, не выпрашивать себе (как у Зощенко) «всяких льгот и милостей взамен истраченного двугривенного», но обнять в молитве Отца, прижаться к Нему и замереть от восторга и нахлынувших слёз.

Я особенным образом прочувствовал это, когда мой единственный сын, будучи шестилетним мальчиком, находился в смертельной опасности. Гнойный гайморит был распознан врачами слишком поздно. Гной мог пойти в мозг. «Скорая» увезла Лёшу в больницу почти без сознания. Его оперировали, причём без особой анестезии (почему‑то применить её было нельзя). Во время операции я молился и плакал в коридоре, слушая, как кричит от боли мой сын, и разрываясь сердцем от осознания собственного бессилия. Я ничем не мог ему помочь.

Когда наконец всё закончилось и я смог обнять моего мальчика, мы оба заплакали: он от боли и обиды, а я от того, что очень любил его. Он ни о чём не просил, ничего не объяснял, только рыдал… и сквозь рыдания повторял: «Папа! Папочка!»

Сколько мы так проплакали, я не помню… Время тогда остановилось…

…Я всегда очень дорожил подарками, которые дарят мне дети… их неумелые поделки и рисунки очень дороги мне, как и любому отцу… когда сын мой был совсем маленьким, он много раз обещал мне, что в старости будет меня кормить, купит мне машину и будет на ней катать…

…Но те минуты, когда мы плакали друг у друга на плече, мне дороже любых подарков… Сын ничего не говорил мне… он просто нуждался в отце…

Поэтому когда я читаю о молитве в Духе Святом, я представляю себе не огромные освещённые залы, где стоит гвалт и многотысячные толпы молятся, произнося невнятные звуки и падают навзничь… Я представляю себе маленькую комнату, где я стою на коленях и рыдаю от осознания своей греховности, а мой небесный Отец рыдает от жалости ко мне… Я ничего не объясняю и ни о чём не прошу, лишь сквозь рыдания повторяю: «Папа! Папочка!»

Мне кажется, что это и есть молитва Духом Святым!

 

 

Миф об иных языках

 

 

– Здравствуйте вам. На остров приехала немецкая делегация пионеров. Вы будете переводчиком…

– С превеликим моим удовольствием. Однако хочу вам напомнить, что в школе я, как вам известно, изучаю английский язык и по‑немецки поэтому говорю не очень свободно. По‑немецки я знаю всего три слова: дер Тыш (то есть стол), дер Штуль (то есть стул) и дер Бляйштифт (то есть карандаш).

– Ничего, этого вполне достаточно. Принимайте гостей. Вот…

– Дер Штуль? – спрашивает вдруг Валька.

– Дер Бляйштифт – отвечаю я и сам удивляюсь, как складно выходит. Ведь она спросила: «Слушайте, а вы браконьера своего поймали?» – а я ответил: «Конечно, поймали. Всё в порядке. Не волнуйтесь».

В. Нестайко. Необычайные приключения Робинзона Кукурузо. Сон Павлуши Завгороднего

 

 

Один из самых распространённых мифов в современном христианстве, который «держится на плаву» вот уже более ста лет, это, конечно, миф об иных языках. Миллионы верующих сегодня свидетельствуют, что получили от Бога сверхъестественную способность говорить на языках, которых они не изучали (чаще всего эти языки они называют «ангельскими»).

Миллионы же других христиан настойчиво доказывают, что языки сегодня умолкли навсегда, поэтому их просто не может быть.

Мне кажется, что и те, и другие находятся во власти некоторых мифов. Снова и снова обуян я шариковским: «Не согласен я с обоими!» Поэтому давайте попробуем разобраться.

Во‑первых, скажу сразу. Я верю, что Дух Святой и в наши дни может наделить какого‑нибудь христианина даром иного языка. Верю по той простой причине, что не вижу в Писании оснований для того, чтобы дар иных языков совсем иссяк.

Сторонники упразднения дара языков обычно ссылаются на отрывок 1 Кор. 13:8‑10, где сказано, что языки иссякнут, когда настанет совершенное. Под «совершенным» они обычно подразумевают Писание. Однако, что‑то мне подсказывает, что не Писание имел ввиду апостол Павел. Ибо, когда настанет совершенное, то упразднится и знание, а Писание не упраздняет его. Также, когда настанет совершенное, тогда мы познаем, подобно тому, как мы познаны, но разве сейчас наступило такое время? Явно, речь идёт о нашем славном будущем на небесах.

