Историки об Елизавете Петровне: Елизавета попала между двумя встречными культурными течениями, воспитывалась среди новых европейских веяний и преданий...
Наброски и зарисовки растений, плодов, цветов: Освоить конструктивное построение структуры дерева через зарисовки отдельных деревьев, группы деревьев...
Топ:
Особенности труда и отдыха в условиях низких температур: К работам при низких температурах на открытом воздухе и в не отапливаемых помещениях допускаются лица не моложе 18 лет, прошедшие...
Проблема типологии научных революций: Глобальные научные революции и типы научной рациональности...
Отражение на счетах бухгалтерского учета процесса приобретения: Процесс заготовления представляет систему экономических событий, включающих приобретение организацией у поставщиков сырья...
Интересное:
Уполаживание и террасирование склонов: Если глубина оврага более 5 м необходимо устройство берм. Варианты использования оврагов для градостроительных целей...
Аура как энергетическое поле: многослойную ауру человека можно представить себе подобным...
Национальное богатство страны и его составляющие: для оценки элементов национального богатства используются...
Дисциплины:
2021-03-17 | 42 |
5.00
из
|
Заказать работу |
|
|
Повезло ли мне, что я оказалась в этой скорой? Что я еду через ограждения, мимо всех этих людей, которые, может быть, уже никогда не увидят своих близких? Я не знаю, стоит ли мне хотеть выжить. Потому что не знаю, выживут ли они. Когда я в последний раз смотрю на часы, на них 0:52, суббота, 26 октября 2002 года. После этого я теряю сознание.
НОМЕР «ПРОЩАНИЕ С АРХАНГЕЛЬСКОМ» (настя, подготовь вике текст)
Зура. Гражданская одежда
Мовсар зовет меня в подсобку. На полу спортивная сумка. Он открывает молнию. Внутри одежда: джинсы, футболки, легкие плащи, женская кофточка. Я не понимаю.
— Ты хочешь сбежать?.. Я думала, мы останемся здесь до конца. Это же наша миссия! Ради независимости, во имя Аллаха.
Он берет мою руку и подносит ее к губам. Целуя, смотрит на меня. От него идет крепкий запах.
— А... что будет с Селой? — спрашиваю я в растерянности.
— Никаких женщин. Мы возьмем с собой несколько заложников и пробьемся. Резван и Дадаш два месяца работали на стройке в этом здании. Есть тоннель.
Он пахнет пятидесятишестичасовым потом.
— А почему я? — спрашиваю.
— Ты... как Чава, — говорит он. — А теперь возвращайся на свой пост. У меня нет сил возразить. Я повинуюсь. Я — слабая.
Тамара. Боевая готовность
Шакрасов говорит, что мы должны быть наготове. Я закуриваю и включаю «Эхо Москвы». Как раз вовремя. Передают звонок заложницы.
— Что... что это? — кричит она. — Пахнет горелым! Там... какое-то шипение. И серый дым! Вот... вот, они пустили газ. Пожалуйста, вытащите нас отсюда! Мы сейчас взорвемся... нет... я слышу выстрелы.
Я делаю потише и прислушиваюсь. «Быть наготове» — сволочь!
Зура. Газ
Когда газ начинает проникать через вентиляцию, мы понимаем, что все переговоры были уловкой. Никто не собирался останавливать войну. Все эти люди, которые пришли как парламентеры, которые сидели напротив нас, только тянули время. И даже звонок Казанцева час назад, полномочного представителя президента в Чечне, тоже был уловкой. Мы распахиваем двери в коридоры. Мы стреляем по окнам, чтобы впустить воздух. Но газ тяжелее воздуха и не двигается. Никто из нас не знает, что делать. Может, пришло время последней молитвы? Может, пора взрывать наши пояса? Или бомбы?
|
Мовсар подзывает к себе Сайда, Дадаша, Ризвана и еще нескольких мужчин. Он стоит у передней двери, в руке у него спортивная сумка. Мужчины выбегают наружу мимо него. Он бросает им противогазы. Я смотрю на Мовсара: а как же я? Возьми меня с собой! Я не хочу здесь умереть! В этот момент он смотрит на меня. Словно услышал. Затем он поднимает руку, сжатую в кулак, и кричит: — Это двери в рай. Аллах протягивает вам руку.
