Сильная рука, за которую можно держаться

 

Мне не хотелось подходить и спрашивать. Я на самом деле не хотела его просить, но нам нужно было подождать у «Лолы» пятнадцать минут, поэтому у меня не оставалось выбора.

Митч стоял у стойки администратора. Я подошла к нему, близко, как только осмелилась, приподнялась на цыпочки, наклонившись е его уху, и прошептала:

— Ты не мог бы оказать мне услугу, побыть с Билле, пока я на улице пару минут поговорю с Билли?

Он повернул голову, его глаза оторвались от женщины на ресепшен, которая смотрела на него так, словно хотела наброситься, так, скорее всего, смотрело на него большинство женщин (включая и меня). Я впервые оказалась с ним в общественном месте. Я не ждала с нетерпением возможности накинуться на него, и на то были свои причины. Он наклонил голову, его глаза встретились с моими. Затем внимательно осмотрел выражение моего лица и быстро кивнул.

— Спасибо, — пробормотала я, отодвигаясь, взглянув на Билле. — Ты останешься с Митчем. А мы с Билли выйдем на минутку на улицу.

— Хорошо, — с готовностью согласилась она, тут же подскочив к Митчу и схватив его за руку.

Я зачарованно увидела, как его большая, сильная, красивая рука без малейшего промедления сомкнулась вокруг ее маленькой ручки. Я невольно подняла глаза к его лицу, чувствуя разливающуюся теплоту внутри.

Его взгляд встретился с моим, смягчился, именно так, что я почувствовала его внутри живота, затем он кивнул подбородком в сторону двери, побуждая меня сделать то, что я собиралась.

Я кивнула, оторвавшись от него взглядом, решительно отодвинула теплоту внутри и взглянула на Билли.

— Есть минутка поговорить, приятель? — Спросила я.

Билли впился взглядом в Митча, продолжая рассержено смотреть на Митча, даже когда подошел ко мне и схватил за руку. Это меня удивило. Он уже давно не брал меня за руку. Он отвернулся от Митча и потащил меня к входной двери. Когда мы вышли на улицу, я взяла на себя инициативу, мы пошли к скамейке. Я залезла на скамейку, устроившись на спинке, поставив ноги на сиденье, Билли тоже забрался и устроился рядом со мной.

— Поговори со мной, — с нежностью подбодрила я.

— Отец — мудак, — ответил Билли.

Я закрыла глаза. Это была правда, но девятилетние мальчики не должны так говорить. Конечно, с друзьями они могут выражаться, но не со взрослыми, причем так, будто так и надо. Билли говорил так, потому что Билл никогда не делал ему замечания на этот счет. Можно сказать больше, Билл даже подстрекал его, считая это забавным.

— Билли, дружище, сделай мне одолжение, не говорит так об отце, — мягко попросила я.

— Ты же знаешь, что он такой и есть, тетя Мара, — ответил Билли, и в этом он был прав.

— И что же он сделал теперь? — Спросила я и посмотрела на своего маленького племянника, который сердито пялился на дорогу перед нами, при этом сжав челюсть.

— Тот парень все время приходит к нему, и мне он не нравится. Он — мерзавец. И мне не нравится, когда он рядом крутится с Билле. Он ведет с ней слишком мило, и это пугает. Дает ей конфеты. Говорит, что она хорошенькая. Все это странно.

Билли рассказывал мне о «том парне», Билли хорошо разбирался в людях, поэтому я решила, что кем бы ни был «тот парень», он явно был не очень порядочным.

Билли продолжал.

— У нас не было еды. Он был в отключке. Денег, я обыскал все, тоже не было, чтобы я мог что-то купить поесть. Билли хотела есть. — Он перевел взгляд на меня. — Мы были голодными.

— Как мы и говорили в прошлый раз, если у вас нет еды или вам что-то нужно, или тебя что-то напугает, то звонишь мне, — напомнила я ему.

— Да, конечно, звоню тебе, но по какому телефону? Его телефон разрядился, и он не оплатил счет, так что его выключили. У нас отключили домашний телефон несколько месяцев назад. И ты это знаешь.

Вот дерьмо. Я знала. Черт. Я знала, что отключили домашний телефон, хотя о сотовом Билла для меня стало новостью.

Вот черт.

— Я куплю тебе сотовый, — сказала я ему. — Ты сможешь спрятать его и...

Он выпрямился, посмотрел мне прямо в глаза, и я приготовилась к тому, что он скажет, потому что у него был такой взгляд, который всегда заставлял меня напрягаться.

— Тетя Мара, отец ворует у нас. Помнишь тот медальон, который ты подарила Билле на день рождения в прошлом месяце?

О нет.

По выражению моего лица он все понял и кивнул.

— Он исчез. Я не хотел тебе говорить, зная, что ты расстроишься, но все произошло на следующий день. Папа убедил Билле, что она его потеряла, она проплакала целый час. Он ей очень нравился. Она сказала, что это была самая красивая вещь, что у нее была.

