Надрек с Палейна VII за работой

 

Чтобы понять суть этих и последующих событий, необходимо вернуться в прошлое на двадцать с небольшим лет – к важному разговору на холодном, темном Онло между наводящим ужас Кандроном и его начальником‑босконцем Алконом, тираном Фралла. В конце разговора Кандрон предположил, что его база стала мишенью для тайных манипуляций Икс‑А‑Икса.

– Неужели ты допускаешь, что к твоей планете можно подобраться незаметно? – встревоженно спросил Алкон.

– Разумеется можно, – холодно ответил Кандрон. – Если мы построили наши укрепления и защитные экраны, то кто‑то другой сумеет и преодолеть их. Наверняка ни я, ни Онло не являемся их главной целью. Они собираются пробраться на Фралл и найти не кого‑нибудь, а именно вас.

– Возможно, ты прав. Но раз у нас нет сведений о том, кто или что Икс‑А‑Икс на самом деле и как ему удалось все сделать, размышления бессмысленны. – Так Алкон закончил беседу и быстро вернулся на Фралл.

После отбытия тирана Кандрон продолжал думать, и чем больше он думал, тем мрачнее становился. Безусловно верно, что главными целями Галактического Патруля были Алкон и Фралл. Но когда Патруль добьется своего, можно ли надеяться, что он и Онло будут оставлены в покое? Нет. Должен ли он в дальнейшем предупреждать Алкона? Нет. Раз тиран после всего сказанного не чувствует опасности, вряд ли его стоит спасать. Если он предпочитает бороться до конца – его дело. А Кандрон не станет рисковать своей исключительно ценной жизнью.

Должен ли он предупредить своих людей? Но как? Все они – умелые и закаленные бойцы; никакие предупреждения не смогут побудить их еще надежнее защищать свои крепости и особенно жизнь, так что ему нечего сказать такого, что подготовило бы их к угрозе, природа которой неизвестна. Более того, предполагаемое вторжение может и не произойти, а бегство от воображаемого врага не добавит ему уважения.

Нет. Его как важную персону, не привязанную к Онло, примут повсюду. Он подождет где‑нибудь, пока не произойдет неизбежное. Если в следующие несколько недель ничего не случится, он вернется из своей официальной поездки, и все будет в порядке.

Кандрон тщательно проверил Онло, неоднократно и настойчиво предупреждал своих офицеров о необходимости остерегаться возможной опасности во время его вынужденного отсутствия. Затем он с группой кораблей, имевших тщательно подобранные команды, начал давно подготовленное и державшееся в тайне отступление.

Находясь в безопасном месте, он с помощью глаз опытных наблюдателей – и приборов следил за происходившими событиями. Фралл и Онло пали. Патруль торжествовал. Затем, понимая действительные размеры катастрофы и принимая ее с мрачной пассивностью, столь характерной для его породы, Кандрон подал определенный сигнал, и один из его – и Алкона – начальников вышел с ним на связь. Он кратко доложил обо всем. После проведения совещания получил приказы, которые обеспечили его работой больше, чем на двадцать теллурианских лет.

Кандрон знал, что на Онло проведено незаметное вторжение с помощью разума, невероятная сила которого выходила за пределы понимания. Онло пал, и его защитники не смогли запустить ни одной из гигантских военных машин. Было ясно, как побежден Фралл, – это сделано человеком. Без всякого сомнения, действовал человек‑линзмен, возможно тот, кого часто называли Икс‑А‑Иксом.

Но Онло! Кандрон сам расставил ловушки вдоль причудливо изгибающихся коммуникационных линий, и ему были известны их возможности. Он сам установил на Онло блокирующие и защитные экраны, зная их силу. Поскольку к Фраллу не существовало других путей, он был уверен, что кто‑то прошел вдоль линий и проник через экраны, не вызвав тревоги. Поэтому Кандрон поставил перед своим выдающимся умом задачу:

– каким должен быть ум победителя – Икс‑А‑Икса?

Кандрон преуспел в этом. Он с высокой точностью вычислил Надрека с Палейна VII и расставил ловушки для Икс‑А‑Икса по обеим галактикам. Однако в его смерти пока не было особой необходимости. Самое важное – добиться, чтобы Икс‑А‑Иксу никогда не представилась возможность обнаружить путь к одному из высших босконцев.

Злорадно усмехаясь, Кандрон отдал приказы, и затем со всем пылом занялся проблемами реорганизации расчлененной на куски Босконской империи в силу, способную сокрушить Цивилизацию.

