Правда, ложь и честность в политике

Камоэнс своим девизом выбрал: «Говорить только правду». Отсюда сам собою следует вывод, что он провел жизнь в изгнании, в тюрьме и в нищете. Эдуар Эррио (1872—1957), премьер-министр Франции, писатель

Государство, терпящее бедствие, слишком малодушно и, по слабости своей, слишком избалованно, чтобы вынести откровенные речи, хотя в них-то оно как раз больше всего и нуждается (...). Поэтому такое государство в высшей степени ненадежно: того, кто ему угождает, оно влечет к гибели вместе с собою, а того, кто не хочет ему угождать, обрекает на гибель еще раньше. Плутарх (46—127), древнегреческий историк

Ни у кого недостанет памяти, чтобы всегда лгать с успехом. Авраам Линкольн (1809—1865), президент США

Все люди делятся на две группы: одни живут благодаря лжи, другие – благодаря тому, что они ошибочно считают правдой. Кристофер Хамптон (р.1946), английский драматург

В демократии честный политик может быть терпим, только если он очень глуп. Ибо лишь очень глупый человек может искренне разделять предрассудки большей половины нации. Бертран Рассел (1872—1970), английский философ, логик, математик

Легче быть нечестным вдвоем, чем в одиночку. Джон Фаулз (р.1926), английский писатель

Создай «Общество честных людей», и в него вступят все воры. Ален (Эмиль Огюст Шартье) (1868—1951), французский литературный критик

Политика и мораль

В политике приходится делать много такого, чего не следует делать. Теодор Рузвельт (1858—1919), президент США

Какими подлецами мы были бы, если бы делали для себя то, что готовы делать для Италии! Камилло Кавур (1810—1861), первый премьер-министр объединенной Италии

Когда человеку действительно стыдно того, что он сделал, он говорит, что это было его долгом. Клод Верморель, французский драматург

Из чувства долга люди позволяют себе делать то, что никогда не решились бы сделать из удовольствия. Гектор Хью Манро (1870—1916), шотландский писатель

Ничто так не нуждается в нравственности, как политика, и никто так не ненавидит политику, как нравственные люди. Фазиль Искандер (р.1929), писатель

В Англии, если человек не может по крайней мере два раза в неделю разглагольствовать о нравственности перед обширной и вполне безнравственной аудиторией, политическое поприще для него закрыто. В смысле профессии ему остается только ботаника или церковь. Оскар Уайльд (1854—1900), английский писатель

Никогда не делай того, против чего восстает твое окружение и твоя совесть. Найми для этого кого-нибудь другого. Филандер Чейз Джонсон (1866—1939), американский журналист и писатель

Политическое решение требует морального прикрытия. Аморальное решение требует политического прикрытия. Юзеф Бестер (Польша)

Я воюю с живыми, а не с мертвыми. Император Священной Римской империи Карл V (1500—1558) в ответ на предложение герцога Альбы выкопать и повесить труп Мартина Лютера

Ничто не рождает большей зависти, чем справедливость, ибо ей обычно сопутствует и могущество, и огромное доверие у народа. Справедливых не только уважают, но любят их, верят им, тогда как к храбрым и мудрым питают либо страх, либо недоверие. (...) Именно по этой причине и враждовали с Катоном [Младшим] все видные люди Рима. Плутарх (46—127), древнегреческий историк

Меня называют святым, которого погубила политика. На самом же деле я политик, который делает все возможное, чтобы стать святым. Махатма Ганди (Мохандас Карамчанд Ганди) (1869—1948), индийский политик

Малые грехи становятся большими, если их совершают большие люди. Авраам Ибн Эзра (1092—1167), еврейский поэт, филолог, философ; жил в Испании

Совестливость и величие всегда были несочетаемы. Жан Франсуа де Рец

Чем совесть чище, тем выше ее продажная цена. Данил Рудый (1926—1983), литератор

Совесть служит ему не руководителем, а сообщником. Бенджамин Дизраэли (1804—1881) об Уильяме Гладстоне

Мы, конечно, все, что можно со своей стороны, делаем, но не все мы можем. То есть мы можем, но совесть нам не позволяет. Борис Ельцин (р.1931), президент РФ

Тот, кто решил достичь успеха в политике, должен держать свою совесть под строгим контролем. Дэвид Ллойд Джордж (1863—1945), британский премьер-министр