Это была самая красивая вещь, что у нее была. Билл даже не заботился об одежде для детей. Всю одежду, которая была на них, включая обувь, я купила им еще до начала занятий в школе несколько месяцев назад. Сейчас заметила, что они оба выросли из нее.

Я стиснула зубы и отвернулась.

— Он украл его, — продолжил Билли, — потому что он мудак.

Я снова посмотрела на него.

— Билли…

Он внезапно, совершенно нехарактерно для него, ударил кулаками по коленям и закричал:

— Мудак.

У меня бешено заколотилось сердце, глаза наполнились слезами, я сморгнула слезы, обняла его за затылок.

Я знала, что он сейчас чувствует. Господи. Я точно знала, что он чувствует в данную минуту. Я давно такого не чувствовала, но если ты когда-либо испытал нечто подобное, то никогда не забудешь это чувство.

Я знала это чувство. Оно жило во мне.

Я притянула Билли к себе, наклонилась, прижимаясь лбом к его лбу. К своему ужасу, он позволил мне прижаться к нему лбом, он внезапно стал тяжело дышать, пытаясь справиться со своими слезами.

— Билли, дорогой, — прошептала я.

— Я ненавижу его, тетя Мара, — прошептал Билли в ответ. Я слышала его прерывистое дыхание. Он готов был расплакаться.

— Я знаю, — по-прежнему шептала я.

И я действительно знала.

— Я ненавижу его, — сказал он тихо, с ненавистью, и его дыхание снова сбилось.

Боже. Боже, Боже, Боже.

Я понимала, что должна что-то предпринять.

Господи!

— Ты же знаешь, что я люблю тебя? — Спросила я его.

Его взгляд скользнул в сторону. Он убрал мою руку со своей головы. Отодвинулся от меня, но я все равно обняла его, прижав к себе. Поразительно, но он не сопротивлялся, наклонившись ко мне.

— Знаю, — ответил он.

— Ты же знаешь, что я люблю твою сестру? — Спросила я.

Он не ответил. Его глаза снова были устремлены на улицу, просто кивнул.

Я посмотрела на улицу и приняла решение.

— Я не знаю, как у меня получится, дорогой, — тихо произнесла я, сжимая его руку. — Но я собираюсь кое-что выяснить. Я тебе обещаю. Ты мне веришь?

Я посмотрела на него сверху вниз, он снова кивнул.

— Ты должен дать мне время, хорошо? Я куплю тебе мобильник и завтра после работы схожу в магазин за продуктами. И дам тебе немного денег на непредвиденные расходы. Ты должен найти хорошее место, где моно было бы спрятать телефон и деньги. Но если он найдет их, не беспокойся о пропаже, ладно? Просто скажешь мне в следующий раз, мы попробуем еще что-нибудь придумать. Ладно?

Он кивнул и прошептал:

— Ага, хорошо.

— А Митч — полицейский детектив. Я поговорю с ним, какие у меня есть варианты.

Билли вскинул голову и впервые за короткое время, как он увидел Митча, в его глазах появилась едва различимая надежда.

— Этот парень коп?

Я молча кивнула.

— Уммм… Он точно знает, куда мне лучше всего обратиться.

— Он нам поможет? — Спросил Билли, и у меня сжалось сердце, когда я смотрела в его полные надежды, печальные, побежденные глаза, как будто он отчаянно хотел, чтобы я сказала «Да», но уже заранее ждал, что я скажу «Нет». Мне показалось это странным, тревожным, а также будоражащим душу.

— Именно так он и сделает, дружище, — ответила я. — Он зарабатывает этим на жизнь, помогает людям, защищает их, оберегает. Он поможет тебе и Билле, и мне, чтобы я смогла забрать вас. Я в этом уверена.

Я еще раз сжала его руку, пытаясь развеять его страхи и скрыть тот факт, что на самом деле я не хотела просить Митча о помощи. Но у меня не было выбора. У Билли и Билле не было никого, кроме Билла. Сестра Билла жила своей собственной жизнью в Айове, будучи постоянно в бардаке. Мать Билла была еще более ненормальной и раздражительной, чем моя, и она не очень хорошо воспитала Билла и его сестру, поэтому плохо бы воспитала Билли и Билле.

Оставалась я. И со мной у детей все могло бы получиться.

— Мы можем переночевать у тебя? — Спросил Билли.

Я глубоко вздохнула и кивнула.

Скорее всего мне придется снять другую квартиру, с тремя спальнями, а не двумя. Многое предстояло изменить.

— Нам нужно заехать к вам домой, забрать вещи и сказать отцу, — сообщила я ему.

— Он даже не заметит, что нас не будет, — ответил Билли.

Скорее всего это было правдой.