Итак, библейских свидетельств об упразднении дара иных языков у нас нет. Об упразднении даров апостольства и пророчества – есть (Еф. 2:20), а о языках – нет.

Имеется историческое свидетельство, что дар иных языков к концу I века по Р. Х. постепенно сошёл на нет. Перестали христиане говорить на иных языках. Но в начале XX века пятидесятническое движение вновь провозгласило феномен иных языков. И количество считающих себя обладателями этого дара сегодня исчисляется миллионами.

Я к этому отношусь весьма скептически. К сожалению, уж слишком много натяжек и допущений придётся принять, чтобы поверить им. Ведь дар иного языка – это ни что иное, как данная Духом Святым сверхъестественная способность говорить на иностранном человеческом языке, ранее не известном говорящему. Причём, говорящий даже не замечает, что он говорит на иностранном языке. Он понимает все слова, как слова родной речи, но окружающие слышат речь иностранную. Так было в день Пятидесятницы после воскресения и вознесения Христа. Так должно быть и теперь.

К сожалению, я ещё не встретил ни одного пятидесятника или харизмата, который говорил бы на иных языках. В основном они всю жизнь радостно практикуют некую тарабарщину (по‑научному именуемую глоссолалией).

Налицо странная ситуация: в принципе дар иных языков возможен, но, видимо, Дух Святой Сам решил сделать его достаточно редким. А подделок много. Чтобы распознать подделку, необходимо серьёзно поразмыслить. Поэтому к человеку, считающему, что он говорит на языках, у меня возникает несколько вопросов – числом пять.

Эти пять вопросов к говорящему на языках я и представляю вам сегодня в качестве разрушения мифа.

Итак…

 

1. Язык ли это?

 

Сколько, например, различных слов в мире, и ни одного из них нет без значения (1 Кор. 14:10).

 

Так уж устроен язык, что он состоит из слов с соответствующими значениями, но минимальная лингвистическая единица – это даже не слово, а предложение. Именно поэтому любой язык должен иметь соответствующие признаки. Должны существовать законы морфологии (словообразования), законы синтаксиса (связей слов в предложениях). У слов должны быть узнаваемы корни, префиксы, суффиксы. У предложений – субъект, предикат, объект, не говоря уже о других членах предложения.

Поэтому я всегда предлагаю человеку, говорящему на ином языке, провести его лингвистический анализ.

Я уже много лет прошу своих знакомых пятидесятников записать свой «иной язык» на плёнку или в звуковой файл, отдать запись профессиональному лингвисту, попытаться вычленить отдельные слова, увидеть структуру предложений и т. д.

За шестнадцать лет я не получил ни одной записи. Почему? Ответ простой. Они боятся, что их самообман раскроется. Чаще всего в этих «языках» нет ни малейшего признака языка. Это простое бессвязное чередование звуков. Да ещё и повторяемое из года в год. Конечно, в любом языке можно подобрать слова так, чтобы они повторялись, и, тем не менее, в них сохранялся бы смысл (известный пример в русском языке: «Косил косой косой Косой косой косой», – примерный перевод: «скашивал пьяный косоглазый заяц кривой косой»). Но это лингвистические фокусы, шутки профессиональных филологов. В быту так не говорят. Поэтому однообразное бормотание, чередование повторяющихся слогов у современных пятидесятников и харизматов вряд ли представляет собой язык.

Меня также поражает тот факт, что при обилии «говорящих на языках» практически нет ни одного христианина, заявляющего о даре истолкования языков (то есть перевода). Я предлагал дать запись «иного языка» трём разным толкователям и проверить, истолкуют ли они этот фрагмент одинаково?

Но, во‑первых, большинство моих знакомых боятся это сделать. А те, которые заявляют, что не боятся, всё равно этого не делают. А во‑вторых, повторюсь, я не встретил ещё ни одного толкователя. Дар толкования – это что‑то из области пятидесятнического фольклора. Дескать, моя бабушка рассказывала, что однажды некий проповедник говорил, будто в далёкой церкви, где‑то в Бразилии, живёт человек, который слышал о том, что на Мадагаскаре есть толкователь. В жизни таких людей встретить очень трудно.