Политический театр

Вы - жалкие марионетки в чьих то руках! Крах обеспечен этому миру, лиру променяли на бабло, Людей на машины, а дальше каюк! Пишите письма на e-mail точка ru, До встречи в виртуальном раю, трупы! Вся наша жизнь - примитивная конструкция, Схемы рычагов, сводка причин и следствий, Знаешь инструкцию - готов к эксплуатации, В твоей жизни только эти манипуляции Хватай, если сможешь, заставь, если получиться, Уступи, если не хватит сил, ведь скоро всё забудется. Родился, вырос, расслаблялся, напрягался, В итоге износился до смерти, на свалке тел остался! Одиночество подобно смерти - слова правы! Не смотри, что ещё дышишь, мы все уже мертвы! …

Война — это дерьмо политиков, а нам его расхлёбывать ценою жизней сотен тысяч. Пусть лишь памятник лет через пять, и всё забыто. Скажешь мне я конъюктурщик, тогда быстрей ответь, что ты, дерьмо? Скажу одно: вернись назад быстрей домой, отправь туда своего сына, Быть может ты поймёшь тогда, что стоят слёзы матерей, теряющих своих детей из-за таких как ты — политических блядей! …

 

Если вы не можете ехать на двух лошадях сразу, вам нечего делать в этом цирке. Джеймс Макстон (1885—1956), британский политик-лейборист

Во время предвыборной кампании опасно говорить то, что избиратели могут запомнить. Юджин Маккарти (р.1916), американский политик

Эта партия грабила вас десять лет – теперь дайте шанс нам! NN

Избиратели считают себя нашими друзьями, если мы знаем их по имени. Квинт Туллий Цицерон (I в. до н.э.), брат Марка Туллия Цицерона (в «Кратком наставлении по соисканию политических должностей»)

«Как оценили избиратели ваше обещание не покупать голоса?» – «Двое-трое похлопали, остальные потеряли ко мне интерес». М. Мирз и Дж. Кнапп. «5600 шуток»

Американцы переплывут океан, чтобы сражаться за демократию, но не перейдут через улицу, чтобы проголосовать. Билл Вон (1915—1977), американский юморист

Плохие власти выбираются хорошими гражданами, которые не голосуют. Джордж Джин Нейтан (1882—1958), американский критик

Если лишить права голоса тех, кто не голосует, они заголосят. Аркадий Давидович (р.1930), литератор

Проигравшие кандидаты не спят ночами, пытаясь понять, слишком много или слишком мало они лгали избирателям. Из книги Э. Маккензи «14 000 фраз...»

Мало найдется кандидатов, чья любовь к простым людям способна пережить победу или поражение на выборах. «Уэст Палм Бич пост»

Всё для всех. Бенджамин Дизраэли (1804—1881) о предвыборных обещаниях политиков

Каждый политик является многообещающим политиком. Гилберт Честертон (1874—1936), английский писатель

Люди хотят не только обещаний, (...) но обещаний, даваемых щедро и с почетом для них. Квинт Туллий Цицерон (I в. до н.э.), брат Марка Туллия Цицерона (в «Кратком наставлении по соисканию политических должностей»)

Мы обещаем соразмерно нашим расчетам, а выполняем обещанное соразмерно нашим опасениям. Франсуа Ларошфуко (1613—1680), французский писатель

Двум правилам должен следовать каждый сановник: всегда сдерживать свои чувства и никогда не сдерживать своих обещаний. Джонатан Свифт (1667—1745), английский писатель

Вельможам так легко отделываться одними обещаниями, их сан так бесспорно избавляет их от необходимости держать слово, что они, как видно, очень скромны, если сулят только то, что сулят, а не в три раза больше. Жан Лабрюйер (1645—1696), французский писатель

Если бы в нашей стране было достаточно много избирателей-людоедов, он пообещал бы поставлять им миссионеров на завтрак – и притом бесплатно, за счет налогоплательщиков. Американский журналист Генри Луис Менкен (1880—1956) о президенте Гарри Трумэне

И политические, и коммерческие рекламные ролики длятся 30 секунд, но политик успевает за это время наврать больше. Из книги Э. Маккензи «14 000 фраз...»

Они обещают своим избирателям лучшее вчера. Британский политик Ралф Дарендорф (р.1929) о британской Социал-демократической партии (в 1982 г.)

Нашему народу уже столько обещано, а ему все мало. Борис Крутиер (р.1940), литератор

Нас спасает лишь то, что политики не выполняют своих обещаний – иначе страна давно бы уже обанкротилась. Из книги Э. Маккензи «14 000 фраз...»

Не обещай ничего такого, чего ты не мог бы снова пообещать год спустя. Веслав Брудзиньский (р.1920), польский писатель

Голосуйте за того, кто обещает меньше других: так вы меньше разочаруетесь. Бернард Барух (1870—1965), американский политик и бизнесмен

Бесполезно ловить на слове влюбленных, пьяных и кандидатов-политиков. Из книги Э. Маккензи «14 000 фраз...»

