Перевод осуществлен исключительно в личных целях, не для коммерческого использования. Автор перевода не несет ответственности за распространение материалов третьими лицами.

 

Любовь живет по соседству…

Милая, застенчивая Мара Хановер влюблена в своего соседа. Четыре года она тайно наблюдала за мужчиной своей мечты издалека. Митч Лоусон совсем не из ее Лиги. Она — девчонка из трущоб, и ни за что такой парень, как Митч, не захочет иметь с ней дел. Но когда у Мары протекает смеситель, который она не может починить, именно Митч приходит ей на помощь.

Митч давно присматривается к своей красивой соседке. Он хватается за возможность помочь ей, и скоро их поначалу платонические отношения становятся очень страстными. Но когда Ма456+ра получает тревожный звонок от детей своего двоюродного брата, ей приходится вернуться в ту жизнь, которую она так старалась оставить позади. Сможет ли горячий служитель закона убедить Мару оставить прошлое позади и строить будущее с ним?

 

 

Книга содержит реальные сексуальные сцены и нецензурные выражения,
предназначена для 18+

Пролог

Лояльный мужчина

 

 

Я вышла из своей квартиры в коридор и увидела ее.

Если давать ей оценку, то она тянула на Семерку, может на Восьмерку, но вообще-то я поставила бы ей Семь и Пять Десятых.

Она стояла у открытой двери его квартиры и улыбалась, глядя внутрь.

Я знала, кому она улыбается.

Детективу Митчу Лоусону.

Я также знала, что мой сосед детектив Митч Лоусон был по меньшей мере Десяткой, может Одиннадцатью, если дать ему справедливую оценку; я поставила бы ему определенно Десять и Пять Десятых.

Другими словами, он был безупречен от макушки темной головы до ног в обычных ботинках.

Он был мужчиной моей мечты.

Я была влюблена в него, но мы были не знакомы. Нет, я не следила за ним, не была сталкером с приветом, потому что я была слишком застенчивой по натуре, чтобы следить за кем-то, и он мне слишком нравился, чтобы я смогла его подвергнуть таким испытаниям. Мое восхищение им было скорее «ОмойБог!», восхищение его идеальным телом, идеальной комплекцией, идеальной улыбкой, самыми красивыми глазами, которые я видела. Моя влюбленность была совершенно безобидной, я восхищалась им издалека, за исключением тех моментов (наши квартиры были напротив), когда мы сталкивались в коридоре, моя квартира была немного дальше, но не так далеко.

Я проверила, заперла ли входную дверь. Когда обернулась, детектив Митч Лоусон уже стоял в коридоре, Семь и Пять Десятых стояла рядом, прижимаясь к нему. Он тоже проверял, запер ли свою входную дверь.

Было утро, и я собиралась отправиться на работу. Подозревая, что он тоже собирался отправиться на работу. Я также понимала, что Семь и Пять Десятых провела у него ночь. Я заметила что, когда случайно сталкивалась с ним, с ним было много Семерок и Десяток, которые оставались у него на ночь или приходили вечером, днем или в другое время. Будучи Двойкой, может Тройкой, я бы оценила себя в Два и Пять Десятых, я ни за что на свете не могла бы стоять в коридоре, прижимаясь к детективу Митчу Лоусону.

В этом мире Семерки и Десятки тяготели и тянулись друг к другу, редко опускаясь ниже Семерки. Они могли проводить время с Шестеркой или даже отправиться в какое-нибудь захолустье с Пятеркой, но отношения на долгий срок они устанавливали с человеком из своей Лиги. Хотя Четверки и Шестерки тоже тянулись друг к другу. И хотя в нашем доме было больше возможностей для тех, кто был ниже Четверки, но это также было редкостью. А моя Лига была от Единицы до Тройки, которые тяготели друг к другу. Только глупец собирался завести отношения выше Тройки, если он сам был между Единицей и Тройкой. Такие отношения всегда заканчивались разбитым сердцем.

Я направилась в их сторону, так как мне нужно было спуститься по лестнице, ведущей вниз к парковке, находящейся рядом с нашим многоквартирным домом. Мои каблуки громко застучали по каменному полу коридора. В нашем коридоре находилось всего четыре квартиры, по две напротив друг к другу. Квартира детектива Митча Лоусона находилась ближе к лестнице, ведущей на парковку. Моя квартира была ближе к лестнице, которая вела к зеленой зоне и ручью, протекающему через наш жилой комплекс.

К несчастью, как и всегда, когда я сталкивалась с ним в течение многих лет в коридоре, как только он замечал меня, то поворачивал в мою сторону голову и его проникновенные темно-карие глаза встречались с моими, согревая.