— Мы все равно должны это сделать, — ответила я. Выражение лица Билли стало жестким, я очередной раз прижала его к себе, прежде чем отпустить, стукнув его по колену, улыбнулась и заявила: — Ты не можешь завтра пойти в школу в этой же одежде.

— У нас нет ничего чистого на смену, — ответил Билли.

Я снова стиснула зубы.

Затем заставила себя улыбнуться, прежде чем сказала:

— Хорошо, что у меня дома есть стиральная машина и сушилка.

— Верно, — пробормотал Билли и улыбнулся в ответ.

Я почувствовала его раньше, чем увидел, но недостаточно быстро повернулась. Он все еще держал за руку подрыгивающую Билле, Митч оказался позади нас, и мы с Билли оба повернули головы. Я подняла глаза в тот самый момент, когда рука Митча отбросила мой хвост в сторону. И его теплая и сильная рука опустилась мне на затылок уже знакомым и интимным образом, что было для меня полным шоком. Шоком, который мне очень понравился, но больше напугал.

— Стол готов, — произнес он мне.

— Буррито! — Закричала Билли.

— Потрясающе, — пробормотал Билли, спрыгнув вниз и обежав вокруг скамейки.

Я застыла на месте. Рука Митча не шевельнулась, когда Билле отпустила его руку и вместе с братом бросилась к входной двери ресторана.

— О чем говорили? — спросил Митч, опустив на меня глаза.

— Мне нужно выяснить, как получить опеку над своими племянниками, — ответила я, заметив как его глаза вспыхнули.

— Все так плохо? — пробормотал он.

— Они весь день ничего не ели. В доме нет еды. Их отец в отключке. У него нет денег. Они не могли мне позвонить, потому что нет телефона. Билл украл золотой медальон, который я подарила Билле на День рождения, буквально на следующий день, — сказала я, его глаза снова вспыхнули, а рука сжалась у меня на шеи, я продолжала. — И еще есть странный мужчина, который приходит к ним домой, и он пугает Билли.

Взгляд Митча не отрывался от меня, когда он пробормотал:

— Бл*дь.

Я кивнула и продолжила:

— Билли его ненавидит. Сильно. Я не знаю, насколько это плохо, но для меня этого достаточно.

Он убрал руку с моей шеи, я заскучала по ней, хотя и не хотела скучать, но долго скучать мне не пришлось. Он наклонился и оперся рукой на спинку скамьи, а верхняя часть его туловища и особенно лицо оказалось передо мной.

Его глаза уставились в мои, он тихо спросил:

— Тебе нужна моя помощь?

Вот оно, предложение, которое мне было необходимо. Предложение, которое ужаснуло меня, с одной стороны, но у меня не было выбора, кроме как принять его.

— Поскольку я не знаю всей системы, а ты знаешь, и я люблю своих племянников и хочу увести их подальше от этого бардака, да. Я буду благодарна тебе за любой совет, — ответила я причем быстро, прежде чем растеряла все свое мужество.

Его глаза держали меня в своем плену, но выражение их изменилось. Не могла точно сказать, что изменилось, но, чтобы это ни было, выражение его глаз с шипением разлилось у меня по низу живота.

— Я могу предоставить тебе больше, чем совет, милая, — произнес он спокойно.

— Все, что ты сможешь сделать, Митч, как я уже сказала, будет ценным для меня.

Его глаза скользнули по моему лицу, потом опять вернулись к моим глазам, потом он заметил:

— Ты переживаешь и заботишься о них.

— Я их обожаю.

— Потому что они твоя семья? — спросил он испытующе.

— Они отличные дети, — ответила я, пытаясь дать понять, что это намного больше, чем просто кровные узы.

— Они любят тебя, — тихо заявил он.

— Знаю, — так же тихо ответила я.

— Ты долго терпела своего кузена, — предположил он.

— Ага, — прошептала я.

Он продолжал стоять, опираясь на руку, а другая рука обвила меня за шею, и его большой палец коснулся моего подбородка, потом он сказал:

— Принятие решения — это уже половина битвы, милая.

Я втянула воздух через нос, сжала губы и прикрыла глаза. Когда я открыла глаза, то отодвинулась подальше, стараясь не смотреть на него.

И старалась я не смотреть на него, потому что призналась:

— Если это правда, как ты говоришь, то почему я до смерти боюсь этого шага?

— Потому что вся эта история и так некрасива. Потому что любая перемена в жизни пугает. Потому что ты избегаешь риска, как чумы, а это большой риск, который повлияет на три жизни. И потому что ты не глупая.

Мои глаза вернулись к нему, я заметила:

— Не приукрашивай, Митч. Давай скажи все прямо.

Он усмехнулся, и его пальцы еще глубже впились мне в шею, прежде чем ответить:

— С тобой все будет хорошо, Мара, и с детьми тоже, вот почему ты решила это сделать. Так будет лучше для всех. И ты должна верить в это.

— Точно, — пробормотала я, снова отводя от него глаза.