Поэтому вопрос: если Дух Святой так мощно распространил дар иных языков, то почему же нет дара толкования? Ведь без него надо и в церкви молчать! Но тщетно писал об этом апостол. Не молчат… и толкователей не дожидаются.

И исследовать язык на предмет признаков языка боятся.

Тем не менее, дар иных языков, описанный в Библии, – это именно дар ЯЗЫКА, а не тарабарщины и абракадабры.

Итак, если твой язык – на самом деле не язык, а набор бессмысленных слогов, то ты не обладаешь истинным даром иных языков от Святого Духа!

Поэтому самое время задать второй вопрос:

 

2. Человеческий ли это язык?

Обычно на предыдущий вопрос приводят аргумент такого плана: мы, дескать, не говорим на человеческих языках. Мы говорим на ангельских. А ангельский язык не обязан поддаваться логике человеческой речи.

Но дар иных языков никогда не осуществлялся через ангельские наречия.

В Библии все ангелы разговаривают на человеческом языке, понятном тому, к кому они обращаются.

Все иные языки, которые описаны в Библии, – человеческие. Их понимали люди. В Деяниях Апостолов описано три случая говорения на иных языках, и каждый раз это была человеческая речь.

 

И все изумлялись и дивились, говоря между собою: сии говорящие не все ли Галилеяне? Как же мы слышим каждый собственное наречие, в котором родились. Парфяне, и Мидяне, и Еламиты, и жители Месопотамии, Иудеи и Каппадокии, Понта и Асии, Фригии и Памфилии, Египта и частей Ливии, прилежащих к Киринее, и пришедшие из Рима, Иудеи и прозелиты, критяне и аравитяне, слышим их нашими языками говорящих о великих [делах] Божиих? (Деян. 2:7‑11)

 

Не менее 16 различных диалектов, но все до одного – человеческие. Иностранцы слышали свою родную речь, а для местных жителей Пётр выступил в роли толкователя и объяснил, о чём проповедовали апостолы.

Далее:

 

Когда Пётр ещё продолжал эту речь, Дух Святый сошёл на всех, слушавших слово. И верующие из обрезанных, пришедшие с Петром, изумились, что дар Святаго Духа излился и на язычников, ибо слышали их говорящих языками и величающих Бога (Деян. 10:44–46).

Когда же начал я говорить, сошёл на них Дух Святый, как и на нас вначале (Деян. 11:15).

 

В доме Корнилия можно было понять содержание речи его домочадцев. Они величали Бога. Кроме того, Пётр подтвердил, что проявление Духа было таким же, как в день Пятидесятницы: «сошёл на них Дух Святый, как и на нас вначале», – то есть таким же образом. Тогда говорили по‑человечески и теперь.

Третий случай:

 

И, когда Павел возложил на них руки, нисшёл на них Дух Святый, и они стали говорить [иными] языками и пророчествовать (Деян. 19:6).

 

Обратите внимание, что говорение на языках было соединено с пророчеством. А пророчествовать значит говорить понятно!

Кроме того, Павел, объясняя сущность говорения на языках, подчеркнул:

 

Но если я не разумею значения слов, то я для говорящего чужестранец, и говорящий для меня чужестранец (1 Кор. 14:11).

 

Заметьте, не ангел, но чужестранец!!! То есть иной язык – это не язык ангелов, но язык людей.

Конечно, в день Пятидесятницы некоторые люди не понимали иного языка, так как не все были иностранцами. Но те, кто не понимал, получали перевод‑истолкование:

 

А иные, насмехаясь, говорили: они напились сладкого вина. Пётр же, став с одиннадцатью, возвысил голос свой и возгласил им: мужи Иудейские, и все живущие в Иерусалиме! сие да будет вам известно, и внимайте словам моим… (Деян. 2:13,14)

 

Кроме того, складывается впечатление, что «ангельских языков» на самом деле либо не существует, либо они не доступны нам. Обычно в доказательство обратного приводят такой текст:

 

Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я – медь звенящая или кимвал звучащий (1 Кор. 13:1).

