Иэменения значения и реакции

Любой психоаналитик прекрасно знаком со следующей ситуацией: наблюдение за первосценой в эдиповой фазе, в пубертатный или климактерический период имеет совершен­но разные значения как с точки зрения интерпретации этой  сцены, так и с точки зрения последствий для наблюдателя. Столь же велики различия и в том случае, когда мы сравниваем восприятия одного и того же опыта на различных пе­реходных стадиях младенчества.

Мы провели следующий эксперимент¹: в качестве стандартного стимула для вызова ответной улыбки использовалась
карнавальная маска, изображавшая улыбающееся лицо. Мы
предъявляли эту маску Джесси в возрасте трех, семи с поло­
виной и четырнадцати месяцев. Возраст выбирался отнюдь не
случайно: это три последовательных периода, в которые сред­
нестатистический ребенок переходит от одного уровня психологической интеграции к следующему, более высокому и сложному. Джесси реагировала следующим образом.

1. В три месяца маска вызывала в ответ улыбку.

2. Когда маска была предъявлена Джесси в возрасте семи с половиной месяцев, девочка засмеялась, бесстрашно приблизилась к маске, попыталась выковырять из нее кусочки мрамора, изображавшие глаза, при этом актив­но стремясь вскарабкаться на колени наблюдателю.

3. К четырнадцати месяцам у Джесси установился проч­ный контакт с наблюдателем (женщиной), но когда та надела маску, на лице ребенка появилось испуганное вы­ражение, Джесси с криком отвернулась и убежала в угол. Позднее Джесси уговорили потрогать маску, и, взяв ее в руки, она начала кусать ее глаза.

¹ Этот эксперимент снят в фильме, посвященном реакции улыбки (Spitz, 1948а).

Как следует интерпретировать различие между тремя реакциями одного и того же вполне нормального и здорово­го ребенка в свете объектных отношений и развития Я?

В первом эксперименте мы застали ребенка в момент перехода от безобъектной стадии к предобъектной. При таком переходе знак-гештальт с двумя глазами, лбом и но­сом в движении сигнализирует о приближении объекта, удовлетворяющего потребности ребенка. Маска соответству­ет признакам этого знака-гештальта, и потому реакция на маску является позитивной: ребенок улыбается.

В этот же переходный период из множества разрознен­ных ядер Я интегрируется первое рудиментарное Я¹.

К моменту второго эксперимента ребенок находится в переходной стадии между реакцией на знак-гештальт и выделением и узнаванием собственно либидинозного объек­та. Знак-гештальт еще не утратил эффективности, либиди-нозный объект еще не достиг исключительности; ребенок улыбается при виде знака-гештальта (маски), активно при­ближается к нему и его исследует. Девочка вовлекает на­блюдателя, которого она воспринимает в качестве «друга», в свою игру с маской, затевая активное общение.

Я Джесси добилось большого прогресса по сравнению с трехмесячным уровнем; благодаря опыту, приобретенному в процессе взаимных объектных отношений, девочка уста­навливала и расширяла границы, и теперь ее Я превратилось в центральную управляющую организацию. Телесное Я под­чиняется ее желаниям и служит осуществлению ее намерений..

Однако это телесное Я является теперь уже только ча­стью, аппаратом более высокой организации Я, служащим развертыванию секторов Я, связанных с произвольным дви­жением, которые в свою очередь были активизированы не­давно развившимися аффективными структурами. Разумеет­ся, теперь мы имеем дело с удивительно сложной психической

¹ В частности, ядра Я, связанные с принятием пищи и сочетающие соматопсихические репрезентации орального региона, руки и т. д.; ядра Я, возникшие в связи со зрительным восприятием при удовлетворении потребности в пище; ядра Я, связанные с тактильной перцепцией, отчас­ти в оральной области и распространяющейся на все тело, то есть род­ственные также с ядрами Я, относящимися к стимуляции равновесия при изменении положения тела; и наконец, в рудиментарное Я интегри­руются взаимосвязи, возникшие на данном уровне развития между эти­ми и, возможно, многими другими ядрами Я.

107

организацией, хотя она и остается рудиментарной по сравне­нию с организацией взрослого человека. И все же, говоря в терминах психоанализа, речь идет уже о начале собственно Я.

Развитие обеспечило Джесси свободу в использовании маски при взаимном общении и игре с наблюдателем. Это взаимодействие оказывается в центре объектных отношений ребенка.