Нечего удивляться, что более чем за двадцать лет Надрек с Палейна VII мало чего достиг. Время от времени смерть опаляла его горячим дыханием. Безусловно, ему удалось остаться в живых только благодаря напряжению всех сил и способностей, своему мастерству. Он нанес несколько ударов от имени Цивилизации, но большую часть времени приходилось обороняться. Казалось, что каждый след приводил Надрека в коварную ловушку, каждый путь заканчивался тупиком, полным излучателей, способных превратить его в эфир.

Год за годом он все больше осознавал существование невидимого, необнаружимого, но сильного врага, личного врага, препятствующего каждому его действию и намеренного устроить ему конец. И год за годом, пока накапливался материал, становилось все яснее, что эта таинственная личность – Кандрон с Онло.

Когда Кит отправился в космос, а Киннисон вызвал Надрека на совещание, обычно молчаливый и немногословный палейниец выразил желание поговорить. Он рассказал Серому линзмену все, что знал, и все, что вычислил и подозревал насчет бывшего онлонианского главаря.

– Кандрон с Онло! – взорвался Киннисон так яростно, как будто хотел сжечь субэфир, через который проходила его мысль. – Гадолиниевые кишки святого Клоно! А ты сидишь там и заявляешь, что Кандрон смылся? А ты знал, и не только ничего сам не делал, но даже не сказал никому! Ну что за мозги!

– Конечно. Зачем делать что‑то, пока нет необходимости? – Над река совершенно не тронуло возмущение теллурианца. – Сил у меня мало, интеллект слабый. Однако даже для меня тогда, да и сейчас ясно, что Кандрон не имеет особого значения. Моей задачей было разделаться с Онло. Я выполнил ее. А находился там Кандрон в тот момент или нет, не имело никакого значения. Сам Кандрон – уже другая проблема.

Киннисон выдал многоэтажное космическое ругательство, но сумел заставить себя замолчать. Надрек не человек; нет смысла пытаться судить его по человеческим меркам. Он непостижимо и радикально иной. И это очень хорошо для человечества, потому что если бы его дьявольски способная раса вдобавок обладала бы и характерными человеческими качествами, Цивилизация стала бы в основе палейнийской, а не гуманоидной.

– Ладно, приятель, – пробурчал он наконец. – Сменим тему.

– Но Кандрон мешал мне много лет; теперь и ты заинтересовался его действиями, и он стал фактором, значение которого следует учитывать, – невозмутимо продолжал Надрек. Он мог понять точку зрения Киннисона не лучше, чем теллурианец мог понять его. – Поэтому с твоего разрешения я найду и убью Кандрона.

– Давай, приятель, – проговорил Киннисон с безнадежной усмешкой. – Чистого эфира.

Пока проходило совещание, Кандрон находился в очень холодной и неосвещенной комнате на территории штаб‑квартиры и позволил себе немного позлорадствовать, думая о положении, в котором по его милости находится Надрек с Палейна VII, который, по всей вероятности, и был когда‑то зловещим Икс‑А‑Иксом Галактического Патруля. Линзмен все еще жив – это верно. Возможно, – мечтал не без удовольствия Кандрон, – он останется в живых до тех пор, пока не появится возможность заняться им лично. Надрек способный деятель, но, насколько известно Кандрону, он не представлял реальной угрозы. С тех пор как пал Фралл, были и другие, более неотложные задачи. Пересмотренный план выполнялся нормально, и как только он решит проблемы людей… Плуранцы предполагали… в конце концов, может быть, Надрек с Палейна – не тот, кто был долгое время известен как Икс‑А‑Икс? Если действительно существовал человеческий фактор?…

Неизвестно, каким образом Кандрон узнал, что настало время его помощнику доложить, как обстоят дела с людьми на Онло. Он послал сигнал, и вскоре появился другой онлонианец.

– Человеческий элемент, – резко излучил Кандрон. – Ты не сообщал о его решении?

– Прошу прощения, Ваше Превосходительство, но вы не ошиблись, – излучило в ответ существо, не выказывая особой почтительности. – Ловушка на Антигане IV была поставлена лично для человека, склад ума которого вы вычислили и представили на диаграмме. Вы полагаете, Ваше Превосходительство, что она была слишком или, наоборот, недостаточно очевидной? Поскольку галактика велика, может быть, он просто не узнал о ней своевременно? Какой уровень очевидности должен быть установлен при следующей попытке и какая степень повторения желательна?

