Как добраться до источника происхождения ключевой фразы

 

Очень часто ключевая фраза пробуждает чувство и переживание страха. Просто произнося ее, мы можем наблюдать сильную реакцию тела. Многие люди говорят о том, что слова ключевой фразы вибрируют в их теле. Это происходит потому, что она коренится в неразрешенной трагедии. И если эта трагедия не наша, тогда вопрос: чья?

Мы произносим свою ключевую фразу и испытываем страхи, но изначальный страх может происходить из трагического события, произошедшего задолго до того, как мы родились. Вопрос, который необходимо задать: кому принадлежит страх изначально?

Произнесите вслух вашу ключевую фразу. Почувствуйте, как она вибрирует в теле. Возможно, вы даже захотите вновь записать ее, чтобы иметь перед глазами. Вслушайтесь в эти слова, которые произносит кто‑то, переживший огромную трагедию, или несший в себе глубокое горе или чувство вины, или умерший насильственной смертью, или проживший жизнь, полную одиночества и тихого отчаяния. Может быть, это фраза вашей матери или отца. Она может принадлежать дедушке или бабушке, или даже кому‑то из старших братьев или сестер, дяде или тете. Теперь она продолжает жить в вас.

Ключевые фразы как путешественники, которые стучатся в каждую дверь, в ожидании, кто им откроет. Однако двери, в которые они хотят войти, – это души тех, кто наследует семейную систему. Приглашение войти обычно поступает без сознательного на то разрешения.

Получается, что мы участвуем в некоем бессознательном соглашении, по которому должны найти разрешение прошлых трагедий наших семей. В бессознательной попытке исцелить боль семьи вы можете принять на себя невысказанное горе бабушки из‑за смерти ее матери, мужа или ребенка. Ее чувство «Я все потеряла» может жить в вас в виде страха, что вы тоже потеряете все.

Ключевые фразы влияют на собственное восприятие и на выбор, который вы делаете. Они воздействуют на то, как ваш ум и тело реагируют на мир вокруг. Например, представьте, как будет влиять фраза «Он меня бросит», крутящаяся на задворках сознания, когда любимый мужчина делает вам предложение. Или как слова «Я причиню вред своему ребенку» отразятся на биологическом и эмоциональном состоянии будущей матери.

Вслушайтесь еще раз в слова вашей ключевой фразы. Произнесите их громко вслух. Вы уверены, что это именно ваши слова? У кого из семьи могли быть причины чувствовать себя так же?

Подумайте о бабушках и дедушках. Пережили ли они какое‑либо событие, настолько болезненное, что практически не говорили о нем? Может, они потеряли новорожденного, кого‑то из родителей, брата или сестру, когда сами были маленькие? Винили ли они себя за что‑нибудь?

Если ничего не приходит на ум, посмотрите еще на поколение назад – на прабабушек и прадедушек или же на тетю или дядю.

Чтобы найти мир в душе, Заку пришлось вернуться на два поколения назад. Ему повезло, что он остался жив. После нескольких попыток суицида он наконец решился открыть дверь в прошлое семьи.

Ключевая фраза Зака была с ним, сколько он себя помнил. Еще когда маленьким мальчиком он чувствовал, что ему нужно умереть. Он сказал, что пришел в эту жизнь, чтобы умереть.

 

Ключевая фраза Зака: «Я должен умереть».

Когда Зак стал достаточно взрослым, он подписал контракт на службу в Ираке, чтобы воевать и умереть. Не было ничего проще. Так как он был пехотинцем, его застрелили бы сразу на передовой в бою и он умер бы там, выполнив цель своей жизни. Он усердно тренировался. Он стал бы героем. Он шел бы на огромные риски. Он умер бы во славу своей страны.

Но все планы Зака пошли насмарку. Его отделение решили не посылать на фронт. Они остались в США. Зак просто не поверил. Он тут же ушел в самоволку с базы и решил задействовать свой второй план. Он ехал по шоссе на высокой скорости, надеясь, что полиция штата остановит его. Зак все хорошо распланировал. Он выскочит из машины и постарается завладеть оружием полицейского, и тому не останется ничего другого, как застрелить его. Но опять вмешалась судьба. Ничего не случилось. На дороге не было ни одного полицейского. Никакой стрельбы и смерти.

Зак упорно вел машину вперед и доехал аж до Вашингтона. Третий план точно не должен был провалиться. Он перепрыгнет через ограждение Белого дома и с игрушечным пистолетом в руке побежит к офису президента. Разумеется, его застрелят сотрудники охраны, пока он бежит. И вновь у судьбы были иные планы на Зака. Когда он прибыл на Пенсильвания‑авеню, то увидел, что ограда настолько хорошо охранялась, что он даже не мог приблизиться к ней.

