Кто увидит с пригорка мой почерневший тын,

тот и станет желанным гостем на двадцать весен ^[11] .

На этом наше странное общение завершается: перелётный дом ударяет в свои колокола, созывая жителей обратно на борт. На долю секунды в обломках стихотворных колоннад мне мерещатся бледные лица – но вовсе не те, что гостили сегодня в Инзельштадте. И, кажется, уже не совсем человеческие.

 

впрочем, последнее время мне много чего кажется

 

***

 

На следующий день во время большой перемены преподаватель визуального мастерства ловит меня за рукав. Я морально готовлюсь получить нагоняй за прогулы, но вместо него мне предлагают сотрудничество.

– Я недооценил ваш проект, – признание даётся преподавателю с трудом. – Готов помочь вам с превращением его в выпускную работу.

Предложение крайне заманчивое, кто бы спорил. Ещё полгода назад радостные вопли моего согласия немедленно раздались бы в институтских коридорах. Но сейчас меня тяготит некое знание, и потому я отделываюсь от препода неопределённым “Спасибо, подумаю”.

– Хорошо, – медленно отвечает тот. – Хорошо. Но… в любом случае, презентацию на ежегодном студенческом форуме вы заслужили. Форум состоится через неделю на базе нашего института. В программе участники из лучших университетов, перспективные и инновационные проекты. Думайте, решайте…

Мучительно долго пытаюсь найти подвох, но наконец затыкаю внутреннего параноика мыслью, что вот так выглядит простая человеческая благодарность. В том, что препод благодарен мне за возможность видеться со своей погибшей девушкой, сомнений нет. Надеюсь, она покончила с собой не из-за него.

Три последующих вечера я провожу в зале для интерактивных презентаций, калибруя и отстраивая локальную копию города-острова.

Вечером четвёртого дня высылаю приглашение Катарине. Всё-таки однажды я привёл её в Инзельштадт, приведу и ещё раз.

 

***

 

...сколько ни пытайся предвидеть, где подведёт техника, а всё равно напорешься на нежданные проблемы в десяти минутах от начала презентации.

– По вашему приглашению пришёл гость.

Робкий механический голос доносится до меня со стороны серверных стоек, под которыми я лежу, переподключая кабели. “Юнона”, институтский дрон-помощник, ждёт указаний. Хм, а кому это от меня могло прилететь приглашение? Кирлиану? Видимо, да: мы вчера как раз обсуждали какие-то премудрости визуализации, и я на автопилоте…

Что-то в последнее время много этого автопилота.

– Встреть его, Юнона, и проводи сюда, пожалуйста.

Дрон сваливает, а я благополучно завершаю монтаж и вылезаю на свободу в пыли и безнадёжно измятой блузке. К счастью, Инзельштадт уже начинает рендериться прямо посреди зала, скрывая меня от аудитории за ажурным строем собственных голограмм

 

в которые я вхожу, словно домой.

Хотя почему “словно”?

Солнце в дымке. Ветер с моря. Колоннада сосен, уходящих вдоль песчаного берега за горизонт. Древние стены, скрывающие в себе искру живого разума и сотни нерассказанных историй.

– Доброго дня, Йоахим, – приветствует меня домик смотрителя, и в голосе этой уютной малявочки слышится улыбка.

– Привет и тебе, – отвечаю, попутно пытаясь вспомнить, в какой стороне остались зрители. Впрочем, они выдают своё присутствие невнятным гулом голосов, и явственней всего оттуда слышится:

– А можно нам тоже зайти?

Отточенные маршруты моей экскурсии стремительно летят под откос, но почему бы и нет? Безудержная импровизация – отличный вариант проверки на прочность. А инженер непременно должен стоять под созданным мостом, когда по нему маршем пустят роту солдат...

В следующую минуту все, кто мог и желал, подключились к институтскому серверу и шагнули на улицы Инзельштадта. Кто не мог или не успел – повставали с мест, чтоб ступить хотя бы в голограмму, будто Гулливер в страну карликов. А я застыл где-то между, на острой грани двух миров.

– Какими инструментами вы пользовались?

– Не пробовали устроить разговор между зданиями?

– А можете показать разную погоду?