– Ловушка на Антигане была без изъянов, – решил Кандрон. – Он просто не знал о ней, иначе мы бы поймали его. Мы только по чистой случайности можем захватить человека до того, как он начнет действовать. Надо заставить его прийти к нам. Неизбежное уничтожение Цивилизации на планетах предоставляет прекрасную возможность поймать его.

Что касается антиганской ловушки, то не следует точно копировать ее. Конечно, повтор свидетельствует о низшем разуме; но если удастся убедить, что наш разум – низший, то это к лучшему. Продолжай; докладывай, как положено. Помни – его нужно взять живым, чтобы мы могли извлечь из живого мозга те секреты, которые нам пока недоступны. Выйдя из комнаты, сразу же забудь обо мне и о нашей связи, пока я не заставлю тебя вспомнить. Иди.

Подчиненный вышел, и Кандрон принялся за другие дела. Ему хотелось самому взять след Надрека, поймать и уничтожить столь неуловимое существо. Необходимо тщательно наблюдать за поимкой загадочного человека‑линзмена, который мог оказаться проклятым Икс‑А‑Иксом. Однако было много других срочных дел. Чтобы Великий План удался, каждый босконец обязан выполнить свой долг. Кандрон должен создавать и направлять различные формы психозов и беспорядки, в чем он непревзойденный мастер. В случае успеха будет уничтожена сама основа Галактической Цивилизации. Кандрон отправился в путь. Там, где он проходил, распространялись страшные в своем проявлении, неизлечимые болезни, с которыми не могли бороться земные врачи. Возможно, самые тяжелые из тех болезней, которые уже долгое время подтачивали жизненные силы Цивилизации.

Линзмен второго уровня Надрек, решивший найти и уничтожить бывшего правителя Онло, принялся за дело в своей неторопливой манере. Он не пытался выследить его лично. Поступить так было бы не только глупо, но и неэффективно, а то и просто невозможно. Он решил определить, где Кандрон окажется в ближайшем будущем, и подождать его там.

Для этой цели Надрек собрал обширное количество данных, касающихся происходивших событий и явлений. Он проанализировал все известные случаи, отобрав наиболее характерные для архиврага, которого теперь хорошо знал. Причастность Кандрона ко многим темным делам не требовала доказательств. Таким было дело премьер‑министра с Де‑Сильва III, который на совещании кабинета убил двенадцать высших государственных деятелей, а затем пока!гнил с собой, и дело президента Виридона, который на пресс‑конференции сорвал со стены саблю, в ярости набросился на ничего не подозревавших репортеров и изрубил их на куски, а затем проглотил яд.

Известен трагический случай, когда земной промышленный магнат Эдмундсон во время океанского плавания выбросил за борт пятнадцать пассажирок и прыгнул вслед за ними, надев на себя нагруженный свинцом спасательный жилет. Другой трагический случай произошел с Диллуэем, главой Центральных Космических Путей. Этот важный деятель вызывал своих секретарей одного за другим в кабинет, расположенный на шестидесятом этаже, и спокойно выбрасывал их из окна. Последним был он сам.

Эти и тысячи других случаев Надрек свел в таблицу и подверг статистическому анализу. Разбросанные по бесконечному космическому пространству, они почти не привлекали всеобщего внимания, Цивилизация в целом едва замечала их. Но собранные вместе они представили ошеломляющую картину. Однако Надрек по натуре был неспособен чувствовать отвращение и ужас. Картина, которая могла бы потрясти до глубины души любое существо, для Надрека была просто интересной, но не слишком сложной проблемой психологии и математики.

Надрек соотнес каждый эпизод в пространстве и времени, связав воедино пространственно‑временной матрицей. Он вычислил геометрическое место центров и составил уравнения наиболее вероятного движения. Затем произвел экстраполяцию в соответствии с уравнениями. Убедившись, что ошибки расчетов пренебрежимо малы, он отправился к планете, которую Кандрон скорее всего посетит через некоторое время, достаточное для подготовки к встрече с ним.

Планета, населенная гуманоидами, была ярко освещенной, с теплым климатом, ее атмосфера богата кислородом. Надреку она не понравилась, так как его идеал планеты был совсем противоположным. К счастью, он мог не опускаться на нее до появления Кандрона, а тот факт, что его предполагаемая жертва, как и он, с холодной кровью и дышала ядом, упрощал задачу.

