Тема 5. Выражение судебной речи

Лекционное занятие

Вопросы для контроля и самоконтроля:

 

1. Текст как единица речи. Единицы текста.

2. Прагматическая установка текста и прагматическая установка автора.

3. Тропы и фигуры речи.

 

Литература:

1. Ивакина, Н.Н. Основы судебного красноречия (риторика для юристов): Учебное пособие. – М.: Юрист, 2007. – С. 98 – 117.

2. Культура русской речи. Учебник для вузов (ответственные редакторы - Л.К. Граудина, Е.Н. Ширяев). М., 1999. – С. 149 – 168.

3. Петров, О.В. Риторика. – М.: ООО «Профобразование», 2001. – С. 92 – 162.

4. Риторика для юристов: основы судебного красноречия. – Ростов-н/Д, 2008. – С. 329 – 386.

5. Сергеич, П. Искусство речи на суде. – М., 1992. – С. 14 – 74.

6. Стернин, И.А. Практическая риторика: Учебное пособие. – М.: Академия, 2006. – С. 78 – 84.

7. Филиппов А.В., Романова Н.Н. Публичная речь в понятиях и упражнениях: Справочник. – М., 2002. – С. 77 – 140.

 

Семинарское занятие

Вопросы на обсуждение:

1. Условия адекватного восприятия текста.

2. Стилистическая неоднородность судебной речи.

3. Языковое оформление изложения, описания, рассуждения.

 

Литература:

1. Ивакина, Н.Н. Основы судебного красноречия (риторика для юристов): Учебное пособие. – М.: Юрист, 2007. – С. 98 – 117.

2. Культура русской речи. Учебник для вузов (ответственные редакторы - Л.К. Граудина, Е.Н. Ширяев). М., 1999. - С. 114 – 129.

3. Риторика для юристов: основы судебного красноречия. – Ростов-н/Д, 2008. – С. 329 – 386.

4. Сергеич, П. Искусство речи на суде. – М., 1992. – С. 14 – 74.

5. Стернин, И.А. Практическая риторика: Учебное пособие. – М.: Академия, 2006. – С. 78 – 84.

6. Филиппов А.В., Романова Н.Н. Публичная речь в понятиях и упражнениях: Справочник. – М., 2002. – С. 77 – 140.

 

Практическое занятие 1

Задание 1. Выделите в речи О.В. Девиза в защиту Васильевой используемые оратором тропы и фигуры речи, определите их функции в тексте.

 

Товарищи судьи!

Моей подзащитной Васильевой предъявлено обвинение в совершении весьма тяжкого преступления - причинении тяжких телесных повреждений, повлекших смерть. Закон пре­дусматривает наказание за совершение таких действий в виде лишения свободы на срок до 12 лет. Если добавить к этому, что покойный Волков - отец подсудимой, то обвинение Ва­сильевой становится еще более страшным.

Именно поэтому задача защиты по данному делу трудна и ответственна, ибо ни в законе, ни в нашем нравственном чувстве нет и не может быть оправдания для отцеубийцы.

Однако я исполняю сегодня свой профессиональный долг с глубоким убеждением в правильности моей правовой и мо­ральной оценки действий Васильевой. Защита не согласна с предложенной обвинением юридической квалификацией со­вершенного ею преступления.

Чтобы вы, товарищи судьи, могли правильно оценить действия моей подзащитной и назначить справедливое нака­зание, необходимо тщательно и непредвзято проанализиро­вать все обстоятельства дела, проследить развитие событий в семье Васильевой, приведших 11-го февраля к трагической развязке. Материалы дела дают нам возможность сделать это с достаточной полнотой.

Мы с Вами выслушали показания подсудимой, рассмот­рели заключения экспертиз, характеристики и другие докумен­ты. Сухое и лаконичное изложение событий в обвинитель­ном заключении дополнилось живыми и непосредственны­ми впечатлениями очевидцев, людей, повседневно соприкасавшихся с семьей Волкова. Перед нами возникла чрез­вычайно яркая картина происшедшего.