Это была еще одна причина, по которой я точно знала, что люблю его. Его глаза всякий раз согревали меня, когда он меня видел. Я была застенчивая по натуре, поэтому не слишком коммуникабельна, по крайней мере с ним. Я была очень дружна с Брентом и Брэндоном — гомосексуальной парой, которая жила рядом со мной. Я также дружила с Дереком и Латанией, не геями, а настоящей парой, которая жила рядом с детективом Митчем Лоусоном, напротив меня. Но он пугал меня до чертиков, так что я старалась держаться от него подальше.

И все же, когда он меня видел, его глаза всегда смотрели на меня с теплотой, а потом он сразу улыбался.

Так же, как и сейчас.

ОмойБог.

Эта улыбка. Я ощущала ее своим животом. Его глаза были самыми прекрасными глазами, которые я когда-либо видела, когда они смотрели с теплотой, а его красивые губы растягивались в улыбке, отчего все его лицо становилось приветливым и нежным, и это было слишком. Четыре года назад, когда он только переехал и я впервые увидела его улыбку, я готова была упасть перед ним на колени. К счастью, я была хороша в самоконтроле, поэтому мои колени только задрожали.

— Привет, — произнес он, когда я уже почти проходила мимо них.

Отстой. У него были не только красивые глаза, красивые губы и очень высокий рост, но и очень широкие плечи, и он был очень хорошо одет. А еще у него был приятный, густой, глубокий голос.

— Доброе утро, — пробормотала я, скользнув глазами по Семерке и Пяти Десятых, которая смотрела на меня так, словно я выползла из-под камня (по моему опыту, Семерки и выше смотрели на Тройку и ниже, именно так). Из вежливости я повторила ей тоже: «Доброе утро». Она в ответ едва кивнула подбородком, сделав это так, будто даже минимальное усилие с ее стороны по отношению ко мне, было для нее утомительным.

Я опустила глаза на свои туфли, главным образом потому, чтобы сосредоточиться и не споткнуться, а также потому, что если я снова увижу Митча Лоусона, то не смогу отвести от него глаз. Понимая что, если буду слишком долго пялиться на него, мои глаза могут вылезти из орбит.

Чтобы сосредоточиться на чем-то определенном, не на нем и на его Семь и Пять Десятых, я подняла руку, ухватившись за густой локон, который всегда выбивался из волос, собранных на затылке, заправив его за ухо. Затем я поспешила мимо них вниз по лестнице, молясь, чтобы не упасть. В основном я не хотела выглядеть перед ними идиоткой, но и со сломанной шеей тоже не хотела быть.

Я успешно добралась до своей машины, сосредоточившись, чтобы прийти в чувство, положив сумочку и поставив кружку-термос с кофе. Я подключила свой MP3-плеер, нашла хорошую песню, которая настроила бы меня на предстоящий рабочий день, пристегнула ремень безопасности. Все это я проделала, несмотря на детектива Митча Лоусона и его Семь и Пять Десятых, спустившихся вниз за мной и выезжающих с парковки. Я могла наблюдать за ним часами. Я знала об этом, хотя никогда ничего подобного не делала. Тогда я была бы точно сталкером, а для меня даже что-то похожее в поведении на сталкера было жутким.

Мне потребовалось какое-то время, чтобы прийти в себя. К сожалению, когда «Гранд Фанк» была готова уже заорать «Мы — Американский Бэнд», я была пристегнута ремнем безопасности, повернув ключ зажигания, подняла глаза, чтобы двинуться в путь, Семь и Пять Десятых исчезли. (Grand Funk Railroad (или Grand Funk) — американская хард-рок-группа, образованная в 1969 году. В течение 1969—1972 годов пять альбомов GFR стали платиновыми (остальные три — золотыми); общий альбомный тираж группы в 70-х годах составил более 25 миллионов. Grand Funk Railroad исполняли предельно упрощённый, но оглушительно громкий вариант блюз-рока; впоследствии музыкальные критики стали упоминать их в числе провозвестников стоунер-рока. — Прим. пер.)

Но детектив Митч Лоусон остался. Я поняла это не потому, что искала его глазами, а потому, что просто не могла его не заметить. Рядом со мной было пустое место, а потом стоял его внедорожник. И он был там, стоя у водительской двери своего внедорожника, облокотившись на него задницей, скрестив руки на груди, и его глаза смотрели прямо на меня, будто наблюдая за мной.

Такого никогда раньше не случалось, это противоречило всем законам, которые правили в моей вселенной. И я пялилась на него секунду, прежде чем мой разум начал спотыкаться, пытаясь понять, что же мне делать.

Я решила слегка махнуть рукой, что и сделала. Отчего получила еще одну улыбку от детектива Митча Лоусона, которая эхом отразилась у меня в животе, очень приятно отразилась.

Ладно, хорошо. Больше я не могла этого выносить.

