глава. (Не) искупивший грехи

Минуло десять дней после загадочного самоубийства Людвига Циммермана и Роберта Ковальски. Их смерть осталась настолько незамеченной, словно город потерял не всем известных советников мэра, а я рядовых рабочих – события не освещались на прессе и телевидении, а обстоятельства гибели так и оказались раскрытыми для широкой массы.

Если смерть Густава Забитцера вызвала общественный диссонанс – над городом навис самый настоящий траур, то упоминания о Ковальски и Циммермане ограничились лишь коротким и скупым некрологом в «Экспрессе Свайзлаутерна».

Юлиан считал, что они заслужили большего – советники были значимыми фигурами для города и сделали немало хорошего, но ныне о них старались не вспоминать, в особенности, в позитивном свете.

«Поделом им». «Герр Забитцер отмщён». «Правосудие». «Карма». Юлиан слышал немало подобных фраз, но ни с одной из них не был согласен. Если Уэствуд был прав, Циммерман и Ковальски попросту оказались не в то время не в том месте, и никакой вины на них не лежало. Кто-то поспешно устранил их для того, чтобы они навечно замолчали и оказались лишены шансов оправдать себя, что играло на руку настоящему виновнику.

Он успешно маскировал все следы, не давая ни малейшей возможности обнаружить себя. Если газеты и телевидение молчали о случившемся, значит они в сговоре с ним. Средства массовой информации являлись мощнейшей силой в городе, и их переход на сторону врага означал получение им солидного перевеса.

Юлиан знал, что это не его война, но не мог перестать думать об этом. Он завидовал беззаботности своих окружающих, и пытался уподобиться им, но нутро предательски переубеждало его.

Назревает что-то грандиозное. Игры взрослых людей никак не должны были затронуть Юлиана, но после того, что случилось осенью, он подсознательно начал считать себя борцом за справедливость. Давали знать о себе гены отца – легенды «Алой Завесы». Юлиану было стыдно перед ним, потому что он являлся неудачной пародией Уильяма Монроука, и ему казалось, будто отец наблюдает за ним, ежечасно прикрывая руками своё призрачное лицо и вздыхая из-за разочарования.

Как бы то ни было, город не заметил никаких изменений. Он продолжил жить своей жизнью – скучной, однообразной и сумбурной. Продолжал жить и Юлиан – так скучно, однообразно и сумбурно.

Так бы продолжалось и дальше, но у Гарета Тейлора были другие планы на этот счёт. Пару недель назад он обещал, что сделает всё возможное для того, чтобы найти способ одолеть доппельгангера, который отравляет жизнь Юлиану и его близким.

Поначалу казалось, что Гарет про это забыл и занялся другими делами – обожаемыми им радиотехникой и алхимией. Юлиан ни на чём не настаивал – он не имел на это никакого права, ибо вовлекать друзей в свои беды в какой-то мере было аморально.

- Какие планы на вечер? – с ноткой азарта в голосе спросил Гарет, едва Юлиан переступил порог комнаты после тяжёлого и изнуряющего дня в академии.

Сегодня было целых четыре занятия, включивших в себя лабораторную работу по алхимии и контрольную по геометрии. За это время Юлиан на пару с Йоханом едва не спалил аудиторию и был близок к нахождению способа деления на ноль.

- Лежать, - с грохотом упал на кровать Юлиан и закрыл глаза. – Пить кофе. Потом снова лежать.

Гарет демонстративно фыркнул.

- Сегодня мы будем заниматься совсем другим. Кажется, я узнал, как вызвать доппельгангера.

Услышав это слово, Юлиан захотел отвернуться и заставить себя уснуть.

- Не сегодня, Гарет, - сказал он. – Я слишком устал.

- А когда ещё? Ты готов ждать две недели?

- Почему именно две недели?

- Потому что полнолуние бывает ровно раз в две недели. И, так совпало, что сегодня именно оно. Ты ещё не привык, что все самые серьёзные и таинственные ритуалы проводятся исключительно в полночь и в полнолуние?

- Ни капли не сомневался, Гарет. Но, может быть, в другой раз?

- Никакого другого раза! – вскочил со стула Тейлор-младший. – Через две недели ты скажешь мне то же самое. Ты совсем замкнулся, Юлиан. Занимаешься учёбой, а должен искать врага. Как раньше!

- Не было никакого «раньше».

Микстура на столе задымилась, но Гарет не обратил на это никакого внимания.

- Не делай так, чтобы я старался ради тебя напрасно, - произнёс он.

- Мы даже не знаем наверняка, что это доппельгангер. Ты сам говорил, что это может быть метаморф или кто-то ещё.

- Мы должны попытаться. Каждая секунда промедления дорого стоит. Уже пострадали Хелен и Йохан. Ты хочешь, чтобы это случилось с кем-то ещё? Ты сможешь спокойно спать, если твой двойник нападёт и на меня?