Я почувствовала, как его рука сжалась на моей шеи и опять посмотрела на него.

— Хорошо, — прошептал он.

Он смотрел на меня серьезно, лицо было жестким, но глаза его смягчились, появилась теплота и мне показалось, что эта теплота была не той дружеской соседской теплотой, а чем-то более глубоким. Чем-то более значимым. Будто он уважал меня. Будто гордился мной.

У меня перехватило дыхание, а затем теплота в его взгляде изменилась на что-то другое. Его пальцы впились на моей шеи, приблизив мое лицо к нему, и вдруг мы оба услышали, как Билле закричала:

— Что вы делаете? Пришло время буррито!

Митч медленно прикрыл глаза, его пальцы все еще впивались в мою шею.

Я быстро высвободилась из его руки, спрыгнула со скамейки, сказав себе, что веду себя глупо, обогнула скамейку, направившись к моим будущим подопечным (надеюсь, по крайней мере), чтобы накормить их.

Я не успела дойти до двери, как Митч схватил меня за руку. Глупо было позволять ему вести меня за руку, когда мы входили в ресторан, поднимаясь вверх по проходу, идя мимо стойки администратора к нашему столику, но я позволила ему держать меня за руку. Во-первых, потому что его хватка была сильной и твердой, и мне потребовалось бы некоторое усилие, чтобы высвободить свою руку. А во-вторых, и это самое важное, потому что я только что приняла решение, которое изменит мою жизнь, будет надолго и повлияет на наши три жизни, решение, которое до смерти меня пугало, и мне необходима была сильная рука, за которую можно было держаться.

 

* * *

Все произошло после того, как Митч угостил нас обедом из трех блюд.

После того, как Билли растаял к Митчу, пока они боролись на пальцах за столом. Билли смеялся, чего я уже давно не видела. А Митч улыбался ему так, словно знал, что мальчик нечасто смеется, и ему это очень нравилось, что он смеется сейчас.

Мы с Митчем сидели бок о бок на скамейке в кабинке, дети сидели напротив нас, пока мы ели. Но теперь, когда мы закончили, Билле встала со своего места, перебравшись поближе ко мне, прижалась, обхватив меня руками, играя с моим хвостом и нашептывая мне всякие девчачьи глупости.

Именно в это время, после того как Митч попросил счет, и мы ждали, когда его принесут, к нам подошла пожилая женщина.

Митч повернул к ней голову, немного отклонившись назад, и я обратила внимание, что также сделал и Билли. Я тоже повернула голову в ее сторону, а Билле еще сильнее прижалась ко мне, глядя на женщину.

Но женщина смотрела только на меня.

— Извините за беспокойство, но я просто хотела сказать, что у вас самая красивая и замечательная семья, которую я когда-либо видела. — Мое сердце остановилось, она широко улыбнулась, коснулась головы Билли, который смотрел на нее с широко открытым ртом, а потом снова посмотрела на меня. — Дети обычно капризничают, спорят, дерутся, шумят, бегают по ресторану. Приятно хоть раз увидеть воспитанную, счастливую, красивую семью. — Она кивнула мне и закончила: — Продолжайте в том же духе.

— Э-э... — пробормотала я.

— Спасибо. — Послышался низкий голос Митча.

Она улыбнулась Митчу, потом Билли, потом Билле. Она снова кивнула мне, развернулась и пошла прочь.

Я несколько раз моргнула, глядя на ее удаляющуюся спину.

— Она такая добрая! — Радостно воскликнула Билле, и я повернулась к ней, увидев ее светящееся и улыбающееся лицо.

— Да, детка, очень милая леди.

— Я никогда не была красивой семьей, — заявила Билле.

Я уставилась на нее, у меня сжалось сердце, повернув голову и поймав взгляд Митча, когда он обнял меня за плечи. Он притянул меня к себе, и так как Билле была в моих объятиях, она тоже притянулась к нему.

Митч наклонился к нам обеим так, что его лицо оказалось близко к Билле, и произнес:

— Так будь ей, красавица!

— Ура! — Воскликнула Билле.

— Тише, милая, немного громко, — прошептала я ей.

— Я не могу тише, — громко и логично прошептала она мне в ответ.

— Она подловила тебя, дорогая, — пробормотал Митч, сжав мои плечи, затем повернулся к официантке, которая принесла счет.

Я немного отодвинулась и втянула воздух. А потом выдохнула. Следующие несколько минут я представляла, что за этим столиком сидит моя прекрасная семья — Билли, Билле и Митч. Семья, которой у меня никогда не было. Семья, которую я всегда хотела. Семья, которая не для таких, как я.

Потом мы вышли из ресторана, отправившись разбираться с моим непутевым кузеном Биллом.

 

 

6

Бабочки и цветочки

 

У меня зазвонил будильник. Я открыла глаза и увидела, что он зазвонил на полтора часа раньше, чем обычно. Я моргнула, а потом вспомнила.

