На фото слева направо: неизвестно, Зоя, неизвестно, Зайнулла, неизвестно.

       1933-1935 годы Зайнулла работает директором семилетней Анясевской школы и учителем географии, вступает в коммунистическую партию. Из материалов школьного музея: в эти годы школа, достаточно быстро организуется и повышаются уровень знаний у детей.

В 1934 году в школе организуется комсомольская организация. В члены ВЛКСМ вступают все ученики, достигшие возраста 14 лет. Пионеры организуют походы в различные места.

В 1935 году в деревню привозят первый комбайн. В этом жегоду колхоз получил автомашину, с грузоподъемностью - 1,5 т. Его привозят Хоснуллина Г-хай, Аминев Афзал и Зиганшина Габдулла из Раевки.

На фото слева-направо: Габдулла, на коленях - Фания, Хакима – жена Габдуллы, мать Габдуллы и Зайнуллы - Сидыки-Сафа с Даужан на коленях, Зоя – жена Зайнуллы, Зайнулла. 1937 год.

В 1935 году семья Зиганшиных построили дом, а в 1936 году – сарай. 24.11.1936 году Зайнулла женится на Назаровой Зое Нигматулловне. В 1939 году Габдуллу отправляют в числе 25-тысячников в Учалинский район, ихняя мать - Сидыки Сафа Хубутдиновна остается жить в семье Зайни и Зоя. Не известна дата ее смерти, но в 1948 году она была зарегистрирована в похозяйственной книге деревни Анясево Миякибашевского сельского Совета Миякинского района

 

 

У нашего дедушки есть его личный дневник, который хранится у нас, в деревне - в школьном музее, там есть стихи, рассказы на татарском языке написанные латинскими буквами. Еще был один блокнотик, со стихами на татарском языке, арабскими буквами. В 1999-е годы, я начала знакомится с исламом, и чтобы перевести эти стихи на татарский язык взяла с собой в Уфу и попросила преподавателя ислама и арабского языка перевести, и оставила этот блокнот у нее. При встрече она сказала, что эти стихи про природу, в этих стихах не упоминается об аллахе, поэтому они не интересны. В 2000-е годы мне пришлось уехать из Уфы и я не успела забрать этот блокнот у нее. Позже, я приехала к Фатима-ханум за блокнотом, но она сказала, что этот блокнот затерялся где-то среди книг, пообещала найти, но этот блокнот так и не нащелся. Другая тетрадка со стихами Зайнуллы была передана бабушкой Зоя - писателю Яныбай Хамматову.

На фото 1й ряд – дети, имена не знаю. 2-й ряд слева: Сидыки-Сафа – жена Муратши с ребенком на коленях; Зайнулла; Габдулла; мужчина. 3-й ряд слева: Наверно Лиза апа; Зоя; Хакима – жена Габдуллы, девочка. Фото наверно от 1937(8) года

На фото: Зоя, Альберт, Зайнулла, 1938(9)г

Некоторые напечатанные статьи из дневника дедушки:

Перевод на русский язык Зиганшиной Г.И, возможно есть ошибки, я попыталась передать суть.

 «Растет, играя»

«Уйнап үс ә» («Коммунна» 26.12.1934)

Посвящается моему родному брату, тов. Г.Зиганшину и его семье.

Очерк лохматого (сөндекле очеркы), Зиганшин Зайни.

На фото, слева направо: Зайнулла, Хакима с Даужан на коленях, Фания, Габдулла. 1934-35 годы.

 

I

Опираясь на скалистые камни старого Урала, в Башкирской губернии, Миякинского района, рос колхоз «Урняк», где я и познакомился с малышкой – Фания. Какое милое это голубоглазое дитя!

Она встретила меня, как давннешнего, очень давно знакомого брата, с приветливым лицом и приподнятым настроением. Не успел я скинуть тулуп и сесть возле стола, в которой светилась лампа, как она приютилась у меня коленях и трепеща своими светлыми, мягкими волосами развивая их, пробежала мимо меня и из своей спальной комнаты притащила целую охапку новых вещей. Раскрыв их маленькими ручонками начала мне по одному показывать.

- Абыем (брат мой)! Вот у меня новое пальто есть, папа привез из Уфы, валенки и резиновые галоши мамочка привезла из кооперации, галоши отправила Сарвар апа из Москвы...!

Мы, хоть немного знакомые с миром - взрослые люди, улыбаясь, очень соредоточены на миловидном лице 4-летнего ребенка. Заметив на наших лицах знаки теплых чувств, Фания, каждый раз, все больше и больше растет. Тянет свои маленькие ручки к фотографии:

- Это мой папа, это - мама, это я», - говоря, указывает по одному на каждое фото, которое было получено еще два года назад.

Какое милое это дитя с волосми цвета льна! На ее глаза цвета голубого неба, упавшие лучи радости - естественные лучи, в них нет ничего искусственного!

Растущая кувыркаясь и валяясь в светлом и теплом доме, чья же дочь любимая Фания?

 

II

Несколько лет тому назад наш Апуш (Әпүш или Габдюшь –ласкательная форма имени Габдулла):

- «У меня родится девочка, такая красивая, радостная, светло-ликая, милая девочка, имя которой будет Фания» никогда и не думал наверно так. Когда он видел детей богатых радостных и веселых, в красивых платьях:

- Наверное, родившийся от меня ребенок не будет таким красивым, как они, а будет таким ңе как и я - невежественным». Так он наверно и думал, ходил. Да-да, наверно так он и думал.

