Я хочу дать несколько советов, чего не следует делать в такой период.

Если пастор и руководство вашей церкви не воспринимают эти изменения положительно, воспротивьтесь искушению обличать их. Противьтесь искушению давить на них. Вместо этого молитесь за пастора и руководство вашей церкви. Молитесь, чтобы Господь обильно благословил их служение, чтобы они могли правильно услышать голос Божий. Не думайте, что, если они услышат голос Божий, они обязательно пойдут по вашим стопам. Возможно, у Бога для них совсем другие планы, чем для вас.

Ваш пастор и без вашей помощи переживает достаточно критики и давления на себя. Я был пастором большую часть своей сознательной жизни, и я знаю, с чем это связано. Есть очень мало людей, которые уверены, что вы не совершите ошибки, и слепо пойдут за вами в любом направлении. Но в большинстве случаев будут критиковать за то, что вы заходите слишком далеко; с другой стороны будет звучать критика, что вы слишком нерешительны. Вспомните, сколько милости вам Бог явил, проявите же хоть немного такой же милости к своему пастору и руководству церкви.

Лучше всего, никогда не присоединяйтесь к группировке в церкви, которая находится в оппозиции к пастору и руководству церкви. Будет намного лучше вам оставить церковь и порвать дружбу с людьми, чем восставать против людей, которых Бог поставил над вами. Если Бог захочет изменить структуру власти церкви, он может сделать это и без вашего содействия людям, имеющим порочные замыслы.

Во время переходного периода, даже если вы не присоединяетесь к оппозиции, некоторые ваши друзья не смогут понять вас. Они посчитают вас имеющим отношение "я святее, чем ты" и обвинят вас в каких-то тайных сношениях и участии в секретных собраниях. Некоторые даже назовут вас "орудием сатаны", которое появилось для совершения разделения в церкви. Когда о вас говорят такое негативное, вполне естественно, что вы станете защищаться. Когда вас обливают грязью в то время, когда вы стремитесь к тому, что считаете правильным, возникновение комплекса "святого мученика" вполне естественно. Вы считаете, что вы и ваши сторонники - это единственные люди, заинтересованные в истине и единственные, готовые идти на жертву за свою веру. С другой стороны баррикады это отношение будет сразу же замечено, и это только усугубит конфликт.

У Соломона был чудесный совет о том, что отвечать людям, говорящим о тебе неправильно. Он сказал: "Не на всякое слово, которое говорят, обращай внимание, чтобы не услышать тебе раба твоего, когда он злословит тебя; ибо сердце твое знает много случаев, когда и сам ты злословил других" (Еккл. 7:21-22). Правда в том, что мы сами много раз плохо отзывались о друзьях наших, когда были с ними не согласны; правда также и то, что не всегда мы серьезно осуждали их.

Я побывал в такой ситуации, которую только что описал. Я говорил неприятное о других и даже говорил это людям в лицо, а также слышал много неприятного о себе. Однако когда пришло время разлуки, я посмотрел своим друзьям и сотрудникам в глаза, мы обнимались и плакали. Мы не могли серьезно осуждать друг друга. Не могли. Как бы я хотел последовать всем советам, которые я даю вам сейчас. Дело Христа никогда не будет лучше распространяться, если христиане будут нападать друг на друга.

Самое впечатляющее утешение, которое я встретил в связи с этой темой, содержалось в предисловии епископа Бурнета к классической работе Генри Скогала под названием "Божья жизнь в душе человека", написанной в конце семнадцатого века. Вот что пишет Бурнет:

"Есть чему изумляться, наблюдая группу людей, исповедующих религию, основной принцип которой заключается во взаимной любви, долготерпении, кротости духа и сострадании ко всем людям. Эти люди соглашаются между собой во всех основных истинах, отличаются же только в незначительных деталях, однако держатся за свои различия с неописуемой ревностью, настолько не соответствующей значению самих отличий и преследуя всеми возможными насильственными методами всех, кто не согласен с ними, делая это со всей жесткостью. Они повергают всякого наблюдателя в искреннее изумление и воздвигают в его сердце глубокое отвращение к такой религии, которая состоит из противоречия - исповедуется любовь, которая на практике проявляется во всех формах ненависти".

Когда-нибудь кто-нибудь должен остановить это. Кто-то не должен ответить оскорблением на оскорбление, злом на зло. Почему бы не принять такое решение: неважно, что обо мне скажут, но я не буду возражать в том же духе. И никогда не забывайте, что сразу же после слов: "Ревнуйте о дарах", Павел написал: "Если не имею любви, то я - ничто" (1Кор. 13:3).

