Новая идеология — Новая технология — Массовое влияние

Стругацких тоже рассматривают как вариант формирующих текстов для Гайдара-Чубайса и их команды младореформаторов (Кургинян С. Исав и Иаков. Судьба развития в России и в мире. — Т. 2. — М., 2009). Именно они внесли эту идеологию экспериментаторства над обществом, которая была реализована на постсоветском пространстве.

Коко Шанель является еще одним таким примером. В статье New York Times ее называют «матерью повторного изобретения (reinvention)». Статус индустрии моды так высок, что она была едва ли не единственной индустрией, которую нацисты собирались сохранить во Франции.

Что придумала Коко Шанель? На этот вопрос дал ответ один из ее конкурентов — она предложила люкс для бедных. Это идея моды для бедных понятна из ее основного изобретения — маленького черного платья. Бедные (разумеется условные), а точнее широкие массы людей были приближены к моде, то есть это было тоже новым для них поведением.

Шанель ввела новый стиль жизни молодой женщины, эта современная женщина получила название гарсон. Эта женщина носит короткую одежду, имеет много любовников и никогда не выходит замуж, она может управлять автомобилем как мужчина. Это модель и сегодняшней современной женщины, которая имеет самостоятельный от мужчин стиль жизни.

Кстати, сама Шанель имела не очень правильное поведение во время войны. Она не только завела любовника-немецкого офицера, но и ездила в Берлин на разговор с Шелленбергом и Гиммлером, чтобы обсудить план того, как повлиять на Черчилля, которого она лично знала. «Вонь духов» — так называется рецензия на книгу, которая приоткрыла поведение Шанель во время нацистской оккупации.

С точки зрения французов она была «горизонтальным коллаборационистом», то есть была женщиной, которая имела отношения с немцем. Ее любовник барон Ганс Гюнтер фон Динклаге был настоящим шпионом. В его задачи как раз и входило вербовать богатых французов, превращая их в информантов на пользу Германии. Правда, книги изображают из него просто «арийского плейбоя». Шанель была агентом F-7124, которая имела кодовое имя Westminster (см. здесь и здесь).

Шанель не только выступала против евреев, но и пыталась воспользоваться тем, что немцы забирали их собственность. Ее духи Шанель № 5 производились и имели владельцами Вертмейеров, которые были богатой франко-еврейской семьей. Но они успели на время войны, пока эмигрировали в США, передать право собственности французу. В 1947 г. они переписали договор 1924 г, по которому Шанель получала 2 процента от всех продаж Шанель № 5 в мире. И только это давало ей миллионы долларов.

В интервью New Yorker'а автор книги о «колаборационистку» говорит, что его книга вышла в Америке, Великобритании, Германии, Нидерландах, но не во Франции. Французы не хотят знать этой правды.

Третий пример внедрения нового поведения — это история появления универмагов. Производители в этот период вышли на массовое производство, им нужно было теперь массовое потребление. В результате возникла необходимость привлекать как можно больше покупателей. Возникает кредит, который позволяет человеку без достаточной суммы денег все равно делать покупку.

Потом, кстати, эта организация массовой покупки повторилась в США в создании супермаркетов для продажи продуктов по новым правилам в тридцатые, где были больший выбор, дешевые цены и места для парковки. Все это было примером агрессивного маркетинга. Так же мы можем снова вспомнить и скандалы, сопровождавшие вхождение импрессионистов в академические салоны.

Универмаг как социальный институт рассматривается как средство «освобождения» женщин. Они получили возможность покупать, а это было совершенно новым, потому что стало изменением ценностей, поскольку до этого женщина могла появиться только в парке или в музее. Универмаги также предоставили рабочие места для женщин. То есть это был настоящий генератор нового поведения. Даже небоскребы возникают как ответ на потребность в таких магазинах. Общий же вывод таков: универмаги меняли весь стиль жизни, а не только формы купли-продажи.