Надрек направил свой недетектируемый корабль на круговую орбиту вокруг планеты, достаточно удаленную, чтобы хорошо себя чувствовать, и установил несколько тонких, высокочувствительных экранов. Точность анализа была, конечно, необязательна. По всей вероятности, все законное движение с планеты и на нее осуществляется только теплокровными существами, которые дышат кислородом, и пришелец, не обладающий такими признаками, будет Кандроном. По крайней мере ему надо изучать только холоднокровных пришельцев, и его анализирующим экранам надо различать только два типа существ. Надрек знал, что наблюдение за такой простой операцией не требуется, и ему нечего делать до тех пор, пока электронные стражи не предупредят о появлении Кандрона или пока не выяснится, что онлонианец не собирается на эту планету.

Будучи математиком, Надрек знал, что любые данные, полученные путем экстраполяции, не вполне надежны и вероятность появления Кандрона меньше, чем математическая. Тем не менее, сделав все, что мог, он стал ждать с нечеловеческим терпением, известным только его расе.

День за днем корабль кружил вокруг планеты и ее солнца, и все время одинокий путешественник занимался расчетами. Он более точно анализировал дополнительные данные, чтобы определить, какие шаги предпринять, если эта попытка, как и многие предыдущие, закончится ничем.

 

Глава 5

ПОХИЩЕНИЕ ПРЕЗИДЕНТА

 

Киннисон мужественно трудился над своей космической сагой. Вряд ли Сибли Уайт, разрекламированный эксцентричный писатель, когда‑нибудь работал так много. Помимо взятия интервью у самых разных людей, он посещал собрания писателей, на которых долго и горько жаловался на своих прототипов за их нежелание сотрудничать с ним. Вместе с коротко подстриженными женщинами и длинноволосыми мужчинами сетовал на извращенность публики. Особенно глубоко он сочувствовал толстой сочинительнице детективов, герой которой, удивительно популярный Серый линзмен жил в десяти романах, изданных тиражом в двадцать миллионов экземпляров.

Основной ее жанр – драма, но она отнюдь не пишет детективную чушь, которую пережевывает большинство идиотов, – доверительно сообщала эта особа Киннисону. Она очень близко знала многих Серых линзменов, и ее романы во всех отношениях отражают реальную жизнь!

Итак, Киннисон продолжал играть роль, благодаря чему совершенно незаметно выполнял свою настоящую задачу выяснить, каким образом босконцы проделывают с Раделиксом то же, что они совершили на Антигане IV.

Прежде всего он занялся изучением президента планеты, хотя это и было сложно. Он исследовал все извилины его мозга, но безрезультатно. Никаких шрамов, никаких следов вмешательства. Вместе с помощниками изучил прошлое президента, но не нашел ничего компрометирующего – все было в полном порядке. Значит, президент непричастен. Первая гипотеза оказалась неверной, диверсии осуществлялись извне. Но как?

За первыми листовками появились другие, и содержание каждой следующей пачки листовок было резче предыдущих. Они возникали как будто в пустой стратосфере: после появления на планете листовок по соседству не было обнаружено никаких кораблей. Но и не удивительно. Любой космический корабль с безынерционным двигателем мог удалиться на несколько парсеков от планеты, прежде чем листовки опустятся в атмосферу. К тому же они могли быть сброшены с любой высоты, или, что Киннисон считал наиболее вероятным, их могли разбрасывать из устья гиперпространственной трубы. В любом случае важны были только результаты, которые, как выяснил линзмен, не соответствовали вызывающим их причинам. Подрывная литература, конечно, производила некоторое впечатление, но по существу даже тонны анонимных листовок не могли привести к общей деморализации.

Повсюду создавались подрывные группы, защищающие всe – от абсолютизма до анархии. Возникли странные культы, проповедующие свободную любовь, неминуемый конец света и многие другие отклонения от нормы. Лига писателей, конечно была затронута сильнее, чем любая другая организация такого же уровня из‑за относительно большого количества сильных и самоуверенных умов. Не став одним радикальным союзом, она распалась на дюжину мелких групп.

Киннисон присоединился к одной из групп под лозунгом «Долой все!», но не как лидер, а как рядовой участник. Он не собирался слепо подчиняться вождям, старался не выделяться и из своего укрытия в середине первого ряда изучал разум каждого из своих товарищей‑анархистов. Наблюдая за изменением их умов, он выяснил, кто вызывает эти изменения. Когда подошла его очередь, Киннисон приготовился к неприятностям, ожидая битвы с могучим разумом. Он не был бы слишком удивлен, если бы столкнулся с еще одним сумасшедшим эрайзианином, спрятавшимся за зоной гипнотического принуждения. В сущности, он ожидал всего, но только не обычного раделигианского терапевта. Конечно, этот тип был достаточно умен, но он не мог справиться даже с ничтожным сопротивлением. Поэтому Серый линзмен без труда узнал все, что тот знал, и вложил в его мозг убеждение в том, что Сибли Уайт – именно такой тип работника, который нужен.