Политику необходимы три шляпы. Первая, чтобы бросить ее на арену политической борьбы; вторая, чтобы говорить сквозь нее; и третья, чтобы доставать из нее кролика после выборов. Карл Сэндберг (1878—1967), американский поэт

Политический лжец отличается от обычного в одном существенном отношении: у него обычно короткая память. Джонатан Свифт

Дайте-ка стопку бумаги – записать обещания, которые мне надо забыть после выборов. NN

Обещай только невозможное, и тебе не в чем будет себя упрекнуть. Жак Деваль (1894—1969), французский комедиограф

Кто обещает все, не обещает ничего. Старинное французское изречение

Коль скоро народ желает, чтобы его обманывали, пусть он будет обманут. Карло Караффа (1517—1561), итальянский кардинал

Лучше переобещать, чем недообещать. Народ не любит жадных. Аркадий Давидович (р.1930), литератор

Пусть наш народ сам решит, что ему пообещать. Борис Крутиер

Мы забываем, как быстро забывает американский народ. Гамильтон Джордан (р.1944), глава персонала Белого дома

Теперь мы знаем, почему политику называют наиболее многообещающей профессией. NN

 

Борьба питает сама себя и не выпускает того, кто слишком глубоко в нее втянулся. Сенека (4 до н.э. – 65 н.э.), римский государственный деятель, философ-стоик

Я не могу хранить верность флагу, если не знаю, в чьих он руках. Питер Устинов (1921—2004), английский актер, режиссер, писатель

Сознание политика всегда озабочено войной. Адольф Гитлер в своей автобиографии говорит, что, если, политик хочет остаться в политике, он должен продолжать выискивать врагов. Если нет реальных врагов, создаются вымышленные, видимость того, что кто-то собирается напасть на вас, что вы окружены врагами. Только это позволит вам сохранить власть, но не мир. ОШО «Коммунизм и огонь Дзен, ветер Дзен»