Мне требуется секунда, чтобы понять. Он хочет оставить женщин здесь. Он хочет пожертвовать нами. Он всех нас использовал. Я поднимаю свой «Макаров» и целюсь в него. Этого он не ожидал. Никто из женщин не останавливает меня. Да, я сильная — как Чава. Я спускаю курок. Он замирает. Я промахнулась. Он не стреляет в ответ. Он — убегает.
У меня двоится в глазах из-за газа. Заложники скрючились, обмякли в своих красных креслах. Головы их откидываются назад или набок. Кресла начинают танцевать. Дыхание замедляется. Все спят. Шахидки, заложники, дети на балконе. Оглядись, Зура! Держись! Не падай!
В любую минуту ворвутся русские. Мне нужно выбраться, пока я еще на ногах. Сильный храп заполняет пространство.
Нет! Кто это? Там. Женщина... она пытается встать. Почему же газ не действует на нее? Почему газ не действует на нас обеих?
Я иду к ней, слишком медленно. Я поднимаю, слишком медленно, руку с оружием. Прицеливаюсь. Вот она встала. 16-й ряд, середина. Проклятье, далеко! Женщина не двигается. Только смотрит на меня. Я бью ее пистолетом по затылку. Она падает мне на руки. Теперь... теперь я знаю, какой выход. Да! Очень просто. Я должна стать заложницей! Я еще раз оглядываюсь. Все храпят. Сколько у меня времени? Я снимаю пояс со взрывчаткой. Очень осторожно. Раздеваю женщину: снимаю юбку, блузку, колготки, комбинацию. Фу, все потом провоняло! Раздеваюсь. Переодеваюсь полностью. Проходит вечность, прежде чем я закутываю женщину в мою чадру. Потом надеваю ее цепочку с крестиком.
|
Я надеваю на нее свой пояс со взрывчаткой и кладу мой пистолет ей на колени. Делаю из нее «черную вдову». Я знаю, что тем самым приговариваю ее к смерти. Но главное — выжить. Теперь я заложница. Я тру лицо. Чувствую себя голой без чадры. Я последняя заложница, не потерявшая сознания. Для меня только один выход — главный вход.
Мертвая тишина. «Альфа» еще не проникла в здание. Я медленно иду по коридору. Короткая молитва. Потом выхожу в фойе.
Вот. Теперь им должно быть меня видно. Танки, военные грузовики, пожарные, машины скорой помощи, военные и снайперы. Сейчас на моей блузке уже танцуют первые красные точки. Я медленно поднимаю руки. Только не делать резких движений. Только безо всяких отражений в стекле. Иначе будет как с Асланом.
Я люблю жизнь больше, чем смерть. Я делаю три шага на улицу, на волю. Воздух такой хороший. И дождя больше нет.
Диалог: смена сторон
Тамара. Оттуда выходит заложница! «Черт, газ не действует», — слышу я шепот некоторых солдат. Шакрасов медленно идет ей навстречу.
Зура. Нужно что-то делать. Я подхожу к нему, шатаясь. Вцепляюсь в него. Я не в себе. Обнимаю его. Покрываю поцелуями. Я целую чужого мужчину в губы, в щеки, все его лицо. Прости меня, Аслан.
Тамара. Что она там делает?
Зура. Он спрашивает, как меня зовут. «Катя», — вырывается у меня. «Как девушку из мюзикла», — добавляю я. «Знаю», — говорит он и усмехается.
Тамара. Я свищу в два пальца. Идите сюда. Петр, дай ей одеяло.
Зура. Да, одеяло, это было бы хорошо. И чашку чая.
Диалог: Тамара и Зура, 2
Тамара. А мы с вами виделись внутри?
Зура. Нет... я сидела с другой стороны. Меня осматривал Рошаль.
Тамара. Вы были одна в театре?
Зура. Нет.
Тамара. У вас легкий... Вы ведь не русская?
Зура. Моя мать из... Армении.
Тамара. А где ваш муж?
Зура. Он больше не...
Тамара. Вы имеете в виду, он...
|
Зура. Да, его больше нет в живых.
Тамара. Он был с вами в театре? Они его...?
Зура. Да, они его... то есть нет, он... на войне... погиб.