Поэтому отвернулась, нажала кнопку воспроизведения на своем MP3-плеере, Дон Брюэр начал выбивать вступление к «Мы — Американский Бэнд», и я сделала все возможное, чтобы выехать, ничего не задев по пути. (Дон Брюэр ударные, вокал в Grand Funk Railroad. — прим. пер.)

И мне удалось выехать, даже не взглянув на детектива Митча Лоусона, на его совершенное тело, великолепные волосы, потрясающие губы и прекрасные глаза.

 

 

1

Штуковина

 

— Алло, это Мара Ганновер из квартиры 6С. Я звонила сегодня три раза, мне очень нужно, чтобы кто-нибудь пришел и взглянул на кран у меня в ванной. Он не закрывается. Не могли бы вы, пожалуйста, прислать парня из техобслуживания? Спасибо.

Оставив сообщение на автоответчике, я захлопнула мобильник и уставилась на кран в ванной, который не выключился после того, как я умылась сегодня утром. Я позвонила в офис управляющей нашим домом компании, прежде чем идти на работу (оставив сообщение). Когда мне не перезвонили, я позвонила во время ланча (оставив еще одно сообщение). Теперь я пришла после работы, наступил вечер, кто-то же должен в управляющей компании ходить по вызовам и сидеть на телефоне. Но мне никто не перезвонил. А мне совсем ненужны были безумные счета за воду или прощай сон, пока я всю ночь буду слушать, как течет вода из крана, думая о своих деньгах, стекающих в канализацию.

Я вздохнула, продолжая смотреть на воду, льющуюся изо всех сил из крана.

Я была женщиной, которая всю свою сознательную жизнь жила одна. Когда-то у меня были длительные отношения с Пятеркой и Пять Десятых, которые даже близко не напоминали совместную жизнь. Потому, что я была Двойкой и Пять Десятых, он был Пятеркой и Пять Десятых, а хотел заполучить Девятку и Пять Десятых. Поэтому мы оба были обречены на разбитые сердца. Он разбил мне мое. Позже он нашел себе Шестерку и Пять Десятых, которая хотела заполучить Девять и Пять Десятых. Она сделала себе операцию по увеличению груди и носа, что сделало ее твердой Семеркой (если не считать того факта, что она считала себя Десять и Пять Десятых и вела себя так, как будто это действительно было так на самом деле, будучи настоящей Шестеркой), и она разбила ему сердце.

Несмотря на то, что мне уже исполнился тридцать один год и я жила одна с восемнадцати лет, я ничего не знала ни о водопроводе, ни о машинах. Каждый раз, когда что-то случалось с моей сантехникой или с машиной, я клялась, что изучу основы о сантехнике или машинах. Я всегда клялась себе, но как только неполадки исправляли, я полностью забывала свою клятву. А потом начинала жалеть, что забывала свою клятву именно в такие моменты, как сейчас.

Я вышла из ванной, прошла через спальню по коридору в гостиную-кухню-столовую открытой планировки и вышла через входную дверь своей квартиры в коридор. Пройдя вперед, постучала в дверь Дерека и Латании.

Дерек знал о водопроводе. Я знала это по двум причинам. Во-первых, он был мужчиной, а у мужчин есть шестое чувство насчет водопровода. Во-вторых, я знала, потому что он разбирался в кранах.

Дверь открыла Латанья, и ее большие темные глаза расширились от Восторга.

Восторг Латании отличался от любого другого восторга, заслуживая быть с заглавной буквы. Он звучал громче, ярче и веселее. Выражение ее лица говорило, что она рада меня видеть, будто нас с ней разлучили при рождении и сейчас мы блаженно воссоединились, и словно она не видела меня накануне вечером, когда пришла ко мне посмотреть «Хор». («Хор» (англ. Glee — многоголосная песня гли; в России также известен как «Лузеры») — телесериал с элементами мюзикла, драмы и комедии, транслируемый телеканалом Fox в Соединённых Штатах Америки и Канаде. В центре сюжета — школьный хор «Новые направления» (англ. New Directions), созданный в вымышленной средней школе Уильяма Маккинли в Лайме, штат Огайо. Сюжетные линии сериала затрагивают взаимоотношения между хористами, в числе которых восемь главных героев, руководителем хора и по совместительству преподавателем испанского языка, а также властным тренером школьной команды поддержки, которая пытается закрыть хор. — Прим. пер.)

— Привет, подруга! — завизжала она, широко улыбаясь. — У тебя отменная интуиция. Я собиралась сделать мохито. Тащи ко мне свою задницу, я налью нам пару коктейлей!

Я улыбнулась, но отрицательно покачала головой.

— Не могу, — ответила я. — Что-то случилось с моим краном, а сервисная служба не отвечает на звонки, и мне просто необходимо, чтобы Дерек посмотрел, что там не так. Он дома?