Юлиан обернулся и посмотрел в лицо Гарета. Оно пыталось выдавить из себя жалостливость, но это напоминало скорее пантомиму.

- Наверное, ты прав, - согласился Юлиан.

Гарет выдохнул.

- Отлично, - облегчённо сказал он.

- Что нам потребуется для обряда? Волос единорога, кровь девственницы и звёздная пыль?

Гарет никогда не смеялся над подобными шутками, потому что считал их донельзя банальными. Юлиан и не пытался его развеселить, потому не обратил на это никакого внимания.

- Всё гораздо проще, - сказал сосед. – Для начала мы дадим тебе какое-нибудь зелье для того, чтобы ослабить, а затем произнесём заклинание.

- Ослабить меня? Зачем?

- Доппельгангер иначе не придёт. Он падок лишь на уязвимые души.

- Хорошо, - недоверчиво ответил Юлиан. – А дальше что?

- Заклинание, состоящее из трёх частей. Первая часть призывает доппельгангера. Вторая часть сооружает для него ловушку. Третья вновь воссоединяет тебя и его.

- Что? Тройные заклинания? Они невероятно сложны. Лишь самые обученные заклинатели способны проворачивать их без последствий. Какой шанс, что мы ни разу не ошибёмся? Одно неверное ударение – и всё пойдёт не так!

Гарета поражала трусость Юлиана.

- У нас нет другого выбора, - произнёс он. – В такие моменты, как этот, нужно полагаться только на чудо. Если довериться надежде, она не подведёт.

- Наслушался этих цитат от Хелен? Ты никогда не был столь сентиментальным.

Гарет улыбнулся.

- Верь в меня, Юлиан. Для заклинания необходимо три человека. Двое имеются – ты и я. Нам недостаёт третьего. У тебя нет необходимой кандидатуры?

- Когда-то были, но Йохан и Хелен теперь лишены Проксимы. А больше мне некому довериться.

- Опять ты всё взваливаешь на мои плечи.

Нелегко было признавать, но Гарет оказался прав. Он являлся тем неожиданным героем, который тянет всю компанию вперёд, оставаясь в то же время незамеченным.

- Прости, Гарет. Но ты знаешь, что это так.

- Хорошо. Отсыпайся. А я поищу кого-нибудь.

Юлиану стало неловко. Гарет шёл навстречу, не требуя ничего взамен. Когда он уже научится ценить подобных людей?

- Я буду тебе должен, - выдавил из себя Юлиан.

Он не знал, как собирается выплачивать этот долг, но пообещать был обязан.

 

Юлиан очень сильно хотел спать, но не мог. Надвигающаяся авантюра не давала ему покоя, из-за чего он, едва поддаваясь дремоте, всякий раз лихорадочно открывал глаза.

Ни Гарет, ни Юлиан, ни неназванный третий участник не были готовы к столь сложному ритуалу. Эти искусства оттачиваются годами, и даже тогда не каждому под силу безукоризненно и верно произнести формулу, не обратив против себя праведный гнев жаждущих духов.

Полгода назад Юлиан, Хелен, Йохан и Пенелопа решились на нечто подобное и вызвали вервольфов. Заклинание сработало лишь наполовину – волки и впрямь явились, но, так и не ответив ни на один из вопросов, попытались убить храбрую четвёрку. Тогда их спасло лишь чудо, несмотря на то, что вызвать вервольфов куда проще, нежели доппельгангера.

Вервольфы кровожадны и беспринципны, но они не являются чем-то сверхъестественным и тёмным, в отличие от доппельгангеров. Они так же состоят из плоти и крови, им не чужды страхи и переживания, и умирают они точно так же, как люди.

Доппельгангер же – это нечто совершенно иное. Пугающее, потустороннее, древнее и жаждущее крови – против них не действует привычное оружие или элементарные заклинания, на кои Юлиан был способен.

Юлиан сомневался в правильности затеи. А сомнения порождали страх.

 

Гарет прожил в Свайзлаутерне всю жизнь и знал город так же хорошо, как свои пять пальцев. Юлиан не интересовался, откуда ему знакомо каждое заброшенное здание, потому что это сомнительно знание играло им всем на руку.

- Это старый завод? – спросил Юлиан, когда они приблизились к обветшалому каменному сооружению, угрожающему вот-вот обрушиться на головы незадачливых искателей приключений.

- Церковь, - поправил его Гарет.

- Церковь? – встрепенулся Юлиан, подняв голову вверх. – Где же тогда купола?

- Увы, остался только каркас.

Юлиан нейтрально относился к религии, но вид ночной заброшенной церкви был пугающим.

- Ты не мог найти более приветливого места? – озабоченно спросил он.

- Мог бы, но есть риск встретиться с кем-нибудь. В это же место не ходит никто, уж поверь мне.

Юлиан поёжился. Он не хотел заходить внутрь.

- Ох, Гарет… - произнёс он.