Политика - это болезнь
Вчера вечером ты сказал, что когда найдешь место, чтобы остановиться, то начнешь разоблачать лицемерие мировых правительств и политиков, одного за другим. Я еще не разоблачен. Упустил ли я свой шанс?
Я чувствую себя ближе, чем когда-либо раньше, и глубже в чем-то таком, что не хочу отпускать, в чем-то таком, чего я долго жаждал - свет, тепло, любовь, что окружают нас. Волнующе смотреть, как быстро я меняюсь, как подхожу ближе к дому, пробыв от него вдалеке долгое-долгое время. Но внутри сосущее чувство, ощущение, что тебя могут у нас отнять, незнание, где ты будешь дальше, и будем ли мы благословенны снова сидеть в твоем присутствии. Не будешь ли ты так добр прокомментировать?
Любимый Ошо,
Вчера вечером ты сказал, что когда найдешь место, чтобы остановиться, то начнешь разоблачать лицемерие мировых правительств и политиков, одного за другим.
Я еще не разоблачен. Упустил ли я свой шанс?
Миларепа, ты не политик. Тебе не нужно никакого разоблачения. Ты санньясин и уже танцуешь под солнцем, под дождем, на ветру, ничего не пряча от других.
Это один из самых фундаментальных принципов санньясы - не прятаться. Просто будь открытым и доступным. Никакие двери, никакие окна в твоем существе не должны быть закрыты, чтобы свежий ветерок мог продолжать дуть, поддерживая тебя всегда свежим, всегда готовым к любому приключению, всегда ожидающим, что случится что-то божественное. Ты становишься хозяином, который ожидает гостя.
Люди, которые закрываются и держат все окна и двери запертыми, живут в застойном воздухе и застойной жизни. Никакой новый ветер не может прийти и освежить их. Они никогда не становятся молодыми; они рождаются старыми, или, может быть, рождаются мертвыми. Они никогда не отправляются в приключение заглядывания в неизвестное. Они так боятся, что откроется какое-то окно. Их так тревожат сильные ветры. Их так тревожат такие люди, как я, которые - не что иное, как сильные ветры, которые продолжают биться в ваши закрытые окна, стучаться: «Пожалуйста, открой окно». Закрытый со всех сторон, ты уже в своей могиле.
Я часто встречал прекрасную суфийскую историю. Великий король очень боялся смерти, боялся, что его убьет его собственный премьер-министр, его собственные сыновья, его собственная армия. Он сделал прекрасный дворец без окон и дверей, с одной лишь дверью, чтобы в него заходить. И у этой двери он поставил семерых охранников - одного, чтобы охранять дом, второго, чтобы охранять первого, третьего, чтобы охранять второго... и так далее. Он жил в паранойе. Он никому не мог доверять, никого не мог любить и, естественно, не принимать любви, не мог принимать доверия. А жизнь, лишенная любви, лишенная доверия, - это жизнь без всякого сока; это сухие кости. Этот человек - просто скелет.
Дворец был построен, и он был очень рад, что никакой вражеский агент, никакой грабитель, никакой убийца, никакой похититель не сможет войти к нему в дом. Охрана была организована так тщательно, что даже ни один охранник не мог ничего сделать; его немедленно застрелил бы другой охранник.
Соседний король услышал об этом дворце. Он находился в том же затруднении - незащищенность, страх, смерть. И чем больше у тебя есть, тем более ты заставляешь людей завидовать себе, и тем больше окружаешь себя незащищенностью.
Он пришел, чтобы повидать этого короля и посмотреть на его дом, и он был чудесен. Он сказал:
- У меня нет слов, чтобы восхититься твоей мудростью. Ты сделал такое, чего никто никогда не делал раньше, - такие меры безопасности!
Владелец дворца был очень счастлив. Он вышел, чтобы проводить его. Прежде чем сесть в золотую колесницу, соседний король сказал:
- Я восхищаюсь твоим дворцом и его архитектором, я хотел бы, чтобы ты прислал этого архитектора ко мне. Я хочу сделать такой дворец в моем королевстве. Я испытываю те же трудности - мы с тобой в одной лодке.
Король сказал:
- Нет никаких проблем. Я пришлю архитектора и окажу любую помощь, какая бы тебе ни потребовалась.
Как раз в этот момент, когда король восхищался дворцом, сидящий на улице нищий рассмеялся. Его смех был очень ироничным.
Владелец дворца спросил нищего:
- В чем дело? Почему ты смеешься?
Он сказал:
- Я смеюсь потому, что этот дворец совершенен, но только почти совершенен, не абсолютно совершенен. Я сижу здесь и прошу милостыню каждый день, и я недоумеваю: знаешь ли ты, что одна дверь все еще остается, и смерть может войти в эту дверь? - и твои охранники не смогут ей помешать. И в твоем дворце нет другой двери, чтобы бежать в нее.
Вот мое предложение: войди вовнутрь и вместо того, чтобы выставлять охрану, скажи архитектору, чтобы он замуровал эту стену - тогда ты будешь абсолютно защищен; даже смерть не сможешь войти.
Король сказал:
- Наверное, ты сумасшедший! - что это будет за жизнь? Я задохнусь! И жив я буду или нет, это будет неважно; это будет не дворец, а могила.
Нищий сказал:
- У тебя есть немного разума. А теперь посмотри на всю математику того, что ты сделал: ты закрыл все окна, все двери, и, продолжая закрывать окна и двери, ты урезал свою жизнь. Твоя жизнь сейчас осталась лишь в этой маленькой двери. Ты мог бы быть таким же свободным, что и я. Все небо - мое.
Он был голым монахом. Голые монахи в Индии назывались дигамбарами. Дигамбара значит тот, чья единственная одежда - это небо и звезды, он обнажен.