Я почувствовала движение рядом, Латанья тоже его почувствовала. Мы обе посмотрели в ту сторону и увидели детектива Митча Лоусона, поднимающегося по лестнице с четырьмя полиэтиленовыми пакетами в руках.

Если бы я была Семеркой до Десятки и находилась в его Лиге, то есть могла оказаться в его жизни, я бы прочитала ему лекцию о полиэтиленовых пакетах для продуктов. Учитывая состояние окружающей среды, не стоит пользоваться полиэтиленовыми пакетами для продуктов, даже таким горячим парням, которые способны получить практически все. Но поскольку я не была в его Лиги, и не была с ним настолько хорошо знакома, и не хотела умереть от страха из-за удовольствия, если он скажет мне больше, чем несколько слов, то у меня никогда не будет возможности прочитать ему лекцию о вреде полиэтиленовых пакетов.

— Йо, Митч! — Громко и радостно приветствовала его Латанья.

— Привет, Латанья, — ответил Митч, затем его прекрасные глаза скользнули по мне, губы приподнялись еще выше. — Привет.

— Привет, — ответила я, сцепив ноги, не обращая внимания на радость в животе, снова посмотрев на Латанью. Она пялилась на детектива Митча Лоусона, как и положено любой женщине, иначе ее немедленно вышвырнут из Женского клуба. Я услышала шуршание пакетов фактически рядом, но проигнорировала их, обратившись к Латаньи, пытаясь привлечь ее внимание. Когда она наконец перевела на меня глаза, я повторила свой вопрос

— Дерек дома? Я бы не стала его беспокоить, но не могу выключить кран, мне просто необходимо, чтобы кто-нибудь на него взглянул.

— Мара, прости, детка, но его нет дома, — ответила Латанья. — Ты говоришь, что тебе так и не перезвонили?

— Нет, — ответила я и уже собиралась спросить, не могла бы она попросить Дерека заглянуть ко мне, когда он вернется, как вдруг услышала сбоку:

— Не против, если я взгляну на твой кран?

Это сказал детектив Митч Лоусон, я втянула воздух и повернула к нему голову. Он стоял перед открытой дверью своей квартиры, все еще держа в руках пакеты, устремив на меня взгляд.

В голове у меня помутилось. Я потеряла устойчивость в ногах, колени задрожали.

Боже, он был прекрасен.

— Мара, — донеслось до меня откуда-то издалека, хотя это было мое имя, я молчала. — Мара! — Снова услышала я. На этот раз меня позвали громче и резко, тело дернулось, и я повернула голову к Латаньи.

— Что? — Спросила я.

— Митч посмотрит на твой кран, ты не против? — спросила она.

Я моргнула, глядя на нее.

Нет. Не против ли я.

Что же я сделала?

Я не могла допустить, чтобы он прошел через мою спальню, чтобы взглянуть на кран. Это означало бы, что он окажется в моей квартире. А также означало бы, что он пройдет через мою спальню. А это значит, что мне придется с ним разговаривать, а это больше, чем сказать одно слово.

Дерьмо!

Я посмотрела на детектива Митча Лоусона и ответила единственное, что могла.

— Это было бы очень любезно с вашей стороны.

Секунду он пристально смотрел на меня, потом приподнял на дюйм пакеты, пробормотав:

— Я только брошу это и приду.

Я сглотнула.

— Хорошо, — в его закрывающуюся дверь.

Смотрела, как закрывается его дверь, потом продолжала смотреть на закрытую дверь, гадая про странное ощущение, которое испытывала, было ли оно всего лишь паникой или предвестником сердечного приступа. Потом Латанья снова окликнула меня по имени, я посмотрела на нее.

— С тобой все хорошо? — напряженно разглядывая меня, поинтересовалась она.

Я не рассказывала никому о том, что влюблена в детектива Митча Лоусона — ни Латаньи, ни Дереку, ни Бренту, ни Брэндану. Решила, что они могут подумать, что я немного сумасшедшая (или сталкер). Они часто приглашали его на вечеринки и все такое, если он приходил, я обычно извинялась и уходила. Мы никогда не пересекались надолго. Главным образом, полагая, что он не часто посещал их вечеринки из-за того, что он был полицейским, ему приходилось много работать, но также и потому, что у него были свои дружбаны, с которыми он мог посмотреть бейсбол и его красотки для других занятий. Он не принадлежал к тому типу мужчин, которые ходят на вечеринки геев или на коктейльные вечеринки Латаньи. А те, что он посещал, я подозревала, он приходил просто по-соседски. Хотя Дерек чаще всего ходил к нему смотреть игры. Обычно, чтобы избежать экстравагантных коктейлей Латаньи, которые случались довольно часто.

— Да, я в порядке, — солгала я. — Просто у меня был тяжелый день на работе, — продолжила я врать. — И я не рада, что водопроводчик мне не перезвонил. Они не оплачивают мои счета за воду. — Насчет этого я не врала.