Из церкви буквально веяло страхом. Она практически полностью заросла, слившись с природой, и в этом подобии здания было невозможно узнать некогда святое место.

- Ты рассказывал мне, что однажды в одиночку проник в дом покойного Грао Дюкса, - усмехнулся Гарет. – Ты оказался в огромной и мрачной пустующей усадьбе, в которой водилось нечто хуже призраков. Разве тогда тебе не был страшно?

- Во мне горел огонь, - прошептал Юлиан.

- Однажды ты перестанешь говорить о том, что раньше был совсем другим, а ныне новые времена. Надеюсь, наша затея окажется отправной точкой.

У Юлиана совершенно не было желания кардинально менять свою жизнь при помощи этой авантюры. Огонь, о котором он сказал Гарету, являлся следствием безрассудности и, после того, как Юлиан потушил его, осознал, что стал взрослее.

Его отвлекли шаги, которые раздавались слева. Юлиан вздрогнул, потому что любой звук в таком месте несёт в себе нечто пугающее и связанное со смертью.

Увидев испуг в глазах Юлиана, Гарет едва не рассмеялся.

- Я никому не расскажу о том, что ты их испугался.

- Кого их? – недоумевающе спросил Юлиан, обернувшись.

Он увидел три приближающиеся фигуры, каждую из которых узнал, не потратив ни секунды на размышления. Высокий и худой парень в длинном плаще однозначно являлся Йоханом, а идущая вприпрыжку девушка – Хелен.

В этом не было ничего удивительного – ни одна из затей не может быть проведена без этих двоих. Но третья фигура заставила на несколько мгновений остановиться сердце Юлиана – он видел прямо перед собой Пенелопу Лютнер.

Недовольное и сонное лицо выражало презрение, а томный и нервный взгляд так и намекал на то, что вскоре всем участникам ритуала не поздоровится. Юлиан и сам был готов вцепиться в глотку Гарета, разорвав её, ибо подобные встречи не организуются без предупреждения.

Пенелопа остановилась прямо напротив Юлиана. Несколько секунд они неотрывно смотрели друг другу в глаза, но никто так и не осмелился произнести слова приветствия.

- Вы меня обманули, не так ли? – спросила Пенелопа одновременно у всех.

- Это дело жизни и смерти, Пенни, - ответила за всех Хелен. – Наших жизни и смерти.

Похоже, это слова не произвели на неё никакого эффекта.

- Вы могли сказать мне честно. Чего ради весь этот концерт с днём рождения твоей матери? Всё-таки я была права – он у неё осенью.

Хелен виновато опустила голову и ударила ладонями по своим ногам.

- Иначе бы ты не согласилась, - умоляющим голосом сказала она. – А нам больше не к кому обратиться.

Несмотря на то, что из уст Пенелопы лился только негатив, Юлиан не мог оторвать от неё глаз. Внутренний демон пытался диктовать свои условия – оставить сомнительную идею с ритуалом, прогнать прочь Гарета, Хелен и Йохана и, оставшись наедине с Пенелопой, объясниться с ней.

Но Юлиан, напоминающий каменный истукан со взглядом умственно отсталого человека, не переставал смотреть на Пенелопу. Казалось, дыхание остановилось, а сердце отказывалось биться. Ноги еле держали его. Юлиан испытывал бурю эмоций прямо сейчас, и ожидал, что через несколько секунд она вырвется наружу, уничтожая всё на своём пути.

- Ты представляешь, что будет, если мои родители узнают о том, где я на самом деле? – строго спросила Пенелопа. – Ты отдаёшь себе отчёт? Или тебя волнует только своё благополучие?

- Я стараюсь ради всех нас. И на обман пошла в том числе ради тебя. Я и Йохан уже попали под удар и, как думаешь, кто следующий?

- Кто угодно, но не я. Я больше не явлюсь частью жизни Юлиана.

Юлиан оскорбился услышав это, но промолчал. Он всё ещё напоминал того самого персонажа-дурачка из сказок братьев Гримм.

- И что? – спросила Хелен. – Ты просто развернёшься и уйдёшь?

Пенелопа бросила мимолётный взгляд в сторону Юлиана, но после снова целиком сконцентрировалась на Хелен.

- Просто развернусь и уйду. Представляешь себе?

- С трудом. Моя лучшая подруга так никогда не поступила бы.

Пенелопа приподняла подбородок.

- Тогда постарайся объяснить, что здесь происходит.

Хелен громко выдохнула и приступила к рассказу:

- Мы считаем, что Юлиан, вернее, его вторая, злая сторона, каким-то образом вырвалась наружу… И она нападает на всех, кто ему близок…

- Позволь я, - вежливо остановил девушку Гарет, взяв её за плечо. Хелен послушно повиновалась. – После того, что с вами случилось осенью, в Юлиане накопилось столько отрицательных эмоций, что они образовали сгусток, который вырвался наружу.

- Ты рассказываешь мне о доппельгангере, не так ли? – спросила Пенелопа.