Хуже было то, что терапевт ничего не знал. Это не совсем неожиданное открытие поставило перед Киннисоном три вопроса. Выходят ли высшие на связь с такой мелкой рыбешкой или они просто один раз отдают приказ и отпускают? Должен ли он оставаться в уме раделигианца, чтобы выяснить все до конца? Если контролировать терапевта, когда с ним на связь выйдет его начальство, хватит ли у него самого способностей не обнаружить себя? Рискованное дело. В любом случае лучше сначала хорошенько осмотреться вокруг.

И Киннисон пролетел на своем черном корабле миллионы миль вокруг Раделикса во всех направлениях. Повсюду он находил одно и то же состояние умов. Планета буквально кишела агентами. Их было так много, что он пришел к самым мрачным выводам. Между таким множеством диверсантов и их начальством не могло существовать никакой связи. Должно быть, им всего один раз давалась инструкция типа «умри, но сделай», и было несущественно, что с ними приключалось. В порядке эксперимента Киннисон взял нескольких главных смутьянов под стражу. Ничего не произошло.

В конце концов было объявлено военное положение, но эта мера только загнала движение в подполье. Свои численные потери подрывные общества более чем возмещали ужесточением насилие. Преступность вышла из‑под контроля, убийства и буйные помешательства стали повседневными явлениями. Киннисон, зная, что до развязки путь к крупной добыче не откроется, мрачно наблюдал за гибелью планеты.

Президент Томпсон и линзмен Герронд посылали на Главную базу и на Кловию одно сообщение за другим, взывая о помощи. Ответы на призывы были одинаковыми. Сообщение передавалось Галактическому совету и координатору. Вывод был один; когда галактика находится в тревожном состоянии, каждая планета должна самостоятельно решать свои проблемы.

Все приближалось к катастрофическому финалу. Герронд пригласил президента на совещание в отель, расположенный в центре города, и там, время от времени поглядывая на шкалу миниатюрного анализатора, сказал:

– Только что получены ошеломляющие новости, мистер Томпсон. Киннисон находится на Раделиксе уже несколько недель.

– Что? Киннисон? Где он? Почему не…

– Да, Киннисон, Киннисон с Кловии. Сам координатор. Не знаю, где он был и где находится сейчас. Я не спрашивал его, – линзмен улыбнулся – Как вы знаете, их не спрашивают. Мы долго обсуждали сложившуюся ситуацию. Я все еще не могу прийти в себя.

– Почему же он не прекратит происходящее? – спросил президент. – Или он не в силах справиться?

– Именно это мне и надо объяснить вам. Как он сказал, ничего нельзя сделать до самой последней минуты…

– А почему? Говорю вам, если возможно, то нужно остановить, и неважно, что…

– Одну минуту! – прервал его Герронд. – Я знаю, что вы вне себя, но мне не больше, чем вам, нравится смотреть на гибель Раделикса. Вы обязаны знать, что Галактическому Координатору Кимболлу Киннисону виднее, что делать, чем любому другому человеку во Вселенной. Более того, последнее слово остается за ним. То, что он говорит, следует беспрекословно выполнять.

– Конечно, – согласился Томпсон, – Возможно, я переутомился… но видеть, как все рушится вокруг нас, как уничтожаются институты, создававшиеся столетиями, теряются миллионы жизней… все зря…

– Киннисон утверждает, что до этого не дойдет, если каждый будет заниматься своим делом. А вы, сэр, играете важную роль.

– Я? Каким образом?

– Вам известно о случившемся на Антигане IV?

– Я припоминаю, что там были какие‑то неприятности, но…

– Вот именно. Поэтому все должно продолжаться. Ни одну планету особенно не тревожит, что происходит с другими планетами, а Киннисон заботится обо всех. Если зараза не будет уничтожена здесь, то она просто переместится на другие планеты. Если же позволить ей распространиться до кульминации, то появится возможность покончить с ней навсегда.

– Какое отношение это имеет ко мне? Что я могу сделать?

– Многое. Последним событием на Антигане IV, превратившим его в планету сумасшедших, было похищение президента Ренвуда. Вероятно, он убит – не найдено никаких его следов.

