Кингсли нахмурился, сосредоточенно потирая лоб.

– Меня удивляет, что такой осторожный человек согласился дать кому-то Нерушимую клятву.

Признаться, я тоже был изумлен. Старик довольно спокойно отвечал на мои вопросы, пока на его запястье алым огнем не вспыхнула нить клятвы.

– Он почти не нервничал, рассказывая мне про заказ. В конце концов, я не аврор, а возможные разборки двух клиентов его мало волновали. Он получил письмо с кодовым словом и двойной оплатой за хлопоты. Они заключались в том, что клиент не хотел получать посылку с готовым зельем совой, указывая обратный адрес. Пламмер должен был отправиться на почту в определенный день и бросить конверт в корзину для мусора. Такая просьба старика не удивила. Клиенты часто предлагали ему свои схемы получения товара, желая оставаться не узнанными.

– Вы спросили его, кто мог быть заказчиком, и он умер, потому что догадывался об этом?

– Нет. Нить клятвы вспыхнула сама по себе, и через секунду он уже горел. Умирая, Пламмер выглядел очень удивленным. Как будто сам не мог понять, каким своим поступком активировал чары. – Я развел руками. – Пытаться его потушить было бессмысленно. Нерушимую клятву не отменить.

– Значит, эта нить оборвана. Даже если мы знаем день, когда убийца побывал на почте, это нам ничего не даст. Там за сутки проходит множество народу, служащие вряд ли кого-то запомнили.

– Я могу воспользоваться легилименцией, чтобы извлечь из их памяти нужные воспоминания.

– Визенгамот никогда не даст подобного разрешения.

– Мне не составит труда сделать это незаконно.

Кингсли вздохнул.

– Как бы я хотел сейчас сказать: «Идите к черту, Снейп!».

Я усмехнулся.

– Но вы этого не скажете.

– Нет. Гарри заслужил всю защиту, которую мы можем ему дать. Я бы не стал нарушать закон даже ради членов собственной семьи, но он заслужил свое право на мирную жизнь таким количеством боли и крови, что я закрою глаза на ваш выбор, Снейп. Попадетесь на незаконном чтении мыслей – можете ссылаться на мой прямой приказ.

– «То, что сделал предъявитель сего, сделано по моему повелению и на благо Франции».

Он не понял смысла моего высказывания.

– О чем вы?

Я встал.

– Просто вспомнил, что я полукровка, который воспитывался в мире магглов. Вы хороший политик, Кингсли, и далеко пойдете, как только перестанете быть еще и сносным человеком.

Настала его очередь усмехнуться.

– Это не похоже на комплимент.

– Зато сильно смахивает на правду.

Ничего страшного. Я смогу защищать Гарри, даже когда этот тип протрезвеет от своих добродетелей.

Он нахмурился.

– Жду от вас новых сведений.

Я сам очень надеялся их найти.

Глава 2.

***

Дверь в кабинет министра тяжелая. Она будто спрашивает при входе: «Вы уверены, что хотите здесь оказаться?» и сомневается, стоит ли выпускать посетителя, когда он пытается переступить порог, прощаясь с могущественным обитателем этого, по сути своей, бедлама.

У Перси Уизли, сидящего за столом в приемной, всегда при виде меня появляется осуждающее выражение лица. Он никогда не грубит, но и чай, если мне приходится ждать больше десяти минут, как остальным посетителям, не предлагает. Это не ненависть. Он просто не знает, как относиться к убийцам, чьи действия были оправданы верховным судом. Наверное, я для него все еще зло, только теперь уже не совсем понятное, со странными червоточинами заботы о его друзьях, которые заставляют этого хулителя беззакония, затянутого в твидовый костюм, словно в рыцарскую броню, растеряться. Всякий раз, как я прихожу в эти стены, меня так и подмывает предложить ему ограничиться простой злостью и начать, наконец, плеваться мне в спину.

– Вы закончили?

Айсберги могут еще больше побелеть от зависти, услышав холод в голосе старшего секретаря.

– Да.

– Мистер Барахман, – обращается он к волшебнику в чалме, который курит трубку, сидя по-турецки прямо на диване в приемной. Тот вскакивает на ноги и, шаркая по паркету туфлями с задранными вверх носами, еще не достигнув двери, начинает репетировать свою страстную речь:

– Мамой клянусь, да? Отличная вещь. Семейное средство передвижения. Всем детям нравится, да? А что небезопасно, так это шайтаны в людях говорят. Моя фирма «Мустафа и сыновья» накладывает дополнительную защиту в виде невидимых бортиков. Ни один младенец на землю не скатится, оторви мантикора мне уши!