Договор между Российской и Финляндской социалистическими республиками 1 марта 1918 года

Вероятно, этот договор, подписанный 1 марта 1918 года в городе Петроград, стал наиважнейшим правовым документом времен правления СНУ.

С самого начала между Россией и Финляндией не было заключено договора, определяющего демаркационную линию российско-финляндской границы. Поэтому ею считалась граница Великого княжества Финляндского. Еще в феврале СНУ и Совнаркомом была образована специальная комиссия, которая вела переговоры о заключении соответствующего договора. 1 марта текст этого договора был подписан. В нем говорилось, что «Российская Федеративная Советская Республика передает независимой Финляндской Социалистической Рабочей Республике» всю российскую собственность на территории Финляндии, а Финляндия всю финскую собственность на территории России. Однако из них исключались те имущества, «кои, по постановлению Российско-Финляндской согласительной комиссии, передаются непосредственно рабочим организациям». Россия передавала Финляндии все корабли, реквизированные русским правительством перед Первой мировой. Россия и Финляндия давали своим кораблям взаимное право «свободной беспрепятственной погрузки и разгрузки товаров и пользования лоцманскими учреждениями». «Между российскими и финляндскими железными дорогами устанавливается постоянное прямое беспересадочное и бесперегрузочное сообщение». Гражданам России в Финляндии и гражданам Финляндии в России предоставлялись равные права с остальными гражданами страны. «Финляндская Социалистическая Рабочая Республика обязуется предоставить гражданам Российской Федеративной Советской Республики в Финляндии наиболее легкие условия для получения политических прав <…>». В случае согласия «свободно опрошенного местного населения» Россия передавала Финляндской социалистической республике всю территорию района Петсамо, при этом «Лапландия присоединяется к Финляндии, если население, свободно опрошенное, выскажется за такое присоединение». Нужно отметить, что такая оговорка касательно Петсамо могла стать причиной усложнения реализации данного пункта договора, и до сих пор вопросом остается: была ли сделана эта оговорка в пользу права наций на самоопределение или в пользу того, что большевики хотели удержать за собой Петсамо.

Финны хотели присоединить к себе всю Восточную Карелию, но со стороны России поступил отказ из-за проходящей по данной территории Мурманской железной дороги. Финляндия же передавала России «территорию форта Ино, расположенную на побережье Финского залива, и обеспечивает необходимый транзит к этому форту». «Платежи, вытекающие из отчуждения вышеупомянутой территории» должны были определяться особой Российско-Финляндской согласительной комиссией. Особенно интересным был параграф 18 договора, где писалось: «Разногласия, возникающие при составлении вышеупомянутых подробных соглашений и при толковании настоящего договора и заключенных в его развитие подробных соглашений, а равно и случаи нарушения статей договора и соглашений передаются на разрешение третейского суда, председатель коего назначается правлением шведской левой социал-демократической партии, если позже не будет условлено иначе»[36]. При этом на одном из участков прохождения границы она была изменена в пользу СНУ. Финны хотели получить часть Мотовского залива, и Ленин заявил, что «если финские товарищи так упорно требуют, чтобы граница проходила так, как говорится в их проекте, то пусть так и будет»[37]. Поэтому в итоге граница проходила через Мотовский залив и Рыбачий Нос, а не огибая его, как того хотела советская сторона.

Таким образом, была установлена новая линия границы между социалистической Финляндией и Россией, которая в дальнейшем могла быть изменена. Именно этот договор, нигде официально не зафиксированный, стал после поражения красных причиной и правовым обоснованием для вторжения отрядов белофиннов в Петсамо – ведь эта территория, по их мнению, была передана Финляндии.

9 марта договор был ратифицирован СНУ, однако он вступал в силу не с момента ратификации, а после подписания договора представителями обеих сторон. Тем самым нарушалось международное право, и это может говорить об определенной фиктивности данного договора. Несмотря на интернационалистические позиции, большевики, однако, соблюдали нормы международного права, ибо Брест-Литовский мирный договор с Германией вступал в силу после его ратификации IV Всероссийским съездом Советов.

Эдвард Гюллинг уже в 1928 году вспоминал интересный случай о подписании договора: «В заключении договора говорилось, что все подписавшиеся заверяют свои подписи печатями. Когда стали подписывать, выяснилось, что, кроме меня, захватившего с собой печать из Хельсинки, ни у кого печати при себе не было. Дело все же уладили. Токой смастерил себе печать из пробки, а русские товарищи приложили печать Совета Народных Комиссаров, подкрепленную подписями управляющего делами Совнаркома Бонч-Бруевича и секретаря Совнаркома Горбунова»[38].

Этот договор, во многом показавший желание и красных финнов на построение «Великой Финляндии» – государства, в которое входили бы все территории, на которых проживали финно-угорские народы (в первую очередь Эстония, сама Финляндия и Восточная Карелия), а также ставший впоследствии причиной частых рейдов белофиннов, желающих отторжения от России Петсамо[39], стал первым и единственным международным договором в истории СНУ. Именно там было официально закреплено наименование «Финляндская социалистическая республика», которое в дальнейшем постоянно использовалось в советской пропагандистской и исторической литературе. К тому же, некоторые члены СНУ были не согласны на такое наименование. Гюллинг вспоминал: «Республика Финляндия» в качестве договаривающихся сторон, и последнюю по предложению Ленина переименовали в «Финляндскую Социалистическую Рабочую Республику». Мы, представители Финляндии, вначале согласились на это не без колебаний, так как не имели на это санкции от Совета народных уполномоченных. Когда мы вернулись в Хельсинки, депутаты выразили некоторое сомнение по поводу этого переименования, так как оно не соответствовало новой форме правительства, которую как раз в то время готовили и утвердили несколько позже. Несомненно, что изменение названия способствовало тому, что договор и по всем внешним параметрам логически стал бы «договором между Финляндской и Российской социалистическими республиками», и по-настоящему свидетельствовал о «дружбе и братстве этих двух свободных республик»[40].

Стоит отметить, что во время дискуссий «советским участникам досаждало отсутствие интернационализма среди финляндских представителей, которые очень любили защищать финляндские национальные интересы»[41]. Это действительно проявлялось в ходе переговоров. Красные финны хотели присоединить к Финляндии часть мурманского побережья, в это же время советская сторона хотела заполучить часть Карельского перешейка, предлагая финнам взамен часть Кольского полуострова. Однако финны на это не согласились, и в окончательном варианте договора не было ни слова о передаче дачной местности на перешейке РСФСР.