Счастливое становище корсаров

Проснувшись поутру, Том поначалу удивился — куда это его занесло? Он сел, протер глаза, огляделся. И, наконец, понял. Занималась прохладная, серенькая заря, от наполнявшего лес безмолвного покоя веяло упоительной безмятежностью и миром. Ни единый листок не шевелился в лесу, ни единый звук не нарушал величавых размышлений Природы. Бисерные капли росы покоились на травинках и листьях. Костер покрылся слоем белесого пепла, прямая струйка синеватого дыма поднималась из него в небо. Джо и Гек спали.

И вот далеко в лесу вскрикнула птица, ей ответила другая, потом послышался дробный стук дятла. Постепенно прохладная серость утра сменялась белизной, звуки множились, все вокруг оживало. Перед замечтавшимся мальчиком разворачивалось чудо Природы, восстающей от сна и принимающейся за дневные труды. По росистому листу пополз зеленый червячок, время от времени приподнимавший в воздух две трети своего тельца, «принюхиваясь», а затем продолжавший путь — это он мерку снимает, сказал себе Том; когда червячок по собственному почину пополз в его сторону, Том замер, словно окаменев, надежды его то возрастали, то никли, ибо маленькое создание то направлялось к нему, то проявляло склонность свернуть в сторону; когда же оно на мучительный миг задумалось, искривив в воздухе тельце, а затем решительно спрыгнуло на ногу Тома и поползло по ней вверх, душа мальчика возликовала, ибо случившееся означало, что ему в самом скором времени достанется новый наряд — роскошный мундир пирата, тут и сомневаться нечего. Следом откуда ни возьмись появилась и приступила к обычным трудам своим процессия муравьев; один из них отважно вцепился в дохлого паука, и поволок эту в пять раз превосходившую его размерами добычу вверх по древесному стволу. Коричневатая божья коровка забралась по травинке на головокружительную высоту; Том склонился к ней, прошептал: «Божья коровка, пора полетать, дом твой горит, надо деток спасать», и она, расправив крылья, полетела проверить, правду ли он ей сказал, — чем вовсе не удивила мальчика, который давно уже знал, что букашка эта с легкостью верит любым измышлениям насчет пожаров, и не раз пользовался ее простодушием. Затем показался навозный жук, натужно толкавший перед собой скатанный им шарик, Том тронул жука пал

убрать рекламу

ьцем, чтобы посмотреть, подожмет ли он ножки, изображая покойника. Птицы к этому времени уже просто-напросто бесчинствовали. Прямо над головой Тома уселся на ветку дерева дрозд, северный пересмешник, и залился трелями, с наслаждением передразнивая своих пернатых ближних; мелькнула, как всполох синего пламени, горластая сойка: она опустилась на сук совсем рядом с мальчиком — руку протяни, — и, склонив головку набок, принялась с неутолимой любознательностью разглядывать чужаков; серая белочка и какой-то зверек покрупнее, сильно смахивавший на лису, заскакали вокруг, то и дело присаживаясь, чтобы осмотреть мальчиков и обменяться впечатлениями — похоже, здешние обитатели человека сроду не видели и не знали, стоит его бояться или не стоит. Теперь Природа проснулась окончательно и все в ней пришло в движение; длинные копья солнечного света пробивали там и сям густую листву, и между ними порхали бабочки.

Том растолкал остальных пиратов, все трое с гиком и треском понеслись по лесу и через пару минут уже гонялись, голые, друг за другом по прозрачной воде, под которой белел песок отмели. Никакой тоски по городку, спавшему вдали, за величавым речным простором, они не испытывали. Некое заблудившееся течение или просто легкий подъем воды сняли с отмели и унесли их плот, но мальчиков случившееся только обрадовало, ибо оно отзывалось сожжением мостов, еще соединявших их с цивилизацией.