Протянула руку, чтобы выключить его, осторожно перекатившись на другой бок.

Билле спала мертвецким сном рядом со мной, растянувшись на моей кровати, обхватив правой рукой своего нового, маленького, пушистого розового плюшевого мишку. Она казалась такой маленькой на моей кровати, почти ее не занимая. А еще она точно не обращала внимания на будильник.

Я придвинулась к ней, поцеловала в лоб, потом встала с кровати и отправилась в ванную комнату, вспоминая вчерашний день.

Достаточно сказать, что дела у моего кузена Билла сложились не очень хорошо. На самом деле, дела стали намного хуже, чем я могла себе представить, потому что оказалось, что дела у Билла были и стали намного хуже, чем я себе представляла.

И это не потому, что он окрысился на меня, когда я заявила ему, что намереваюсь подать на опеку над его детьми. Хотя он и высказал мне все свое дерьмо, но не из-за того, что я заявила ему, что собираюсь забрать у него детей.

А все случилось потому, что Митч высказал ему все свое дерьмо. Я не хотела, чтобы Митч узнал о моем кузене Билле, Билли и Билле, и о том, как это все отражается на мне, но, когда все произошло, это доказывало только то, что я была права, очень права.

И все же это было удивительно. Хотя я не очень хорошо знала Митча, но впервые увидела, как он сердится. И впервые услышала, как он злиться. Хотя он мог быть настоящим придурком, когда злился.

С другой стороны, я не знала в тот момент, насколько плохи дела у Билла.

А его дела были очень плохими.

Когда мы появились в квартире у Билла, он лежал на диване, находясь в отключке под кайфом, парил так высоко, как воздушный змей. Его глаза были остекленевшими, тело обмякло, конечности не слушались. На грязном, захламленном кофейном столике перед ним стояла открытая полу бутылка водки и валялись приспособления для употребления наркоты.

Я уставилась на своего кузена, застыв в шоке. Я никогда не видела его в таком состоянии. Конечно, я видела его пьяным. Даже видела его пьяным в компании детей, хотя и нечасто. Я также видела его под кайфом, в прошлом, думая, что он все еще употребляет, но употребляет исключительно травку. Не то что обзавелся наркотическими приспособлениями, которые я увидела в этот момент. Я никогда не видела его в таком состоянии и уж точно не под таким кайфом с детьми.

Он не прятал свою выпивку от меня, ни от своих детей, что мне очень не нравилось. Я знала, что детям не нравится видеть, как их родители все время выпивают, пьют до тех пор, пока не упадут замертво, потом приходят в себя, выплескивая все свое дерьмо, такими тупыми, иногда даже агрессивными. И я не хотела, чтобы это видели Билли и Билле. Но это не являлось противозаконным и, насколько мне известно, случалось не так уж часто с моим кузеном.

Я никогда не видела у Билла приспособлений для наркоты. Никогда.

Вид Билла, сидящего на диване под кайфом, не беспокоящегося о том, что его дети пропали, не ищущего их повсюду, а вместо этого напившегося и уколовшегося, бесил меня до безумия.

Кроме того, я приезжала к ним убираться дважды на той неделе, а сейчас его квартира выглядела так, будто ее не убирали десять лет. Как он смог превратить относительно чистую и убранную квартиру в полную катастрофу за несколько дней, было выше моего понимания, но это было именно так. Доказательство были прямо передо мной.

Но я не могла сильно задумывать об этом, поскольку мне больше нужно было задумываться о детях, и мне не хотелось, чтобы они видели нечто подобное. Поэтому я повернулась к ним и сказала:

— Дети, идите в свою комнату.

На это Билли, не сводя глаз с отца и кривя губы в усмешке девятилетнего ребенка, ответил:

— Ничего страшного. Мы уже видели его в таком состоянии и раньше, тетя Мара. Мы все время видим его таким.

Я снова застыла на полсекунды, изучая то, что мне сообщил Билли, внимательно посмотрев на свою племянницу, поняв, что она выглядела совершенно нешокированной и не удивленной состоянием своего отца. Хотя она при этом прижалась к брату, словно искала какой-то защиты. Единственным намеком на то, что она чувствовала себя неловко от состояния своего отца, была ее немного выдвинутая вперед нога и ее маленькая ручка с силой, ухватившаяся за руку брата. Я повернулась к своему кузену, в свою очередь увидев, что Митч тоже внимательно изучал реакцию Билли и Билле, при этом его челюсть была твердой, как камень.

Потом Митч тоже развернулся к Биллу и прорычал голосом, от которого у меня по спине пробежал холодок:

— Твои дети сбежали, у тебя нет еды в доме, но ты смог раздобыть смак (смак — героин сленг.) и купить себе выпивку?