Зоя Васильева - молодая тридцатилетняя женщина - была брошена мужем и год тому назад приехала с трехлетним сы­ном в дом к отцу. Она поступила на работу санитаркой в боль­ницу, помогала мачехе вести хозяйство, воспитывала сына. Свой заработок Зоя вкладывала в общий семейный бюджет. Мачеха хорошо относилась к ней, жалела ее. Все было бы нормально в их жизни, если бы не отношение отца. Он был недоволен пребыванием дочери в его доме, считал ее нахлеб­ницей. Часто он упрекал Зою в том, что она не сумела «удер­жать» мужа. Не радовался Волков и внуку, никогда не ласкал его, был с ним хмур и неприветлив.

Волков злоупотреблял спиртным, часто являлся домой пьяный и затевал скандалы с женой и дочерью. Он приди­рался к любому пустяку, требовал полного подчинения себе как «хозяину».

Вы хорошо знаете, товарищи судьи, какое огромное соци­альное зло алкоголизм. Большинство уголовных дел, которые вы здесь рассматриваете, так или иначе возникли на почве пьянства. Многие разводы, выселения из-за невозможного по­ведения в квартирах, прогулы и другие нарушения трудовой дисциплины на работе, мелкое хулиганство - вот что порож­дает алкоголь.

Из скольких семей ушло счастье, сколько детей лишились отцов, сколько людей потеряли человеческий облик из-за не­умеренного употребления спиртного.

Я берусь утверждать, что и сегодняшнее дело возникло на той же ядовитой почве, только подсудимая и потерпевший поменялись местами. Именно поведение покойного Волкова создало ненормальную обстановку в семье, породило то пси­хологическое напряжение, в состоянии которого ежедневно находились Васильева и ее мачеха. Они жили в постоянном страхе, ожидании того, что должно случиться что-то непоп­равимое. Часто бывало, что, желая оградить себя от пьяных выходок Волкова, женщины с ребенком уходили из дома, но­чевали у соседей. Им было хорошо известно, что лучше не попадаться Волкову под горячую руку. Не раз и не два им при­ходилось стыдливо скрывать от сослуживцев и соседей полу­ченные синяки. А ведь иногда дело доходило и до более серь­езных вещей - Волков брался за топор и лопату... Женщины терпели - все-таки Волков - муж, все-таки отец. Но в них рос­ло чувство отчаяния, а это чувство опасное - оно не всегда бессильно, иногда оно заставляет браться за оружие!

Трагедия, происшедшая 11-го февраля, была подготовле­на поведением Волкова в течение длительного времени. Если быон вел себя по-другому, вероятно, реакция Васильевой была бы не такой острой. Она боялась отца, знала, что от него мож­но ждать чего угодно, была психологически подготовлена к насилию. Насилие породило насилие!

Вечером в этот день Волков пришел домой в состоянии сильного опьянения. Он затеял скандал с женой и дочерью, занимавшимися на кухне хозяйственными делами. Он выска­зал недовольство тем, что жена готовила корм для скотины, а на него не обращала внимания. Криком и руганью он сам взвинчивал себя, стал бросать на пол разные предметы. Жена сказала Волкову, что он пьян, мешает им заниматься делом, пусть идет в комнату и ложится. Ах, он, хозяин, мешает, ну, тогда держись... Волков схватил с плиты ведерный бидон с кипятком. К счастью, жене удалось отскочить, и на ее лицо и руки попали только брызги кипятка. От боли она закричала. Бидон остался в руках у Волкова.

Васильева не знала, осталась ли еще вода в бидоне, не знала, войдет ли на кухню привлеченный шумом и криком ее маленький сын. Она видела бидон в руках отца, она слышала крик ошпаренной мачехи, она знала, что отец может продол­жать буйствовать. Ее охватил страх за своих близких, за себя. Она должна была защищаться, защищать других. Она, по ее собственным словам, не помнила себя.

Вот в каком состоянии находилась Васильева, когда схва­тила стоявшую у плиты кочергу и нанесла ей отцу два удара по голове.