Если американцы видят колыбель таких универмагов в себя, то французы называют первым универмаг, который создал предприниматель А. Бусико. Исследователи считают, что к созданию универмагов подтолкнуло и то, что рента в центральных районах была в два-три раза выше, поэтому здания должны были идти вверх или под землю. К тому же, Бусико заложил другую идею продажи, чем это было в стандартах того времени: его малую маржу через более дешевые цены должны были компенсировать большие объемы продаж. Он добавил к этому фиксированную цену, а не возможность торговаться. К новому следует отнести и свободный вход без обязанности что-то купить, он также ввел практику возможности возврата товара и получения назад денег. То есть универмаг Бусико заложил другой вариант взаимодействия с покупателем. Сегодняшними словами можно сказать, что он стал на позицию покупателя.

В этих трех примерах мы видим принципиальное влияние на массовое сознание, что порождает в результате новые типы поведения, которые может отразить следующая таблица:

Новая технология	Тип нового поведения
Импрессионизм	новое видение, новое восприятие
Коко Шанель	возможность моды для новых слоев общества
Универмаг	новый вариант покупки товаров

В последнем случае, кстати, как следствие, возникает общество потребления, поскольку потребление становится массовым. Все эти инноваторы имели собственную технологию выживания в трудных условиях, которая позволяла им уходить от поражения или серии поражений к успеху.

Мы имеем и собственные примеры такого изменения поведения. Во время перестройки мы видели основную стратегическую кампанию по трансформации советских ценностей, которая разворачивалась, как это ни парадоксально, под флагом ленинизма. Ее можно увидеть по выступлениям М. Горбачева, а также две тактические кампании — антиалкогольная и против выступления Н. Андреевой «Не могу поступаться принципами» (1988). Горбачев развернул против этой статьи серьезную антипропаганду. Д. Язов вспоминает заседание политбюро, на которых обсуждалась эта статья.

Чего испугался Горбачев-генсек, запустив такую серьезную кампанию против статьи профессора? Например, он требовал от каждого члена Политбюро выразить свое отношение к этой статье. Вообще ситуация была не такой простой, поскольку Горбачев остановил возможность обвинить Яковлева в том, что он, по данным КГБ, оказался агентом влияния ЦРУ, потому был завербован вместе с А. Калугиным во время учебы в Колумбийском университете (см. здесь и здесь).

Экс-глава советского телевидения Л. Кравченко тоже называет главными разрушителями СССР А. Яковлева и Э. Шеварднадзе. Причем он подчеркивает, что столкновение Азербайджана и Армении имело искусственный характер. Кстати, о сотрудниках известной программы «Взгляд» он говорит, что каждый второй имел там в кармане удостоверение спецслужбы.

Перестройка приводит к изменению и ценностей, и поведения. Интересно, что она тоже выдвигает на первый план проводников новых ценностей. Аналогично американцы ведут сегодня не только военные, но и ценностные кампании в Афганистане или Ираке. Есть четкие оценки успешности / неуспешности этих кампаний. Например, по Афганистану они имеют следующие данные (Assesing military information operations in Afghanistan, 2001 — 2010. — Santa Monica, 2012 / RAND):

Оценка основных тем в психологических операциях в Афганистане

Тема	Оценка
Война с террором оправдывает интервенцию США	Неэффективна
Силы коалиции несут мир и прогресс	Эффективная (2001-2005) Смешанная (2006-2010)
Аль Каида и Талибан являются врагами афганского народа	Смешанная
Финансовое вознаграждение предлагается за поимку Аль Каиды и лидеров Талибана	Неэффективна
Финансовое вознаграждение предлагается за отказ от вооруженной борьбы	Смешанная
Нужна поддержка местных афганцев, чтобы избавиться импровизированных взрывных устройств	Смешанная
Американские силы имеют серьезное технологическое доминирование над Талибаном	Эффективная (2001-2005) Смешанная (2006-2010)
Демократия поможет Афганистану, все афганцы должны принять участие в выборах	Эффективная (2001-2005) Смешанная (2006-2010)

Массовое сознание достаточно инерционно, поэтому такие кампании по его изменению требуют большого времени и ресурсов. Особенно, когда эта кампания связана с противником.