Билл моргнул, глядя на Митча, потом моргнул, глядя на меня, потом ухмыльнулся кривоватой (совсем неочаровательной) улыбкой и пробормотал:

— Привет, прекрасная Мара.

— Билл... — начала я, но Митч перебил меня:

— Забирай их дерьмо, — коротко приказал он, и тут я заметила, что он теряет самообладание. Он держался на волоске. Я поняла это, потому что не только его челюсть стала твердой, как камень, но и все его лицо.

— Прости? — Осторожно прошептала я.

Он стал рыться в заднем кармане джинсов, но его глаза не отрывались от Билла, когда он приказал мне:

— Забирай все их барахло.

— Митч... — начала я, и его взгляд скользнул по мне.

— Забери все их барахло, — прорычал он. — Все.

Затем он вытащил мобильник, я подумала, что, может мне стоило бы попытаться приручить внезапно ставшего диким зверя, поэтому заикаясь произнесла:

— Может, я поговорю с Биллом, а ты поможешь детям… — начала было я, но Митч подался ко мне, я тут же замолчала, потому что в этот момент его самообладание, висевшее на волоске, закончилось, он взревел: — Мара, забирай все их барахло!

Я моргнула от его рева, сердце бешено заколотилось в груди.

Подумав мимолетно, что это была моя сцена, моя борьба, мое сражение, но Митч решил один сразиться за меня. И глядя в его искаженное яростью лицо, я поняла, что не контролирую ситуацию и не собираюсь ее контролировать ни в коем случае. Ни за что.

Поэтому прошептала:

— Хорошо, Митч.

Резким, сердитым движением он раскрыл телефон, при этом стоя так, словно готовый ринуться в бой, будто если он не перестанет себя контролировать, то не ручается за то, что совершит его тело само по себе.

Затем он нажал какие-то кнопки, Билл произнес поморщившись:

— Чувак, потише. Что х*йня?

— Заткнись, — выдавил Митч, не отрывая глаз от телефона.

Билл посмотрел на меня.

— Кто этот долбаный парень и в чем его гребанная проблема?

— В данный момент я — твоя проблема, мудак, — отрезал Митч, бросив взгляд на Билла.

Я взглянула на Билли и Билле. Билле широко раскрытыми глазами смотрела на происходящее, а Билли с трудом сдерживал улыбку.

О боже.

Возможно, мне все же следовало попытаться взять ситуацию под контроль.

— Митч, — сказала я, придвигаясь к нему поближе, — может, тебе стоит...

Я снова не успела договорить, потому что его глаза снова впились в меня, и он спросил очень опасным шепотом:

— Что я сказал тебе сделать?

Я уставилась на него, застыв на месте. Ладно, вот и ответ на мою попытку взять ситуацию под контроль. Митч был здесь явно главным.

Поэтому я кивнула и повернулась к детям.

— Ладно, ребята. Пойдемте соберем ваши вещи. — Я направилась к ним. — Ну же, пошли.

Билли ухмыльнулся мне, потом потянул сестру за руку, и они пошли по коридору. Они жили в одной комнате, которая была довольно чистой сейчас, учитывая их возраст. Билли взрослел, ему требовалась собственная комната, вскоре брат с сестрой уже не смогут жить в одной комнате.

И я обдумывала, пока искала сумки или дорожные сумки у них в комнате, во сколько мне обойдется аренда таунхауса с тремя спальнями в моем комплексе. Хотя я зря искала сумки или дорожные сумки, потому что знала, что таковых у них нет. У них даже не было мешков для мусора, и я обнаружила это, убираясь у них в квартире в миллионный раз. Каждый раз я хотела купить мусорные мешки, но будучи идиоткой по натуре, всегда забывала.

Зато я нашла кучу пакетов для продуктов (Билл явно был не тем человеком, который беспокоился об окружающей среде). К тому времени, как мы заполнили пакеты не столь богатой коллекцией одежды, обуви и игрушками Билли и Билле, я обнаружила, что у них не было ни мыла, ни шампуня. Я добавила мысленно в голове пометку заехать вечером в магазин. Затем мы поплелись в гостиную с сумками в руках, обнаружив там двух полицейских.

— Ты привела ко мне копа! — Заорал Билл, когда мы с детьми появились на пороге комнаты, я посмотрела на своего кузена, оказывается он вышел из своей наркотической летаргии. Он нервно и неловко расхаживал взад-вперед, не сводя глаз с полицейских и меня.

— Билл… — начала я.

— Мара, — позвал Митч, и я замолчала, глядя на него. Он протянул мне ключи от машины. — Садись в машину.

— Но… — снова начала я.

— Не могу поверить, что ты притащила сюда бл*дь копа! — Крикнул Билл, и хотя он стоял на ногах, но покачивался, не восстановив координацию. Мне казалось, что он не представлял для меня и детей большую угрозу, учитывая, что он был пьян и под кайфом, и в комнате находились три копа.

— Я разберусь с ним, — Митч привлек мое внимание. — Отведи детей в машину.