— Согласна, — тут же согласилась Латанья. — Обслуживание здесь пошло на спад, хотя они повысили нам арендную плату три месяца назад. Помнишь, в прошлом месяце у нас сломался холодильник?

Я помнила, а также вспомнила, что на его замену ушло три недели. Дерек был не слишком счастлив, а Латанья была не слишком счастлива причем очень громко.

— Да, я помню. Это был полный отстой.

— Точно, именно так и было. Мне тогда пришлось покупать лед, пока я жила без холодильника. Я не буду платить арендную плату за это дерьмо. К черту.

К черту это действительно было правильно.

Дверь квартиры детектива Митча Лоусона открылась, и я мгновенно осознала свою ошибку. Мне надо было не стоять и болтать с Латанией, а бежать домой и что-нибудь сделать. Я не знала, что именно. Мне не нужно было убираться, потому что я была чертовски аккуратной. Я ничего не могла поделать со своей внешностью, но решила, что должна была попытаться хоть что-то в ней изменить.

Он направился в нашу сторону, спросив:

— Сейчас самое время?

Нет, для Десять и Пять Десятых, в которого я тайно была влюблена, не было определенно «самого времени» оказаться в моей квартире.

Но я кивнула, ответив:

— Конечно. — Потом посмотрела на Латанью. — Увидимся, детка.

— Увидимся. Помни, тебя ждет мохито, Митч разберется с твоим краном.

— Спасибо, — пробормотала я, улыбнулась и посмотрела на детектива Митча Лоусона, прежде чем опустить глаза в пол, повернулась и пошла к своей двери. Открыв дверь, вошла внутрь, придерживая, пропуская его.

Он вошел, а я старалась не задохнуться.

— Где? — спросил он, когда я закрывала за ним дверь.

Я повернулась, остановившись у двери и посмотрела на него. Он находился так близко, я не ожидала, что он был выше, чем казался издалека, а издалека он выглядел довольно высоким. Я никогда не стояла так близко к нему, почувствовав, как от его близости приятно покалывает кожу. Я была в туфлях на каблуках, хотя тоже была высокой, но не привыкла запрокидывать голову, чтобы смотреть на мужчину.

— Прости? — Спросила я.

— Кран, — ответил он. — Какой именно? В главной спальне или в гостевой?

Я понятия не имела, о чем он говорит. Будто он говорил на иностранном языке. Все, на чем я могла сосредоточиться, были его глаза, которые я также впервые увидела так близко. У него были великолепные ресницы.

Ресницы шевельнулись, когда он прищурился.

— С тобой все нормально? — спросил он.

Боже. Мне необходимо было прийти в себя.

— Да, все хорошо... кран в главной ванной, — ответила я ему.

Он стоял и смотрел на меня. Я стояла и смотрела на него. Затем его губы дрогнули, он слегка приподнял руку вперед.

— Не хочешь показать? — спросил он.

ОмойБог! Я была такой идиоткой!

— Хорошо, — пробормотала я, опустив голову в пол, пошла вперед.

Когда мы оба оказались в моей ванной комнате, которая при его появлении превратилась из обычной ванны в крошечное душное пространство, я указала на кран, как на очевидное.

— Он не закрывается.

— Вижу, — пробормотал он, и я застыла от стыда, когда он присел и открыл дверцы моего туалетного столика под раковиной.

Зачем он открыл дверцы моего туалетного столика? У меня же там тампоны! Он их заметил! Они лежали сразу навиду, их невозможно было не заметить!

ОмойБог!

Он протянул руку, я от отчаяния закрыла глаза, желая провалиться сквозь пол, но вода вдруг выключилась.

Я открыла глаза, уставившись на кран, воскликнув:

— Ты все починил!

Он запрокинул голову, глядя на меня, затем выпрямился во весь рост, посмотрев на меня уже сверху вниз.

— Нет, я просто перекрыл воду.

Я моргнула, глядя на него. Затем спросила:

— Прости?

— Ты могла перекрыть воду.

— Ты смог перекрыть воду?!

— Да.

— О, — прошептала я и глупо продолжила, — наверное, мне следовало перекрыть воду перед тем, как я ушла на работу сегодня утром.

Его губы снова дернулись, и он сказал:

— Наверное. Хотя ты не могла этого сделать, потому что даже не знала об этом.

Я посмотрела на раковину и пробормотала:

— Правда.

— Под раковиной есть вентиль. Я покажу тебе его потом, как разберусь с самим краном, — произнес он, и я заставила себя посмотреть ему в глаза. — Тебе, наверное, просто нужна новая прокладка. Где у тебя инструменты?

Я снова моргнула.

— Инструменты?!

Он уставился на меня, а потом его губы снова дрогнули.

— Да. Инструменты. Гаечный ключ, например. У тебя он есть?