Но при этом работают не только стандартные пути, но и нестандартные. Например, видеоигры, которые также несут в себе потенциал изменений, которые внедряются в массовое сознание. Обама в связи с «эпидемией» убийств в США даже обратился с просьбой проверить влияние видеоигр на активацию агрессивности (см. здесь и здесь). В целом это тоже может быть реакцией массового сознания на напряжение современного мира. Ведь часто даже возникает вопрос, какими именно лекарствами пользовался убийца.

Во время промышленной революции в Великобритании стремительно возросло потребление джина, который выступил технологией для снятия напряжения. Сегодняшним вариантом этой технологии стало потребление телепродукции. Данные 2011 говорят о ежедневных 4 часах перед телевизором для английских граждан.

Много таких моделей поведения, которые кажутся нам вечными, на самом деле были не так давно введены в общество. Чай становится модным в Англии после женитьбы Карла II на дочери португальского короля, которая привезла с собой новую привычку пить этот напиток. Британская Ост-Индская компания сделала его дешевым. В 1717 г. был открыт первый магазин по продаже чая, ориентирован специально на женщин с пониманием того, что именно они могут продвинуть чай в обществе. Женщины в то время не могли ходить в кафе, а тут они могли пить чай. И это стало первым публичным местом для женщин.

Реклама чая давала до 50% доходов газет, в результате чего чай сработал на поддержку прессы. А до этого чай стал объектом для первого PR — голландская Ост-Индская компания наняла датского врача, который написал много статей о целебных свойствах чая, чтобы продвигать его в Европе. Чай поддержал и первую промышленную революцию в Англии, поскольку рабочие обязательно пили чай, чтобы не заснуть, потому что они впервые работали с машинами, а там надо было быть очень внимательным.

Массовое поведение и особенно ее новые формы требуют разнообразной поддержки. Инерция прошлого не позволяет легко переходить к новому. Поэтому новое поведение входит в жизнь лишь с помощью дополнительных средств.

 

Информационная война:теория, определения и базовые понятия.. Информационная политика и безопасность современных государств. Американские представления об информационной политике и безопасности.

"Целью информационной войны является разум, особенно разум тех, кто принимает ключевые решения по поводу войны и мира, а с военной точки зрения, разум тех, кто принимает ключевые решения, если, когда и как использовать имеющиеся силы и возможности стратегических структур. Можно считать, что определенные аспекты холодной войны, такие, как Радио Свободная Европа, Радио Марти или ЮСИА были генеральной репетицией информационной войны"

Джордж Стейн "Информационная война"

ИНФОРМАЦИОННАЯ ВОЙНА: МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВАНИЯ

Современные глобальные тенденции в области коммуникации демонстрируют совершенно новые результаты, практически недоступные в прошлом. Резко возрос объем информации, которую граждане стали получать вне контроля своих национальных правительств. Пол Кеннеди констатирует: "Правительствам авторитарных государств становится все труднее держать свои народы в неведении. Чернобыль был быстро сфотографирован французским коммерческим спутником, а снимки быстро переданы на весь мир, включая и сам Советский Союз. Подавление китайским правительством выступления студентов на площади Тяньаньмынь и шок, испытанный всем миром от этого события, сразу же потрясли и Китай благодаря радио, телевидению и телефаксу. Когда в конце 1989 г. рушились коммунистические режимы в Восточной Европе, сообщения и видеосюжеты о падении одного из них стимулировали сходные процессы в соседних государствах"1. Информация начинает нести в себе как созидательную, так и разрушительную силу, но в гораздо более сильной степени, чем это было ранее. Поскольку время изменило не столько суть информации, сколько интенсивность воздействия, поменяло контексты применения (например, личное стало общественным, как это имеет место в случае поп-звезд или государственных деятелей).