 

 

13 

Ревность по Боге

 

Одним из самых приятных занятий для меня, как преподавателя семинарии, было преподавание Псалмов. Мне нравилось размышлять над еврейским текстом псалмов, пытаясь раскрывать смысл всех витиеватых оборотов речи. При всей моей любви к псалмам, были, однако, две вещи, которые постоянно причиняли мне беспокойство, когда я читал псалмы. Мне было не до конца понятно такое сильное стремление псалмопевца к Богу. Я приведу несколько примеров из Псалтыря.

"Как лань желает к потокам воды, так желает душа моя к Тебе, Боже! Жаждет душа моя к Богу крепкому, живому: когда приду и явлюсь пред лице Божие!"
 (41:2-3).

"Боже! Ты Бог мой, Тебя от ранней зари ищу я; Тебя жаждет душа моя, по Тебе томится плоть моя в земле пустой, иссохшей и безводной" (62:2).

"Одного просил я у Господа, того только ищу, чтобы пребывать мне в доме Господнем во все дни жизни моей, созерцать красоту Господню и посещать храм Его" (26:4).

"Очи мои предваряют [утреннюю] стражу, чтобы мне углубляться в слово Твое" (118:148).

Когда К.С. Льюис попытался объяснить этот феномен в Псалмах, он не захотел назвать его "любовь к Богу", потому что считал это определение неправильным. Он определяет это стремление псалмопевца как "аппетит к Богу". Льюис знал, что многие посчитают это определение чересчур сильным. Лично я думаю, что оно является очень слабеньким по сравнению с тем, что мы встречаем в Псалмах. Я бы использовал выражения "жажда Бога" или "страсть по Богу". Автор Псалмов имел такое стремление к Богу, которое переполняло его, именно это и беспокоило меня.

Это волновало меня потому что я начинал свою христианскую жизнь с подобного рода желанием. Когда мне было семнадцать лет и я покаялся, помню, как я не ложился спать до тех пор, пока все в доме не уснут, чтобы поговорить с Богом наедине. Я помню, как бежал к почтовому ящику, чтобы получить очередные стихи для запоминания от христианской молодежной организации, и потом до трех или четырех часов утра учил их и размышлял над их смыслом.

Никто меня не заставлял делать это. Я делал это, потому что жаждал Бога. Но к тому времени, когда я стал преподавателем семинарии и стал глубже изучать Псалмы, я уже не оставался поздно ночью, чтобы учить стихи из Библии. Я уже не мог сказать вместе с псалмопевцем, что "очи мои предваряют [утреннюю] стражу, чтобы мне углубляться в слово Твое" (118:148). Я не говорю, что я никогда не ощущал Божьего присутствия на протяжении всех этих лет. Я имел несколько близких моментов с Господом, но не мог повторить с псалмопевцем, что постоянно "жаждал" Бога. Я чувствовал укоры совести каждый раз, когда читал или преподавал эти места Писания.

Второе, что приводило меня в смущение в Псалмах - эмоции автора. Они не только были насыщены радостью, но призывали и других испытать такую же радость, как будто это является обязательным для верующего. Одно дело сказать: "Да веселится Израиль о Создателе своем; сыны Сиона да радуются о Царе своем" (Пс. 149:2). Я мог согласиться с этим местом. Но псалмопевец на этом не остановился. Он пошел дальше, объясняя, что значит "веселиться о Создателе своем". В следующем стихе он призывает своих читателей: "Да хвалят имя Его с ликами (танцами), на тимпане и гуслях да поют Ему" (Пс. 149:3).

Танцами?

Да, псалмопевец говорит, что мы должны хвалить Господа танцами. Радость, переполнявшая его, была так велика, что требовалось всем телом, а не только голосом полностью выразить ее.

Это не было таким уж необычным способом выражения радости в Господе. Мариам, Давид, дочь Иеффая настолько радовались о Господе, что танцевали перед Ним. Я не пытаюсь здесь установить обязательное правило танцев в наших церквях, я просто показываю, что радость была настолько сильной в этих Божьих людях, что они не могли удержаться от танцев.