— У меня есть молоток, — доброжелательно ответила я.

Один уголок его губ приподнялся в полуулыбке.

— Не уверен, что молоток подойдет.

Мне потребовалось больших усилий, когда я взглянула на его полуулыбку, потом посмотрела ему в глаза. Хотя это ничуть не замедлило моего быстро ускоряющегося сердцебиения.

— Тогда у меня нет инструментов, — сказала я, не став добавлять, что я даже не предполагала, как выглядит гаечный ключ.

Он кивнул и повернулся на выход.

— Я схожу за своими.

А потом он исчез, а я не понимала, что мне делать, поэтому поспешила за ним.

Мне следовало остаться там в ванной. Конечно, я видела раньше, как он двигается, просто не видела, как он двигается в моей квартире. У него была атлетическая грация, которую я заметила еще раньше. Но было и нечто большее. У него была природная уверенность, как он держался, передвигаясь. Было невероятно привлекательна его походка, но видя его передвижения по моей квартиры, не способствовало моему душевному спокойствию; тем более это было не легко сталкиваться с ним в обычный день, тем более сегодня, когда у меня не выключался кран, и я была вынуждена провести вечер с детективом Митчем Лоусонома у себя в квартире, который все же сумел перекрыть воду.

Он остановился в дверях и повернулся ко мне.

— Я сейчас вернусь.

Я кивнула, и он исчез за дверью.

Я стояла в своей гостиной в туфлях, юбке и блузке после работы. Потом я задумалась, может успею переодеться до его возвращения. Потом подумала, заметит ли он, если я побрызгаюсь духами, когда он вернется. Потом подумала, не выпить ли мне рюмку-другую водки, прежде чем он вернется. Но он постучал в мою дверь, что означало, что он вернулся.

Я подбежала к входной двери, посмотрела в глазок (осторожность никогда не помешает), увидела, что он стоит в коридоре перед моей двери и смотрит в сторону. Я сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться, и открыла дверь.

— Привет, — произнесла я, — с возвращением.

Я была такой идиоткой!

Он ухмыльнулся. Я отступила в сторону, он вошел, неся ящик с инструментами. Учась на своих ошибках, я немедленно повела его через гостиную, по коридору, через свою спальню в ванную. Он положил ящик с инструментами на столешницу у раковины и открыл его. Вытащил какую-то штуку, я догадалась, что это должно быть тот самый гаечный ключ, и приступил к работе.

Я обратила внимание на его руки, на которые раньше никогда не обращала внимания. У него были мужские руки. С выделяющимися венами, красивые. Пальцы были длинные и сильные. У него были великолепные руки.

— Значит, тебя зовут Мара. — Донесся до меня его низкий голос. Я дернулась и посмотрела на его темную наклоненную голову.

— Да, — ответила я, мой голос прозвучал довольно высоко, поэтому я откашлялась и заявила: — А ты Митч.

— Ага, — произнес он, не отрывая взгляда от крана.

— Йо, Митч, — сказала я его темноволосой голове, предполагая, что его волосы мягкие и густые, достаточно длинные, чтобы запустить в них пальцы.

Он повернул ко мне голову, я увидела перед собой темно-карие глаза, глубина которых была так глубока, что в них можно было потеряться навечно.

И его глаза тоже улыбались.

— Йо, Мара, — тихо произнес он, и у меня начали покалывать соски.

Господи.

Я попыталась вспомнить какое нижнее белье надела сегодня с утра. И поблагодарила свою счастливую звезду за то, что мой лифчик имел тонкую подкладку, следующая моя мысль была оставить Митча здесь одного и уйти.

Но прежде чем я успела смыться, его голова снова склонилась к крану, и он спросил:

— И сколько лет ты уже здесь живешь?

— Шесть, — ответила я.

Кыш! Хорошо. Это простой ответ, и я не выгляжу идиоткой. Слава Богу.

— А чем ты занимаешься? — стал спрашивать он дальше.

— Я работаю у Пирсона, — ответила я.

Его шея изогнулась, и он снова посмотрел на меня.

— Матрасы и кровати Пирсона?

Я молча кивнула.

— Ага.

Он снова посмотрел на кран.

— И что ты там делаешь? Бухгалтер, что ли?

Я отрицательно покачала головой, хотя он и не смотрел на меня.

— Нет, я продавец.

Его голова опять повернулась, на этот раз быстрее, глаза встретились с моими.

— Ты продавец, — повторил он.

— Ага, — ответила я.

— В матрасах и кроватях Пирсона, — опять сказал он.

— Гм... да, — ответила я.