Они возвратились в свой лагерь освеженными, довольными и до жути голодными, и вскоре костер запылал снова. Гек отыскал неподалеку родник, из которого била чистая, холодная вода; мальчики соорудили из широких листьев дуба и ореха подобия чашек и обнаружили, что вода, подслащенная очарованием дикого леса, вполне заменяет кофе. Джо принялся нарезать к завтраку ветчину, однако Том и Гек попросили его повременить немного, направились к реке, к многообещающей с виду заводи, забросили удочки и были немедленно вознаграждены за это. Джо не успел еще и соскучиться, как они вернулись, неся изрядных размеров окуня, двух ершей и соменка — провизию, которой хватило бы на пропитание целой семьи. Мальчики поджарили свой улов вместе с ветчиной и изумились, ибо такой вкусной рыбы прежде еще не едали. Они не знали, что чем быстрее речная рыба попадает из воды на сковородку, тем лучше для едока, и совсем не думали о том, что наивкуснейшая приправа к любому блюду создается сном под открытым небом, беготней, купанием ну и, конечно, голодом.

Позавтракав, они полежали немного в тени, Гек выкурил трубку, а после все трое отправились исследовать лес. Они шли, весело топая, перепрыгивая через рухнувшие стволы, продираясь сквозь густой подлесок, проходя под напыщенными лесными монархами, с корон которых, подобно регалиям, свисали до земли плети дикого винограда. А время от времени им встречались укромные полянки, устланные травой и украшенные цветами.

Они обнаружили множество такого, что их порадовало, но ничего, способного по-настоящему поразить. Выяснилось, что остров имеет примерно три мили в длину и четверть мили в ширину, что от ближайшего берега его отделяет протока шириной едва ли в две сотни ярдов. Каждый час они купались и потому в лагерь вернулись уже под вечер. Слишком проголодавшиеся, чтобы заниматься рыбалкой, они набили животы холодным окороком и разлеглись в тени, побеседовать. Однако разговор скоро начал выдыхаться, а там и замер вовсе. Пронизывавшая лес торжественная тишина, ощущение одиночества начали сказываться на настроении мальчиков. Они задумались. Некое неопределимое томление овладело их душами. В конце концов, оно приобрело неясные, но все же очертания, — то была понемногу набиравшая силу тоска по дому. Даже Финн, Кровавая Рука вдруг размечтался о ступеньках привычных крылечек и пустых бочках. Впрочем, каждый из них устыдился этой слабости, а отваги высказать свои мысли ни одному не хватило.

Вот уже немалое время мальчики смутно сознавали, что до них долетает издалека странный звук, — так каждый из нас слышит порой тиканье часов, но сознательно его не отмечает. Однако теперь загадочный звук стал более явственным и силой добился признания. Мальчики дрогнули, переглянулись и навострили уши. Последовало долгое молчание, совершенное, ничем не нарушаемое, а затем издали приплыло по воздуху низкое, мрачное «бумм».

— Что это? — вполголоса спросил Джо.

— Хотел бы я знать, — шепотом ответил Том.

— Это не гром, — испуганно сообщил Гекльберри, — потому как гром, он…

— Тихо! — потребовал Том. — Не говори — слушай.

Они прождали сто, как им показалось, лет, и снова торжественную тишину нарушило приглушенное буханье.

— Пошли, посмотрим.

Вскочив на ноги, мальчики поспешили к смотревшему на городок берегу, а там, раздвинув приречные кусты, окинули взглядом простор воды. Примерно в миле ниже городка шел по течению пароходик, обычно перевозивший желающих с одного берега на другой. На широкой палубе его, похоже, толпились люди. Множество яликов сновало вокруг пароходика или просто сплывало за ним по течению, однако, чем были заняты сидевшие в них люди, мальчики разобрать не смогли. И вот с борта пароходика сорвалась огромная струя белого дыма, а пока она расплывалась и поднималась неторопливым облаком вверх, до слушателей снова долетел все тот же глухой удар.

— Понял! — воскликнул Том. — Там кто-то утонул!

— Точно! — согласился Гек. — Прошлым летом, когда Билл Тернер утоп, то же самое было. Палили из пушки над водой, пока тело не всплыло. Да, а еще они кладут в булки ртуть и отпускают их по воде и, если где утопленник лежит, так булка подплывает прямо к нему и останавливается.