 

Но здесь фраза про языки человеческие и ангельские – это всего лишь метафора. Такая же как фраза о меди звенящей и кимвале звучащем. Глупо было бы представить, что Павел реально превратился бы в медь, если бы у него отняли любовь.

Это метафора практически невозможного деяния. Такого же как отдать тело на сожжение, иметь все знания, как Бог, переставлять горы… Поэтому если кто‑то с лёгкостью говорит на ангельском языке, должен с такой же лёгкостью переставлять горы и знать всё!

Ну и наконец, иные языки – суть знаменье для неверующих (1 Кор. 14:22). Неужели те, кто претендует на обладание ангельским языком, подвизаются в проповеди для неверующих ангелов? Существуют ли неверующие ангелы, ведь даже бесы веруют и трепещут? Конечно, это нонсенс!

Итак, если твой язык не человеческий (французский, китайский, суахили и т. д.), то ты не обладаешь истинным даром иных языков от Святого Духа!

Поэтому самое время задать следующий вопрос:

 

3. Понятен ли твой язык окружающим?

Ведь в чём суть дара иных языков? Это милость Божья, отчасти нейтрализующая древнее вавилонское проклятие о смешении языков. В день Пятидесятницы вавилонское проклятие частично было снято: непонимающие друг друга стали понимающими.

К сожалению, современные пятидесятнические и харизматические «языки» лишь усиливают вавилонское проклятие. Они делают непонятное ещё более непонятным.

Проблема не нова. Уже в I веке в Коринфе появилась подделка. Дар иных языков стал смешиваться с непонятным бормотанием, выдаваемым за молитву или говорение на ином языке.

Поэтому глава 14 Первого Послания к Коринфянам посвящена критике «языков», которые никто не понимает. Павел обличает коринфскую церковь, в которой появились люди, выдающие свои невразумительные бормотания за дар Духа Святого.

 

Ибо кто говорит на [незнакомом] языке, тот говорит не людям, а Богу; потому что никто не понимает [его], он тайны говорит духом (1 Кор. 14:2).

 

Часто этот стих приводят в защиту «языков», которые непонятны. Но Павел здесь осуждает такую практику. Ведь языки – суть знамение для людей, а коринфяне вдруг решили на ином языке говорить Богу. Едкой иронией полны слова Павла: «Он тайны говорит духом». Дескать, он пытается открыть Всеведущему Богу тайну, которую Тот не знает.

Ирония здесь в том, что дар иных языков не предназначался для молитвы. Молиться на ином языке, это всё равно что забивать гвозди микроскопом. Павел, кстати, не против молитвы на языках, так как греха в этом нет, но это странно: миссионерский дар использовать для общения с Богом. Это всё равно, что на ночь вслух читать Богу брошюру «4 духовных закона».

Поэтому Павел и пишет: вы, дескать, совсем сбрендили! Лепечете, незнамо что, никто вас не понимает, разве что Бог! Дар Святого Духа даётся для пользы людям. А вы решили использовать его для «пользы Богу»…

Эту же мысль высказывает и Джон Макартур. Вот цитата: «В 1 Кор. 14 ап. Павел критикует извращение даров. Коринфяне пользовались своим «даром иных языков», чтобы говорить к Богу, а не к людям (см. стих 2). Но духовные дары никогда не предназначались для Божьей пользы, об этом ап. Пётр совершенно ясно говорит в 1 Пет. 4:10: «Служите друг другу каждый тем даром, какой получил».

Замечание ап. Павла в 1 Кор. 14:2 является не одобрением, а насмешкой. На основании греческого текста, где отсутствует определённый артикль, можно также перевести «Бог», как «бог», имея в виду языческое божество. И будем ли мы рассматривать 1 Кор. 14:2 как насмешку, или как ссылку на языческое божество, так или иначе в этом выражено не одобрение, но осуждение. Это ясно из контекста…»

Павел недвусмысленно говорил о том, что любой дар Духа Святого должен быть на пользу! «Но каждому даётся проявление Духа на пользу» (1 Кор. 12:7).

