Образы очевидны только воспитанным чувствам

Эстетика жизни заключается в творческом отношении к действительности, в результате которого человек чувствует состояние духовно‑чувственной эйфории, незаинтересованного восторга, неописуемой радости. Прекрасное свидетельствует о целостном восприятии субъектом онтологической презентности бытия и его оптимальной конкретно‑чувственной выраженности, об адекватности смысла и формы, его выражающей.

Отбор выразительных средств в искусстве – оперирование образами универсума, образами человека и обстоятельств его жизни. Термин «эйдос», или «образ», многозначен, он означает и «форму», и «понятие», и «вид» у Платона, сущность – у Э. Гуссерля. Собственно эйдология представляет собой дисциплину, изучающую сущность образного бытия с точки зрения его интуитивной формы, представления, внешнего вещественного вида, выступающих в качестве носителей смысла различных уровней. Образы бытия очевидны только воспитанным чувствам, одаренным способностями предчувствия или апперцепции.

Образ как форма репрезентации внешнего во внутреннем изучается в общей психологии. Различают два вида перцептивных образов: первичный – непосредственный отпечаток внешнего объекта в психике человека; вторичный образ является воспоминанием об объекте или продуктом его мысленного создания (воссоздания). Источником информации для анализа и рациональной интерпретации данных, будучи чувственной образной операцией, является восприятие.

Образ как смысл, будучи духовной формой человеческого бытия, не может быть обретен безразличным состоянием сознания. Переживание понимается «как способность воспитанной человеческой чувственности не только к жизни в таких высокоорганизованных формах восприятия, как восхищение, благоговение, но и к повторам этих состояний, в результате которых достигается озарение» (10, с. 17–19).

Личность – это смысл

Личность, по А.Ф. Лосеву, есть, прежде всего, эйдос (смысл), она может не вмещаться в образ осуществления (схема), целиком вмещаться (символ), быть меньше того, что дает образ (аллегория). Личность, по его мнению, есть «интеллигенция» (способности), «идея», «миф». Интеллигенция личности может не вмещаться в реальный образ личности. Превосходство изображаемого над изображением, превосходство идеи над образом есть возвышенное. Превосходство образа над мифом, приниженность мифа перед своим образом, слабость и бессилие личности перед своим осуществлением создает форму низменного в жизни и в искусстве. Равновесие осуществляемой «интеллигенции» и фактически осуществленной личности есть прекрасное. Личность являет собой выраженный символ, и выражение может больше или меньше того, что есть в выражаемом. Форма иронии очевидна в выражении, которое меньше, чем выражаемое. Когда «образ» идеи превосходит «идею» выражения, налицо комическое, наивное. Равновесие изящно, оно там, где идеальное и фактическое совпадают (8, с. 131–132).

А.Ф. Лосев полагал, что личность есть символически осуществленный миф. Личность, данная в мифе и оформившая свое существование через свое имя, есть совершенная форма выраженности, выше которой никогда не поднимается ни жизнь, ни искусство. Механизм художественно‑продуктивного мышления сродни действию механизмов мифотворчества. Миф в сущности является искусством. Художественный потенциал мифа, его богатые возможности заключаются в «нелогичной логике».

Миф как вид музыки

Когда мифология была неотъемлемой частью жизни народа, ее не просто исполняли, как некий вид музыки, ею жили. Мифологический материал для народов‑мифотворцев был и формой самовыражения, и формой мышления, и формой жизни. «Архетипический человек, по словам Манна, перед тем как что‑либо делать… ищет пример в прошлом и погружается в него как в водолазный колокол, чтобы затем нырнуть – защищенным и преображенным – в проблемы настоящего. Для архаического человека мифология его народа была не только убедительной, т. е. обладающей смыслом, но и объясняющей, т. е. придающей смысл [всему остальному]» (20, с. 15).

Мифология, по мнению К. Кареньи, дает почву, закладывает основание. Она отвечает не на вопрос «почему?», а на вопрос «откуда?» (т. е. выполняет этиологическую функцию). Речь идет не просто о причинах, а, скорее, о первичных субстанциях или первичных состояниях, которые никогда не стареют, никогда не могут быть превзойдены и производят все и всегда. Они суть «архаи», «к которым восходит все индивидуальное и частное и из которых оно сотворено, в то время как они остаются неподвластными времени, неисчерпаемые в первоначальном состоянии, в прошлом, которое оказывается непреходящим, ибо его рождение бесконечно повторяется» (20, с. 18).

Человек обладает собственным «архаи», «архаи» своего органического существования, в котором он постоянно создает себя. Как развитый организм, он «переживает свое собственное происхождение благодаря определенного рода идентичности, как если бы он был многократным, тысячекратным эхом этого происхождения, а оно само было бы первой прозвучавшей нотой, его вызвавшей». Образно говоря, это своего рода погружение в себя, ведущее к живому зародышу нашей цельности. Возвращаясь к себе, мы основываем себя и одновременно открываем себя (20, с. 21).

В искусстве используется понятие «мифологема» как мотив мифа, его фрагмент или часть – носитель важного общечеловеческого знания. Метафористичностьмифа стимулирует «детское воображение», а «…всякая подлинная мифологема обладает своим приносящим удовлетворение смыслом. Причем этот смысл очень трудно перевести на язык науки, потому что он может быть полностью выражен только в мифологических терминах». Этот аспект мифологии (сочетание живописности, осмысленности и музыкальности) и подсказывает верную установку по отношению к ней: позволить мифологемам говорить самим за себя и просто слушать. Причем здесь необходим специальный «слух», который предполагает также некий резонанс, сочувственный отклик, изливающийся из глубин души личности. Воспитанная образность человеческой души, энергия смысла создает человеческие отношения (20, с. 14–15).