По существу, товарищи судьи, все рассказанное мною сей­час о событиях, приведших Васильеву к совершению преступ­ления, не отрицает и представитель государственного обви­нения. Вы помните, что, обосновывая свою просьбу об опре­делении подсудимой минимального наказания по части второй ст. 108-й УК РСФСР - 5 лет лишения свободы, говоря о смягчающих ответственность обстоятельствах, прокурор ссы­лается на эти же факты.

Обвинение считает, говорил вам прокурор, что своим поведением покойный Волков убил в дочери естественное чувство любви и лишился ее уважения. Но эти чувства, по­лагает обвинитель, вытеснила ненависть, которая только ждала удобного момента, чтобы открыто проявиться, которая, по его образному выражению, «шла рука об руку с местью».

Из этого делается вывод, что Васильева подняла руку на отца с радостью, что представился случай. Не было якобы ре­альной угрозы жизни и здоровью подсудимой, ее близким, поскольку Волков сразу выплеснул весь кипяток и стал после этого вполне безопасен. Его не бить надо было, а успокаи­вать, уговаривать.

Во всяком случае, утверждает обвинитель, если еще мож­но как-то объяснить нанесение первого удара кочергой, то уж во втором не было никакой необходимости. Именно этот вто­рой удар свидетельствует об умысле Васильевой.

Я уверен, товарищи судьи, что говорить так - значит не понимать психологического состояния подсудимой в момент нанесения ударов, более того, значит не понимать психологи­ческого механизма внезапного возникновения сильного душев­ного волнения, вызванного насилием или тяжким оскорбле­нием со стороны потерпевшего. Да, вопрос о возникновении такого состояния, именуемого медицинской наукой физиоло­гическим аффектом, один из сложнейших в теории и практике уголовного права, здесь возможны ошибки. И я полагаю, что прокурор призывает вас совершить ошибку, закрыть глаза на явные признаки аффективного состояния Васильевой.

Обвинение утверждает, что Волков сразу выплеснул весь кипяток и не представлял поэтому больше опасности для на­ходившихся на кухне женщин. Этим обосновывается вывод, что Васильева действовала из мести, что необходимости в за­щите не было. С этим невозможно согласиться. Я допускаю, что, испугавшись содеянного им, испугавшись крика жены, покойный прекратил бы буйство. Сейчас трудно ответить на этот вопрос. Но могло быть и по-другому, он вполне мог про­должать свои действия, как неоднократно это делал во время пьяных дебошей. Для этого были все возможности - на кухне находилось много предметов, подходящих вполне для учинения расправы над женщинами. В руках у него был горячий бидон - тоже достаточно грозное оружие, а то, что он уже успел сделать, давало основания считать, что пьяному буй­ству нет предела. Именно так думала Васильева, и ее нельзяне понять. Не могла она в то время знать, что в бидоне не осталось больше кипятка.

Перед вами, товарищи судьи, столкнулись две точки зре­ния на события 11-го февраля, две оценки их. От того, какую из этих оценок вы признаете правильной, зависит юридичес­кая квалификация совершенного Васильевой преступления. Если вы согласитесь с обвинением, что Васильева действова­ла умышленно, значит, предложенная органами предваритель­ного следствия квалификация содеянного по части второй ст. 108-й УК РСФСР правильна.

Я же убежден в истинности своей точки зрения и прошу вас согласиться с ней. Я считаю, что поведение Волкова на протяжении всех последних месяцев, его издевательства и насилия над домочадцами подготовили психику Зои Василь­евой к происшедшему вечером 11-го февраля взрыву. Испы­танные ею в тот день страх, гнев и возмущение действиями отца вызвали сильнейший психологический «разряд» - аффект.