Эта история значительна. Санньясин выбрал путь, на котором он будет открываться к людям, деревьям, птицам, океану, реке. Он не будет жить в страхе; бесстрашие будет его ароматом. Приходит смерть... она приходит к каждому, и потому, что она так определенна, не стоит испытывать к ней никакого страха. В жизни, кроме смерти, все неопределенно; это может случиться, может не случиться. Но в смерти ты можешь быть уверен.
Если она абсолютно определенна - а никто за всю историю мира никогда не мог ее избежать, - твое беспокойство о ней совершенно напрасно. Она придет, когда настанет время; ее нельзя предотвратить. Ты можешь совершенно забыть о ней. Это не твое дело. Существованию решать, когда переменить тебе тело и дать новое тело, новую форму.
Твоя забота - жить сейчас как возможно более тотально, не заботясь о смерти, но оставаясь тотально влюбленным в жизнь.
Утверждение жизни - это существо санньясы. Тебе не нужно, Миларепа, никакого разоблачения. Став санньясином, ты сам себя разоблачил.
Политикам нужно разоблачение, потому что в их шкафах много скелетов. Каждый политик - это преступник, но удавшийся преступник.
Есть два типа преступников: удавшиеся преступники, которые добиваются власти и делают историю, и неудавшиеся преступники, заключенные в тюрьмы, камеры, умирающие позорной смертью... которые живут бессмысленно и бессмысленно умирают.
Удавшегося преступника иногда можно поймать. Например, президента Никсона поймали. Если бы его не поймали, вы никогда не подумали бы, что он преступник. В истории он остался бы великим президентом великой страны.
Важно вспомнить, что сказал Мао-цзе-Дун из Китая, когда Никсон был с большим позором отстранен от президентского поста. Мао-цзе-Дун сказал:
- Я не понимаю, какое преступление совершил Никсон, - потому что все политики везде делают те же самые вещи. Вина этого бедняги лишь в том, что его поймали - он не совершил никаких преступлений, его просто поймали.
И вы должны помнить, что даже после того, как Никсон перестал быть президентом, Мао-цзе-Дун прислал специальный президентский самолет из Китая, чтобы он прилетел в Китай в отпуск, чтобы утешить его и сказать: «Ты не сделал ничего неправильного. Не чувствуй себя виноватым. Каждый политик делает то же самое; тебе просто нужно было быть осторожнее».
Иосиф Сталин убил более миллиона русских, а в России не было миллиона богатых людей; этот миллион составляли бедные люди - люди, ради которых делалась революция, во имя которых Сталин стал диктатором, во имя которых он правил страной. Почему были убиты эти бедные люди? Они не осознавали, что, выбирая коммунистическую партию и проходя через революцию, они совершают ошибку; они только думали, что коммунисты каждого сделают богатым. У них была другая идея.
Их идея была очень проста - они были простые люди: когда коммунистическая партия придет к власти, каждый будет богатым и счастливым, у каждого будет работа. Но когда коммунистическая партия пришла к власти, начали происходить тысячи других вещей, о которых люди и не подозревали.
Они делали революцию, они боролись с царем и его царством не ради этих вещей. Сначала они были потрясены. Вся семья царя - девятнадцать человек - были грубо убиты, и среди них шестимесячный ребенок. Они не позволили жить даже этой маленькой девочке... которая никому не причинила никакого вреда, которая даже не знала, что такое жизнь, которую совершенно не заботили богатые и бедные и весь этот жаргон. Их заставили выстроиться в линию и расстреляли из автоматов.
Когда люди услышали об этом, они не могли поверить, потому что никогда не думали, что до этого дойдет. Затем начали происходить другие вещи. Церкви нужно было превращать в больницы, в школы, потому что у коммунистической партии нет Бога. И она не верит, что в человеке есть душа, как не верит и в то, что в сознании есть нечто большее, чем просто сочетание физических элементов; сознание - это побочное следствие, поэтому убить человека все равно что разобрать стул - все это материя.
Бедные люди не сознавали, что делают революцию и умирают за нее, чтобы принести материализм. А когда их церкви были закрыты, они стали сражаться; когда у них стали отнимать Библии, они стали сопротивляться. Конечным результатом было убийство миллиона людей, потому что они были еще не готовы принять коммунистическую идеологию материализма.
Но никто не думал о Сталине как о убийце - в истории его будут помнить как великого вождя. Обычных убийц, которые, может быть, убили одного человека, осуждает общество, закон, суд; что бы они ни сделали, общество делает это с ними. Оно по-прежнему живет в каменном веке, миллионы лет назад, когда законом было «око за око» - если ты бросишь в меня камень, я брошу в тебя булыжник; это было законом. И это по-прежнему остается законом. Хотя эти слова и не произносятся, конечный результат остается прежним.
Один Адольф Гитлер убил шесть миллионов евреев ради простого, идиотского желания: властвовать над всем миром. И вы не поверите: в Америке я получил письмо от президента Американской Нацистской Партии, который угрожал мне и говорил, что я подвергаю себя опасности, критикуя Адольфа Гитлера, «потому что Адольф Гитлер был реинкарнацией пророка Ветхого Завета Илии, и каждый раз, когда вы его критикуете, это оскорбляет наши религиозные чувства». Адольф Гитлер, который убил шесть миллионов человек, - реинкарнация пророка Илии!