Тамара. На какой войне? В Чечне?
Зура. Да, в Грозном.
Тамара. Значит, вы вдова?
Зура. Да.
Тамара. Вы мне кого-то напоминаете...
Зура. Я же была в театре... А где сейчас ваш муж?
Тамара. Он... тоже был в Чечне.
Зура. А-а. — Его тоже...?
Тамара. Нет, но война его очень изменила. Он... не выдержал.
Зура. Понимаю.
Тамара. Штурм Чечни
Спецотряд «Альфа» ждет сорок пять минут. Они хотят быть абсолютно уверены, что газ подействовал, что никто не сможет активировать бомбу. Потом идут на штурм. Через входы, кулисы, через крышу и канализацию. Идет мокрый снег, приглушающий звуки.
Мы затаили дыхание. Сначала я ничего не слышу. Затем короткая перестрелка. Я пригибаюсь. Напряжена. Дрожу. Жду большого взрыва. Нет, конечно, я всей душой верю, что этого не произойдет и я смогу вытащить оттуда Таню и маму. Один солдат, который все время наблюдал за мной, дает мне послушать наушники:
— «Альфа 7» вызывает базу: мы в зрительном зале... Слышите?.. Все храпят!.. Газ отличный... Эти чеченские уроды валяются здесь со своими бомбами и храпят!
Снова выстрелы. Девиз «Альфа»: пленных не брать! Они проходят между рядами и ликвидируют «черных вдов». Без суда и следствия. Бараев со своими людьми забаррикадировался на втором этаже. «Альфа» использует световые гранаты и штурмует этаж. Одни говорят, что Бараева застрелили. Другие — что его взяли в плен и допрашивают. Наконец я слышу Шакрасова, говорящего в мегафон:
— Всех имеющихся в распоряжении медицинских работников — к главному входу! Сейчас солдаты начнут выносить заложников. Требуется подкрепление!
Начинается хаос и суета. Спящих заложников вытаскивают на улицу. Все больше и больше. Некоторые такие тяжелые, что их можно поднять только вдвоем. Острая нехватка носилок. Поэтому людей без сознания кладут прямо на ступени лестницы при минусовой температуре. В ряд. На спину!
— Класть только на бок! — кричу я.
Но солдаты не реагируют. Как заведенные, они снова бегут внутрь, чтобы вынести следующих заложников. На ступени театра, в мокрый снег, укладывают штабелями все больше и больше людей. Даже у боковых входов лежит тридцать-сорок человек в вечерних платьях и костюмах. Они задохнутся из-за западания языка. Или уже задохнулись. Ни у кого не прощупывается пульс. Человек может продержаться без дыхания три минуты, затем из-за недостатка кислорода в головном мозге начинаются необратимые процессы.
|
Некоторые офицеры «Альфы» лихорадочно наполняют шприцы. Похоже, этого они никогда еще не делали.
— Что там? — спрашиваю я офицеров про ампулы.
— Понятия не имею. Должны дать заложникам. Приказ сверху, — говорит один.
— Что там? — спрашиваю я у другого.
— Понятия не имею. Какое-то успокоительное, — пытается помочь он.
— Что там внутри?! — ору я на следующего.
— Газовый антидот! — орет он в ответ.
— Да, но какое вещество?
— Ну-у, какое-то средство против...
— Что за вещество в нем? — ору я на Шакрасова, когда, наконец, вижу его.
— Налоксон! — кричит он на бегу. Налоксон — это антиопиат. Я качаю головой.
— Почему не вызвали больше врачей? — кричу я Шакрасову.
— Слишком рискованно, — отвечает он, — у Бараева были свои люди даже в милиции. Они сразу поняли бы, что мы задумали.
Мы делаем инъекции. Кто-то получает две. Другие вообще ни одной. Некоторые заложники приходят в себя. Я высматриваю Таню, но детей до сих пор не видно. Я ищу маму, но и ее пока не вынесли. И мужа той женщины, тоже пока нет.
Три минуты спустя солдаты выносят первых детей. Шакрасов знает, что «мертвые дети» — факт для прессы нежелательный. Они быстрее приходят в себя, потому что наверху, на балконе, меньше наглотались газа. Наконец-то я нахожу и обнимаю Таню. Она только и сказала: — Мама, я так устала!