Нельзя, как это делает обвинение, искусственно разрывать действия, следовавшие одно за другим практически мгновен­но; нельзя объяснять нанесение первого удара страхом и вол­нением, а второй объявлять умышленным. Находясь в состоя­нии сильного душевного волнения, человек не может точно соразмерить свои поступки с объективной необходимостью. Именно поэтому наш закон выделяет преступления, совершен­ные в состоянии аффекта, и предусматривает за них значитель­но более мягкие наказания, чем за совершенные умышленно. Содеянное Васильевой подлежит квалификации по ст. 110-й УК РСФСР, устанавливающей ответственность за нанесение тяжкого телесного повреждения в состоянии сильного душев­ного волнения, внезапно возникшего и вызванного насилием или оскорблением со стороны потерпевшего.

Наш уголовный закон, товарищи судьи, будучи выраже­нием социалистического гуманизма, требует от вас учета всех смягчающих обстоятельств. В этом деле я вижу целый ряд та­ких обстоятельств.

Ст. 38-я УК РСФСР предусматривает в качестве одного из наиболее существенных смягчающих ответственность виновного обстоятельств совершение преступления при защите от общественно опасного посягательства, хотя и с превышением преде­лов необходимой обороны. Нет сомнения, что в данном случае налицо это смягчающее обстоятельство. Действия Волкова были общественно опасны, защищаться было необходимо.

Огромное значение для определения степени обществен­ной опасности лица, совершившего преступление, имеет его поведение во время следствия и суда, его отношение к соде­янному. Изворачивается человек, лжет, пытается уйти от на­казания - одно, раскаивается, правдиво обо всем рассказыва­ет - совсем другое. Это всегда учитывается судом.

Я хочу обратить внимание на предельную искренность моей подзащитной, ее чистосердечное раскаяние и готовность понести наказание за совершенное преступление. Вы, конеч­но, помните, что мачеха Васильевой, желая спасти ее от от­ветственности, показала на первом допросе неправду. Она рассказала, что муж ее в пьяном виде упал на плиту и разбил голову об ее угол. Васильева не пыталась воспользоваться этой ложью - она с самого начала говорила только правду, не пы­талась ничего скрыть. Подсудимая тяжело переживает случив­шееся, глубоко подавлена совершенным ею преступлением. Ей очень жалко отца, но на вопрос, могла бы она вновь посту­пить так же, если бы все повторилось, она откровенно отве­чает, что, вероятно, могла бы. Такая правдивость подкупает. Остается только пожелать, чтобы жизнь не ставила больше мою подзащитную в такое тяжелое положение.

Вы тщательно исследовали сегодня, товарищи судьи, жизненный путь Васильевой. Мало было в нем радостных событий, жизнь не баловала ее. Она выросла в трудных усло­виях военных и первых послевоенных лет, не получила дос­таточного образования, обманулась в муже, не видела сочув­ствия со стороны единственного близкого человека - отца. Но она не озлобилась, осталась простой и скромной жен­щиной, о которой никто не мог сказать ни одного худого сло­ва. Васильева никогда в жизни не преступала закон. В харак­теристике из больницы отмечается, что работала Васильева исключительно добросовестно, ровно и ласково относилась к больным. Соседи говорят о ней как о труженице, приветли­вой и спокойной женщине, хорошей матери. Какое потрясение должна была испытать она, как должна была бояться отца, чтобы осмелиться поднять на него руку!

Есть в событиях этого дела еще одно обстоятельство, о котором я не имею нрава умолчать. Тягостное, неправдопо­добное, но, увы, имевшее место. Я имею в виду отношение медицинских работников станции «скорой помощи» к выпол­нению своего профессионального долга.

Вечером 11 -го февраля к Волкову вызвали «скорую помощь». Приезжала машина, врач осмотрел раненого. Да, он был пьян, да, он ругал медиков и мешал им исследовать повреждения, утверждая, что ничего с ним особенного не случилось. Все это так... но проглядеть проникающую рану костей черепа врач не имел права. Не имел права оставлять без помощи тяжело ра­ненного человека, не имел права предлагать ему самому явить­ся утром на осмотр. Врач ввел в заблуждение родственников Волкова, создав у них впечатление, что потерпевший действи­тельно никаких опасных повреждений не получил.