 

Теперь, если я приду к вам, братия, и стану говорить на [незнакомых] языках, то какую принесу вам пользу, когда не изъяснюсь вам или откровением, или познанием, или пророчеством, или учением? И бездушные [вещи], издающие звук, свирель или гусли, если не производят раздельных тонов, как распознать то, что играют на свирели или на гуслях? И если труба будет издавать неопределённый звук, кто станет готовиться к сражению? Так если и вы языком произносите невразумительные слова, то как узнают, что вы говорите? Вы будете говорить на ветер. Сколько, например, различных слов в мире, и ни одного из них нет без значения (1 Кор. 14:6‑10).

 

Ясно, что если пользы язык не приносит, то есть если он непонятен, то это не есть проявление духа!!!!!!!

Истинный дар иного языка должен снимать вавилонское проклятие. Проповедь ли, молитва ли должны быть понятны людям либо непосредственно (если они иностранцы), или через истолкование (перевод):

 

Итак что же, братия? Когда вы сходитесь, и у каждого из вас есть псалом, есть поучение, есть язык, есть откровение, есть истолкование, – всё сие да будет к назиданию. Если кто говорит на [незнакомом] языке, [говорите] двое, или много трое, и то порознь, а один изъясняй (1 Кор. 14:26,27).

 

Но проблема в том, что истолкователей нет!!! Поэтому с большинством церквей, практикующих «иные языки» происходит предсказанное апостолом:

 

Если вся церковь сойдётся вместе, и все станут говорить [незнакомыми] языками, и войдут к вам незнающие или неверующие, то не скажут ли, что вы беснуетесь? (1 Кор. 14:23)

 

И уж конечно, редко где соблюдается правило:

 

Если же не будет истолкователя, то молчи в церкви, а говори себе и Богу (1 Кор. 14:28).

 

Итак, если твой язык остаётся хоть кому‑либо из слушателей не понятным, то ты не обладаешь истинным даром иных языков от Святого Духа! Дух Святой не противоречит Себе и на истинный дар иного языка даст и дар толкования! Дух Святой не увеличивает тяжесть вавилонского проклятия!

Кстати, в последнем стихе, который я привёл, содержится любопытная мысль, отсылающая нас к четвёртому вопросу:

 

4. Понятен ли язык тебе самому?

Почти никто из современных христиан, практикующих говорение или молитву «на иных языках» не понимают того, что они произносят. Но библейский стандарт для истинных иных языков ясен: язык должен быть понятен говорящему.

 

Потому сказываю вам, что никто, говорящий Духом Божиим, не произнесёт анафемы на Иисуса, и никто не может назвать Иисуса Господом, как только Духом Святым (1 Кор. 12:3).

 

Спрашивается, как проверить, не произносишь ли ты анафему на Иисуса, если ты не понимаешь, что говоришь? Именно понимание своей речи и является признаком дара Духа Святого.

Однако существуют свидетельства о том, что часто, впадающие в экстаз христиане, повторяют слишком странные слоги, прославляя кого угодно, но не Христа. Я сам лично слышал молитву «на ином языке», в которой повторялось одно только имя: «Кришна! Кришна! Кришна!». И таких свидетельств становится угрожающе много…

Говорящий на подлинно библейском ином языке должен понимать, что он говорит, так как:

 

Кто говорит на [незнакомом] языке, тот назидает себя; а кто пророчествует, тот назидает церковь (1 Кор. 14:4).

 

Назидает себя! Назидание предполагает получение информации. Невозможно назидать себя, не понимая своей речи.

Те, кто не понимает своих слов «на ином языке», но всё же хотят продолжить эту практику, часто приводят в качестве аргумента два стиха.

Первый:

 

А потому, говорящий на [незнакомом] языке, молись о даре истолкования (1 Кор. 14:13).

 

Но по контексту понятно, что Павел советует молиться о даре истолкования не для себя, а для других, для слушателей, которые ничего не могут понять. Ведь крайне неудобно говорить и переводить себе же самому. Впрочем, такой вариант тоже возможен: «…пророчествующий превосходнее того, кто говорит языками, разве он притом будет и изъяснять, чтобы церковь получила назидание» (1 Кор. 14:5). Этот стих, кстати, тоже свидетельствует о том, что говорящий на истинном ином языке понимает то, что говорит, иначе как бы он стал изъяснять?