Одновременно возросла роль публичной информации в принятии политических решений, в результате чего сфера политики стала намного публичнее и намного более управляемой. Как пишет полковник армии США К. Эллард: "В случае Сомали реально мотивировали международное сообщество к действию телевизионные имиджи маленьких детей с их животами, разбухшими от голода"2. В этой же области лежит понятие "эффекта CNN", когда информация становится одновременно доступной как президентам, так и простым зрителям. В манипуляциях с общественным мнением CNN обвиняют, к примеру, защитники Белого дома в октябре 1993 г.: "Примерно в 2.00 — 2.30 CNN дало в эфир ночное интервью Хасбулатова и текст Обращения на фоне кадров прямой трансляции маневров в окрестностях "Белого дома" и приготовлений к атаке войск МВД РФ (естественно, по российским каналам ТВ этот материал не прошел). По истечении небольшой паузы, вскоре после 3.00 CNN прокомментировало интервью Хасбулатова как параноидальный бред и показало снятые, видимо, в предыдущие сутки ночные кадры окрестностей "Белого дома" без внутренних войск МВД, которые к этому моменту еще продолжали стоять наизготовку к атаке вокруг Дома Советов"3.

Это не столь характерно для прошлого, к примеру, во второй мировой войне вопросы стратегического обмана противника не были столь актуальными, поскольку большее внимание уделялось военной силе, а не слухам. Как пишет В. Лакер: "Обман редко несет полный успех, даже во время войны — Троянский конь (если рассказ о нем правда) является исключением. Обычно наиболее ожидаемым результатом становится распространение сомнения, а не принятие противником определенной неправды"4. В пользу подобного обмана противника в военное время работает то, что в принципе решения приходится принимать под грузом неопределенности, отдавая предпочтение тем или иным, но все равно неполным или неоднозначным фактам. Поэтому В. Лакер позволяет себе

•'•••••.г ' '; X;.'

заметить, что в разведке возможности для ошибок практически безграничны.

Директор информационных войск Министерства обороны США определяет информационную войну следующим образом: "Информационная война состоит из действий, предпринимаемых для достижения информационного превосходства в обеспечении национальной военной стратегии путем воздействия на информацию и информационные системы противника с одновременным укреплением и защитой нашей собственной информации и информационных систем. Информационная война представляет собой всеобъемлющую, целостную стратегию, призванную отдать должное значимости и ценности информации в вопросах командования, управления и выполнения приказов вооруженными силами и реализации национальной политики. Информационная война использует все возможности и нацелена на факторы уязвимости, неизбежно возникающие в условиях возрастающей зависимости от информации. Объектом внимания становятся информационные системы (включая соответствующие линии передач, обрабатывающие центры и че-> ловеческий фактор этих систем), а также информационные технологии, используемые в системах вооружений. Информационная война имеет наступательные и оборо-нительные составляющие, но начинается с целевого проектирования и разработки своей "Архитектуры командования, управления, коммуникаций, компьютеров и разведки", обеспечивающей лицам, принимающим решения, ощутимое информационное превосходство во всевозможных конфликтах"5. Как видим, это определение практически не затрагивает содержательных аспектов, а направлено на техническое обеспечение информационной составляющей армии.

Информационные операции направлены на поддержку военных действий и отсчитываются от их успешности/неуспешности. "Комбинация разрушительной силы и деятельности из области психологической войны может уменьшить желание противника сражаться, следовательно, способствовать достижению военных целей"6.

В техническом плане информационная война уже началась. Выросший в качестве потенциального плацдарма Интернет предоставляет для этого все условия. Отсюда следует необходимость концентрации усилий на защите информационных сетей от несанкционированного проникновения (см., например, Викторов А.Ф. Информационная война в современных условиях // "Информационное общество". — 1997. — № 1; Филимонов А.Ф. О разработке в США системы мер по защите национальной информационной инфраструктуры // Там оке; Расторгуев С.П. Информационная война как целенаправленное информационное воздействие информационных систем // Там же). Рост мощи информационных механизмов современного общества усиливает его зависимость именно от этой составляющей.