Приветствия. Приветствия. Имена, настоящие и выдуманные. Скрип дверей. Сочный смех ратуши. Шум прибоя. Оглушительное шипение паровозов. Посвист морского ветра, в котором всё сильнее пробивается аромат пластика, кофе и пота.

– А как тут у вас…

Сервер выдерживает. В отличие от меня. Дышать тяжело, перед глазами множатся искры. Надеюсь, если отключиться на пару минут, никто не заметит...

– Здравствуйте, волшебник Йоахим.

Узкая тёплая ладонь ловит мою руку. Первый человек, который решил поздороваться не с городом, а с архитектором. Мучительно пытаюсь разглядеть лицо по ту сторону голограммы, но вижу лишь бледный овал в ореоле электрически-синего. Боги Сети, неужели...

– Катарина?!..

Вспомнила. Узнала. Пришла.

Тяну её сквозь витражный свет за собой, в сумрак админского угла, и обнимаю так, как давно мечтал.

– Не теряйся больше, птица...

Свет в зале гаснет, и Эйхен осыпается невесомыми полотнами под тоскливый вой пожарной тревоги. Становится шумно и дымно. Вновь чьи-то руки хватают нас, разделяют и тащат прочь.

 

Прихожу в себя во дворе перед институтом. Ветер гоняет рыжую листву, вокруг галдят незнакомые люди. Тянет гарью и невыносимым одиночеством. Ищу синюю макушку, но без результата. Нет, нет. Неужели она осталась там?

снова потерял

– Пустите!!

В дверях – кордон из пожарных, меня ловят за руки и с разлёта разворачивают назад.

– Рина…

– Мы всех вывели, – сообщает пожарный. – Вообще всех. Никто не погиб, да и горело по мелочи. Замыкание, видать. Через пять минут потушим.

 

Надо бы валить отсюда. Списаться с Катариной. Найтись где-нибудь

 

но сознание всё-таки решает покинуть меня прямо на ступенях родного института, и лишь струя кислорода в машине скорой помощи помогает призвать его обратно.

От врачей я отбрыкиваюсь из последних сил и оказываюсь, наконец, на улице. Ноги сами несут меня по лабиринту переулков; то и дело мерещится запах марципана, задающий вектор движения лучше самого точного навигатора.

Над дверью “Птицы-корицы” что-то прикручивают.

невероятно: логотип, разработанный мною для этой славной пекарни.

– Рина?..

За прилавком снова рыжая девчонка.

– Катя отпросилась на сегодня. Что-то передать ей?

– А можно её телефон?

Рыжая сканирует меня недоверчивым взглядом.

– А вы ей кто?

– …

(Кто я тебе теперь, Рина?)

(Кто я?..)

 

– Тогда передайте… а, впрочем, не нужно.

На воздух. В дальний угол веранды, которую на днях наверняка уберут, испугавшись дождливого дыхания осени. Написать короткое “Как ты? Где ты?” на почту. Добавить, спохватившись: “Буду у пекарни” и

дождаться вопреки всему.

 

Синие волосы возникают в светлом проёме арки внезапно, будто из ниоткуда. Катарина идёт медленно, и я срываюсь ей навстречу, но мой славный полёт прерывается распахнутой дверью “Птицы-корицы”. Удар по лбу не сильный, но ощутимый; потеряв равновесие, я падаю на колени. Перед глазами пляшут звёздочки и заставка интерактивных очков, которые от такой встряски решили перезагрузиться.

– Даже на полдня спокойно свалить не смогла, – ворчит Дмитрий, выскочив на улицу. – А ухажёр-то где?

– Мы разминулись при пожаре, – признаётся Рина, озираясь. – Но он должен прийти…

(Я уже здесь!!)

– То есть вы даже телефонами не обменялись?

– Не успели. Но он очень хороший человек. Я чувствую это…

Дмитрий фыркает насмешливо и снисходительно.

– Может, и к лучшему, что не успели. Я бы посоветовал пока ограничиться перепиской. А сейчас езжай домой, раз уж взяла отгул. Согласна?

Вопрос задан для галочки: выбора у Катарины нет, и оба они прекрасно это знают.

Увы, знаю и я. И очень хочу это изменить.

– Нет, – отвечает Рина. – Не согласна. Буду ждать тут.

