Экспертократия и эксперты в психотерапии

Самый молодой доктор философских наук в России Андрей Ашкеров в своей книге «Всевластие экспертократии» выдвинул тезис, что приход экспертократии означает конец критики. Противопоставление экспертократа и интеллигента строится у Ашкерова на основании отношения к знанию. Автор, как он сам заявил, дал операциональное определение экспертократа: экспертократ относится к знанию как к товару, а не как к сокровищу или дару. У экспертократа ценности конвертируются в стоимости. В результате, экспертократия порождает менеджерское мышление: экспертократы мыслят проектами. Ашкеров вынес приговор экспертократу, как и интеллигенту: сейчас наступает кризис проектного мышления, а, следовательно, статус экспертизы также может быть подорван. Эксперт, якобы есть «человек знающий», на самом деле он не продуцирует новое знание и не проводит работу над собственными ошибками мышления, следовательно, не занимается очищением своих знаний от заблуждений и недостоверных интерпретаций, не вовлечен в «эрратотерапию» (Волков Е.Н.,2008, с.193). «Человек знающий», во-первых, не ведает, что он в действительности может знать (возможно, он может знать даже больше, чем хочет), а во-вторых, прискорбно безучастен к любым обобщающим стратегиям, обозначающим демаркацию знания и не-знания. Подобные издержки и есть издержки экспертократии», - выносит свой вердикт Ашкеров.

В психотерапии «издержки экспертократии» - это прежде всего пресловутые принципы корректного поведения в среде профессионалов, например, договорённость считать все виды и формы психотерапии «эквипотенциальными» (равно эффективными, несмотря на совершенно различное понимание проблем современного человека), а также «мораторий на критику школ и модальностей». В такой социальной среде профессионалы могут не волноваться о собственных высказываниях по любому вопросу и по любой теме, отнесённых к компетенции психотерапии – никто их критиковать не будет, а если попытается, то угодит на разбор «этических комитетов». А поскольку в наше время психотерапия предназначена в основном для людей здоровых («психотерапия для здоровых» - А.Л.Катков), то к компетенции психотерапевта относится всё, что делает и о чём думает современный человек, включая вопросы «совести», т.е. религиозные переживания. Для этого в российской психотерапии есть, например, особое «духовное измерение в психотерапии» (В. В.Макаров, 2009).

Елена Ромек в своей статье с выразительным названием «Кто такие психотерапевты, чтобы учить нас жить?» (Ромек Е.,2005) пишет, что современная психотерапия должна полностью освободиться от суггестии и помогать людям самостоятельно (!) справляться со своими проблемами: «…психотерапия формирует у человека способность ауторегуляции поведения, позволяющую ему самостоятельно разрешать конфликты в отношениях с окружающими, преодолевать трудности, изменять условия и обстоятельства своей жизни. Говоря языком классической философии, психотерапия содействует развитию такой человеческой способности как свобода воли. А эта способность выступает антагонистом внушаемости». Другими словами, «свобода воли» совершенно не вяжется ни с какими «экспертными знаниями» и не предполагает необходимость «эксперта», поскольку сам эксперт не свободен от своих экспертных систем. Вот одна иллюстрация из моей новосибирской практики. Пациентка приходит и рассказывает, что была прежде на терапии у психоаналитика, та долго слушала её рассказ о трудных отношениях с мужем, а потом глубокомысленно изрекла: «У Вас всё, как в 21 лекции Зигмунда Фрейда». После такого умозаключения пациентка встала и ушла искать себе нового психотерапевта. Может так оно и есть – схожесть ревностных переживаний в рассказе этой клиентки и текстовых описаний Фрейда. Однако эксперт в области текстов родоначальника психоанализа данной пациентке был не нужен, она искала помощника в вопросах именно саморегуляции, хотела справиться с потоком мрачных и неправильных, как она это понимала, размышлений. Кстати, двух сеансов рациональной психотерапии ей оказалось достаточной, чтобы справиться с неадекватной ревностью. Катамнез через 15 лет – живёт с мужем, сильно продвинулась в профессиональном развитии.

В старых учебниках психотерапии было сформулировано одно из основных правил профессии: врач-психотерапевт лечит не лекарством, а собственной личностью. Это означает, что главным «инструментом» воздействия с лечебной целью на больного человека является сам врач, т.е. его личность как бы становится «лекарством». Естественно, что такое лекарство внутрь не принимается, а является только примером «правильной жизни» во всех её главных проявлениях. Врач спокоен и уверен, он знает суть происходящего, он знает все правила гигиены – науки сохранения физического, умственного, нравственного и даже духовного здоровья. Смотри на него и бери пример, как надо правильно жить. Если «вприглядку» не помогает, то надо больше общаться с ним, отдаться его «чарам», обаянию, «харизме». Это ещё один профессиональный принцип, который превращает обычного человека в «эксперта жизни». Иногда просто смешно смотреть, когда молодой человек, без жизненного опыта, но с большим апломбом, «наставляет» зрелого человека, как тому надо правильно мыслить, действовать и чувствовать, чтобы, например, у него не было инфаркта или неврастении.

Опыт многолетней практической работы психотерапевтом, когда для эффективности собственной профессиональной деятельности не важна теория и сохранение «её чистоты», а важен реальный результат, позволяет пересмотреть все начальные установки и иллюзии в области психологической помощи человеку. Для начала надо было сузить границы компетентности и поверить, что далеко не все «терапевтические приёмы» и «воздействия» являются именно «лечебными», что «плацебогенные эффекты» и «терапевтические трансы», возникающие в ответ на рутинные врачебные процедуры, возможно, являются причиной большинства позитивных изменений в состоянии клиентов, о чём я откровенно написал в книге «Необъявленная психотерапия» (1999). Смысл этого названия – психотерапии нет, а «психотерапевтические эффекты» есть. Во врачебной практике всегда есть место внушению, «плацебо» и измененным состояниям сознания, хотя врачи не занимаются именно «психотерапией». Врач-психотерапевт эффективен не только из-за того, что использует интеллектуально изысканные способы речевого воздействия на своего пациента, а благодаря общему врачебному впечатлению, которое исходит от него на пациента. Проверить, сколько во врачебной работе «палацебогенных эффектов» и естественных трансовых состояний, которые могут значительно улучшить самочувствие и саморегуляцию у человека, а сколько специфических факторов терапевтического воздействия в реальной психотерапевтической деятельности совершенно невозможно. Остаётся верить, что психотерапия не обман и не иллюзия, и тем самым, входить в известную фундаментальную ошибку «иллюзия всемогущества», либо верить, что никакого «воздействия на психику и через психику на организм» нет (определение психотерапии В.Е.Рожновым, главным психотерапевтом Советского Союза), а психотерапия есть межличностное общение, иной раз весьма глубокое и «проникновенное», в котором происходят изменения, угодные клиенту. Вторая альтернатива привела к появлению дианализа, в котором критически рассмотрены все исходные постулаты и установки традиционной, т.е. институционализированной (повторяющейся и закреплённой в общественном сознании практики) психотерапевтической деятельности.