– О! – президент то сжимал, то разжимал руки. – Я хотел бы… если… если Киннисон полностью уверен, что моя смерть поможет…

– До этого не дойдет, сэр. Киннисон намерен положить всему конец в самый последний момент. Он и его помощники – я не знаю, кто они, – постоянно ведут наблюдение за всеми вражескими агентами, которых удалось обнаружить, так что с ними будет покончено разом. Он считает, что босконцы заранее объявят точное время вашего похищения. Именно так было на Антигане.

– Невзирая на Галактический Патруль?

– Даже невзирая на Главную базу. Координатор Киннисон убежден, что похищение им удастся, если он не вмешается в последний момент. Кстати, именно поэтому мы встречаемся здесь. Киннисон дал мне детектор – он боится, что база прослушивается.

– В таком случае… что он может… – президент умолк.

– Я знаю, что мы наденем на вас скафандр и приведем в мой личный кабинет за несколько минут до объявленного времени. За две минуты до предполагаемого финала мы вместе с охраной выйдем из кабинета и быстро пойдем по коридору, чтобы быть перед комнатой двадцать четыре точно через минуту. Мы будем репетировать, пока не достигнем совершенства. Я не знаю, что тогда случится, но что‑то случится.

Время шло; босконское проникновение развивалось по плану. Внешне на Раделиксе происходило то же самое, что и на Антигане IV, однако наблюдалось и нечто другое. Каждый корабль, прибывавший на Раделикс, привозил хотя бы одного человека, который оставался на планете. Некоторые гости были высокими и стройными, другие – низкими и толстыми, одни были старыми, другие молодыми. Были среди них и бледные и загорелые под жгучими космическими лучами до цвета старинной кожи. Всех их объединял только «орлиный взгляд» спокойных, ясных глаз. Каждый занимался своим делом, совершенно не интересуясь остальными.

Босконцы снова выразили свое презрение к Галактическому Патрулю, назначив точное время похищения президента Томпсона. Назначенный час также приходился на полночь.

У лейтенанта‑адмирала Герронда была, как часто намекал Киннисон, душа военного. Он просто не мог допустить, что его база так уязвима, как считал координатор. Киннисон, зная, что обычные средства защиты окажутся бесполезными, даже не упоминал о них. Герронд, не в силах поверить, что его доселе непобедимое и неуязвимое вооружение внезапно стало бесполезным, занялся им по своей собственной инициативе.

Все отпуска отменили. Каждый детектор, каждый излучатель, каждое орудие защиты или нападения были полностью укомплектованы персоналом, каждый человек – наготове. Герронд, хотя и предчувствовал, что вскоре произойдет нечто необыкновенное, в глубине своей отважной души старого воина был вполне уверен, что его люди справятся с чем угодно. За две минуты до полуночи президент в скафандре и его эскорт покинули кабинет Герронда. Через минуту они проходили мимо указанной им комнаты. Позади взорвалась бомба, и из ответвления коридора в их тылу с криком бросились люди в скафандрах. Тут же все остановились и повернулись, чтобы узнать, в чем дело. То же самое, как полагал спрятавшийся Киннисон, сделал и невидимый наблюдатель в невидимом трехмерном гиперкруге.

Киннисон распахнул дверь, направил президенту мысль, которая все объяснила, и затащил его в комнату, наполненную линзменами. У них были устройства, которые не часто встречаются даже на базах Галактического Патруля. Дверь захлопнулась, и там, где мгновением раньше находился Томпсон, теперь стоял Киннисон в таком же скафандре, как и президент Замена была произведена меньше чем за секунду – Ладно, Герронд, и вы, ребята! – послал Киннисон мысль. – Президент в безопасности – вместо него я. Шагом марш вперед – живо! Освобождайте место, не путайтесь под ногами!

Люди без скафандров бросились прочь, и в этот момент дверь комнаты двадцать четыре распахнулась. Орудия появлялись из других дверей и боковых коридоров. Гиперкруг, который на самом деле был концом гиперпространственной трубы, начал сгущаться и становиться видимым.

Однако он не материализовался полностью, оставаясь более прозрачным, чем туман, его можно было увидеть лишь при очень сильном напряжении зрения. Человек, находившийся внутри корабля, – если это корабль, – был виден как мелкие черточки в воздухе. Корабль тоже не материализовался полностью, твердым был только какой‑то предмет черного цвета, состоявший из захвата и тяжелой сети с крупными ячейками, которая целенаправленно двигалась в сторону Киннисона.