— Да, я слышал об этом, — сказал Джо, — только понять никогда не мог, почему булка так делает.

— Не в булке дело, — ответил Том. — Я так понимаю, тут главное то, что они говорят над ней, прежде чем отпустить ее по воде.

— Так они ничего и не говорят, — сказал Гек. — Я своими глазами видел.

— А вот это странно, — сказал Том. — Хотя, может, они про себя что-нибудь бормочут. Ну конечно. Ясное дело!

Мальчики сошлись на том, что доводы Тома основательны, потому что ждать от бестолковой, не получившей заклинательных наставлений, булки сколько-нибудь разумного поведения при выполнении ею столь серьезной задачи, никак не приходится.

— Черт, хотел бы я быть там сейчас, — сказал Джо.

— Да и я тоже, — согласился Гек. — Я бы много чего отдал, лишь бы узнать, кто же у них утоп.

Они сидели, вслушиваясь и наблюдая. И наконец, в голове Тома блеснула все озарившая мысль, и он воскликнул:

— Так я же знаю, кто утоп — мы!

И они мгновенно почувствовали себя героями. То был великий триумф — по ним скучали, их оплакивали, из-за них разбивались сердца и проливались слезы, из памяти людей выползали наружу язвящие душу воспоминания о том, как нехорошо они обходились с бедными, погибшими детьми, воспоминания эти сменялись угрызениями совести; и что самое замечательное, они, усопшие, обратились в предмет разговоров всего городка и зависти всех его мальчишек — по крайней мере, зависти к их ослепительной славе. Как здорово! Все-таки, они правильно поступили, подавшись в пираты.

Наступали сумерки, пароходик вернулся к исполнению обычных его обязанностей, ялики уплыли. Пираты возвратились в лагерь. Их новое величие, обильные хлопоты, причиненные ими городку, наполняли души мальчиков тщеславным ликованием. Они наловили рыбы, поужинали, а после принялись строить догадки относительно того, что думают и говорят о них в городке; рисуемые ими картины всеобщего горя были весьма утешительными — с их точки зрения. Однако тени ночи сгущались, разговор постепенно иссяк, мальчики сидели, глядя в огонь, а мысли их блуждали далеко отсюда. Возбуждение спало, Тому и Джо не удавалось отогнать от себя мысли о кое-ком из их домашних, людях, коим затеянная детьми игра вовсе не доставляла такого же наслаждения, какое испытывали они сами. За этими мыслями пришли дурные предчувствия, встревожившие и опечалившие мальчиков, раз или два они даже вздохнули, совсем того не заметив. В конце концов, Джо попытался робко «прощупать» друзей, выяснить, как бы они отнеслись к возвращению в лоно цивилизации — не сейчас, конечно, но…

Том осыпал его насмешками! Гек, которому тосковать было особенно не по кому, принял сторону Тома, и отступник быстро пошел на попятную, радуясь уже тому, что смог выкрутиться из пикового положения, почти не запятнав себя позором малодушной тоски по дому. Бунт был подавлен — на какое-то время.

Час стоял уже поздний. Гек начал клевать носом, а скоро и захрапел. Джо последовал его примеру. Том неподвижно лежал, опираясь на локоть и внимательно вглядываясь в друзей. В конце концов, он осторожно встал на колени, и пошарил в траве, освещенной неровными отблесками костра. Он отыскал в ней и осмотрел несколько свернувшихся в трубки лент белой коры платана и, наконец, выбрал две отвечавших его целям. Затем, подойдя к костру и опустившись у него на колени, с немалым трудом нацарапал на каждой красной охрой несколько слов. Один из этих цилиндриков он сунул в карман своей куртки, другой опустил в шляпу Джо и отодвинул ее подальше от владельца. В нее же Том сложил кое-какие из почти не поддающихся оценке, но имевшихся у каждого школьника сокровищ — кусок мела, каучуковый мячик, три рыболовных крючка и шарик из тех, что именовались «совсем хрустальными». А покончив с этим, осторожно, на цыпочках удалился между деревьями на расстояние, с которого шагов его расслышать было уже нельзя, и бегом припустился к отмели.

Глава XV