Ведь его отец Муратша тоже был бедным пастухом. После смерти маленькому Апушу с «черной спиной» (кара җилкәле), он оставил длинный кнут.

Конечно, Эпуш тоже:

- «Наверное, я тоже, так же, как и отец состарюсь, появятся дети и этот мой длинный кнут от меня останется им в наследство» наверное, думая так, он ходил. Да наверно так он и думал. Отткуда еще появятся другие хорошие мысли у голодного, молодого пастуха с сердцем, заполненным страхом от смерти?

Откуда появится время думать такие красивые мысли, летом – жарко, солнце, осенью - под грязным дождем пасет стадо. В холодную зиму, когда даже слюна не падает, он переходя от одного кулака другому, ходит в батрачестве. Сытые, невежественные Муллабаевы, маленького Апуша, с «черной спиной» не балуют. Заставляют упорно работать. Что только он не делает и какие только грубые слова от них не слышит. Если хоть немного будет не по-ихнему «Если бы ты не был похож на Муратшу, то разве твой рот был бы кривым?», так говорили, унижали и - «Ты тоже иблис, не умрешь нормальной смертью, так же как и твой отец, лежа в постели умрешь, опухая от голода» так говорят, смеются.

А сейчас, сейчас уже нет и дома из досок с соломенной крышей, оставшийся от Муратша-бабай, нет и кулаков, мулл, заставивших их жить в такой глубокой тьме.

А сейчас, сейчас уже наш Апушь, уже не малыш Апушь с «черной спиной». Он опытный председатель колхоза «Урняк».

Если бы до Октября кто-нибудь и мог сказать, что можно выбиться от пастуха до путевого человека, нашлось бы много насмехающихся. Ведь тогда, если возникала речь о каком-то бедном человеке: - «Эй, брось, что может делать руками, он не может даже разделить стог сена двум телятам. Можно было встретить таких людей, которые сидели и рассказывали выдуманные сплетни, говоря: - «дух вшивого пастуха у него», желая совсем вышвернуть пастуха от человеческого общества и точь-в-точь изображая поверившего в эти слова.

Эти слова людей, с косыми тюбетейкамимулл–мазинов с олуховой головой (кибәк башлы), приводя доводы из книг зеленого цвета, издавая хриплый звук в горле, оправдывали: - Да, конечно, мулла это кто? Если нет разума, то его уж нет, да…». Мнение Шиhан-муллы из Миякибашево об Апушь тоже вот именно такое:

- «Сын Муратши - он и есть Муратша, что может поделать аллах мой», так ходил он, рассуждая. Возможно, Шиhан-мулла сегодня и не постеснялся бы вернуть свои слова обратно, но у Апушь нет времени торговаться с ним. У него большая работа. Получив большой урожай из полей, в которых пас когда-то стада, он думает над тем, чтобы колхозники жили в достатке, а колхозы стали большевистскими. Это большое изменение!

В те времена, когда он лежал, завязав на свои ноги, беглых коров Низман-кулака и кормил их, а сам жил, питаясь яйцами лесных птиц, каких только сплетен не рассказывали, про Апушь?

- Коровы подоил.

- Овца заколол.

- Спустился на мой погреб и выпил сметану…

Зиганшин и сам, взъерошив гневные линии во лбу, говорит: – «Старые дубы в невысоких холмах и лесах - мои свидетели, на этих полях я был много раз очень унижен».

В 1929 году он вступил в комсомол. Вот с этого момента он и начал безжалостно борьбу в борозде с классовыми врагами своими «кленовыми» (өрәңге) руками.

Колхозники колхоза «Урняк» не без борьбы достигли обеспеченного уровня жизни. На первых порах, Зиганшина Габдуллу и других активистов в ночной тьме сторожили вилы кулаков. «Вытянулись хищные руки, прожужжали кулаки». Прозвенели дрожащие голоса: - «Прогни спину сначала, потом нас будешь учить! Твой род хлеба не видал, и нас хочешь голодными оставить?», - говорили кулаки.

Фания все еще возится с карточками.

- «Это, папа!» говорит.

Я смотрю с еще большим вниманием. Передо мной стоит, одетый в форму ГПУ, с большими, глубокими голубыми глазами, сын Муратши - Габдулла Зиганшин.

- «И в армии еще успел побывать?» - спрашиваю.

- Да, служил в армии, на железной дороге ГПУ.

Фания, кувыркаясь, играет. Она радостная сегодня, по ее лицу я вижу развитие колхоза «Урняк». Она не похожа ни на отца, с гневными морщинками во лбу и ни на пожелтевшую мать. На ее розовых щечках совсем нет следов гневных линий. Да, их и не будет. Ведь Фания – это цветы вечного неувядающего безклассового социалистического общества.

Они, как мы, до двенадцати лет не росли без штанов. Они уже в 5-6 лет одевают польто, галоши.  А мы, глядя на них, улыбаемся, смеемся. Фания кувыркаясь и играя растет.

По ее лицу я вижу развитие колхоза «Урняк» …

Киргиз Мияки.