Он уставился на меня, и я растерялась. Я же не сказала ему, что танцую на шесте. Я также не сказала, что провожу свои рабочие дни в логове шпионажа, замышляя заговор по захвату мира. Но он выглядел слегка удивленным, что я была продавцом. В этом не было ничего удивительного. Работа была скучной. С другой стороны, я и сама была скучным человеком. Он был полицейским детективом. Я знала об этом, потому что видела его значок на поясе много раз. Я также знала об этом, потому что Латанья сказала мне. Я подумала, что, учитывая его профессию, он уже давно должен был понять, что я скучный человек. По-моему, полицейские детективы с первого взгляда могли считывать других людей.

— У тебя хорошо получается? — спросил он.

— Ум... — ответила я, потому что не хотела хвастаться. У меня хорошо получалось продавать. Последние четыре года, после того как Барни Руффало уволился (или ушел, чтобы не сталкиваться с обвинениями в сексуальных домогательствах, выдвинутыми против него Робертой), я была главным продавцом месяц за месяцем. Барни был моим заклятым врагом главным образом потому, что он был мудаком, всегда приставал ко мне, как и к любой другой женщине, которая работала у нас или входила в дверь, и он также уводил у меня клиентов.

Митч снова посмотрел на мой кран и пробормотал:

— Похоже, ты хороша в этом.

— Довольна хороша, — согласилась я.

— Да, — сказал он крану и продолжил: — готов поспорить на деньги, что девяносто процентов мужчин, которые входят в ваш магазин, направляются прямиком к тебе и совершают покупку.

Это было странно, но так и было. Большинство моих клиентов были мужчинами, но так уж устроен этот мир. Во-первых, мужчины нуждались в матрасах и кроватях, как и любая женщина. Когда они приезжали к Пирсону, так как у нас было отличное качество, цена и большой выбор, они не хотели уже идти в другое место. Во-вторых, если мужчины находятся рядом с женщинами, то они, как правило, принимают решения независимо от того, правильное оно или нет.

— Почему ты сказал, что девяносто процентов? — Спросила я Митча.

— Потому что остальные десять процентов мужского населения — геи, — ответил он крану. Я растерянно моргнула, глядя на его голову, он выпрямился, положил гаечный ключ и показал мне, зажав своими красивыми указательным и большим пальцем маленькую круглую черную пластмассовую штучку с дыркой посередине, по краям которой виднелись какие-то царапины. — Тебе нужна новая прокладка, — сообщил он мне.

Я перевела взгляд со штучки на него.

— У меня такой нет.

Он ухмыльнулся, и у меня перехватило дыхание.

— Не сомневаюсь, что у тебя такой нет, — сказал он. — Надо съездить в хозяйственный магазин. — Затем он бросил штучку в мусорное ведро в моей ванной и направился на выход.

Я уставилась на его хорошо сложенную спину, но мое тело дернулось, и я поспешила за ним.

— Нет, — крикнула я. — Ты не обязан этого делать. Сейчас вода выключена, и у меня имеется еще одна ванная комната. — Он, не останавливаясь шел к двери, а я шла за ним, говоря: — Я заскочу завтра в офис управляющей компании и скажу, что у меня сломался кран, они кого-нибудь пришлют его починить.

Он открыл мою входную дверь. Остановился, повернувшись ко мне, я тоже остановилась.

— Нет, завтра я заскочу в офис администрации и скажу им, как отношусь к тому, что они игнорируют одинокую женщину, которая платит за их услуги и живет здесь уже шесть лет, не прислав сантехника, когда у нее льется целый день вода из крана. А сейчас я съезжу в хозяйственный магазин, куплю прокладку, вернусь и поставлю ее.

— Ты не обязан этого делать, — вежливо заверила я.

— Ты права, но я это сделаю, — твердо заявил он.

Ну ладно. Я решила не препираться с ним, видя его намерение.

— Давай я дам тебе денег. — Я огляделась, пытаясь вспомнить, куда положила свою сумочку. — Ты не должен тратиться на меня.

— Мара, ты можешь купить около сотни прокладок на четыре доллара.

Я повернула к нему голову, уставившись, потом спросила:

— Правда?!

Он снова улыбнулся, у меня снова перехватило дыхание, потом ответил:

— Ага, правда. Думаю, у меня все под контролем.

— Гм... спасибо, — ответила я, не зная, что еще сказать.

Он кивнул подбородком, заявив:

— Я вернусь.

Потом я уставилась на закрытую дверь.

Какое-то время я пялилась на закрытую дверь. Потом я пялилась, жалея, что ни с кем не поделилась тем, что влюблена в своего соседа — Десять Целых Пять Десятых, тогда бы я могла позвонить ему или ей, с кем бы поделилась этой новостью, или пробежаться по коридору, чтобы спросить, что мне теперь делать.