Однако информационная война велась в мире и при отсутствии компьютеров. Использовались слухи: войска, к примеру, Чингисхана шли вслед за рассказами об их невероятной жестокости, что в сильной степени подрывало моральный дух их противников. Использовался прообраз современных избирательных технологий при выборах в Древнем Риме. Моральный дух воинов поддерживался особой идеологией (типа известного высказывания "на щите или со щитом"). Просто сегодняшняя зависимость цивилизации от информационной ее составляющей сделала ее гораздо более уязвимой в этом отношении. А быстродействие и широкое распространение информационных сетей многократно увеличило мощь именно информационного оружия. Дополнительно влияет на ситуацию и принятая сегодня модель общества как принципиально открытого, что предполагает гораздо больший объем разнообразных информационных потоков, чем в случае закрытого общества.

Россия не только готовит специалистов в сфере информационных войн, но, как свидетельствует пресса, к концу 1995 г. должна была быть завершена работа по созданию основ информационной борьбы с противником по заказу Совета Безопасности РФ7. Информационная борьба в этой статье определяется как "основная форма обес-

печения информационной безопасности Российской Федерации в антагонистических конфликтах" (С. 14). Автор также подчеркивает такую важную особенность информационной борьбы, как "факт и последствия ее ведения не всегда являются очевидными для того, против кого она ведется" (С. 15). Это важная характеристика информационной войны, которая требует, например, проведения постоянного мониторинга СМИ, чтобы фиксировать изменение ситуации.

В телепрограмме "Военная тайна" (RenTV, 1998, 22 нояб.) было представлено одно из подразделений для психологической войны в армии РФ. Оно включает 15 человек, занятых тремя видами деятельности: полиграфической, звуковещательной, а также звукозаписывающей и обрабатывающей информацию. Громкоговорители вещают на расстояние в 6 км. Приводился пример, когда на конкретный кишлак вещал человек, подражая голосу Горбачева и призывая избавиться от повстанцев. Кишлак выполнил это пожелание. Были продемонстрированы листовки, где рисунки разделялись на две половины, на одной было — ОБЕЩАЛИ, на второй — ПОЛУЧИЛИ. За листовки подобного подразделения во время войны в Чечне полевые командиры расстреливали тех, у кого их находили. Представленный в программе ефрейтор из этого подразделения в совершенстве знал английский и французский язык. Все это говорит о том, что область теории вполне адекватно трансформировалась в рутинную повседневную работу.

Е.В. Дергачева прогнозирует развитие военно-информационной составляющей военного потенциала страны по следующим направлениям: создание информационных средств вооруженной борьбы и разработка соответствующего логико-математического аппарата и программных средств. Она также говорит о таких типах информационного оружия: способы передачи ложной или искаженной информации и информационно-психологическое пропагандистское воздействие8. Информационная безопасность России направлена на обеспечение информационного суверенитета и на содействие успеш-

ному проведению государственных реформ, укрепление политической стабильности общества.

Российские исследователи также считают, что унаследованная от бывшего СССР высокая степень централизации структур управления может привести к гибельным для страны последствиям в случае информационной агрессии9. При этом темпы совершенствования информационного оружия превышают темпы развития технологий защиты. Возможно, вскоре это может быть связано с определенной "нестыковкой" прилагаемых усилий типа рытья туннеля с двух разных сторон горы.

Мы показали взгляд со стороны властных структур и поддерживающих их экспертов. Одновременно существует и взгляд снизу: внутри стран СНГ информационные войны в виде войны компроматов давно стали обычным делом.

В качестве рабочего мы будем опираться на определение информационной войны как коммуникативной технологии по воздействию на массовое сознание с кратковременными и долговременными целями.

При этом мы акцентируем внимание на содержательные, а не на технические аспекты этого явления. Слово "коммуникативный" подчеркивает особый статус аудитории как объекта воздействия, поскольку успешное воздействие может опираться только на интересы, ценности, идеалы аудитории, то есть речь идет о необходимости разговаривать с ней на одном языке в прямом и переносном смысле этого слова. Целями такого воздействия на массовое сознание является внесение изменений в когнитивную структуру с тем, чтобы получить соответствующие изменения в поведенческой структуре. Практически то же самое делает психотерапия, только на уровне индивидуального сознания.