- Умничка. Я уже устал ощущать себя единственным разумным существом в этой команде. Доппельгангер пытается подавить Юлиана для того, чтобы овладеть им. Он лишает его самого дорогого – друзей. Мы здесь для того, чтобы призвать доппельгангера и заманить в ловушку.

Неизменно молчавший до этого времени Йохан неожиданно встрепенулся.

- Что? – крикнул он прямо в лицо Хелен. – Ты не говорила мне ни о каких доппельгангерах! Эта тварь, она… Убьёт всех нас.

Хелен и Гарет синхронно закатили глаза.

- И ради них ты рискуешь своей жизнью, - произнёс Гарет.

- Зря я взяла его с собой, - дополнила Хелен. – От него и раньше пользы почти не было, а без Проксимы и подавно.

Йохан нахмурил брови.

- Могу и уйти, - понуро сказал он.

- Нет, останься! – приказала Пенелопа. – Хочу видеть последнего адекватного человека рядом с собой.

Слова Пенелопы немного взбодрили Йохана.

- Для заклинания нам нужно три человека, - пояснил Гарет. – Хелен и Йохан немного не в строю, поэтому… Нам пришлось вызвать тебя.

- Ты в своём уме? – спросила Пенелопа. – Прямо сейчас три недоучки будут вызывать доппельгангера? Почему ты не позвал сюда своего отца, например?

- Потому что он никогда не позволил бы мне пойти на это.

- И правильно бы сделал. Нет, ребята. Спасибо за то, что доверяете мне, но я на такое не подписывалась.

Ещё раз мимолётно посмотрев на Юлиана, Пенелопа развернулась и демонстративно зашагала прочь.

Увидев это, Хелен вырвала ладонь из руки Гарета и кинулась за ней, преградив путь.

- Никуда ты не пойдёшь, - сказала она, приблизившись к лицу Пенелопы на критическое расстояние.

- Ещё как пойду. Найдите для своей затеи кого-то настолько же безмозглого, как вы.

Юлиану показалось, что Хелен прямо сейчас отвесит пощёчину Пенелопе, но девушка лишь злостно напрягла скулы.

- Я даже не знаю, почему я считаю тебя лучшей подругой. Ты бросаешь Юлиана уже во второй раз. Тогда, когда ему, как никому другому, требуется поддержка. Мне стыдно за тебя, Пенни.

- Ты не представляешь, что могло бы случится, если бы я поступила иначе.

- Если ты уйдёшь, то бросишь не только его, но и нас с Йоханом. Не берусь говорить за него, но для меня ты перестанешь существовать. Ты уверена, что Браво заменит тебе нас всех?

Эта фамилия заставила Юлиана выйти из транса.

- Ставишь мне ультиматум? – спросила Пенелопа.

- Да. И ты знаешь, что это не только угроза. Ты переходишь все границы. И это – последняя капля.

Пенелопа опустила голову для того, чтобы никто не видел её угрюмого лица.

- Ты не оставляешь мне выбора, - произнесла она. – Из-за ваших глупостей мы все пострадаем, но будь что будет.

- Отлично! – торжественно возвестил Гарет и поднял руки вверх. – Я знал, что душой ты всегда остаёшься с нами.

- Не с вами, - обернулась Пенелопа. – Я просто поддалась на провокации Хелен.

Юлиан не понимал, к чему приведёт случившееся – к плохому или хорошему. Нутро его ликовало из-за того, что он проводит время в непосредственной близости с Пенелопой, но у этого события были и негативные моменты.

Едва он начал привыкать к жизни без Пенелопы, как она вновь появилась в ней. И, пусть она будет рядом лишь несколько минут, это не изменит главного – встреча с Пенелопой была для Юлиана сродни удару молнии. Эмоции вспыхнули с той же силой, что и ранее, и, для того, чтобы они угасли, потребуется несколько недель.

Юлиан не был готов к этому, но обратной дороги не было. Он не верил в то, что Пенелопа была единственным кандидатом на роль соратника в проведении ритуала. Выходит, у Гарета и Хелен был какой-то план.

И, не будь разум Юлиана затуманен блеском глаз Пенелопы, он возненавидел бы их обоих.

 

В старой церкви было настолько мрачно, что было страшно дышать. Отовсюду слышался скрип ветхих досок, а заунывный ветер снаружи казался призрачным воем. Несмотря на то, что Юлиан был окружён близкими людьми, дрожь не отпускала его.

Каким же трусом стал тот, кто ещё полгода назад был готов вцепиться в глотку самому Молтемберу.

- Мне холодно, - поёжилась Пенелопа. – Давайте быстрее покончим с этим.

Юлиан был готов согреть девушку своим телом, но больше не имел права её касаться.

- Ритуал не терпит спешки, - ответил Гарет, сняв рюкзак с плеч.