Радость- это всего лишь одно из проявлений эмоций, которое я постоянно встречаю в Псалмах. Псалмопевец умел также выражать глубочайшую скорбь, когда он совершал грех или присутствие Божье удалялось от него. Послушаем еще раз автора псалма 41:

"Жаждет душа моя к Богу крепкому, живому: когда приду и явлюсь пред лице Божие! Слезы мои были для меня хлебом день и ночь, когда говорили мне всякий день: "где Бог твой?'" (Пс. 41: 3-4).

Каждый, читавший Псалмы, знает, что псалмопевец способен выражать очень глубокие чувства. И мне не до конца нравится эта черта Псалмов. Я не против, когда эмоции выплескиваются на футбольном поле или других спортивных состязаниях, но в религиозном контексте это кажется неуместным.

Комментируя отсутствие эмоций в церквях его деноминации, К.С. Льюис говорит: "У нас ужасное представление о хорошем вкусе". Как я понимаю, проявление эмоций воспринимается в религиозных кругах как дурные манеры. Мне самому не нравилось проявление эмоций. Только слабые проявляют эмоции, сильные люди этого не делают.

До сих пор я живо помню, как робко плакал мой семилетний сын. Он плакал не потому, что ударился, но потому, что были оскорблены его чувства. Когда я посмотрел на его слезы, я что-то ощутил внутри себя. Я считал тогда слезы проявлением слабости и не хотел видеть их у моего сына.

Мне очень хотелось бы сказать, что я жил тогда по Слову Божьему, а не чувствами. Я столько проповедей произнес на эту тему, что стал рассматривать Слово Божье и чувства, как взаимных врагов.

Проблема , которую я видел в Псалмах, состояла в том, что они, кажется, не разделяли моего взгляда на чувства . Псалмопевцы, казалось, давали волю своим чувствам без стеснения. Они не стыдились своего безраздельного стремления к Богу, они переживали Его присутствие в неописуемой радости, и со слезами они оплакивали свои грехи или удаление Божьего присутствия. Меня смущало то, что моя жизнь не соответствовала такому описанию, и я не мог найти логического объяснения этим проявлениям в Библии. Разве такие проявления должны быть нормальными для верующих? Почему же тогда моя жизнь так сильно отличалась от этого стандарта?

Хотя я и не психолог, мне кажется, я смог понять, почему не доверял и не любил эмоциональные проявления. Мое отвращение к эмоциям я объясняю душевными травмами, которые получил в детские годы, а также богословской системой, которую воспринял вскоре после верования.

Когда я был маленьким, я уважал своего отца больше всех людей на свете, больше чем любого кино-героя. Я считал его самым умным. Он мог ответить на любой вопрос, который я задавал ему. Я также считал его физически очень сильным. Он принимал участие во Второй мировой войне и даже после ранения разорвавшейся шрапнелью, которая засела у него в спине, продолжал сражаться после этого еще два дня. Для моего детского воображения он был мужчиной из мужчин во всем.

Несчастье случилось вскоре после моего двенадцатого дня рождения, когда мы все уехали из дому.

Папа зашел на кухню, разбавил кофе виски и использовал эту смесь для того, чтобы смыть барбитурат. Он небрежно написал что-то на листе, затем пошел в комнату и поставил кассету с записью минорного концерта для пианино под названием "Последнее свидание". Он поставил магнитофон на повтор, чтобы кассета, дойдя до конца, начинала играть сначала, прослушал эту запись несколько раз, затем взял пистолет, нашу семейную реликвию, и положил конец своей депрессии и душевной сумятице.

Отец оставил тридцатичетырехлетнюю вдову с сыном-школьником и четырьмя маленькими детьми, о которых нужно было заботиться. Я стал старшим в двенадцать лет, моей младшей сестре только исполнилось три года. Пережив это потрясение, я решил для себя, что стану сильным человеком и никогда не закончу жизнь таким образом.

Отец моей мамы умер в том же году от сердечного приступа. Так я стал старшим в семье и занял позицию стоика, которая не оставляла места для эмоций.

Пять лет спустя я пережил чудесное и славное возрождение свыше, мне как раз исполнилось семнадцать. Я думаю, что тогда я смог бы изменить свое восприятие эмоций и даже научиться проявлять их, если бы не определенная богословская система, с которой я столкнулся несколько лет спустя.

Объяснение недостатка в стремлении к Богу

Я уже говорил, что между моим переживанием в Боге и переживанием псалмопевца существовал разрыв. Если бы я честно признался себе, то согласился бы, что разрыв был не только между мной и псалмопевцем, но и между мной и каждым героем Библии. Все они имели постоянное стремление к Богу, которое я, кажется, потерял.