Прежде чем подойти к Митчу, я посмотрела на полицейских в форме. И решила, что все не очень хорошо. И хотя Билл был идиотом, но он был все же моим двоюродным братом и отцом моих племянников. Я знала, что в нем имеется что-то хорошее. Мне просто нужно было перестать валять дурака, зарыв голову в песок, делая вид, что ничего не происходит, и найти каким-то образом способ подстегнуть Билла, чтобы он смог разобраться в себе и открыть в себе это хорошее. Мне необходимо было напомнить ему, как мы раньше мечтали, кем хотели стать, чтобы наша жизнь стала лучше. Мне нужно было убедить его, что Билли и Билле будут пока со мной, пока Билл будет разбираться со своими проблемами, и я подумала, что моему плану не суждено будет осуществиться, если Билла посадят в тюрьму из-за меня.

— Я думаю... — начала я, обращаясь к Митчу.

Он тут же прищурился, потом отрезал:

— Детка, отведи детей в чертовую машину.

Полицейские в форме изучали меня с каким-то странным интересом, но я снова застыла перед яростным лицом Митча. Именно тогда Билли шагнул вперед, спокойно забрал ключи из руки Митча и направился к двери, неся четыре сумки, полные одежды и обуви. Билле последовала за братом.

Вот оно опять. Я не была здесь главной.

Черт.

Я взглянула на Билли и последовала за Билле.

Усадила детей во внедорожник Митча, а сама отправилась за остальными вещами. Когда я открыла дверь и вошла в квартиру, Билл орал, размахивал руками, борясь с копами. Он делал все это на глазах Митча, который с яростью смотрел на него, прижав телефон к уху, а вторую руку к бедру. Я поспешила внутрь за оставшимися пакетами.

В третьей ходке, последней, я услышала, как Митч сказал в телефон:

— Подожди минутку, — потом окликнул меня внимательным взглядом, я смотрела на него. — Это все вещи? — спросил он, кивнув в сторону сумок, которые были у меня в руках.

Я молча кивнула.

— Не возвращайся, — приказал он. — Оставайся в машине с детьми.

— Хорошо, — прошептала я.

— Ты *банная сука! — Заорал на меня Билл. Я старалась не смотреть на него, но пришлось посмотреть, он был в наручниках и сидел на диване, неуклюже подпрыгивая, каждый раз, когда орал. Его глаза метали в меня кинжалы. — Ты *банная сука!

— Мара, иди к машине, — приказал Митч.

— Не могу поверить, что ты так со мной поступила! — Вопил Билл. — И ты — моя чертовая семья. Плоть и кровь! Ах, ты сука!

— Иди в машину, Мара, сейчас же, — рявкнул Митч.

— Да пошла ты, Мара! — Закричал Билл. — Пошла на х*й! Ты только что устроила себе огромные неприятности, сука!

Я посмотрела на Билла и объяснила:

— Билл, твоим детям нечего было есть.

— Пошла на х*й! — кричал он.

— Мара, иди к машине, — приказал Митч, но я не обратила внимание на его приказ.

— Ты же знаешь своим сердцем, что твои дети заслуживают лучшего. Ты же знаешь, как они страдают. Ты же знаешь, что не хочешь, чтобы они так страдали, — тихо произнесла я.

— Пошла на х*й! Убирайся, *банная сука! На х*й! — орал Билл мне.

— Они отсутствовали несколько часов, а ты даже не заметил, что они пришли домой, Билл. И сейчас ты даже не спросил, где они были, — заметила я, Билл нахмурился.

Митч направился ко мне с предупреждающим видом, прорычав:

— Мара…

Я повернула к нему голову, затем посмотрела на своего кузена, который смотрел на меня совершенно пустыми глазами, видно совершенно не понимая, о чем я говорю. Молча кивнула и повернулась к двери.

А когда выходила, услышала крик Билла:

— Ты еще пожалеешь об этом, сука! Ты пожалеешь! Клянусь Богом, ты пожалеешь об этом *банная сука!

Я сильно зажмурилась и быстро пошла к внедорожнику Митча, к счастью, добравшись до него, почти ничего не видя перед собой.

Митч вышел перед полицейскими, которые видно потом вывели Билла, когда мы уехали.

— Все хорошо? — Спросил Митч, прерывая тишину в салоне, когда мы добрались до Бульвара Шпеера.

— О да, — ответил Билли с улыбкой в голосе, отчего я почувствовала себя немного лучше.

— Со мной тоже все хорошо, — неуверенно ответила Билле, и меня это немного успокоило.

Я уставилась в боковое окно, потому что была напугана до смерти из-за многого, гадая, что же мне делать дальше.

— Мара? — Позвал меня Митч.

Я продолжала смотреть в боковое стекло, сосредоточившись на своем ужасе.

Пальцы Митча обвились вокруг моего колена и сжали.

