Выход из «тупика демократизации»

Базовый сценарий «цветной революции» можно обозначить следующим образом: режим с сильными авторитарными чертами пытается остаться «у кормила» путем фальсификации результатов общенациональных выборов; оппозиция мобилизует значительное число сторонников на коллективные действия и в конечном счете добивается ухода прежнего руководства от власти. В этот сценарий вписываются «четыре с половиной» события. Первой «цветной революцией» (впрочем, не получившей такого названия) было отстранение в 1986 г. от власти президента Филиппин Ф. Маркоса (который уже был объявлен победителем). Второе событие – признание победы в первом туре кандидата от оппозиции В. Коштуницы над действующим президентом С. Милошевичем в Югославии в 2000 г.; третье – частичная отмена результатов парламентских выборов и вынужденно-добровольная отставка президента Э. Шеварднадзе в Грузии в 2003 г.; четвертое – проведение переголосования второго тура президентских выборов и победа оппозиционного кандидата В. Ющенко на Украине в 2004 г.

Уход от власти президента Киргизии А. Акаева и отмена результатов только что прошедших парламентских выборов не может в полном смысле считаться «цветной революцией», несмотря на то, что оппозиция активно использовала ее внешнюю канву и риторику. Низложение прежнего режима было достигнуто не благодаря солидному масштабу коллективных действий и политическому авторитету оппозиционных лидеров, а в результате насильственного захвата толпой президентского дворца (от подобных действий последовательно воздерживалась оппозиция в четырех перечисленных случаях).

Общим для всех режимов, павших в результате «цветных революций» был их полуавторитарный характер. Действовавшая власть обладала доминирующими позициями в ущерб духу, но не обязательно букве формально демократических конституций, в целом сохранялись существенные элементы плюрализма. Вместе с тем этим режимам в той или иной степени были присущи элементы авторитаризма:

- предельно расширенная сфера компетенции центральной исполнительной власти (исключение – федеративная Югославия, в которой каждая из республик имела достаточно широкую автономию), что породило, с одной стороны, слабость системы политических партий, а с другой – пресловутый «административный ресурс», т.е. возможность давления на политическое поведение нижестоящих звеньев власти;

- сращивание отношений власти и собственности, что особенно характерно для бывших советских республик, в которых формирование рыночных отношений, основанных на частной собственности, фактически не было завершено;

- преобладающее влияние исполнительной власти в медийном пространстве, в первую очередь контроль над общенациональными телеканалами;

- «мобилизационная идеология», позволявшая режиму обосновывать необходимость «национального единства» перед лицом общей опасности (Югославия и Грузия в недалеком прошлом пережили гражданские войны, разрушившие территориальную целостность страны; на Украине неуклюжая пропаганда команды В. Януковича, усиленная российскими СМИ, пыталась, правда, весьма плачевно, создать виртуальную картину такой угрозы; в Киргизии во время, предшествующее выборам, официальная пропаганда нагнетала страх перед «оранжевой революцией», также, похоже, помогая «накликать беду».

В то же время всем этим странам были присущи и немалые элементы политического плюрализма, которые позволяли оппозиции действовать и внушали веру в свои силы:

- регулярные выборы, которые стали привычными для всего населения, более того единственно возможной формой легитимного обретения власти;

- некая демократическая традиция или, во всяком случае, примеры «работающей демократии» (успешная смена власти в 1994 г. на Украине, успехи оппозиционных сил на парламентских и местных выборах в Югославии, в Киргизии, возможно, роль сыграла репутация «самой демократичной страны Центральной Азии»);

- плюрализм политических сил, причем не ограничивающийся только деятельностью оппозиционных партий (зачастую весьма слабых). Идейно-политическое размежевание в элите, опиравшееся на реальные водоразделы в обществе: «Восток» и «Запад» (при всей условности этих понятий) на Украине, «Север» и «Юг» в Киргизии, принципиально разное видение будущего своих стран в Югославии и на Филиппинах. Такой плюрализм становится базой и для размежевания политических элит, часть которых делает ставку (в том числе и финансовую) на оппозиционного лидера и/или коалицию;

- определенный плюрализм в СМИ, особенно печатных. Независимый от властей телевизионный канал на Филиппинах сыграл едва ли не решающую роль в управлении действиями массы сторонников оппозиции, а на Украине важную миссию выполнял «Пятый канал»; - относительно развитое гражданское общество. На Филиппинах свою роль сыграли и устоявшиеся корпорации свободных профессий, и широкие коалиции против иностранных военных баз (по сути, площадки для формирования системы связей), но особенно – автономная от режима Ф. Маркоса католическая церковь. На Украине, в Югославии, Грузии возникали широкие молодежные движения. Именно эти силы обеспечили «пехоту» для массовых выступлений;

- выдвижение политической альтернативы (лидера и команды) как результирующего фактора проявлений плюрализма. Ее и элиты, и общество воспринимали как сопоставимую с действующей властью по электоральному потенциалу и пригодную по своей компетентности к государственному управлению (возможно, за исключением Киргизии). Характерно, что на смену павшим режимам приходили не «аутсайдеры», а лидеры с немалым общественным авторитетом – экс-премьеры В. Ющенко и К. Бакиев, экс-министр М. Саакашвили. В прочих случаях «послужной список» лидеров скромнее – для их подъема сыграла роль безукоризненная репутация оппозиционеров (вдова лидера филиппинской оппозиции сенатора Акино и депутат югославского парламента В. Коштуница).

Анализ баланса авторитарных и демократических элементов убедительно показывает, почему «цветные» события невозможны ни в сложившихся демократиях (там авторитарные элементы минимальны, а потому смена власти через выборы происходит естественным путем), ни в авторитарных режимах (там у оппозиции недостаточно ресурсов и возможностей, чтобы «вырасти» в политическую силу, способную соревноваться за власть «почти на равных»). Следовательно, если в этих странах сложится революционная ситуация, то революция станет не «цветной», не «бархатной», а полномасштабным переворотом. Собственно, из пяти рассматриваемых случаев Киргизия, где элементы плюрализма были слабее всего, не избежала насилия ни в момент свержения прежней власти, ни непосредственно после этого, а потому нельзя считать этот случай «цветной революцией» в чистом виде.

Итак, удавшиеся «цветные революции» были ничем иным как победами над авторитаризмом прежней власти. Страны, которые на протяжении предшествовавших «цветной революции» лет находились в «тупике транзита» и накапливали авторитарные элементы, получили новый и достаточно мощный толчок к демократизации.