Я наконец восстаю с колен, поправляю очки и собираюсь вершить революцию.

– Не придётся ждать. Я уже здесь.

Дмитрий оборачивается на мой голос, смешно подпрыгнув на месте.

– Вы ещё кто?..

Снова сканирующий взгляд, как при нашей первой встрече в транскоде. Но на этот раз в нём… неприятие? Нет, что-то похуже. Значит, сегодня никаких переговоров. Только ультиматумы.

– А, господин Рощников, – изображаю, что тоже лишь сейчас заметил его. – Оставьте нас с Риной наедине, и я прощу вам, что сшибли меня дверью.

Катарина смотрит на меня во все глаза, вновь не узнавая. Или смертельно боясь узнать. Миг – и волшебство рассеется без следа, если только не...

– Закрой глаза, Рина, и возьми меня за руку, – прошу её с отчаянной улыбкой, ни на что более не обращая внимания. – Пожалуйста…

И протягиваю ладонь первым.

Рука Катарины робко тянется навстречу в ответном жесте. В небесах над нами кратко искрит, и новая вывеска “Птицы-корицы” загорается тёплым уютным светом.

А потом я получаю пощёчину от Дмитрия.

Определённо, моя карма – падать у этой пекарни. И если бы только в прямом смысле…

Очки улетают в дальний угол веранды. Мир изрядно теряет в чёткости, зато мне удаётся опознать чувство, с которым куратор Катарины смотрит на меня.

Омерзение.

– Не знаю, кем ты себя воображаешь, – шипит он, – но Екатерина Птицына уже не такая, и обманывать её я не позволю. Так что катись-ка прочь со своими играми.

Цепкие пальцы Катарины дёргают куратора за рукав.

– Что ты творишь, Дмитрий? Тут какая-то ошибка! Просто дай нам минуту поговорить…

Вместо минуты Катарине достаётся вторая пощёчина. Этим господин Рощников подписывает себе приговор. Встав на колено, я беру короткий разбег и изо всех сил бодаю его головой под дых. Мы оба вылетаем через низкий бортик веранды. Противник массивнее, но во мне больше острых углов и злости.

– Не надо! Хватит!!

Тонкие руки обхватывают меня и пытаются тащить в сторону.

– Не хочу, чтобы из-за меня снова умирали!..

Кулаки, которые я уже нацелил в морду Дмитрия, разжимаются сами собой.

Что значит “снова”?..

Возможно, я спрашиваю об этом Рину. Возможно, она успевает ответить, но её ответ неразличим за противным трещанием электрошокера, которым Дмитрий тычет мне в ногу, подло завершая бой в свою пользу.

– Больше не смей тут появляться, иначе в суд подам, – предупреждает он, поднимаясь из лужи. – Имей в виду, на камеры всё попало.

Дыша через раз от невыносимых судорог, я обречённо наблюдаю, как менеджер “Птицы-корицы” пихает синеволосую девушку в аэротакси и садится следом, не удостоив взглядом ни новый логотип, ни тем более меня. А я внезапно осознаю, что мне остаётся пилить домой на метро и двух электробусах, ибо чуда в виде Кирлиана с его флаером сегодня не случится.

И кажется, оно вообще случилось не со мной.

(половина страницы занята невнятными карандашными набросками)

 

***

 

Его нет.

Больше нет.

Вновь унылый пустырь на месте пряничного города, ставшего нежданным местом встреч для тех, кто ушёл и тех, кто остался.

Сервисное уведомление с файлообменника пришло на мою почту около полуночи, но интерактивные очки к тому времени уже были в глубоком нокауте, а на включение компа по ночам родители наложили жёсткое табу, поэтому неблагая весть долетела до меня лишь утром. Но кому, троян дери, понадобилось стирать Инзельштадт?! Неужели это я, собственными руками, следуя сюжету своего же рассказа… и при этом вновь ни черта не помню?.. А что с меня станется: весь вчерашний вечер будто в запойном тумане, только есенинской драки в кабаке не хватает. Впрочем, ничего не исключено.

– История о том, как проиграть по всем фронтам за один вечер, – мой горький смех изрядно отдаёт простудным кашлем. – Может, написать рассказик об этом?..