Мне потребовалось какое-то время, но я решила действовать, как всегда. Итак, Митч побывал в моей квартире. Улыбался мне. Я заметила, что у него красивые руки и красивые ресницы, которые совершенно соответствовали всему другому красивому в нем. Он на самом деле оказался хорошим парнем, не только из-за своей согревающей и теплой улыбки, перекрыв воду, отправившись за своими инструментами, извлекая на свет разорванную штуковину, собираясь высказаться в офисе управляющей компании по поводу меня, затем отправился в хозяйственный магазин покупать другую штуковину, которую нужно было поставить взамен старой. И что? Как только он исправит мой кран, он вернется в свою квартиру, а я — в свою. Возможно, столкнувшись с ним утром я буду говорить уже нечто большее, чем обычное «Доброе утро». И, может когда-нибудь в недалеком будущем он снова назовет меня по имени. Но на этом все и закончится.

Поэтому я сделала то, что обычно делала. Я переоделась — сняла юбку, блузку и туфли на каблуках, надев джинсы и футболку «Чикаго Кабс». Я вытащила шпильки из пучка на затылке, провела пальцами по волосам, собирая их в хвост, воспользовавшись красным крабом, который сочетался с красными вставками на моей футболке Кабс. Затем я зажгла ароматические свечи в своей гостиной и включила музыку, плейлист, который подобрала онлайн специально для прослушивания дома, в нем было несколько действительно хороших песен. После этого я начала готовить ужин для себя. (Чикаго Кабс (англ. Chicago Cubs) — профессиональный бейсбольный клуб, выступающий в Центральном дивизионе Национальной лиги Главной лиги бейсбола. Команда была основана в 1876 году. Клуб базируется в городе Чикаго, Иллинойс. Владельцами команды является семья Джо Риккета, основателя компании TD Ameritrade. — прим. пер.)

Я нарезала овощи для жаркого, когда раздался стук в дверь, подняла голову. Заметила свечи, услышала, как братья Олман запели «Полуночного всадника», и тут же запаниковала. Я зажгла свечи и у меня звучала музыка. Я многое воспринимала через чувства, и мне нравились разные звуки и запахи. Но сейчас я задалась вопросом, не подумает ли Митч, что он пришел ко мне — к Двойке и Пять Десятых, которая нарушая все правила, решила сманеврировать для Десять и Пять Десятых.

Черт побери!

Но у меня не было уже времени что-либо менять. Он все равно почувствует запах аромасвеч, и он явно слышит музыку по ту сторону двери.

Я бросилась к двери, заглянув в смотровой глазок, открыла ее, распахнув, отойдя в сторонку.

— Привет, — поздоровалась я, стараясь говорить спокойно. — Ты вернулся.

Его взгляд упал на мою грудь, и я растеряла все свое хладнокровие. Хотя терять и так уже было нечего, но то немногое, что было, превратилось в историю.

Затем его глаза снова встретились с моими.

— Ты поклонница Кабс? — спросил он.

— Ага, — ответила я, а затем объявила: — Это лучшая команда в истории бейсбола.

Он вошел, и я закрыла за ним дверь, не теряя друг с другом зрительного контакта. Я потому, что он улыбался мне, как будто я была невероятно забавной, а он, видно, потому, что я смотрела на него, поскольку он улыбался мне, как будто я была невероятно забавной.

Он остановился в двух шагах от меня, я повернулась, чтобы закрыть дверь, что означало, что я была примерно в шаге от него.

— Они не выиграли ни одного кубка с 1908 года, — сообщил он мне.

— Ну и что? — Поинтересовалась я.

— Этот факт сам по себе означает, что они не лучшая команда в истории бейсбола.

Правда, хотя и не совсем.

— Хорошо, я перефразирую свое заявление. Это самая крутая и интересная команда в истории бейсбола. У них самые лучшие болельщики, потому что их болельщикам все равно, выиграют они или проиграют.

Его глаза потеплели также, как всегда, перед тем, как он улыбался мне, и я почувствовала, что мои колени задрожали.

— С этим не поспоришь, — пробормотал он.

Я сжала губы, надеясь, что у меня не начнет кружиться голова.

— Но Колорадо весной и летом кровоточит черным и фиолетовым, Мара. Поэтому осторожно носи свою футболку, — предупредил он.

— Мне также нравятся «Рокиз», — ответила я. («Колорадо Рокиз» (англ. Colorado Rockies) — профессиональный бейсбольный клуб, выступающий в Западном дивизионе Национальной лиги Главной лиги бейсбола. Команда основана в 1993 году. Клуб базируется в Денвере, Колорадо. С 1995 года домашние матчи команда проводит на стадионе «Курс-филд». Цвета. Белый, чёрный, фиолетовый. — прим. пер.)

Он покачал головой, разворачиваясь в коридоре.

— Не могу болеть за две команды, — сказал он, направляясь вперед.

Я наблюдала, как он двигается. Мне нравилось смотреть, как он двигается. Но больше всего мне нравилось смотреть, как он дви