История публикации, место в общем творчестве

Тему статьи, которая иногда обозначается как «арийское понимание», иногда как «арийское учение», о «священной» борьбе или войне (и ее выражение как большая и малая война) и основывающееся на этом интерпретация понятия «победы», Эвола впервые изложил уже в своем основном произведении «Восстание против современного мира» (1934). Таким образом, она относится к основным темам творчества итальянского традиционалиста. Несмотря на изложение автора основной позиции в своем главном произведении, его статья 1939 года «О древнеарийском понимании победы и священной борьбы» и публикуемая здесь основанная на докладе 1940 года статья имеют самое большое значение.

Обе статьи похожи по их основной структуре: сначала происходит точная традиционалистская критика современной культуры модерна, затем начало раскрытия темы с комментарием древнейшего арийского понимания (в мире традиции каждая действительность становится символом, война = божественный путь), чтобы потом привести религиозно-исторические доказательства, простирающиеся от анализа северогерманской и персидской мифологии до ислама. Основная идея подробно рассматривается на примере ислама (значение большого и малого джихада – священной войны), чтобы затем возвратиться к Бхагавад-гите, очень точно интерпретировать слова бога Кришны согласно основному содержанию и указать на аналогию в римской античности. К этому присоединяется эзотерическая («трансцендентные состояния сознания») интерпретация двух видов войны и пояснение темы на примерах великого исторического события: крестовых походов, определивших характер средневекового мира после захвата Иерусалима в 1099 году нашей эры. Автор еще раз возвращается к Бхагавад-гите, главному индоарийскому произведению, чтобы разъяснить метафизическое значение двойника (воина) как демона или гения. За этим следуют рассуждения о бессмертии воина и о настоящем значении понятия «победы». Обе статьи снова заканчиваются обращением к современности (в 1939: также сегодня; в 1940: в течение последних лет) и призывом к оживлению древнеарийской идеи в модерне как шагу к возвращению культуры традиции.

Совпадающие в основном содержании, обе статьи существенно различаются вариацией критики современного положения и призыва. Если воззвание Эволы в 1939 году еще выдержано в общем духе («Эта традиция также еще сегодня внятно обращается к нам. Она и сегодня тоже снова ставит нас перед альтернативой: Верность или измена».), то в 1940 году автор уже четко ссылается на мировую войну: «Материальные и духовные напряжения в течение последних лет настолько накопились на Западе, что они могут высвободиться только посредством борьбы».

Более точные библиографические указания об исходном произведении (Юлиус Эвола: Труды) неизвестны. Тут стоит привести несколько выдержек из статьи 1939 года в качестве дополнений к данной изданной статье 1940 года. Они обозначены в изданном тексте как «[1939;]» и приводятся ниже:

[1939; 1]: «Так нужно сразу подчеркнуть, что идея Священной войны является идеей первоначально персидского, арийского происхождения и лишь позже была принята арабскими племенами».

[1939; 2]: «То, что такой враг, 'язычник' и 'варвар' внутри нас, будет полностью разбит».

[1939; 3]: «Джихад» (по-арабски «Священная война»)

[1939; 4]: «Дуализм победы и добродетели, разумеется, находится здесь под влиянием общего дуализма, как он свойственен христианской вере. Однако в этой позиции снова прорывается вверх более высокое понимание, корни и логичное место которого находятся не столько в христианстве, сколько в героической действительности арийской древности».

[1939; 5]: «Ценность превращается в свою противоположность: смерть станет утверждением жизни. Сакральный воин появляется как манифестация божественного, как метафизическая сила разрушения конечного. Он активно притягивает к себе его силу, преображается и освобождается в ней, когда разбивает оковы человеческого».

[1939; 6]: «Если проверить самый глубокий смысл свойственного рыцарству понимания пробы оружия как божьего суда, то обнаруживается то же представление: победа тождественна сверхъестественному знаку правды, справедливости, права. В силу этой же идеи церемония триумфа в Риме имела скорее сакральный, чем военный характер. Триумфатор двигался в храм светлого капитолийского небесного Бога, чтобы возложить свои руки на лавры победы, что должно было выразить, что настоящим творцом победы была не столько человеческая и смертная часть победителя, как скорее его трансцендентный, надличностный элемент, который приравнивает его к подобию этого бога. По этой же причине победитель во время церемонии триумфа надевал на себя все свойственные божеству знаки и символы».