 

 

Мы участвуем в некоем бессознательном соглашении, по которому должны найти разрешение прошлых трагедий наших семей.

 

Однако у Зака был припасен еще один план самоубийства. Но до него дело так и не дошло. Он намеревался посетить политический митинг, где будет выступать губернатор. Зак вынет игрушечный пистолет и нацелит его на губернатора. Тогда охрана, разумеется, вынуждена будет застрелить его. И тут печальная мысль пришла к Заку. Он сообразил, что в плотной толпе его, скорее всего, просто повалят наземь и всю остальную жизнь он проведет в тюрьме. В отчаянии Зак обратился за помощью.

Слышите ли вы некий общий мотив в каждом его плане по самоубийству?

Каждая попытка в случае успеха имела бы своим результатом то, что Зак будет застрелен кем‑то, защищавшим свою страну. Хотя он в свои двадцать четыре года не сделал ничего такого, чтобы заслужить это. Он никогда никому не причинил ничего плохого. У него не было никакого груза персональной вины и не было оснований обвинять себя в том, что кто‑то страдает из‑за него.

Тогда кому нужно, чтобы Зак умер? Если высказаться точнее, кому в его семейной системе было необходимо, чтобы его застрелили за что‑то содеянное?

Чтобы найти ответ на этот вопрос, мы предприняли путешествие в семейную историю Зака. Его ключевая фраза указала нам дорогу. Учитывая ключевую жалобу Зака, мы сформулировали три вопроса‑моста.

 

Вопросы‑мосты для Зака

 

• Кто в вашей семье совершил преступление и не понес за него наказание?

• Кто чувствовал, что его должны застрелить за нечто содеянное?

• Кого застрелили, и семья не могла горевать о нем?

 

Какой‑то из двух первых вопросов должен был попасть в яблочко. Первый вопрос вызвал у Зака воспоминание об одном разговоре, который он слышал, когда был маленький. Дедушка, отец его матери, занимал высокий пост при правительстве Муссолини и принимал решения, результатом которых стала смерть множества людей. Когда война в Италии подходила к концу, он достал поддельные документы, изменил имя и сбежал в Соединенные Штаты. Оставшихся работников его управления согнали во двор, и комендантский взвод расстрелял их. Дедушка Зака хитростью избежал наказания. Ему повезло. По крайней мере он так думал. Однако его судьба перешла к первому рожденному в семье мальчику – его внуку.

Как мы говорили в Главе 3, Берт Хеллингер считает, что каждый из нас полностью в ответе за свою судьбу и единолично должен нести ее последствия. Если мы попытаемся избежать, обмануть или отказаться от нее, то другой член семейной системы может заплатить цену за это – порой даже собственной жизнью.

Зак пытался заплатить за преступления своего деда. Это было слишком дорогое наследство, и он понятия не имел, что принял его на себя. Он думал, что желание, чтобы его застрелили, его собственное. Он никогда не думал, что семейная история может настолько глубоко влиять на него и никогда не проводил подобную параллель.

«Вы хотите сказать, что это не я хочу умереть? – Зак был ошарашен. – Вы хотите сказать, что мне не нужно умирать?»

Уклонившись от расстрела комендантским взводом, дедушка Зака тем самым не уравновесил причиненное им горе. Два поколения спустя внук попытался выровнять счет ценой собственной жизни. Это было несправедливым, но почти удалось Заку.

Тем не менее он все же смог оставить своему деду чувство, что ему необходимо умереть. Одно понимание, откуда оно возникло, стало уже большим облегчением для него. Впервые Зак смог отделить собственные чувства от тех, что принадлежали не ему. То, что раньше казалось частью себя, теперь можно было отпустить и не держаться за это.

 

 

Каждый из нас полностью в ответе за свою судьбу и единолично должен нести ее последствия. Если мы попытаемся избежать, обмануть или отказаться от нее, то другой член семейной системы может заплатить цену за это – порой даже собственной жизнью.

 

На случай, если старые чувства опять появятся, у Зака был готов осознанный план. Он представит перед своим мысленным взором деда и уважительно поклонится ему. Он услышит, как дед говорит ему, что мысль о необходимости умереть принадлежала ему, деду, и что он сам с ней разберется, а Зак может глубоко вдохнуть и выдохнуть и жить с миром. Зак представит, как в следующей жизни дед компенсирует ущерб тем людям, которым принес горе. И весь образ стал наполняться миром и согласием.