Мне нужно было сделать одно из двух: или вернуть свое стремление к Богу каким-то образом, или найти веское объяснение, почему у меня нет этого стремления. Я принял такую богословскую систему, которая давала мне хорошее оправдание недостатка в устремлении к Богу.

Вот изложение этой системы. Чувства обманчивы, им нельзя доверять. Вообще-то, ничему субъективному доверять не стоит. Только Библия объективна, поэтому только ей и можно доверять. Библия говорит нам, что величайшая заповедь - это любить Бога и любить ближнего, как себя (Мат. 22:36-40). Эта любовь - не чувство. Любовь - это послушание Божьим заповедям. Иисус же объяснил это подробно в Ин. 14:15, 21 и 23:

"Если любите Меня, соблюдите Мои заповеди... Кто имеет заповеди Мои и соблюдает их, тот любит Меня... кто любит Меня, тот соблюдет слово Мое".

Я объяснил это таким образом: чувства не играют никакой роли, главное - чтобы мы повиновались Божьим заповедям. Правильные чувства последуют за правильными поступками, но даже если они и не последуют, самым главным все равно останется повиновение заповедям Божьим. Поскольку Библия содержит объективное изложение Божьих заповедей, будет очень просто определить, повинуемся мы повелениям Бога или нет, и таким образом определить нашу любовь к Богу.

В такую систему я поверил и проповедовал ее на протяжении многих лет. Эта система держала меня в рабстве у анемического направления христианства и предложила удобный способ объяснения недостатка в стремлении к Богу.

Позвольте мне объяснить, почему это направление является не только неправильным изложением Новозаветного христианства, но и неправильным объяснением любви.

На протяжении многих лет мне встречались люди как в семинарии, так и в церкви, исповедующие свое пристрастие к порнографии. Многие из них с успехом могли сопротивляться оскверняющему воздействию порнографических книг или фильмов, однако их сердце не желало отказываться от пагубной привязанности. Я обычно советовал им не обращать на это внимание, главное - не смотреть порнографию. По идее, правильные чувства должны были последовать за правильными поступками, поэтому и их чувства должны были вскоре измениться. Однако чувства людей не менялись, иногда, годами.

Согласно моей системе, эти чувства не имели никакого значения: главное, чтобы эти люди проявляли послушание. Но посмотрим на ситуацию глазами их жен. Довольны ли были жены этих мужчин тем, что их мужья сохраняли желание смотреть на тела других женщин? Хотя многие мужья удерживались от собственно действия порнографии, жены все равно расценивали их страсть к порнографии, как предательство, что причиняло им большие страдания.

Каждый муж и жена знает, что это неправильная форма христианства. Разве этого желает для нас Бог: противиться греху силой воли, но быть связанным им в сердце?

В другом случае мне пришлось давать наставления одной супружеской чете, где муж обеспечивал жену всем необходимым, но потерял к ней всякое желание. Он не испытывал уже тех чувств к ней, как в годы, когда они встречались или жили в первые легкие годы супружеской жизни. Он все делал правильно, но без всяких чувств. Какая жена будет довольствоваться такой любовью?

Я принял такую форму христианства, которая жестко разделяет послушание и чувства. Послушание без чувств - это не более чем самодисциплина или сила воли. Это не любовь. Вы не можете изъять страсть из любви и все равно иметь любовь. Истинная любовь проявляется не только в действиях, но также и в чувствах. Влечение и страсть - это неотъемлемая часть любви к Богу.

Целью христианской жизни является не только внешнее послушание записанным заповедям Божьим. Цель жизни христианина - повиновение Богу от сердца (Рим. 6:17; Еф. 6:6). Никто не может повиноваться Богу от сердца, если Его заповеди не написаны у него в сердце. В этом и заключается большая разница между ветхозаветными святыми и новозаветными верующими. Поскольку у нас есть доступ к служению Святого Духа, Он пишет заповеди Бога в наших сердцах (Иер. 31:33; Евр. 10:16). Мы не должны довольствоваться внешним послушанием. Мы должны любить то, что любит Бог и ненавидеть то, что Он ненавидит.

Я же был защитником системы, которая оправдывала "теплую" любовь к Богу и Его детям. Однако Иисус сказал лаодикийцам: "Но, как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих" (Откр. 3:16).