Второй текст, приводимый в качестве контраргумента против понимания говорящим своего языка:

 

Ибо когда я молюсь на [незнакомом] языке, то хотя дух мой и молится, но ум мой остаётся без плода (1 Кор. 14:14).

 

Но в этих словах Павел не поощряет, а порицает практику «непонимания», когда ум не назидается. Именно поэтому за четырнадцатым стихом следует пятнадцатый:

 

Что же делать? Стану молиться духом, стану молиться и умом; буду петь духом, буду петь и умом (1 Кор. 14:15).

 

Павел восклицает: «Что же делать?» – иными словами: «Как же должно быть?» А должно быть так: в молитве духом обязательно должен быть включён ум, так чтобы все слова были понятны говорящему.

Далее, Павел развивает свою мысль:

 

Ибо если ты будешь благословлять духом, то стоящий на месте простолюдина как скажет: «аминь» при твоём благодарении? Ибо он не понимает, что ты говоришь. Ты хорошо благодаришь, но другой не назидается (1 Кор. 14:16,17).

 

Как можно узнать, хорошо ли ты благодаришь, если ты не понимаешь слов?

Ну и наконец:

 

Если же не будет истолкователя, то молчи в церкви, а говори себе и Богу (1 Кор. 4:28).

 

Если нет толкователя, то надо говорить себе! А как можно что‑то сказать себе, если слова твои не понятны тебе самому?

Итак, если ты сам не понимаешь, что говоришь, то ты не обладаешь истинным даром иных языков от Святого Духа!

Самое время задать последний вопрос:

 

5. Приносит ли твой язык пользу неверующим?

Дар иных языков – это дар говорения на понятном говорящему, но ранее ему не известном иностранном человеческом языке. Поэтому Павел желает, чтобы все говорили на таких языках, распространяя Евангелие. Но это невозможно, да и не нужно в церкви, где иностранцев меньшинство и более актуален дар пророчества (в наши дни функцию пророков исполняют проповедники, объясняющие народу Писание). А иные языки – это дар миссионерский.

 

…Критяне и аравитяне, слышим их нашими языками говорящих о великих [делах] Божиих… (Деян. 2:11)

…Но каждому даётся проявление Духа на пользу (1 Кор. 12:7).

Теперь, если я приду к вам, братия, и стану говорить на [незнакомых] языках, то какую принесу вам пользу..? (1 Кор. 14:6)

…Итак, языки суть знамение не для верующих, а для неверующих… (1 Кор. 14:22)

 

Дар иных языков служит в первую очередь даже не столько для назидания Церкви, сколько для проповеди Евангелия неверующим. Поэтому Церковь первоначально и использовала этот дар в миссионерских целях. Когда же нужда в этом отпала и Писание перевели на другие языки, тогда постепенно угас дар иных языков.

Можно печалиться об этом, но нельзя забывать, что дары распределяем не мы, а Сам Святой Дух: «…Всё же сие производит один и тот же Дух, разделяя каждому особо, как Ему угодно» (1 Кор. 12:11).

Я могу себе представить, что Господь даст дар китайского языка христианину, внезапно оказавшемуся среди неверующих китайцев. Но я не могу себе представить пользы говорения и тем более молитвы на китайском языке в церкви, находящейся в глухой мордовской деревне, где все прихожане знают друг друга годами и китайцев там отродясь не бывало. Дух Святой всё делает рационально и на пользу.

Итак, если твой язык не приносит пользы неверующим иностранцам, то ты не обладаешь истинным даром иных языков от Святого Духа!

Но возникает вполне резонный вопрос: неужели вы хотите сказать, что все пятидесятники и харизматы – одержимые и обольщённые люди?

Нет!

Среди них немало моих добрых друзей и очень искренних христиан, святости которых я могу только подражать.

Но в вопросе говорения на языках они вдруг впадают в какую‑то детскую прелесть.

Ведь, чтобы «заговорить на языках», как правило, они просто произносят первые слоги, которые приходят на ум. Конечно, это не демонический, а чисто человеческий феномен.

Так мы, дурачась, поём, когда стоим под душем. Нам хорошо и поём разную белиберду из слогов и слов.

Так мать воркует с младенцем. Этот феномен заметил даже Корней Чуковский:

 

Четырёхмесячный младенец лежит на кровати и пускает изо рта пузыри, а его мать, охваченная