Он вытащил оттуда позолоченный канделябр и несколько круглых стеклянных подсвечников, напоминающих чашки. Поставив канделябр в центр и разместив подсвечники вокруг него, он сообщил присутствующим:

- Мы находимся под самым куполом. Вернее, под тем, что от него осталось. Свечи надо поджечь.

- Так поджигай, - сказал Юлиан.

- Нет. Это должен сделать ты.

У Юлиана были не самые лучшие ассоциации с заклинанием огня, потому что, используя его в последний раз, он получил жуткие ожоги ладоней, шрамы от которых не зажили до сих пор.

Подойдя к свечке, он вытянул руку над ней и с разочарованным выражением лица обнаружил дрожь в области пальцев. Кое-как собравшись, он поджёг подсвечники и канделябр, и, отойдя от огня, выдохнул.

Первая часть ритуала – самая простая, была пройдена.

- Отлично, - сказал Гарет и вытащил из рюкзака кожаный и потрёпанный блокнот.

Перелистав его до нужной страницы, он приблизился к свечам и произнёс:

- Юлиан и Пенелопа, вы должны взяться за руки и встать над канделябром.

Юлиан сначала посчитал это за шутку, но, посмотрев в глаза Гарета, понял, что всё обстояло иначе. Пенелопа недоверчиво прятала свой взгляд от всех, думая о том же самом.

Юлиану было страшно брать её за руки, потому что их тепло окончательно накроет его с омутом, и он не сможет выбраться обратно.

- Без этого никак? – нарушила молчание Пенелопа.

- Делай, что тебе говорят! – послышался приказ Хелен.

Пенелопа и Юлиан недоверчиво выставили руки вперёд и коснулись друг друга. Юноша закрыл глаза, представляя, будто они наедине друг с другом, и прямо сейчас происходит их воссоединение. Он видел, как они гуляли под осенней луной, как впервые встретились после долгой разлуки и как целовались в доме Пенелопы.

Юлиан почувствовал, как она крепко сжала его руку. Ладонь Пенелопы намокла и стала скользить, но она и не думала разжимать пальцы.

- Пора начинать, - прервал их Гарет.

Юлиан открыл глаза. Реальность выглядела куда скучнее, чем мечты.

- Я буду читать, а вы повторяйте за мной, - сообщил Тейлор-младший.

- Ты говорил, что для заклинания требуются трое, - сказал Юлиан. – Почему ты стоишь в стороне.

- Я – это проводник, - пояснил Гарет.

- Заклинание звучит на латыни? – спросила Пенелопа.

- Почему вы считаете, что всё зловещее должно звучать на латыни? Юлиан не знает латыни. Откуда этот язык знать его доппельгангеру?

С этим сложно было поспорить.

Юлиан посмотрел в глаза Пенелопы, но она отвела от него свой взгляд.

- Я, властитель сущности твоей, призываю тебя, тёмный апостол, явиться в это святилище, - медленно и размеренно произнёс Гарет.

Юлиан и Пенелопа повторили текст.

Они оба ощущали себя глупо.

- Именем хозяина смерти и врат, светоносного, утренней звезды, и сыновей его – отречённого и праведного, приказываю тебе слушаться меня.

Это не походило ни на заклинание, ни на молитву, но Юлиан считал, что Гарет отдаёт отчёт своим действиям, поэтому послушно повторил.

- Явись, но не приведи меня ко тьме. Не введёт меня в искушение твой грех. Не поглотит мою душу твоя душа.

Голос Юлиана становился всё тише. Боковым зрением он увидел Хелен и Йохана – затихших и волнующихся.

- Именем хозяина врат и смерти, приказываю тебе, тёмный апостол, явись в это святилище!

Юлиан и Пенелопа сказали это настолько громко, что по старой церкви раздалось жуткое громкое эхо. Они синхронно отцепили руки друг друга.

- Я почувствовала удар током, - сказала Пенелопа.

- А я – прикосновение льда, - прошептал Юлиан.

Его спины коснулся лёгкий порыв холодного воздуха, что заставило Юлиана обернуться. Сзади никого не было, но он чётко ощущал инородное присутствие – неизвестно, какой частью тела, но, однозначно, в этой церкви они были не одни.

- Вам нельзя разъединять руки! – встрепенулся Гарет. – Вы рискуете упустить его!

Прядь его волос поднялась вверх из-за ветра.

Юлиану и Пенелопе понадобилось несколько секунд для того, чтобы прийти в себя и снова коснуться рук друг друга.

- Мы должны продолжить, - кивнул Гарет и перелистнул страницу блокнота. – Повторяйте за мной! Чётко и размеренно!

Юлиан посмотрел в лицо Пенелопы. На этот раз она не отводила своего взгляда – пустого, холодного и напуганного.

- Тёмный и неизведанный, присутствующий внутри каждого из нас, навеки не упокоенный, грехов не искупивший, будь рядом со мной! – проговорил Гарет.

Он напоминал экзорциста.

Юлиан и Пенелопа послушно повторили фразу. В голосе девушки почувствовалась дрожь.

