Зиновьев и Сталин ревизуют тактику единого фронта

Однако сектантско-левацкие представления о едином фронте полностью в то время преодолеть не удалось, и они вновь проявились осенью 1923 года в момент обострения ситуации в Германии и назревания в стране революционного кризиса. Выразителем таких настроений был председатель Исполкома Коминтерна Г. Е. Зиновьев, который первоначально выступил против курса на единый фронт, затем под влиянием Ленина частично пересмотрел свои взгляды и доказывал важность единых действий. При этом он делал акцент не на вопросах сотрудничества, а на разоблачении социал-демократии в ходе совместных действий. Зиновьева в пересмотре ленинской установки на единый фронт активно поддержал И. В. Сталин, переносивший на проблему взаимоотношений коммунистов и социал-демократов опыт борьбы большевиков с меньшевиками. В основе подхода Зиновьева и Сталина к социал-демократии лежало мнение, что она представляет собой кучку предателей, которую можно быстро разоблачить и изолировать от масс. Причины сохранения влияния социал-демократии в рабочем классе они видели прежде всего в неумении коммунистов раскрыть массам глаза на измену реформистских лидеров и полагали, что путем лавирования и маневров это влияние удастся преодолеть.

На совещании в ИККИ в сентябре 1923 года, созванном для обсуждения ситуации в Германии, Сталин внес предложение, направленное на то, чтобы ускорить раскол среди германской социал-демократии и, как можно скорее дискредитировав лидеров левой социал-демократии, привлечь рабочих на сторону коммунистов. Не совместные действия коммунистов и социал-демократов, их сотрудничество в борьбе за обеспечение интересов пролетариата, в ходе которой массы получают необходимый политический опыт, а лишь маневр с целью разоблачения социал-демократов — так интерпретировал Сталин вслед за Зиновьевым тактику единого рабочего фронта.

Такой подход к проблеме единого фронта Сталин сохранил и позднее. Сравним, например, высказывания о тактике единого фронта Зиновьева и Сталина. В ноябре 1923 года Зиновьев писал: «Нужно раз навсегда понять, что для Коминтерна тактика единого фронта была и остается только стратегическим маневром в борьбе с контрреволюционными вождями социал-демократии, методом агитации среди рабочих, доверяющих еще социал-демократии. И только. Надо раз навсегда распроститься с мыслью о том, что тактика единого фронта есть нечто большее…» Три года спустя, в речи на заседании Президиума ИККИ 7 августа 1926 года, Сталин заявил: «Коммунисты идут вообще в блоке с реформистскими вождями рабочих для того, чтобы добиться своей гегемонии, добиться того, чтобы стать руководящей силой внутри блока, а потом во всех массовых организациях рабочего класса, изолировав и изгнав оттуда реформистов».

Трактовка тактики единого фронта лишь как маневра с целью разоблачения социал-демократии была извращением ленинской постановки проблемы единого фронта, направленной в первую очередь на обеспечение единых действий трудящихся масс. Ориентация компартий на нанесение основного удара по социал-демократии вообще и левым социал-демократам в особенности, обоснованная Сталиным в работах «Об основах ленинизма» и «К международному положению» как важнейший элемент стратегии, отталкивала от коммунистов те группы левых социал-демократов, которые необходимо было максимально приблизить и сплотить с ними, сводила на нет политику t диного фронта. Эти положения, вошедшие в документы Коминтерна, в решения его V (1924 г.) и VI (1928 г.) конгрессов, создали значительные трудности для работы компартий в массах, способствовали левосектантским ошибкам и искривлениям на практике, серьезно затормозили борьбу за единство рабочего класса.

«Разоблачительный» подход Сталина к социал-демократии сопровождался утверждением, будто социал-демократия перешла на сторону фашизма. Этим Зиновьев и Сталин объясняли причины неудачи революционной борьбы германских рабочих осенью 1923 года. Таким образом, явления, отличные друг от друга по социальной природе, политическому содержанию, объявлялись взаимосвязанными и взаимообусловленными. «…За последнее время произошла передвижка сил, передвижка мелкобуржуазных социал-демократических сил в сторону контрреволюции, в лагерь фашизма, — заявил Сталин вслед за Зиновьевым в январе 1924 года на Пленуме ЦК РКП(б). — Вывод: не коалиция с социал-демократией, а смертельный бой с ней, как с опорой нынешней фашизированной власти». А в сентябре того же года Сталин сформулировал тезис о социал-демократии как объективно умеренном крыле, близнеце фашизма. Тем самым социал-демократия, за которой шло большинство рабочего класса в капиталистических странах, оптом как бы отбрасывалась в лагерь самой черносотенной реакции. Отсюда и появление пресловутой теории «социал-фашизма», сыгравшей роковую роль в последующих событиях.