Он – не дом, скорей – антоним дома, старт пока не пройденных дорог

и архив незаданных вопросов, пристань одиночек и бродяг… ^[8] ”

– гласила широкая корма.

Перелётный дом.

Я рванул к мосту, едва не задохнулся, взлетая по лестнице, но успел оказаться аккурат над загадочной махиной. Правда, она не позволила мне столь наглого шпионажа.

С

о

б

о

р

внутри

Свечой горит,

   взмывает гордо;

Всё б ничего – но шпиль его

проткнёт мне горло ^[9] .

Чернёное остриё взметнулось к небу и пробило ограждение моста, силясь попасть в меня. И наверняка попало бы, если б чья-то рука не дёрнула меня за шиворот, отшвырнув назад.

 – Он мой, – гаркнул над ухом знакомый голос.

Быть не может. Преподаватель визуального мастерства. Широко размахнувшись, кидает вниз… гранату? Съёживаюсь, ожидая взрыва, но напрасно. А неизвестный предмет, мастерски отбитый городом из слов, возвращается обратно на мост, оказываясь всего лишь маячком трекера.

– Зар-раза, – изрекает преподаватель, но я так и не успеваю узнать, какие ещё козыри припасены у него в рукаве. Невыносимая вспышка поглощает и реку, и мост, и небо, бескомпромиссно разлогинивая нас обоих.

Прихожу в себя на асфальте у пекарни, в компании поверженного стула.

Да что ж такое, чёрт дери: как ни зайду сюда, так падаю без чувств…

А всё-таки интересно, какого лешего наш препод охотится за перелётным домом?..

 

***

 

Следующая неделя пролетела как один долгий день. Оглушительная ненужность Инзельштадта – уж лучше бы критика, чем полное равнодушие! – толкнула меня к тому, чтобы выложить его целиком на пустырь полузаброшенного сервера, украсив унылые окраины города-под-рекой и вид на серое море приграничной доменной зоны. В момент наивысшего отчаяния мне подумалось открыть свободный доступ к исходникам, но Кирлиан настойчиво посоветовал оставить “только просмотр”.

Меж тем, “Птицу-корицу” в транскоде посетил внезапный успех, обеспечив мне порцию заказов в духе “а сделайте нам тоже красиво”. Эта работа меня радовала, но в силу небогатого дизайнерского опыта отнимала неприлично много времени; учебные задания приходилось тайком выполнять по ночам. Впрочем, сонное табло и напрочь полетевшая координация довольно скоро выдали меня с головой, заставив родителей пригрозить непокорной деточке отлучением от транскода. Но теперь мне было чем ответить.

– Тоже в психушку сдадите?

– Что значит “тоже”? – опешил отец.

– Ну… как этих.

Пояснять не слишком хотелось, к тому же в транскоде нежданно сработал датчик предельной нагрузки на сервер.

– И сдадим, если придётся, – в сердцах добавила мать, но её голос отдалился и потух, стоило мне свалить в Сеть.

В Инзельштадте было людно. Очень людно. Интуиция заставила меня нырнуть под сумрачный портал часовни и наблюдать оттуда.

– Что происходит-то?

– Встреча, – шёпотом ответила часовня. – Часть подключений могу отследить, часть – нет.

Незнакомые люди гуляли по парковым дорожкам, сидели на скамейках, глядели на витражи и говорили, говорили, говорили. Кто-то украдкой вытирал слёзы, но сквозь них неизменно просвечивала улыбка, предназначенная собеседнику.

– Я очень скучала.

– Прости…

– Не вини себя.

– Ты счастлив… теперь?

– Увидимся здесь же через неделю, да?

Осознание происходящего накрыло меня так внезапно, что пришлось прикусить губу, чтоб не заорать об этом в голос. Но отчего, отчего они выбрали именно Инзельштадт?..

– Только не проси меня вернуться.

Парень, сказавший это, стоял к часовне спиной, зато препода, который грозил грохнуться перед ним на колени, трудно было не узнать.

– Но почему, Илена, почему?!

Кажется, я слышу, как тонкие запястья хрустят в отчаянном захвате сильных рук.

– Потому что тебе нужна я прежняя, Коль, – едва не плачет парень. – Та, которой уже нет…

Не могу больше оставаться молчаливым зрителем, а потому выхожу на сцену с банальным:

– Отпусти его.

Лицо преподавателя темнеет, и он коротко огрызается:

– Ты ещё кто?

Пыльный ветер налетает на нас со стороны аллеи, треплет мои волосы, длинные и седые.

Кажется, я выгляжу не тем, кто ему знаком.

Кажется, я выгляжу тем, кем являюсь.

– Дух места, – отвечаю, и админская улыбка, не сулящая ничего хорошего, проявляется на моих губах.

Преподаватель выпускает парня и сжимает кулаки, придвигаясь ко мне чуть не вплотную. Не очень-то благородно будет вытолкать банхаммером того, кто желает честной драки. К тому же он спас меня на мосту, поэтому я примирительно добавляю:

– Послушай, не хочу гнать тебя прочь. Но если не найдёшь сил принять и отпустить… то придётся.

Кулаки медленно разжимаются. Ну, вот и отлично. С относительно лёгким сердцем оставляю эту парочку и иду осматривать периметр. Назвался духом места – придётся соответствовать.

Перелётный дом стоит на якоре у пристани Инзельштадта. При моём появлении текстовое жало шпиля вновь показывается из его тёмных недр, но я останавливаюсь и показываю раскрытые пустые ладони.

– Не собираюсь трогать тебя. Но полюбоваться-то можно?

Город медлит; медлю и я, бессильный отвернуться от его острой, сумрачной, притягательно опасной красоты. Наконец шпиль исчезает, а на носу с утробным лязгом происходит краткая метаморфоза, являя моим глазам новые строки, чеканные и монолитные.

Внутри меня прошла война.

На поле боя

Я из камней прошедших дней

Собор построил ^[10] .

– Но какому шаману выстроен ты на радость? – сегодня поймать волну оказывается на удивление легко, и я безмерно этому рад.

А поставили, – отвечает, – таким, как ты:

кто пытался жить по-людски, да пожег мосты;