Судебно-медицинская экспертиза, отвечая на вопрос о шансах на жизнь Волкова при условии оказания ему своевре­менной помощи, ответила, что, хотя благополучный исход при травмах такого типа гарантировать нельзя, были все основа­ния надеяться на выздоровление потерпевшего.

Таким образом, ответственность за трагический исход ло­жится в определенной степени и на представителя самой гуман­ной в мире профессии! Я считаю, что необходимо вынести час­тное определение по этому вопросу, мимо этого пройти нельзя.

Заканчивая свою речь, я хочу выразить уверенность в справедливости того приговора, который вы вынесете моей подзащитной. Она должна быть на свободе, она должна забо­титься о своем малолетнем сыне, воспитывать его. Мера ее вины не столь значительна, чтобы была необходимость на­правлять ее в исправительную колонию. Я прошу вас, това­рищи судьи, определить Васильевой по ст. 110-й У К РСФСР наказание, не связанное с лишением свободы.

 

Практическое занятие 2

Задание 1. Создайте текст судебной речи (обвинительной или защитительной), используя следующие фабулы преступления:

 

а) 27 августа 2009 года житель города N*** увидел потерпевшего К. в компании лиц, которых он подозревал в хищении телевизора, принадлежащего его знакомому, с которым в этот день употреблял спиртное. Испытывая в связи с этим к пострадавшему неприязнь, стал его избивать руками и ногами по различным частям тела, в том числе нанес множество ударов по голове. Своими действиями Александр С. причинил потерпевшему тяжкий вред здоровью.

После причинения телесных повреждений потерпевший смог встать и уйти с места избиения. Но полученная травма оказалась настолько тяжелой, что до дома он не дошел, и его тело было обнаружено на следующее утро недалеко от места происшествия.

 

б) Мать и дочь Алексеевы с целью получения материальной выгоды от незаконного оборота сильнодействующих веществ, будучи больными бронхиальной астмой, имеющие, согласно действующему законодательству, право приобретения по рецептам в аптечной сети г. N*** лекарственное средство «Теофедрин Н», содержащее сильнодействующие вещества эфедрин и фенобарбитал, оборот которых на территории Российской Федерации ограничен, в период с декабря 2007 года по 05 февраля 2008 года, незаконно сбыли указанное лекарственное средство гражданину О. Так, находясь по месту своего жительства, Ольга Алексеева 4 раза продала гр. О по 40 таблеток лекарственного средства – теофедрина за 1400 рублей, приобретенные в аптеке по рецептам за 100 рублей, получив материальную выгоду 5 тыс.200рублей. 5 февраля 2008 года Галина Алексеева по предварительной договоренности с дочерью Ольгой Алексеевой, осознавая противоправность своих действий, продала тому же лицу 40 таблеток теофедрина по месту жительства за 1400 рублей. Однако, преступление не было доведено до конца по независящим от нее обстоятельствам, в связи с тем, что гр. О принимал участие в роли покупателя в проведении оперативно-розыскного мероприятия «проверочная закупка» и приобретенные им таблетки были добровольно им выданы сотрудникам УФСКН РФ по Костромской области.

 

в) Несовершеннолетняя, находясь в состоянии алкогольного опьянения, достоверно зная, что потерпевший является участковым уполномоченным милиции, находился в форменном обмундировании при исполнении своих служебных обязанностей, не довольная тем, что её задержали по подозрению в совершении преступления и препроводили на место происшествия и не позволяли уйти до приезда следственно-оперативной группы, в присутствии посторонних граждан (жителей соседних многоквартирных домов), умышленно оскорбила потерпевшего.

Девушка неоднократно выражалась в его адрес грубой нецензурной бранью, кроме того, заведомо зная, что участковый уполномоченный милиции является лицом нерусской национальности, высказывала в его адрес выражения, которые направлены на возбуждение ненависти и вражды, а также унижение чести и достоинства человека или группы лиц по признаку национальности. Самыми «невинными» были высказывания: «Вам здесь не место! Россия для русских! Вон отсюда!»