В 1746 году Джонатан Эдвардс опубликовал книгу под названием "Религиозное влечение", в которой доказывал, что истинная религия включает в себя очень большую долю влечения. Эдвардс понял, что одним из самых опасных дел сатаны было

"внушать и устанавливать мнение, что иметь любое влечение или проявление эмоций в христианстве следует считать ничем, избегать этого и противиться ему, как чему-то весьма пагубному. Он знает, что этим путем можно свести все христианство к мертвой формальности и, по сути, лишить его всего благочестия и всего духовного, что изгонит всякое истинное проявление христианства из церкви".

Эдвардс далее говорит:

"Точно так же, как религии нет только в чувствах, точно так же ее нет там, где нет никаких чувств... Если человек осознает христианство, то оно проникает в его сердце... Отречение от всякого проявления чувств ожесточает сердца человеческие и поо­щряет людей к глупости и бесчувственности, сохраняет их в состоянии духовной смерти на протяжении всей жизни и приводит их, в конечном счете, к смерти вечной".

Эдвардсу пришлось потом и кровью доказывать из Писания, что истинное христианство - это религия как воли, так и эмоций. Он показал, что Писание очень много говорит о "страхе, надежде, любви, ненависти, желании, радости, печали, благодарности, сострадании и ревности". Мы не можем любить Бога или повиноваться Богу без этих святых чувств.

Обольщение

Ирония в том, что практически каждый христианин начинает свою новую жизнь со страстной любви и стремления к Иисусу. По дороге жизни многие теряют эту страсть, но главное, чтобы наше богословие не сказало нам, что жить без страстной любви к Иисусу - это нормально.

Когда я покаялся в семнадцать лет, у меня не было никаких знаний о церкви или христианстве. Я сразу же полюбил всем сердцем Господа Иисуса. Я начал поглощать Его Слово. Я постоянно с Ним общался. Я постоянно рассказывал о Нем всем своим неверующим друзьям. Я проявил такую ревность, что потерял всех, кроме двух моих друзей. Эта потеря не очень опечалила меня, потому что я настолько любил Иисуса, что все остальное потеряло для меня смысл. Но, в конечном счете, я потерял это рвение к Богу и воспринял такое учение, которое оправдывало эту потерю. Однако не учение привело к потере первой любви. Это было нечто другое.

Прошел год после покаяния, и моя первоначальная страсть к Иисусу начала потихоньку угасать. Я не могу указать на день или час, когда это произошло, не могу назвать причину этого, но что-то точно изменилось. Рвение, которое я испытывал по отношению к Иисусу, медленно, но верно начало переноситься на мою деноминацию. Я полюбил свою деноминацию. В церкви мы очень часто говорили о нашей деноминации и нашей гордости за нее. Мне стало трудно понимать, почему все истинные христиане не могли вступить в нашу деноминацию. Я помню также, что считал свою церковь лучшей церковью в нашей деноминации.

Я не думал, что чересчур любил свою церковь или свою деноминацию. Проблема была в том, что я стал любить Иисуса меньше по сравнению со своей церковью. Такие обольщения происходят очень медленно и незаметно, так что трудно определить момент, когда вы уже обольщены. Но, в конечном счете, я покаялся в том, что поставил церковь превыше Иисуса, и первоначальное рвение начало понемногу возвращаться ко мне.

Но я попал еще в одну ловушку, пытаясь развивать свою любовь к Иисусу, Это произошло следующим образом.

Умножая богословские знания и повышая квалификацию профессора семинарии, я развил в себе большое желание изучать Слово Божие. Я стал любить Библию больше, нежели Автора Библии и находился в этом заблуждении очень много лет.

Не осознавая этого, я определил сущность христианской жизни в изучении Библии и приобретении библейских знаний. К.С. Льюис описывает такое заблуждение следующим образом: "Иногда человеку лучше не становиться великим богословом; часто ошибочно считается, что только хорошие богословы являются хорошими христианами". Это очень легкая западня, в которую часто попадаются люди, вращающиеся в академических кругах, чьей основной целью является преподавать Библию и учить других преподавать ее.

Прошло много времени, прежде чем я понял, что знание Библии не равняется позна­нию Бога, и чтение Библии это не то же самое, что слышать голос Божий. Фарисеи знали Библию, любили Библию и читали ее, но они не знали, не любили и не слышали Бога.

Однажды Иисус сказал им:

"И пославший Меня Отец Сам засвидетельствовал обо Мне. А вы ни гласа Его никогда не слышали, ни лица Его не видели; и не имеете слова Его пребывающего в вас, потому что вы не веруете Тому, Которого Он послал. Исследуйте Писания, ибо вы думаете чрез них иметь жизнь вечную; а они свидетельствуют обо Мне. Но вы не хотите придти ко Мне, чтобы иметь жизнь" (Ин. 5:37-40, выделено автором).