Никогда раньше людей не убивали в таких огромных количествах и с такой научной аккуратностью. Он создал газовые камеры. Тысячу человек можно было поместить в газовую камеру; стоит лишь повернуть выключатель, и из труб валит дым, в котором за несколько секунд исчезала эта тысяча людей. Остались только кости. Выкапывались канавы во много миль длиной, чтобы зарыть эти кости. После войны, когда эти кости откопали, никто не верил, что какой-то человек мог это сделать.
Но все еще есть люди, чьи «религиозные чувства» оскорблены! Я никогда не мог себе представить, что критика Адольфа Гитлера может настолько оскорбить чьи-то религиозные чувства, чтобы он угрожал мне, что если я сделаю это снова, он меня убьет.
Политики, все политики мира должны столь многое прятать, чтобы достичь осуществления своих амбиций - стать президентом, премьер-министром, - что сделают что угодно... легально это или нелегально, нравственно или безнравственно, неважно. Средства не важны для политиков, важен только конечный результат; если достигнут конечный результат, все средства были правильными.
Политики, несомненно, нуждаются в разоблачении, потому что, насколько я вижу, если политики полностью разоблачены, человечество - впервые - будет способно освободиться от политики.
Политика - это болезнь, и ее нужно лечить точно как болезнь. Она опаснее рака, и если необходима хирургическая операция, ее нужно провести. Политика грязна в своей основе. Она грязна неизбежно, потому что к одному посту рвутся и стремятся тысячи людей; естественно, они будут бороться, убивать, будут готовы на все.
Вся программа нашего ума неправильна: мы запрограммированы на амбиции. И именно в этом состоит политика. Политика не ограничена обычным миром политики; она загрязнила даже вашу повседневную жизнь.
Даже маленький ребенок начинает улыбаться матери, отцу - фальшивой улыбкой; за ней нет глубины. Но он знает, что, улыбнувшись, он будет вознагражден. Он научился первому правилу политики. Он еще в колыбели, но его уже научили политике.
В человеческих отношениях полно политики.
Мужчина искалечил женщину. Это политика.
Женщины составляют половину человечества. У мужчины нет права их калечить, но веками он их совершенно калечил. Он не позволял им быть образованными. Он не позволял им даже слушать священные писания. Во многих религиях он не позволял им входить в храм. Или, если это им и позволялось, для них было отведено специальное отделение; женщины не могли стоять рядом с мужчинами, как равные перед Богом.
Но началось с самого Бога. Вы, может быть, не знаете... потому что обычно все это забывают. Христиане этого не упоминают, евреи этого не упоминают. Адам и Ева приводятся как первые мужчина и женщина; Адам, конечно, первый мужчина, но Ева не первая женщина. Бог создал Адама и Лилит, и он сделал их равными - одного и того же роста, одного и того же разума, одной и той же силы, одного и того же ума.
Но боги так глупы, что и люди не могут быть слишком мудрыми. Он создал эту пару, но не смог сделать двуспальной кровати! Он сделал маленькую кровать, и первой же ночью возникла проблема, кто будет спать на этой кровати, а кто на полу. И - борьба подушками не нова, но древняя, как мир, - они стали швырять друг в друга чем ни попадя. Оба были равны физически и умственно, и женщина не могла подчиниться: Адаму пришлось спать на полу.
Видя, что всевозможные животные через окно видят, что происходит, - а женщина была упряма, как и всегда, - она стала спать на кровати, а бедный Адам - на полу, но он был очень зол. На следующий день он пришел к Богу и сказал:
- Эта женщина мне не подходит. Слишком много проблем. В одиночестве мне было вполне хорошо. Я сам виноват; я сам тебе сказал: «Мне одиноко; дай мне компаньона».
И что же за компаньона ты мне дал? Не мог ли ты быть немного более понимающим? Как два человека могут спать в такой маленькой постели? Мне нужна женщина, которая ни в каком отношении не будет мне равной.
Лилит была разобрана. Теперь, совершенно по-другому, была создана Ева. Случилась первая в мире хирургическая операция. Пока бедный Адам спал - может быть, ему дали что-то вроде хлороформа, - Бог вынул у него одно ребро и сделал из этого ребра женщину, чтобы она никогда не была ему равной; она будет только ребром. И Ева стала известна как первая женщина, хотя на самом деле была второй.
Я предпочел бы первую женщину; в ней была какая-то соль, какая-то сила. Ей удалось в первую же ночь отправить Адама на пол. Он в этом нуждался.
Но Ева была очень похожа на рабыню. Все, что она делала каждый раз, когда он возвращался домой и ложился спать, это считала его ребра. Она боялась, что Бог создал и других женщин, вынув другие ребра. И с тех пор мужчина... может быть, идея Бога тоже принадлежит мужчине. Бог - тоже мужской шовинист: в его троице нет места для женщины.
Мужчина попытался отрезать для женщины любой путь к свободе. Это политика; это не любовь.