Отшвырнув поломанные очки на стол и уже не стесняясь Кирлиана, роняю голову на руки. Архитектор имеет право прорыдаться по уничтоженному городу, даже если он был возведён из байтов и пикселей. А заодно и по той, которую ему не дано туда привести. Но слёзы, вопреки ожиданиям, не приходят: вместо них меня накрывает тоскливая усталость. Быть может, некоторым фантазиям не стоило воплощаться вовсе? И автор, которому не хватило сил удержать поводья сюжета, становится… становится...

– Линзы можно заказать отдельно, – осмотрев злосчастный гаджет, буднично заключил Кирлиан. – Впрочем, это не самая большая проблема. Пароль на файлообменнике сменился аккурат после удаления Инзельштадта. Причём твой аккаунт не брали штурмом. Попробуй вспомнить, где ещё тебе приходилось логиниться.

Ёжусь в кресле, подозревая очередной провал в памяти. За это время Кирлиан успевает налить мне в чашку чего-то горячего (и, похоже, слегка горячительного).

– Дома. И… в институте.

Поспешная недопрезентация, чёрт бы её взял.

Кирлиан втягивает носом воздух, словно гончая, напавшая на след.

– Опиши всё, что помнишь. Чем детальней, тем лучше.

Сжимаю пальцы до хруста и решаюсь, наконец, выдержать взгляд задумчивых тёмных глаз.

– Почему помогаешь мне?

(От скуки? В погоне за чувством технического превосходства? Или карма покоя не даёт?)

Потомок славного хакерского рода улыбается легко и открыто.

– По-честному? Ты мне нравишься. Очень.

Всё-таки отвожу взгляд. Такого мне ещё никто не говорил. Никто и никогда.

Чтобы скрыть смущение, опустошаю волшебную чашку на треть и начинаю залпом рассказывать всё, что помню. Время от времени Кирлиан кивает, отмечая важные мелочи: вынужденная спешка, автоматическое сохранение пароля в институтской сети, странное поведение препода, внезапный пожар в зале. Остаётся кое-что ещё, и я вдыхаю поглубже перед финальным аккордом, но вновь захлёбываюсь кашлем, после которого голос съезжает почти до хрипа. Кирлиан вскакивает с места, готовясь шлёпнуть меня по спине, но я останаливаю его движением ладони.

– Я в порядке. К Инзельштадту на днях швартовался Перелётный дом. А преподаватель охотится за этой локацией, потому что среди пассажиров – его девушка.

Герр Вебер близок к тому, чтоб поднимать с пола собственную челюсть.

– И кто из нас хакер, – наконец произносит он. – Дай угадаю: всё, что попало на серваки твоей шараги, считается собственностью шараги?

Теряюсь с ответом; впрочем, судя по стремительным броскам взгляда, Кирлиан уже читает институтскую документацию. А судя по короткому возгласу – утверждается в собственной догадке. В воздухе витает дух гвоздики, аниса и озона.

– У тебя хотя бы копия Инзельштадта осталась? – уткнувшись лбом в ладонь, уточняет Кирлиан. – О, ну и славно. Суд ты выиграешь, достаточно предъявить исходники и полный зал свидетелей. Интересно, а пожар тоже препод устроил? Просечь бы, что он дальше делать будет...

– Я за ним прослежу, если подскажешь годную программу для этого.

Хакер, с которым судьба свела нас на берегу Балтики, возводит глаза к потолку.

– Ты хоть знаешь, как пользоваться этими прогами, чтоб не влипнуть?

– Научусь.

Вновь улыбка и пляшущие в тёмных глазах чертенята.

– А-а, “я ж архитектор, всё сам ^[12] ”. Цитата из какого-то сериала, не обижайся, но уж больно в тему.

Не могу упустить момент для ответной шпильки.

– То есть ты хочешь влипнуть со мной за компанию?

Кирлиан смеётся.

– Давно хакерством не баловался, а навык терять не хочется.

 

***

 

Тёмная громада Перелётного дома медленно плыла среди тумана, которым был укрыт предутренний город-под-рекой. Кое-где вдоль берегов мерцал неон логотипов и баннеров, в общежитии одной из соцсетей уютно светились окна.