Г. Джоветт и В. О'Доннелл разграничивают пропаганду и просто коммуникацию на основании того, что к пропаганде они также относят разработку целей, которые не входят в число интересов получающего информацию10. Это важное разграничение, однако оно также страдает

из-за того, что достаточно трудно четко сказать, что именно направлено против интересов слушающего.

Э. Роджерс определяет пропаганду через понятие массового убеждения (masspersuasion), считая, что в обычном варианте убеждения присутствует сильный интерактивный компонент11.

Информационная война должна рассматриваться в качестве одного из базовых понятий военно-коммуникативных исследований. Другая базовая составляющая этого направления лежит в области разведки и аналитической работы. Военно-коммуникативные исследования должны давать ответы не академического, а технологического характера, быть максимально практически сориентированы, что позволит перейти, условно говоря, от исследований в области теории коммуникации к принципиально прикладным разработкам.

Поэтому нам представляется, что путь базового подхода в этой области может опираться на цели в виде существенного изменения картины мира, получающегося в результате коммуникативного воздействия. Когнитивная психология, когнитивная психотерапия могут дать подсказки в этом направлении. То есть резкое изменение целей, картины мира получателя может рассматриваться как определенное информационное вторжение, представляющее опасность для получателя. Вот это состояние опасности возрастает при переходе от воздействия на индивидуальное сознание к воздействию на массовое сознание, поскольку считается, что массовое сознание в достаточной степени консервативно и служит определенным стабилизатором ситуации.

Когнитивная терапия интересна для нас тем, что в результате ее применения, как и любой психотерапии, она дает изменение моделей поведения. Но в основе ее лежат как бы когнитивные ошибки пациента. Как пишет о теории А. Бека А.Александров: "Когнитивный сдвиг можно по аналогии представить как компьютерную программу. Каждое расстройство имеет свою специфическую программу. Программа диктует вид вводимой информации, определяет способ переработки информации и ре-

зультирующее поведение. При тревожных расстройствах, например, активируется "программа выживания": индивид из потока информации выбирает "сигналы опасности" и блокирует "сигналы безопасности"12. В этом варианте терапии пациент трактуется как таковой, который больше реагирует на когнитивные схемы у себя в голове, чем на реальность. Примерами таких когнитивных искажений, задающих модель поведения, являются:

1. Персонализация, когда все события интерпретируются преувеличенно личностно.

2. Дихотомическое мышление, когда все события могут быть либо только хорошими, прекрасными либо плохими, ужасными.

3. Выборочное абстрагирование, когда оценка одной детали начинает трактоваться как оценка всего события.

4. Произвольные умозаключения, когда бездоказательные умозаключения становятся определяющими (например, фраза: "Я ужасная мать!").

5. Сверхгенерализация, когда обобщение строится на основании единичного случая (типа "Все мужчины одинаковы", "Я всегда все делаю неправильно").

6. Преувеличение ("катастрофизация") как преувеличение последствий какого-либо события.

Мы привели этот список с достаточной полнотой (хотя и ощущается определенное пересечение некоторых видов ошибок), чтобы убедиться в том, что довольно часто нами руководит не реальная действительность, а заранее заданная схема ее интерпретации, поскольку при наличии схемы мы начинаем из действительности выбирать "сигналы", подтверждающие нашей схемы. Например, "катастрофизация" явно присутствует в странах СНГ как на индивидуальном, так и на коллективном уровнях.

Таким образом, в качестве одной из базовых составляющих воздействия в рамках информационной войны должна стать опора на когнитивную модель мира, на способы обработки информации человеком, на способы форматирования этой информации. Здесь на первое мес-

то выходят понятия фрейма, сценария, стереотипа, которые в числе других были начаты работами группы Р. Шенка13. Это типичный вариант представления информации человеком, способа обработки им информации.