Ты любишь женщину, но не даешь ей свободы. Что это за любовь, если она боится дать свободу?
Ты сажаешь ее в клетку, как попугая. Ты говоришь, что любишь попугая, но не понимаешь, что убиваешь его! Ты отнял у этого попугая все небо, а дал ему взамен только клетку. Эта клетка может быть золотой, но даже золотая клетка - ничто в сравнении со свободой попугаев в небе, перелетающих с дерева на дерево, поющих свою песню, - не то, что ты заставляешь их говорить, но то, что для них естественно, что для них подлинно.
Женщина продолжает делать то, что хочет мужчина. Она мало-помалу совершенно забыла, что она тоже человеческое существо.
В Китае тысячи лет муж мог убить жену. Только в 1951 году был принят новый закон, запрещающий это. До 1951 года муж был наделен властью - если он хотел убить свою женщину, это было его дело; это была его женщина, его собственность. Закон не заинтересован в том, чтобы вмешиваться в дела твоей собственности. И, кроме того, Китай думает, что у женщин нет душ; душа есть только у мужчины.
Именно поэтому за всю историю Китая нельзя найти ни одной женщины калибра Лао-цзы, Чжуан-цзы, Ли-цзы, Конфуция, Менция - ни единой женщины. Если у тебя нет души, ты просто вещь; ты не можешь состязаться с мужчиной.
Половина человечества в каждой стране, в каждой цивилизации была уничтожена семейной политикой. Вы можете не называть это «политикой», но это политика. Что угодно, в чем есть желание власти над другим человеком, является политикой. Власть всегда политическая - даже над маленькими детьми. Родители думают, что любят их, но это только идея у них в уме, потому что они хотят, чтобы дети были послушными, - а что значит послушание? Это значит, что вся власть находится в руках родителей.
Если послушание - такое великое качество, почему родители не должны слушаться детей? Если это такая религиозная вещь, родители должны быть послушны детям. Но это не имеет ничего общего с религией. Все, с чем это связано, это попытка скрыть политику за красивым словом.
Человек нуждается в разоблачении везде и во всем, во что вошла политика, - а она вошла во все, в любые отношения. Она загрязнила и постоянно загрязняет всю жизнь человека.
В ваших школах вы учите детей быть первыми. Но почему? Вы когда-нибудь думали о психологии этого? Человек, добившийся первенства, становится эгоистом - потому что он первый, - а тот, кто оказывается последним, начинает чувствовать себя неполноценным. Есть ли в этом какая-нибудь необходимость? Экзамены можно просто упразднить.
Не нужно никаких экзаменов; учителя могут просто ставить оценки каждый день точно так же, как отмечают посещаемость. Они могут ставить оценки каждому ребенку, и в конце тот, кто разумнее, перейдет в следующий класс раньше; тот, кто немного ленивее, перейдет позже - на два месяца позже, на четыре месяца позже. Но экзамена нет, и никто не переходит «первым классом», «вторым классом» и «третьим классом», что становится клеймом.
И если человек за всю свою карьеру школы, колледжа и университета всегда был «третьим классом», вы унижаете его чувство самоуважения. Вы убили его самоуважение; он знает, что он ничего не стоит. Теперь с ним никто не справится.
Сами слова «третий класс» стали так уродливы, что в Индии, если кого-то спросить: «Каким классом ты прошел?» - если этот человек прошел третьим классом, он скажет: «Классом Махатмы Ганди», потому что Махатма Ганди никогда не пользовался никаким другим классом. Он всегда проходил третьим классом и всю жизнь путешествовал третьим классом железной дороги. Поэтому никто в Индии не скажет: «Я прошел третьим классом», но «классом Махатмы Ганди» - покрывая, пытаясь одурачить самого себя.
Создается амбиция, что ты должен стать кем-то в мире; ты должен доказать, что ты не обычный человек, ты незаурядный. Но для чего? Какой цели это служит? Это служит только одной цели: ты приобретаешь власть, другие становятся подчиненными тебе. Ты незаурядный человек. Они бедняги - класс Махатмы Ганди; они могут быть клерками, они не могут стать больше никем. У них не хватит духу. Вы разными способами кастрировали все человечество, и эта кастрация - очень политическая.
И те, кто у власти, продолжают оставаться у власти поколение за поколением. В Индии сейчас, после сорока лет борьбы за свободу, главенствует одна семья. Она стала династией, не демократией. Невозможно их отстранить, потому что сорок лет они устраивали все так, чтобы отстранить их было нельзя. Они стали незаменимыми, они собрали досье - я своими глазами видел досье, которые Индира Ганди использовала против всех остальных политиков ее собственной партии и оппозиции.
В этих досье собраны всё преступления, совершенные этими политиками, все принятые ими взятки, все нелегальные вещи, которые они делали, все злоупотребления властью. Это удерживает политиков в страхе, что если они пойдут против Индиры Ганди, она разоблачит их. И это великая власть.