Эти люди каждый день часами изучали Библию, однако Сын Божий сообщил им, что они никогда не слышали голоса Божьего. Можно читать Библию каждый день и ни разу в своей жизни не услышать голос Божий!

Ирония была в том, что я произнес очень много проповедей, как важно слушаться того, что говорит Библия, а не просто знать, что она говорит. Однако большая часть моих усилий уходила на то, чтобы больше понимать Библию и изучать формальное богословие, а не на то, чтобы искать Сына Божьего и становиться подобным Ему. Я даже не представлял себе, в какое глубокое заблуждение попал.

Вот некоторые явные признаки человека, поставившего Библию превыше Иисуса. Он больше говорит о Библии, нежели об Иисусе. Правильное учение для него важнее, чем правильная жизнь. Это значит, что основной тест для пропуска в его среду - во что вы верите, а не то, как вы поступаете. Грехи гордости, ожесточенности и религиозной жестокости часто не замечаются или оправдываются. Проповедь Слова для него важнее, чем жить по Слову.

Я не хотел бы в этом признаваться, но все эти характеристики были присущи и мне, когда я поставил Библию превыше Иисуса. Проблема была не в том, что я слишком силь­но любил Библию, но в том, что я слишком слабо любил Иисуса по сравнению с Библией.

Некоторые люди обольщаются, делая внешнее нравственное поведение выполнения правил сущностью христианской жизни. Поступающие так придут к такой же самоправед­ности, как и фарисеи. Посмотрим, что говорил Иисус о людях, зараженных этим грехом:

"Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что даете десятину с мяты, аниса и тмина, и оставили важнейшее в законе: суд, милость и веру; сие надлежало делать, и того не оставлять. Вожди слепые, оцеживающие комара, а верблюда поглощающие!

Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что очищаете внешность чаши и блюда, между тем как внутри они полны хищения и неправды. Фарисей слепой! очисти прежде внутренность чаши и блюда, чтобы чиста была и внешность их.

Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что уподобляетесь окрашенным гробам, которые снаружи кажутся красивыми, а внутри полны костей мертвых и всякой нечистоты; так и вы по наружности кажетесь людям праведными, а внутри исполнены лицемерия и беззакония" (Мат. 23:23-28).

Если христианская жизнь становится подчинением правилам, мы всегда придем к состоянию самоправедности.

Я всегда думал о себе как о человеке свободном от законничества и самоправедности. У меня был имидж человека, неподвластного чужому влиянию. Но, не взирая на все мои фантазии, несколько раз я впадал в очень серьезные заблуждения законничества и самоправедности.

Позвольте мне рассказать, как Господь открыл мне это.

Когда я оставил церковь в Форт Ворте и работу в семинарии, началось пробуждение мо­их чувств к Господу. Ко времени переезда в Анахейм, Калифорния, готовясь вступить в дви­жение "Виноградник", я был ближе к Господу, чем за все время со дня своего покаяния.

Однажды осенью 1988 года по дороге в церковь я заметил, что нахожусь в необычно веселом для себя состоянии. Я быстро покопался в себе и не увидел ни одной причины для радости, которую испытывал. Я не ожидал ни отпуска, ни интересной поездки. Я ничего не собирался приобретать, у меня не было особых духовных побед, которым можно было радоваться. Я просто радовался на пустом месте, направляясь на свою обычную работу. Я спросил у Господа, откуда у меня такое необычное чувство.

Посмотрев внимательно на свою жизнь, я понял, что находился к Богу так близко, как давно уже не был. Я молился, как никогда раньше, и молитва приносила мне радость. Я размышлял над Писанием постоянно и более систематически, чем раньше. Я и до этого изучал Библию, чтобы подготовиться к лекции или проповеди, но сейчас это был совершенно иной подход к изучению Слова - я делал это ради собственного удовольствия. Я отдавал себя на служение людям, как никогда раньше в своей жизни. И впервые в жизни я начал регулярно поститься.

(Одно из преимуществ приверженцев теории, которая утверждает, что многое из Нового Завета ограничивается только периодом первой церкви, заключается в том, что все, что вам не нравится, вы можете отнести к этой категории. Я записал туда не только дары Духа, но также и пост).