Одновременно базовой составляющей этого направления должен стать не просто аналитический подход к анализу аудитории, а поиск определенных уязвимых мест в когнитивной модели, опираясь на которые можно проводить поведенческие изменения.

Подобную уязвимость картины мира можно увидеть в существовании альтернативных путей решения проблемы, альтернативных картин мира. Подсказку, к примеру, дает политический анекдот. В советское время существовали две конфликтующие картины мира: генсек Брежнев на экране телевизора как мудрый руководитель грозного государства и генсек Брежнев из анекдота в качестве глупого и ограниченного. Или слух, который начинает конкурировать с официальным представлением ситуации. Точно так же, как считает Дж. Фиске, массовая культура фиксирует точки расхождения между доминантной и не-доминантной культурами14.

Важные результаты для поиска точек уязвимости могут давать социологические опросы. Например, перед нами следующие результаты опроса о том, как население доверяет милиции15:

Полностью доверяю 7%

Скорее доверяю, чем — нет 18%

Скорее не доверяю 28%

Полностью не доверяю 32%

Затруднились ответить 15%

Понятно, что при подобных объемах негативного отношения происходит разрушение легитимности власти как таковой, а не только милиции.

Есть определенные пороговые величины, переходить через которые страна не имеет права, в противном случае она теряет ряд своих существенных параметров. В облас-

ти политических отношений получены при оценке двух положений16: "Доля граждан, выступающих за кардинальное изменение политической системы" и "Уровень доверия населения к центральным органам власти". По первому показателю при пределе 40% (не более) Россия в 1996 г. уже имела 43%. По второму — при пределе 25% (не менее) Россия имела 14%. "Зашкаливание" в первом случае ведет к делегитимации власти, во втором — к отторжению власти народом. Кстати, по данным социологов от 75% до 85% населения России находятся в социально-психологической и психологической депрессии17. Данные по Украине также демонстрируют высокий уровень пессимизма населения. Ответ на вопрос "Как вы считаете, что ожидает нашу страну в XXI веке?" дал следующее распределение18: г

Ситуация изменится к лучшему, но незначительно 29%

Страну ожидает прозябание и угасание 17%

Ситуация улучшится, но незначительно 16%

XXI век — это век расцвета нашей страны, 9% ее ожидает большое будущее

Другие ответы 1% Затруднились ответить                                                   28%

Важным для потребителя информации является не только сама информация, но и ее источник. По этой причине принимаются во внимание и факторы того, как выдается данная информация. Так, в качестве примера можно упомянуть, что при радиовещании Великобритании на фашистскую Германию принималось во внимание то, что в случае диктора-носителя языка возникнет подозрение, что он является предателем, поэтому сообщения читались дикторами-британцами. В то же время этого ограничения не было при вещании на другие страны. В первом случае существовал жесткий контекст неприятия, во втором — контекст был более мягким, что отразилось, в отсутствии подобных ограничений на тип диктора.

Собственно на типологии источника построено и традиционное деление пропаганды на белую, серую и черную:

тип пропаганды	источник	сообщение
белая	известен	достоверное
серая	неизвестен	неопределенная достоверность
черная	заменен иным	недостоверное

Г. Джоветт и В. О'Доннелл говорят в случае пропаганды о скрытом намерении и о скрытой идентичности: "Пропагандист стремится контролировать поток информации, управлять общественным мнением и манипулировать поведенческими моделями. Это все типы целей, которые не могут быть достигнуты, если бы подлинные намерения были известны или если бы был открыт подлинный источник"19. Это понятно, потому что успешное воздействие всегда связано с переносом убеждения как бы на самого человека. Создается модель принятия решения внутри: либо индивидуального человека, либо социальной системы в целом.

Информационную войну мы также можем трактовать в аспекте "перевода" с одной картины мира в другую. При этом сообщение, которое проходит процесс этой перекодировки, трансформируется до неузнаваемости. Например: сообщение "Сдавайтесь" воспринимается с контекстом "Сдаться безопасно", а далее — "Сдавшись, ты спасешь свою семью". То есть здесь "спасение себя" заменяется на "спасение семьи", что является совершенно разными сообщениями.