- Этот круг – отныне твоя извечная обитель, храм твоего покоя и хранилище твое скорби.

Ветер усиливался. На этот раз Юлиан ощущал не только лёгкое дуновение, а самый настоящий шквал. Но теперь он не осмеливался обернуться.

- Отринь все искушения, прими свою судьбу и признай во мне своего хозяина. Не покидай круга, ибо внутри него отныне истина и воля.

Юлиан почувствовал тяжесть, будто на его плечах кто-то сидел. Колени начали подкашиваться, а перед глазами нависала тьма. Боковым зрением он видел его – чёрного, как смола и ужасного, как смерть, но не мог рассмотреть деталей.

- Я знаю твоё имя! – громко крикнул Гарет. – И имя тебе – искушение. Я знаю твой лик! И лик твой – скорбь!

- Я знаю твоё имя! – из последних сил проговорил Юлиан. Голоса Пенелопы он более не слышал – она лишь апатично шевелила губами, но слова остались внутри неё. – И имя тебе… Имя тебе… Имя тебе… Смерть.

Юлиан не хотел говорить слово «смерть». За него это сделал кто-то другой – сидящий внутри, управляющий им долгое время и прозванный самим Юлианом «внутренним демоном».

Тяжесть стала невыносимой, а тьма заполонила всё вокруг, стерев из поля зрения Гарета с блокнотом, потерянную Пенелопу и напуганных Йохана и Хелен.

Несколько мгновений Юлиана словно не существовала в реальности – он не видел темноты, не слышал тишины и не воспринимал бытия. Возможно, именно так выглядит самый ужасный вариант смерти, когда после её наступления душа отправляется не на небеса или в ад, а в пустоту.

Но Юлиан очнулся. Он открыл глаза и увидел перед собой темноту – настолько чёрную, что даже слепота казалась насыщенной различными красками.

Юлиан попытался позвать на помощь, но не слышал сам себя, потому что звук здесь, словно в вакууме, не распространялся.

Осознав, что это, скорее всего, сон, Юлиан закрыл глаза и попытался вернуться в состояние бодрствования. Это всякий раз работало – если сниться кошмар, его можно легко покинуть, осознав всю его иллюзорность.

Но не выходило.

- Ты не проснёшься, - услышал Юлиан пустой голос.

Голос был настолько пуст, что не поддавался никакому описанию. Вспомни Юлиан тысячу знакомых ему голосов, ни один из них не напомнил бы ему этот.

Он открыл глаза и увидел перед собой очертания рыцаря в серебряных доспехах. Его сложно было разглядеть, потому что он представал перед Юлианом в толще густого тумана.

- Ты – смерть? – спросил Юлиан.

На этот раз голос вышел из нутра, распространившись громким эхом по небытию.

- Я не смерть, но отпрыск её хозяина, - послышался ответ из-за спины.

Юлиан обнаружил, что рыцарь растворился, не оставив после себя ничего, кроме тумана. Он обернулся и увидел своего собеседника сзади.

- Ты – доппельгангер. Всего лишь часть меня, - сказал Юлиан. – Ты обязан мне подчиняться!

- Это ты – моя часть, - услышал Юлиан голос со стороны левого плеча. – Ты – моё слово. Ты пришёл ко мне по своему желанию, и отныне ты – мой.

- Кто ты? – повторил Юлиан.

- Я – Халари. Неискуплённый сын хозяина смерти. Отречённый. Спаситель, за ваши грехи пострадавший!

Последняя фраза была сказана настолько громко, что едва не порвала барабанные перепонки Юлиана. Он закрыл уши руками, но это не помогло.

Халари расставил руки в стороны, и сзади него образовался нарисованный синими линиями на чёрном крест. Руки рыцаря начали обматываться синими путами, словно его распинали.

Юлиан попытался отвернуться, чтобы не видеть этого жуткого зрелища. Но, куда бы он ни бросал свой взгляд, везде видел одно и то же – распятого рыцаря в серебряных доспехах.

Он закрыл глаза, но это не позволило ему оградиться. Теперь Юлиан и сам висел на кресте, покорно наблюдающий за тем, как толпа закидывает его камнями.

Он открыл глаза. Халари перед ним больше не было.

- Вспомни меня, - сказал ужасный голос прямо в его ухо. – Вспомни себя. Кем ты был. Собери их вместе. Верни меня домой.

Юлиан закрыл уши и пустился со всех ног прочь. Но Халари и не думал исчезать – Юлиан ощущал его присутствие.

- Сруби голову хозяину смерти, и сам наденешь его корону! – сказал Отречённый, после чего Юлиан упал ничком, словно кто-то поставил ему подножку.

Немного придя в себя, он перевернулся на спину и, открыв глаза, обнаружил, что покинул небытие. Голова кружилась, а перед глазами всё расплывалось, но ему удалось определи очертания своих друзей – все четверо склонились над ним в ожидании исхода.