Не осознавая этого, я сам начал поздравлять себя с успехами в моем хождении перед Богом и с моей дисциплинированностью и стабильностью в Боге. В это же время Господь проговорил мне так ясно, как будто это был Его слышимый голос. "Не радуйся своему стремлению к Господу, радуйся Самому Господу. Если ты будешь радоваться своим успехам в Боге, это приведет тебя к самоправедности".

Имея это откровение, я по-новому посмотрел на свою жизнь. Я увидел периоды, когда возрастал и приближался к Богу, а затем увидел, как эта близость нарушалась, как только я начинал радоваться своим успехам.

Через несколько дней, я верю, что Господь показал мне, где эта истина записана в Библии. Ее можно увидеть в притче о фарисее и мытаре в Луки 18:9-14. В этой притче фарисей молился: "Боже! благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь: пощусь два раза в неделю, даю десятую часть из всего, что приобретаю". Эта молитва показывает, что фарисей больше радовался своим успехам в Боге, чем Самому Господу. Если это не прекратить, оно всегда приведет нас к самоправедности, а самоправедность всегда приведет к тому, что мы станем презирать других (Лук. 18:9).

Некоторые люди впадают в заблуждение, когда ставят духовные дары превыше Господа Иисуса. Именно это, кажется, произошло с коринфянами. Другие люди впадают в эмоционализм. Они пытаются достичь какого-то уровня, чтобы испытывать определенные чувства, вместо того, чтобы стремиться к Иисусу. Такие люди очень легко впадают в крайности и заблуждения.

Существует еще одно, даже более опасное заблуждение. Стиль поклонения в церквях претерпевает значительные изменения. В большинстве церквей верующие уже не так часто поют старые гимны, а используют более современные формы музыки. Вместо того, чтобы спеть два-три псалма в начале служения, что рассматривалось бы как вступление, во многих церквях время пения и прославления занимает большую часть служения. По моему мнению, в этом есть очень много хорошего, но даже здесь я вижу, что люди впадают в заблуждение. Некоторые люди начинают поклоняться поклонению, вместо того, чтобы поклоняться Господу Иисусу.

Я встречал даже таких людей, которые ставят христианскую жизнь превыше Иисуса. Я встречал членов церкви, студентов семинарий, которые обратились к определенному образу жизни, но не к Иисусу Христу. Им нравится христианская жизнь, им нравится общение, посещение церкви, служений, особых собраний, стимул, который они получают, читая Библию, им нравится даже молитва. Вполне возможно совершать все эти дела, но не поверить в Господа, в то, что Он простил все грехи и дает вечную жизнь. Я видел, как студенты четвертого курса семинарии каялись и отдавали свою жизнь Богу. Я был свидетелем того, как дьяконы церкви, после долгих лет верного служения приходили в покаянии к Богу.

Я хочу сказать, что можно поставить практически любое доброе дело превыше Иисуса Христа, не осознавая этого. Мы можем поставить Библию и ее заповеди превыше Бога. Мы можем поставить дары и разные стили поклонения превыше Господа. Можно поставить разные служения - свидетельство, заботу о бедных, молитву за больных - превыше Господа. Вполне возможно впасть в такое заблуждение.

Мы не должны ставить Иисуса в один ряд ни с каким правильным делом. Иисус - это не доктрина, богословие, абстрактный принцип, служение, церковь, деноминация, деятельность или образ жизни. Иисус - это Личность, живая Личность. Он требует, чтобы мы ставили Его превыше всего. Ни одно доброе дело не умерло за нас - Сын Божий это сделал. Ни одно из этих дел не определяет нашу судьбу - только Сын Божий это делает. Каждый раз, когда я начинаю уделять больше внимания какому-то из этих дел или искать их больше, чем Господа, оно становится идолом в моей жизни, который удаляет меня от Него. Мы так легко можем перепутать любовь к делам с любовью к Иисусу. Мы легко путаем преданность этим делам с преданностью Богу.

Более того, стремление и любовь к Богу нужно постоянно развивать, в противном случае мы обязательно потеряем ее. Я обнаружил, что практически каждое доброе дело готово охотно отбирать у меня время и общение с моим Господом. Суть всей жизни состоит в любви к Богу, а затем уже следует любовь к Его людям (Мат. 22:36-40).

Страстная любовь

Часто я употребляю слово "страсть", а не "любовь" по отношению к Иисусу, потому что слово "любовь" потеряло свое библейское значение во многих богословских кругах. Как я сказал раньше, многие богословы и популярные проповедники пытались определить любовь как выполнение обязательств, забывая о ее эмоциональной стороне. Любовь к Богу, лишенная всяких эмоций - это выдумка, изобретенная современными проповедниками. Библия никогда не говорит о любви таким образом.