Нахожу и Майю. Она без сознания, но пульс есть. Рошаль забирает обеих в свою скорую. Я трижды беру с него слово, что он лично позаботится о них.
Подъезжают первые врачи. Но они не анастезиологи, а хирурги. Видимо, ожидали перестрелки, но раненых нет. Только потерявшие сознание и мертвые. За это время десятки захлебнулись уже собственной рвотой или задохнулись из-за языков. Многие заложники умерли на своих креслах в театре, на лестницах, на голом полу рейсовых автобусах, которые развозили их по больницам. Потерявших сознание и мертвых по недосмотру положили в одни и те же машины. Царит полный хаос.
Только несколько дней спустя я нахожу маму в городской больнице № 13. Она уже лежала в черном полиэтиленовом пакете. Потом какой-то врач нащупал у нее пульс, и ее отвезли в больницу.
Настя: часть третья
(видео ПУТИН)
Тамара. Отражение
Незадолго до смерти, Николай рассказывал что-то про оконное стекло. Он первым увидел того, другого, чеченца, когда он в стекле отразился. И выстрелил. Отражение. Николай всегда вздрагивал, когда ненароком видел свое отражение. Дома всегда нужно было задергивать все шторы, когда темнело. Кругом отражения..
|
Зура. Кровная месть
Я, наверное, единственная из нас, кто выжил. По русским законам я виновна в смерти ста двадцати девяти заложников. По чеченским законам я дезертировала, бросила сорок одного товарища. По законам ислама я утратила право надеяться на рай. Я ни с кем не могу поделиться своим прошлым. Я до сих пор не отомстила за Аслана. Я не знаю, хорош ли закон кровной мести, но об этом я могу подумать, когда отомщу. И я сделаю это.
Тамара. Смерть Николая
Это случилось летом, может, за час до полуночи. Я на вызове. Тут по рации сообщают: «Пулевое ранение на берегу Москвы-реки». Он был еще жив. Не знаю, узнал ли он меня. Он выстрелил себе в голову.
Всю дорогу я держала голову Николая и гладила. Ради него я уехала из Риги. Но когда мы приехали в Склифасовского, он... просто перестал дышать.
Ольга. Смерть Олега
Каждый день я спрашиваю себя: почему они не вынесли Олега? Потому что он оказался слишком тяжелый? Или почему они не оказали ему помощь на месте?
Есть последняя видеозапись. На ней Олег — один из немногих оставшихся в зрительном зале. Двенадцатый ряд. Голова откинута назад. Тогда, вероятно, он был уже мертв. Думать об этом невыносимо. Ежедневная мысль: была у нас семья, а теперь — нет.
Все-таки «черные вдовы» сумели отомстить, ведь в ту ночь многие из нас стали вдовами. Я испытываю такую ненависть к чеченцам и даже к их детям. Но когда я ставлю себя на их место, я почти могу их понять.
Если бы я потеряла не только мужа, но и Майю, и Людмилу, то есть всю мою семью, я бы, наверное, поступила так же. Тогда, наверное, я тоже привязала бы бомбу к животу и подорвала бы себя...
ЭПИЛОГ НАСТЯ
НЕ СМОТРЯ на уверение властей в том что был применен безвредный газ, спустя 10 лет бывшие заложники постоянно обращаются в больницы. У людей нарушены функции печени, почек, органов слуха и зрения. Заложникам до сих пор не присвоен статут пострадавших при теракте, потому как по закону российской федерации терактом называется законченное действие. Взрыва не было, а имел место только захват заложников.
|
|
Индивидуальные и групповые автопоилки: для животных. Схемы и конструкции...
Археология об основании Рима: Новые раскопки проясняют и такой острый дискуссионный вопрос, как дата самого возникновения Рима...
История создания датчика движения: Первый прибор для обнаружения движения был изобретен немецким физиком Генрихом Герцем...
Таксономические единицы (категории) растений: Каждая система классификации состоит из определённых соподчиненных друг другу...
© cyberpedia.su 2017-2024 - Не является автором материалов. Исключительное право сохранено за автором текста.
Если вы не хотите, чтобы данный материал был у нас на сайте, перейдите по ссылке: Нарушение авторских прав. Мы поможем в написании вашей работы!