Все же вы удивитесь: когда Санджай Ганди, второй сын Индиры, умер в результате несчастного случая... она была сначала политиком, потом матерью. Его самолет упал недалеко от того места, где жила Индира. Услышав об этом, она побежала на это место. Там собралась толпа и полиция. Первым ее вопросом не было: «Как Санджай? Жив он или мертв? Как случилась эта катастрофа?» Вот что она спросила: «У него было два ключа: где эти два ключа?» И из этих двух ключей один был от шкафа, где хранились эти досье, а второй связан с черными деньгами, которые использовались для выборов, - миллионы долларов...
Политик может пожертвовать всем остальным, но не может пожертвовать властью - и это бессознательно. И когда ей сказали, что эти два ключа найдены и находятся в полицейском участке, вместо того чтобы поехать в больницу и посмотреть, в каком состоянии ее сын, она поехала в полицейский участок, чтобы взять эти два ключа - потому что эти два ключа были важнее, чем сто Санджаев Ганди. Ничто не имеет значения; его она может повидать позже - а он все равно умер.
Когда я услышал, что сначала она спросила у ключах, я был потрясен... но не смертью Санждая Ганди. Люди умирают - это не большая проблема, - и у каждого свой стиль смерти. Кто-то умирает в катастрофе, кто-то умирает как-то по-другому; некоторые умирают обычным, общепринятым способом, просто лежа в постели. Постель - это самое опасное место; там умирает девяносто девять процентов людей! Никогда не спи в постели, потому что девяносто девять процентов людей умирает именно там, а ты ложишься в постель каждый вечер. Лучше спать на полу.
Санджай Ганди умер в катастрофе - это был его стиль смерти. Это не проблема... но эта женщина, его мать, спросила о ключах! - не о смерти сына и не о катастрофе. Она поспешила в полицейский участок, пока не потерялись эти ключи.
Вы удивитесь, узнав, что Индира Ганди никогда долго не жила со своим мужем - а это был брак по любви. Индира Ганди была из семьи индуистских браминов, а ее возлюбленный был парсом, и такой брак было очень трудно принять ортодоксальным умам. Но Индира была единственной дочерью Джавахарлала. Он не хотел разрушать ее жизнь, а она была упряма: если она вообще выйдет замуж, то только за этого человека, ни за кого другого. И она вышла замуж за молодого парса - Джавахарлал позволил ей выйти за него замуж.
Она втянула в политику и своего мужа. Он стал членом парламента, но она редко с ним жила - и он был очень зол. Я знал его. Он был очень разочарован, потому что Индира продолжала жить с Джавахарлалом - там была власть, и она была его единственной дочерью. У Джавахарлала не было сына, его жена умерла. Индира имела все возможности стать его преемницей. А что мог дать ей муж? В конце концов произошло полное расставание, и он стал слишком много пить; может быть, он умер от того, что пил.
Но Индира продолжала жить с отцом, потому что там было все; там была сконцентрирована вся власть страны. И от него она получила обучение политике и все эти досье. Когда он умер, она получила все эти досье, она получила все деньги: партия не могла себе позволить существовать без нее. Партии пришлось выбрать ее - потому что даже первые люди в партии, первые лидеры, боялись этих досье. И у нее были деньги.
Как еще можно победить на выборах? - особенно в такой стране, как Индия, где можно купить голоса, просто отдав две рупии. Не нужно ничего делать, только дай человеку две рупии, и он проголосует за тебя. Он понятия не имеет ни о какой идеологии, он понятия не имеет ни о какой демократии. Две тысячи лет Индия была в рабстве, и он понятия не имеет о свободе. Две рупии кажутся ему важнее всего остального - более плотными, более осязаемыми. Демократия и свобода кажутся только словами бедным, голодающим людям; две рупии кажутся важнее. Поэтому каждый, у кого есть деньги, у кого есть средства и нужные связи, чтобы внести деньги, будет продолжать оставаться у власти.
Невозможно, чтобы Индия избавилась от семьи Неру. Под именем демократии это просто монархия, династия. И такая же ситуация во всем остальном мире; именно так все работает. Люди видят только фасад; они не видят закулисных вещей.
Я действительно хочу разоблачить весь образ действия политики. Меня заботят не политики, но то, каким образом функционирует политика: она уродлива, она бесчеловечна; политика - варварство. Мы должны жить неполитическим стилем жизни. Наши отношения должны быть не политическими; иначе у нас будут не отношения, но только названия, ярлыки, а за этими ярлыками содержание будет каким-то другим.
Любимый Ошо,
Я чувствую себя ближе, чем когда-либо раньше, и глубже в чем-то таком, что не хочу отпускать, в чем-то таком, чего я долго жаждал - свет, тепло, любовь, что окружают нас.
Волнующе смотреть, как быстро я меняюсь, как подхожу ближе к дому, пробыв от него вдалеке долгое-долгое время. Но внутри сосущее чувство, ощущение, что тебя могут у нас отнять, незнание, где ты будешь дальше, и будем ли мы бл