Мне нравится слово "страсть", потому что оно делает ударение на эмоциональной стороне любви. Страсть можно определить, как "любое чувство, которое полностью охватывает разум, неистовое, повелевающее, сильнейшее чувство". Страсть - это чувство, которое заставляет разум и волю действовать. Слово "страсть" охватывает целый спектр чувств, которые можно определить, как любовь к Богу. Я имею в виду такие чувства, как желание, стремление, ревность, влечение, страстное стремление, жажда и так далее. Этими словами обычно говорят о человеке, который испытывает глубокую любовь к чему-то (кому-то).

Я хочу, чтобы так же характеризовались мои отношения с Господом Иисусом. Конечно же, я хочу проявлять абсолютное послушание Господу, но я желаю, чтобы это послушание исходило из страстной любви к Нему. Я хочу повиноваться Иисусу не просто из обязанности или соблюдения дисциплины, из-за какой-то награды или страха наказания. Я желаю служить Ему просто из-за радости иметь возможность угодить Тому, Кого я так сильно люблю. Если дисциплина является основным нашим мотивом в искании Иисуса, тогда мы, в конечном счете, откажемся от служения Ему. Но человек, который имеет настоящую любовь к Богу, никогда не уйдет от Него. Это природа любви (Песни Песней 8:6, 7). Я желаю, чтобы моя жизнь характеризовалась неограниченным влечением к Сыну Божьему.

Является это реальной целью или просто мечтой? Я слышал, как некоторые проповедники учат, что в начале нашего хождения с Богом вполне нормально иметь страстное желание к Иисусу, но через некоторое время эта страсть замещается более стабильным чувством дисциплины и обязанности, и тоже нормально. Я даже слышал такую точку зрения от проповедников: потеря страсти к Богу - это признак духовной зрелости. Я считаю, что Библия представляет совершенно противоположную картину.

Поразмыслите над теми цитатами из псалмов, которые мы привели в начале главы. Псалмопевцы не потеряли своей страсти к Богу. Они были исполнены жаждой и стремлением к Нему. Они использовали очень красочные метафоры для описания своих взаимоотношений с Богом. Как лань стремится к потокам вод, так душа псалмопевца - к Господу (Пс. 41:2-3). Давид выражал свое основное желание в молитве - иметь возможность сидеть в доме Господнем, чтобы просто "созерцать красоту Господню и посещать храм Его" (Пс. 26:4). Если ветхозаветные святые имели такое страстное стремление к Богу, какое тогда стремление должны иметь новозаветные святые, живущие под сенью креста и имея силу Святого Духа?!!!

Однако если мы все-таки потеряли эту страсть, как вернуть ее обратно? И какое отношение имеет эта страсть к проявлению Божьей силы в нашей жизни? Мы обсудим эти вопросы в заключительной главе.

 

 

14

Приобретение страсти и силы

 

Однажды Иисус пришел в селение Вифания и решил остановиться в доме Марии, сестры Марфы и Лазаря (Лук. 10:38-42). Мария имела такое стремление и влечение к Господу, что все время сидела у Его ног и слушала, что Он говорил. Подошло время обеда, но еде она предпочла общение с Иисусом.

Согласно правилам гостеприимства на древнем Ближнем Востоке, Мария должна была помочь Марфе приготовить и накрыть стол для Иисуса и Его учеников. Но желание слушать Его и быть с Ним было сильнее желания служить Ему. Ради слова Иисуса она пренебрегла правилами этикета. Я уверен, что если бы Иисус сказал Марии пойти и помочь своей сестре, она без колебания выполнила бы эту просьбу. Но она ни в коем случае не собиралась покидать Его, если Он не приказывал ей.

Когда Марфа попросила Иисуса сделать выговор Марии за то, что она не помогает ей в приготовлении пищи, Иисус не только отказался выговорить Марии, но даже похвалил ее. Мария избрала Его превыше служения Ему, и Господь сказал, что это лучшая часть; это то, что никогда не отнимется у нее.

Проповедники часто используют этот случай, как доказательство необходимости изучения Библии. Однако Мария не изучала Библию; она просто сидела у ног любимого человека и внимательно слушала все, что Он говорил.

Глубокая страсть Марии к Иисусу проявилась также за шесть дней до последней Пас<