Стандартный перевод с языка на язык сохраняет содержание при потере формы, поскольку есть несовпадение языков. Тип "перевода" в рамках информационной войны теряет и форму, и содержание. Что же сохраняется? Остается неизменной целевая установка, а также задейст-вованность в содержании личности объекта воздействия/ Это совершенно новый тип "трансформационного пере-

вода", когда содержание подлежит "мутации" в соответствии с требованиями картины мира реципиента.

Можно представить себе этот процесс в виде последовательной смены акцентуируемой информации. При этом прошлый элемент как бы переходит с акцентуируемой части в скрытую, которая в лингвистической прагматике именуется "пресуппозицией".

Что является характерным при поиске нового сообщения? Нам представляется, что мы при этом осуществляем перенос с "действия" на "последствия действия". Нечто подобное наблюдается в рекламе, когда, например, микроволновая печь "Самсунг" рекламируется сквозь блюда, которые в ней можно приготовить (рыба, птица и т.д.). Последствие всегда можно представить в более позитивной манере, чем само действие. Действие всегда оказывается на пересечении неоднозначных оценок. К примеру, покупка Самсунга это одновременно и трата денег, сдача в плен — это одновременно нарушение воинской присяги и т.д.

Интересно, что все представленные выше высказывания (Сдавайся vs. Спасай семью) правильны каждое в своей плоскости. В официальной плоскости главенствует "Надо воевать", в неофициальной "Надо спастись". Они не пересекаются, поскольку находятся в разных плоскостях. Это в определенной степени мягкий конфликт • (между сообщениями в разных плоскостях), хотя возможен и жесткий конфликт (между сообщениями в одной плоскости).

Создавая пропагандистское сообщение, мы как бы кодируем его сообщение, исходя из иного кода. При этом позитивное или негативное событие из одного списка, принадлежащего модели мира-1, заменяется позитивным или негативным событием из другого списка, принадле-

жащего модели мира-2. Получается не перевод в прямом смысле этого слова, а установление эквивалентностей. Мы можем представить этот переход, задающий в результате изменение в поведении следующим образом:

Это и определяет сложность противодействия в случае информационной борьбы, поскольку воздействие в результате принимает вид не внешнего, а внутреннего. Мы легко отбрасываем внешнее вторжение, но у человека практически нет средств и возможностей бороться против внутреннего воздействия.

Дж. Браун предлагает три этапа работы пропагандистского сообщения20:

1. Привлечение внимания и создание интереса.

2. Эмоциональная стимуляция.

3. Демонстрация того, как созданное напряжение может

быть снято.

При этом он цитирует одного из исследователей, сказавшего достаточно справедливые слова: пропагандист может замедлить или ускорить направленность общественного мнения, но он не может пустить его в обратном движении. С этим можно поспорить, учитывая перемены в бывшем Советском Союзе, но как общее правило оно, несомненно, имеет место.

Есть достаточно четкие современные примеры применения информационных технологий. Одной из них является ситуация с войной в Персидском заливе, где было два основных типа целевой аудитории: иракские солдаты и американское общественное мнение. В первом случае активно использовались листовки (их было сброшено 29 миллионов) и радио, которое транслировало свидетельства сдавшихся солдат, перемежавшиеся молитвами из Корана и сообщениями о направленности бомбовых

ударов на следующий день. В результате 75% сдавшихся подтвердили, что на них повлияли листовки и радио. Съемки телевидения того периода действительно демонстрируют сдавшиеся в плен группы иракских солдат, каждый из которых держит в руке листовку.

Что касается американского общественного мнения, то на него в сильной степени влияло телевидение: было установлено, что чем больше зритель смотрел ТВ, тем более уверенно он поддерживал военные действия. Дж. Буша поддерживало более 80% населения. Во время военных действий наиболее эффективным средством воздействия на общественное мнение были ежедневные брифинги. Причем интересным образом цензурные ограничения на прессу привели к агрессивному поведению журналистов на подобных брифингах, что в свою очередь