Как и Заку, вам, вероятно, никогда не приходило в голову связать вашу проблему с травматическим событием из семейной истории. Теперь, зная о ключевой фразе, у вас есть способ, как это сделать. Произнесите ее один или более раз и задайте себе следующие вопросы. Вы уверены, что эта фраза исходит именно от вас? Есть ли кто‑то в семейной системе, у кого была причина чувствовать так же? Даже если у вас нет никакой информации о прошлом вашей семьи, дорожка к исцелению уже проложена. Вы уже сделали самое трудное – смогли выделить свой самый сильный страх. Хотя вы можете нести в себе неприятные ощущения, сам страх, скорее всего, происходит из какого‑то травматического инцидента, произошедшего до вашего рождения, и связан со страданиями кого‑то из родных. Если даже вы точно не знаете, что именно произошло, то можете точно сказать, что оно есть. Вы это чувствуете.

Афроамериканка Эйприл занималась лоскутным шитьем. В сорок лет с небольшим она нашла фотографию 1911 года, где были изображены черная женщина и ее сын, повешенные за шею под мостом. Несколько белых мужчин, женщин и детей выстроились на мосту над ними. С этого момента жизнь Эйприл изменилась. Сцена линчевания произвела на нее неизгладимое впечатление. «Я плакала не переставая, – сказала она. – Это могли бы быть я и мой сын». С того дня, как Эйприл увидела фотографию, ее тревожность усилилась. «Словно на каждом дереве я видела по повешенному».

Я спросил ее, был ли кто‑то в семье, кого подвергли линчеванию. Она не могла сказать точно. В конце 1880‑х годов мальчика и девочку, родившихся от черного мужчины и белой женщины, оставили на обочине дороги. Другая семья приняла мальчика, который стал дедом Эйприл, но не его сестру. Неизвестно, что случилось с ней и с их родным отцом.

 

 

Признаём и благодарим члена(‑ов) семьи, стоящих за ключевой фразой

1. Если вы точно знаете, кому изначально принадлежит страх, нашедший выражение в вашей ключевой фразе, представьте себе этого человека.

2. Если вы не совсем уверены в том, кто он, закройте глаза. Представьте себе кого‑то из семьи, кто мог иметь похожие эмоции. Возможно, это дядя или бабушка, или даже старший сводный брат, которого вы никогда не видели. Вам не обязательно знать, кто это. Возможно, он даже не кровный родственник, но причинил вред кому‑то из членов семьи или же, наоборот, сам пострадал от кого‑то из ваших родных.

3. Представьте себе человека или людей, связанных с травматическим событием, лежащим в основе вашей ключевой фразы. Вам не нужно точно знать, что это было за событие.

4. Теперь наклоните голову и дышите глубоко ртом.

5. Скажите этому человеку или людям, что вы глубоко уважаете их и то, что с ними произошло. Скажите им, что их не забудут и будут помнить с любовью.

6. Представьте, что они обрели покой.

7. Представьте, что они благословляют вас жить полной жизнью. Делая вдох, почувствуйте, как их добрые пожелания физически воздействуют на ваше тело. Почувствуйте, как уходит ваш страх, как будто кто‑то опустил шкалу интенсивности до нуля.

8. Делайте так несколько минут, пока тело не успокоится.

 

Из истории известно, что черного мужчину наказывали за связь с белой женщиной. Тем не менее белые рабовладельцы часто имели детей от своих черных наложниц. Исследование, опубликованное в мае 2016 года, приводит генетические доказательства этого, запечатленные в ДНК ныне живущих афроамериканцев. ДНК несут в себе следы европеоидного наследия, что по времени может быть отнесено ко временам рабовладения. Таким образом, исследователи подтвердили то, что и так давно было известно (1).

Хотя Эйприл с точностью не могла сказать, подвергся ли ее прадед или двоюродная бабушка, или другой член семьи линчеванию, она подозревала, что такое вполне могло произойти. По меньшей мере она несла в себе остатки коллективной травмы, которую разделяла с другими афроамериканцами, переживавшими похожие страхи.

Эйприл чувствовала, что обязана найти каждый задокументированный случай линчевания мужчин, женщин и детей в Америке с 1856 по 1965 год. Она обнаружила имена более 5000 человек и за каждого вплела золотую нить в черный квилт. С каждым найденным именем у Эйприл появлялось чувство, что теперь еще одна душа может упокоиться с миром. Через три года – время, которое потребовалось ей, чтобы закончить свой квилт, весивший теперь 6 килограмм, – Эйприл наконец почувствовала освобождение.