В третьем эксперименте картина вновь меняется, и мы становимся свидетелями совершенно нового развития. Объект­ные отношения с матерью уже надежно установлены. Более того, диада постепенно лишается своего исключительного значения единственной формы социальных отношений. К ядру первоначальной «двоицы» добавляются новые слои; возникают дополнительные объектные отношения с различ­ными «друзьями». Однако эти «друзья» по-прежнему рас­познаются по их внешним атрибутам, главным из которых является знакомое лицо. Словами Ференци (1916), стадия всемогущества мысли пока еще не полностью утратила свое влияние и не передала власть чувству реальности. Магия остается наиболее могущественной силой во вселенной мла­денца. Логические процессы, каузальность еще не приобре­ли абсолютной власти, которую получат позднее. Мышле­ние осуществляется с помощью идентификации, интроекции, проекции и сходных механизмов. Покуда ребенок убежден, что он может изменить мир вокруг, опираясь на всемогуще­ство мысли, он будет верить, что на это способны и все остальные. Поглядите, как двухлетняя девочка, полюбовав­шись заходом солнца, оборачивается к отцу: «Папочка, сде­лай это еще разик!» Ребенку этого возраста каждый взрос­лый представляется волшебником, потому что ребенок и сам — волшебник, пусть и не столь удачливый, как его родные.

Когда к четырнадцати месяцам Джесси наладила «друж­бу» с наблюдателем, ей уже не было безразлично, что лицо наблюдателя внезапно превращается в маску «страшного незнакомца». Лицо (и маска) в качестве знака-гештальта уже утратило свою эффективность. Вместо этого в права вступа­ют индивидуальные лица «матери», «отца», «друга». Когда лицо друга таинственно преображается в «чужака», ребе­нок убегает, крича от страха. Джесси теряет друга, на его место из ниоткуда является незнакомец — хуже того, сам друг превращается в чужака и оборотня.

Когда маска снимается и «друг» возвращается, Джесси после недолгих уговоров вновь признает его. Прислонившись

к другу, обретя уверенность благодаря физическому сопри­косновению, она решается даже пощупать маску в руке наблюдателя, однако сохраняет недоброе чувство по отно­шению к злой магии маски и начинает кусать ее глаза.

В терминах Пиаже, Джесси лишь отчасти достигла обратимости. Это соответствует наблюдениям Пиаже (1947); по данным его экспериментов, обратимость, необхо­димая для ситуации, с которой сталкивается Джесси, будет достигнута гораздо позже, но не в четырнадцать месяцев (см. приложение).

Интересно рассмотреть роль Я в этих трех ситуациях.

Ситуация 1: в возрасте трех месяцев деятельность ру­диментарного Я ограничивается восприятием, узнаванием и реакцией улыбки на удовлетворяющий потребности знак-гештальт. Рудиментарное Я не различает друга и посторон­него и совершенно не способно защитить ребенка от опас­ности. Несмотря на такую ограниченность, рудиментарное Я способно к адекватным действиям, поскольку мать слу­жит ему вспомогательным Я, внешним по отношению к ребенку (Spitz, 1951).

Ситуация 2: какие изменения произошли в Я Джесси? В воз­расте семи с половиной месяцев ее Я уже не является руди­ментарным, едва различимым, едва способным к соотнесе­нию восприятия с определенными следами памяти и к выражению позитивного аффекта. На этой стадии начинает проявляться структура Я, принимающая на себя роль цент­ральной управляющей организации. Теперь эта организация осуществляет посредничество между инстинктивными вле­чениями младенца, которые стали более дифференциро­ванными и выражаются в форме аффективно окрашенных потребностей, желаний, стремлений и отказов. Они вылива­ются в моторное действие и аффективное выражение, по­скольку Я начинает брать на себя роль, которую оно сохра­нит в течение жизни: контроль над доступом к подвижности. В этом смысле Я начинает брать на себя часть материнской роли в осуществлении желаний ребенка, однако защитная роль матери еще не переходит к Я. Побуждения, выражен­ные Джесси в нашем маленьком опыте, связаны с ее жела­нием приблизиться и вступить в общение с другом, ее лю­бопытством по поводу новой игрушки, предоставленной ей другом и содержащей волшебный знак-гештальт.

Ситуация 3: Джесси исполнилось четырнадцать меся­цев и восемь дней. В ее Я произошли радикальные перемены.

109

Процесс мышления заходит гораздо дальше непосредствен­ного исполнения желания. Это становится очевидным из того, что Джесси сохранила свою дружбу с наблюдателем. Когда наблюдатель надевает маску и превращается в оборотня, Я обнаруживает свою новую роль защитника: Я подает сигнал опасности (Freud, 1926а), вызывающий панику и бегство.

На мой взгляд, эта серия наблюдений хорошо иллюст­рирует многие аспекты развития ребенка. Начиная с руди­ментарных зачатков в качестве телесного Я, мы видели его развитие вначале до уровня исполнительной, а затем и за­щитной организации личности ребенка, «стража», как это называет Анна Фрейд (1936).