Из киннисоновских излучателей вырвались тонкие лучи максимальной интенсивности. Тщетно. Предмет был из дуреума – невероятно твердого и полностью отражающею синтетического материала, который может существовать в нормальном состоянии как в обычном пространстве, так и в псевдопространстве – гиперпространственной трубе. Линзмен включил нейтрализатор инерции и бросился прочь, но этот маневр тоже предвидели. Босконские инженеры контролировали все его движения, отставая не более чем на долю секунды. Наконец сеть захлопнулась.

Тогда вспыхнули тяжелые полуавтоматические излучатели, но безрезультатно. Их лучи не перерезали дуреумовую сеть, а лишь проскользнули мимо призрачных пришельцев, в которых были нацелены. Киннисона втащили на борт босконского судна, структура, обстановка и экипаж которого становились все более твердыми и ощутимыми для Киннисоиа, по мере того как он переходил из нормального в псевдопространство.

Пока псевдомир превращался в реальность, база позади становилась нереальной и всего за несколько секунд исчезла полностью. Киннисон знал, что для своих товарищей он просто пропал. Однако корабль вполне реален. Как и его стражи.

Сеть открылась, вывалив линзмена на пол, словно мешок. Буксирные лучи вырвали пылающие излучатели из его рук – хорошо еще, что не вместе с руками. Тянущие и толкающие лучи подняли его, отбросили к стальной стене и прижали к ней.

В ярости Киннисон применил свое последнее смертоносное оружие, изобретенное Ворселом и изготовленное Торндайком, – контролируемый разумом излучатель мыслительных вибраций, разлагавших молекулы, без которых не мог существовать разум и сама жизнь. Ничего не случилось. Он обнаружил, что даже его восприятие останавливается на небольшом расстоянии от любого из гуманоидов. Тогда Киннисон прекратил сопротивляться и стал размышлять. Перед ним забрезжил свет – шок расставил все по местам.

Такие тщательные приготовления не были нужны для захвата гражданского лица. Президенты – люди пожилые и физически слабые, не обладающие разумом особой силы. Нет, вся цепь событий следовала плану‑плану высокопоставленных босконцев. Разрушение планеты было, несомненно, весьма желательной, но не главной целью.

Кто‑то поистине умный охотился за четырьмя линзменами второго уровня. И если все они – Надрек, Ворсел, Тригонси и сам он – исчезнут, то Галактический Патруль поймет, что все подстроено. С другой стороны, кто из них четверых, кроме него, попался бы в такую ловушку? Никто Охотятся ли за ними тоже? Должно быть, да. Если бы он мог предупредить их! Но что это даст? Они неоднократно предупреждали друг друга об опасности ловушек и постоянно были настороже. Какое предвидение поможет избежать ловушки, построенной столь совершенно, что учитываются все тонкости строения тела человека?

Однако Киннисон еще не был побежден. Им надо узнать то, что знает он, каким образом он действует, есть ли у него начальники и кто они. Поэтому скорее всего его хотят взять живым, точно так, как ему приходилось брать босконцев, Но они убедятся что, пока он жив, с ним шутить опасно!

Капитан, или тот, кто играл его роль, пошлет за ним – он должен узнать, кого поймал, и представить доклад. Наверняка кто‑нибудь сделает ошибку стопроцентная бдительность невозможна – и Киннисон постарается воспользоваться ею, какой бы незначительной она ни была.

Но Киннисона не повели к капитану. Он сам в сопровождении нескольких людей без скафандров пришел к Киннисону.

– Ну говори, приятель, и быстро, – приказал босконец на языке глубокого космоса, когда солдаты в скафандрах ушли. – Я хочу знать, кто ты, что сделал и вообще все про тебя и Патруль. Так что говори – или ты хочешь, чтобы я буксирами разорвал тебя вместе со скафандром на кусочки?

Киннисон не обратил на его слова внимания; он направил на командира все свои умственные силы. Бесполезно. Этот тип был полностью защищен экраном.

На бедре капитана удобно расположен тумблер. Если бы он только мог сдвинуться! Было бы так легко щелкнуть тумблером! Или если бы он мог бросить хоть что‑нибудь, или сделать так, чтобы один из парней слегка задел за него. А если бы капитан сел поближе к подлокотнику кресла или появилась здесь какая‑нибудь ручная зверюшка, паук, червяк, ну хотя бы комар.

 

Глава 6

ТРИГОНСИ, КАМИЛЛА И «ЗЕТ»

 

Линзмен второго уровня Тригонси с Ригеля IV в ответ на призыв Киннисона не бросился очертя голову в космос в поисках чего‑то босконского. Спешить было не в его привычках. При случае он мог двигаться быстро, но прежде всего ему надо точно знать – как, куда и почему он должен двигаться.

