Глава тринадцатая, в которой Удалов встречается с Его Необозримостью Верховным микробом и с девушкой Тулией

 

– Перед Его Необозримостью вести себя культурно, - предупредил неопрятный толстяк, ведя пленников по коридорам космопорта к выходу на улицу. Сзади топали солдаты. - Его Необозримость не выносит хамства.

– А почему вы его называете Необозримостью? - спросил Удалов.

– Во-первых, из уважения к его уму и талантам, - ответил толстяк. - А во-вторых, он воистину огромен. Ты не поверишь, но Верховного микроба можно разглядеть невооруженным глазом.

– Не может быть! - подобострастно воскликнул кузнечик.

– И он продолжает расти, - добавил толстяк.

Полдороги они проехали в старом, открытом автомобиле, но на одном из поворотов двигатель заглох, и завести его не удалось. Шофер лениво копался в моторе, потом задремал на дороге, а когда солдаты принялись его лупить, микроб, который жил в шофере, потребовал прекратить избиение, что от этого в теле шофера возникала неприятная для микроба вибрация.

Пришлось вылезать из машины и идти дальше пешком, что было нелегко, так как с улиц давно уж никто не убирал сор и отбросы. На одном из перекрестков пришлось остановиться. По улице медленно двигалась демонстрация. Демонстрация состояла из нескольких сот кое-как одетых и полуодетых женщин в цветочных венках и гирляндах, которые несли коряво написанные плакаты и лозунги. Кое-какие из них Удалов запомнил:

«Мой микроб всегда со мной». «Ни шагу без микроба». «Порадуем хозяев повышенной рождаемостью!». Многие несли круглые щиты с тремя буквами «П». Буквы по-разному располагались на щитах.

– Что это значит? - спросил Удалов у неопрятного толстяка.

– Послушание-Прилежание-Простота. Наш главный лозунг. Нравится?

– Не нравится, - честно сказал Удалов.

– А мне нравится! - сказал кузнечик. - Я просто счастлив видеть такую стройную организацию населения, такое единодушие, такую любовь к микробам!

– Попробовали бы они иначе, - заметил толстяк. Потом он поднял руку и закричал:

– Старайтесь, дорогие женщины! Мы с вами!

– Ура! - закричали нестройно женщины.

Как только демонстрация миновала, толстяк поспешил через дорогу. Солдаты лениво семенили сзади, нюхая розочки, вставленные в дула автоматов.

Дворец бывшего президента планеты Кэ, как нетрудно догадаться, был в плачевном состоянии. Штукатурка осыпалась, некоторые колонны рухнули, их обломки загораживали подъезд ко дворцу, отчего туда проходили по вьющейся тропинке, поглядывая наверх, не свалится ли еще что-нибудь.

Никто не охранял входа, да, видно, на той планете в охране не было смысла, потому что в каждом преступнике сидел бдительный наблюдатель, а к борьбе за власть между собой микробы еще не приступили.

В коридорах и холлах дворца слонялись тусклые люди, человек, одетый только в ботинки, спал на ступеньках, большой бак с цветочным отваром стоял на лестничной площадке, лакей в рваной ливрее мрачно жевал гладиолус. При виде поднимающихся по лестнице солдат с пленниками он вскочил, изобразил на лице радость и слишком громко закричал:

– Не желаете ли нектара? Нет ничего вкуснее нектара!

– Спасибо, на обратном пути, - вежливо ответил Удалов.

Наконец они вошли в центральный зал, где их ожидал предупрежденный заранее Верховный микроб. Увидеть его невооруженным глазом Удалов не мог, потому что микроб был спрятан в теле немощного старика, бывшего Президента планеты. Старик, хранивший в себе микроб, сидел на возвышении, в золотом потертом кресле, а вокруг толпились сановники.

Неопрятный толстяк, обогнав пленников, прошел прямо к креслу и объявил:

– Корнелий Удалов с Земли и взятые с ним лица просят разрешения приблизиться.

– Молодец, молодец, - сказал добрым голосом старик, поглаживая морщинистой рукой белоснежную жидкую бороду. - Значит, ты и будешь Удалов?

Глазки старика уперлись в лицо Удалову, и тому показалось, что за зрачками таится крупный микроб. Но, разумеется, это было не так.

Удалову трудно было смириться с мыслью, что старик перед ним не настоящий, а только оболочка. Он не удержался и задал неделикатный вопрос:

– Простите, - сказал он. - А вот вы, человек, в котором сидит паразит, как вы это ощущаете?

И к его удивлению старик ответил совершенно другим голосом:

– Погано... - И тут глаза его остекленели, губы сжались, и через ноздри прозвучало окончание фразы: - Я наслаждаюсь постоянным присутствием Его Необозримости. Я счастлив быть оболочкой.

– Понимаю, - вздохнул Удалов, - как же, понимаю.

И только теперь до него дошел весь ужас его положения. Раньше все было не очень реально. Ну, попал в плен, с кем не бывает, ну, привезли во дворец, понятно... Но когда он увидел, как остекленели, застыли глаза несчастного Президента, когда заговорил в нем микроб, Удалов сжался. Даже сердце застучало с перебоями...

– Как доехали? - спросил Президент, подергивая бороду. - Вас хорошо разместили?

– Что? - спросил Удалов, почти не слыша. За него ответил кузнечик:

– Мы отлично доехали и удобно устроились, Ваша Необозримость. Мы рады, что увидели лично вас!

– Меня не видно, - ответил Президент. - Мне говорили, что ты продажный и неумный агент. Это так?

– Не умен, - поспешил согласиться кузнечик. - Совершенно недостоин быть оболочкой уважаемого микроба.

– А нам твой ум ни к чему, - раздался мелодичный женский голос.

Сановники засмеялись.

Удалов вздрогнул и обратил взор в направлении голоса.

В толпе придворных, не замеченная раньше, стояла его возлюбленная.

– Тулия! - закричал Удалов. - Дорогая! Мы встретились! - Он сделал неверный шаг к девушке и простер вперед руки.

– Что с ним? - спросил Президент.

– Он влюблен в меня, - ответила со смехом прекрасная Тулия. - Когда я выполняла твое задание на Альдебаране и попыталась выкрасть Удалова с пересадочной станции, мне пришлось изобразить некоторую заинтересованность в этом барашке. Вот он и попался.

Сановники, сам Президент, солдаты и даже неопрятный толстяк чуть не умерли от хохота. Оказалось, что и у микробов бывает чувство юмора. Захихикал даже кузнечик, и мрачно, не поднимая опущенных углов губ, улыбнулся мухомор-могильщик.

Удалов был готов провалиться под землю. Он опустил руки, и они плетьми повисли вдоль тела. Он чувствовал, как позорная алая краска залила ему щеки. Он судорожно проглотил слюну и, когда смех немного стих, произнес:

– Тулия, ваша мама не имеет от вас никаких известий и очень беспокоится.

– Мама! - воскликнула девушка, но тут же гнездящийся в ней микроб перехватил ее голос и сказал: - У меня нет отца и нет матери. Мы все родственники Его Необозримости Верховного микроба.

И Удалов понял, что больше ему разговаривать с этой девушкой не о чем. И понял другое: если удастся ему, если повезет избавиться от ужасной угрозы стать оболочкой для микроба - он сделает все, что в его силах, чтобы спасти и вернуть к матери и к учебе в университете эту несчастную девушку. И, конечно, спасти остальных жителей планеты Кэ.