— Милая?

— Со мной все хорошо, — соврала я в окно.

Мы подъехали к дому, и Митч с Билли стал вытаскивать пакеты из машины, а мы с Билле (ну, в основном я) стали разделять вещи на темные, цветные и светлые, чтобы загрузить в стиральную машину.

Когда мы все разобрали на кучки, я объявила:

— Билли, ты будешь во второй спальне. Я позже разложу диван. Билле, ты будешь спать со мной.

— Ура! — закричала Билле, выходя из своей тефлоновой крепости, которая плотно сжалась вокруг нее, а теперь жизнь больше не казалась ей страшной и неопределенной, а снова казалась прекрасной. Она воспринимала все произошедшее, как приключение. И ей всегда нравилось бывать у меня в гостях, у своей тети Мары.

Я проигнорировала Митча, который обычно меня сильно пугал своим видом, но его поведение сегодня у моего кузена напугало меня еще больше, чем обычно, поэтому продолжила свои заявления:

— Прежде чем мы подготовимся ко сну, нужно будет сходить в аптеку. — Я повернулась к Митчу. Пытаясь вежливо отстранить его от заботы о нас, которую он сам на себя взвалил, поэтому глядя ему в плечо, произнесла:

— Спасибо за все. Мы поговорим обо всем завтра, да?

— А зачем тебе нужно в аптеке? — Спросил Митч, и мои глаза переместились на его лицо.

— Все хорошо, — заверила я его. — Я заскочу завтра…

— Я не спрашивал, все ли хорошо. Я спросил, зачем тебе нужно в аптеку, — ответил Митч.

— Гм… — пробормотала я.

Митч, стоявший у входа в коридор, подошел ко мне, я стояла посреди коридора рядом со стиральной машиной и сушилкой. И пока он шел ко мне, Билле, стоявшая рядом со мной, и Билли, стоявший рядом с Митчем в начале коридора, наблюдали за ним.

Когда Митч подошел ближе, я откинула голову назад, его подбородок опустился вниз, и он тихо сказал:

— Мара, милая, я спросил, зачем тебе нужно в аптеку.

— Детям нужен шампунь, — прошептала я, потому что рядом с ним я могла ответить только честно.

— Хорошо, — прошептал Митч, тут же развернувшись и спросив у детей: — Кто пойдет со мной в аптеку?

Я удивленно моргнула, глядя ему в спину.

— Я! — Крикнула Билле и подбежала к нему.

— И я, — добавил Билли и встал рядом с ним.

Дети выскочили за дверь, тут же скрывшись за поворотом, побежав к парковке. Митч обернулся в дверях и тепло улыбнулся мне. А потом тоже исчез.

А я так и стояла в коридоре среди груды детского белья, лежащего на полу, и долго смотрела на закрытую дверь.

Они вернулись через час, я уже успела расстелить и застелить диван для Билли. Одна партия белья была в сушилке, другая — в стиральной машине.

Аптека находилась в пяти минутах ходьбы от нашего дома, я уже стала волноваться, что их нет. Я сидела на кухне, делая инвентаризацию продуктов, потому что, оставив Билла в наручниках с двумя полицейскими, понимала, что дети не вернуться домой в ближайшее время. А детей нужно было кормить.

Когда они вернулись, я даже не удивилась, что они так долго отсутствовали, потому Билли и Билле вбежали в квартиру с большими пакетами из «Таргета». Митч нес четыре таких пакета, да еще новое детское кресло для автомобиля.

Я наблюдала, как Митч поставил кресло на пол к стене рядом с входной дверью. Затем я уставилась на детей, которые ринулись к моему дивану, бросив свои пакеты, начиная вытаскивать из них вещи, затем я уставилась на Митча.

— Похоже, что шампуня ты купил слишком много, — заметила я, но в области моего живота послышалось шипение. Это было связано с пакетами из «Таргета», детским креслом и добрым выражением лица Митча, когда он последовал за детьми ко мне в квартиру.

— Смотри, тетя Мара! Смотри! Посмотри! Смотри! — Закричала Билле, лихорадочно роясь в сумке, видно найдя то, что искала, повернувшись ко мне. Ее руки были подняты вверх. Я увидела, что она держит кусок пластика, на котором болтаются девчачьи держатели для хвостиков с пластмассовыми бабочками, свисающие с него. Она сжимала своим маленьким кулачком, а в другом кулачке были зажаты такие же девичьи заколки с сердечками и звездочками. — Митч купил мне бабочек! — завизжала она.

При мысли о том, что супер горячий, супер великолепный, супер мужественный детектив Митч Лоусон купил ей девчачью ерунду для волос, у меня отвисла челюсть. Отчего мои глаза скользнули обратно к супер сексуальному, супер великолепному, супер мужественному детективу Митчу Лоусону, который бросил свои пакеты на кухонную стойку.

Я сумела скрыть свое потрясение, п<