Тригонси совещался со своими тремя товарищами, предоставил им все имевшиеся данные и помог свести факты вану общую картину, вполне удовлетворившую остальных, и они принялись за работу – каждый по‑своему. Но Тригонси не смог представить визуально согласованное из доступных частей целое. Поэтому, пока Киннисон исследовал причины гибели Антигана IV, он сидел, вернее стоял, неподвижно и думал. Он оставался все в той же позе, когда Киннисон отправился на Раделикс.

Наконец Тригонси позвал свою помощницу. Он ценил мнение Камиллы Киннисон больше, чем любого другого существа в двух галактиках, за исключением эрайзиан. Тригонси помогал обучать всех пятерых детей Киннисона и нашел в Кам родственную натуру. Более чуткий, чем любой из его товарищей, он один понял, что ученики давно превзошли своих учителей. Так уж Тригонси был устроен, что это внесло в его благородную душу только удивление, без чувства зависти. Он не знал, на что способны дети Линзы, но был уверен, что они, в частности Камилла, необычайно талантливы.

В уме едва повзрослевшей девушки Тригонси обнаружил – неизмеримые глубины, просторы и воспоминания, значение которых не мог осознать даже смутно. Он не пытался измерять эти бездны и не делал ни малейшей попытки взять у любого из детей что‑либо, чего ребенок сам не предлагал – первым. Он пытался классифицировать их умы, но поняв в конце концов, что задача ему не под силу, Тригонси смирился с этим фактом так же спокойно и безропотно, как и с другим необъяснимыми явлениями природы. Из всех линзменов второго уровня Тригонси ближе всех подошел к истине, но даже он не подозревал о существовании эддориан.

Тихая, в отличие от своей сестры‑близнеца Констанс, Камилла поставила свой катер в одном из вместительных трюмов ригелианского космического корабля и присоединилась к Тригонси в рубке управления.

– Итак, ты считаешь, что логика отца ошибочна, а его выводы неверны? мысленно спросила девушка после небрежного приветствия. – Меня это не удивляет. Я тоже такого мнения. Он делает поспешные выводы, но затем, как ты знаешь, действует.

– О, я бы не сказал так. Однако мне кажется, – ответил Тригонси осторожно, – что фактически у него нет достаточных оснований утверждать, был или, напротив, не был Ренвуд с Антигана босконским агентом. Вот что я хочу обсудить с тобой прежде всего.

Кам сосредоточенно молчала.

– Я не считаю, что ответ на твой вопрос имеет решающее значение, – произнесла она наконец. – Возможно, это и интересно, но несущественно. В любом случае очевидно, что главная сила, которую нужно уничтожить, – Кандрон с Онло или какое‑то другое существо.

– Конечно, дорогая. Надрек, занимаясь только Кандроном, может – и, наверное, так и будет – уничтожит Кандрона. Но нет гарантии, что этого шага достаточно. После предварительного изучения я готов поспорить, что более важные аспекты останутся нетронутыми. Поэтому предлагаю в дальнейшем игнорировать выводы Надрека и заново пересмотреть все доступные данные.

– Не буду спорить, – Камилла прикусила нижнюю губу ровными белыми зубками. – Вполне вероятно, что Ренвуд – честный гражданин. Давай рассмотрим все возможные аргументы за и против.

Их умы вошли в такой тесный контакт, что отдельные мысли просто невозможно было выразить словами. Так продолжалось не несколько минут, истощивших бы обычный мозг, а целых четыре часа. К концу совещания они пришли к некоторым предварительным выводам.

Киннисон сказал, что после того как гиперпространственная труба прекращала свое существование, ее невозможно выследить. В двух галактиках насчитывались миллионы планет. Вполне вероятно, что в одно из великого множества параллельных пространств могла вести гиперпространственная труба. Зная это, Киннисон решил, что вероятность успешного исследования бесконечно мала.

Тригонси и Камилла, начав с тех же фактов, пришли к совершенно другим выводам. У Цивилизации только один настоящий враг – Боскония. Значит, вела наступление Боскония, возможно, возглавляемая Кандроном с Онло. Те факты, что саму гипернространственную трубу нельзя проследить и что существовали миллионы планет, не относится к делу.

Почему? Потому что «Зет», который только предположительно мог быть Кандроном, действовал не с определенной штаб‑квартиры, получая доклады от подчиненных. Строгий философский анализ, на который способно лишь несколько других разумов, пока