На лбу Юлиана лежала тёплая рука Пенелопы, но, едва он открыл глаза, она убрала её. Юлиан снова ощутил пустоту.

- Мы думали, ты умер, - пробубнил Йохан.

- Не неси чушь, - оговорила Хелен. – Спасибо, Пенни, что вытащила его. Не ожидала, что скажу это когда-либо.

Юлиан совсем не хотел вставать. Он ощущал себя так, будто лежал в уютной постели.

- И почему о твоих способностях к исцелению не было ничего слышно раньше? – спросил Гарет.

- Это как рефлекс, - отстранённо ответила Пенелопа. – Может получиться, а может и нет. Всё зависит от того, насколько близок… В общем, как повезёт.

- Я потерял сознание? – хриплым голосом спросил Юлиан.

Он очень сильно хотел пить, но очень сомневался, что у кого-то из его спутников за пазухой случайно завалялась бутылка холодной родниковой воды.

- К сожалению, - понуро ответил Гарет. – Думается мне, третьей части заклинания уже не будет.

- Она ни к чему, - произнёс Юлиан, попытавшись подняться.

- То есть, мы не попробуем ещё раз? – обвиняющим тоном спросил Гарет.

- Этим заклинанием мы призвали Халари. Я видел его. Я говорил с ним… Там, в небытие.

Все замолчали, непонимающе переглядываясь друг с другом.

- Халари? – первым нарушил тишину Гарет. – Тот самый, из «Откровений Меркольта»? Что он говорил тебе?

Хелен посмотрела на Йохана в надежде, что тот объяснит ей что-то, но юноша понимал ещё меньше, чем она.

- Полнейший бред, - сказал Юлиан. – Хозяин смерти…Требовал что-то собрать… Его распяли. Я ничего не понял.

- Я думаю, что это был всего лишь сон, - предположила Пенелопа. – Неправильное заклинание, найденное твоим другом непонятно где, лишило тебя всех сил, и ты просто потеряла сознание.

- Неправильное? – удивился Гарет. – С чего ты взяла?

- Потому что я в своей жизни не слышала более бредового заклинания.

Гарет бросил в её сторону обиженный взгляд.

- По-моему, ты не следовала нужным указаниям.

Пенелопа ответила ему не менее серьёзным взглядом.

- Даже если так, - сказала она. – Твоё заклинание едва не погубило твоего друга. Я, пожалуй, пойду, пока и впрямь кто-то не умер. И, обращаюсь к Хелен. Никогда больше не пытайся втягивать меня в подобного рода неприятности. Твои провокации больше не подействуют.

Хелен ничего не ответила, несмотря на то, что ответить было что.

 

Несколько ночей подряд Юлиану снился Халари – ужасный рыцарь в серебряных доспехах, чьё лицо было невозможно рассмотреть. Всякий раз он говорил что-то Юлиану на неизвестном языке, будучи в полной уверенности, что юноша понимает его.

Юлиан пытался проснуться, но не всегда удавалось сделать это быстро – Отречённый не отпускал его.

Являлось ли случившееся в старой церкви действительно сном, как считала Пенелопа, или же заклинание и впрямь призвало Халари в сознание Юлиана? Конечно, хотелось, чтобы девушка была права, но видение было настолько реалистичным, что верилось с трудом.

Днём Юлиан старался абстрагироваться от этого, и у него получалось – учёба, Хелен и Гарет в меру своих возможностей помогали ему.

К слову, у Гарета было и своё мнение на этот счёт.

- Я считаю, что в видении ты столкнулся со своим доппельгангером, - сказал он как-то перед сном.

- Халари не может быть моим доппельгангером, - ответил Юлиан.

- Неважно, как он представился. Он знает, что это имя – не пустой звук для тебя, потому пытался напугать тебя им. Думаю, доппельгангер всегда был внутри тебя, поэтому заклинание неправильно сработало.

- Внутри? Как ты это понял?

- Ты общался с ним внутри своего сознания. Логично, что он там и находится. По-моему, мы ошиблись. Доппельгангер не вырывался наружу и не нападал на твоих друзей. Он сидел внутри – скорее всего, слабый и несформированный, а тут мы решили его вызвать. Поэтому ты и потерял сознание – когда из тебя пытаются вырвать кусок, вряд ли чувствуешь что-то приятное.

Юлиан уже засыпал. Гарет же плохо спал по ночам, поэтому перед сном мог разговаривать по два часа, даже тогда, когда Юлиан уже сопел и ничего не слышал.

Так вышло и в этот раз – Юлиан совсем не помнил, чем закончился разговор о доппельгангере.

Он больше не хотел слышать это слово.

 

В эту ночь Юлиану наконец-то не приснился Халари, или, он попросту не запомнил сна. Но, в любом случае, Юлиан проснулся в гораздо лучшем расположении духа, нежели в предыдущие дни.

После случившегося в церкви Пенелопа делала вид, будто никогда не была знакома с Юлианом. Она в упор не замечала его, и все надежды о том, что тот случай всё изменит, рассеялись как дым.

Возможно, пора было принять это.

На большой перемене Юлиан сидел напротив Хелен в буфете и с искренним интересом наблюдал за тем, как она жадно поедает сосиску, обильно политую горчицей. Он не сводил с неё глаз из-за того, что в паре метров от них сидели Аарон и Пенелопа и, весело перешёптываясь между собой, пили кофе и ели пирожные.

Соблазн обернуться был велик, но Юлиан дал себе установку не сводить глаз с Хелен, и следовал её. Девушку же нисколько не беспокоило то, как нагло сверлят её взглядом.

- Можешь расслабиться, - сказала она, вытирая уголок губ салфеткой. – Они уже ушли.

Юлиан ещё несколько секунд находился в состоянии коматоза, но потом отреагировал:

- Кто они? О ком ты?

- Ты напоминаешь енота. Не знаю, к чему эта ассоциация, но Пенни уже ушла.

- И что? Что мне с этого?

- Брось притворяться.

- Мне всё равно, что ни делают. Меня это совсем не касается.

Этим словам не верили ни Хелен, ни сам Юлиан.

- Когда ты пытаешься меня обмануть, только напрасно тратишь время.

- Я не пытаюсь…

- Тебе пора поговорить с ней.

- Зачем?

- Затем, что это нужно вам обоим. Мало того, что ты себе места не можешь найти, так и она… Ничем не лучше. Разве что у неё получается притворяться, в отличие от тебя.

Юлиан опустил голову.

- Ей хорошо и с Браво.

- Нет, ей не хорошо с Браво, - поправила его Хелен. – В церкви, когда ты потерял сознание и упал, я кинулась к тебе, но Пенни… Оттолкнула меня, будто я покусилась на её собственность, и сама склонилась над тобой. Она едва дышала, на лбу появились капельки пота… Не все её знают, но я-то видела в её глазах всё.

- Что ты видела? То, что она пыталась спасти меня, говорит лишь об её добропорядочности.

- В том числе, но в тот момент ей стало по-настоящему страшно. За то, что она может потерять тебя навсегда, а не на какое-то время, как сейчас.

- Ты не могла знать, о чём она думает.

Хелен откровенно раздражала Юлиана и, на его взгляд, делала это вполне умышленно. Он не мог понять, чем так насолил ей.

- Я всё видела. Будь уже мужчиной, Юлиан. Хватит меня раздражать. Ты ожидаешь, что в один прекрасный день она сама к тебе придёт? Нет, это так не работает. Приди к ней и возьми своё. Она только этого и ждёт.

- Чушь.

Прозвенел звонок, прервавший их спор и известивший о том, что они опоздали на занятие.

 

Хелен взяла на себя смелость постучаться в дверь аудитории первой. Опоздания осуждались, но никак не карались, в особенности, со стороны добродушного преподавателя алгебры Эндрю Маккормака.

Она не успела принести извинения и попросить разрешения войти, потому что профессор опередил её:

- Заходите!

Возле преподавательского стола стояли два представительных мужчины в чёрных смокингах. Внешний вид того, что был постарше, открыто намекал о том, что он имеет непосредственное отношение к правительству – безупречно отглаженная рубашка, расчёсанные седеющие волосы и круглые блестящие очки. Второй являлся молодой копией первого.

- Меня зовут Ульрих Ребиндер, я представитель предвыборной компании, - представился старший перед подрастающим поколением. – Как вы знаете, недавно в городе случилось несчастье – трагически погиб мэр Густав Забитцер.

Услышав это имя, Юлиан захотел закрыть уши. Он не желал слышать что-то, связанное с теми событиями.

- Через две недели в городе состоятся выборы нового мэра, и мы здесь для того, чтобы представить вам кандидатов.

Юлиана это не интересовало, потому что до конца мая он не имел никакого права голосовать.

Молодой представитель нервно раскрыл свой чемодан, едва по неосторожности не выронив оттуда половину содержимого. Совладав с нервами, он наконец вытащил оттуда несколько листовок и передал герру Ребиндеру.

- Вы – наше будущее, - сказал старший представитель. – Вы – будущее города. Вы – наше всё. А это значит, что именно ваши голоса имеют решающее значение, и именно вам строить новый мир с тем представителем власти, которого вы выберите.

Юлиан ненавидел лесть, поэтому сделал вид, что слова Ребиндера не адресуются ему лично.

Агитатор склонился над листовками, и, выбрав нужную, представил её аудитории:

- Свен Леманн – кандидат, непосредственно входивший в городской совет, продолжатель дела герра Забитцера.

Юлиан увидел на фотографии усатого старика с абсолютно незапоминающейся внешностью.

Помощник представителя вытащил из чемодана очередную кипу листовок и, переглянувшись с Ребиндером, отправился в аудиторию для того, <