Приводим рецепт этого действенного «фильтра любви».

Возьмите три корня мандрагоры и сварите их на восходе солнца, а затем заверните в листья вербены, оставив в таком виде до утра следующего дня. Затем возьмите магнезитный камень и отломите от него часть, в которой нет железа. Шесть крупиц его нужно растереть на мраморной доске, а затем осторожно смочить порошок соком, извлеченным из корня мандрагоры. Потом через левое крыло нацедите крови у семи воробьев‑самцов и возьмите: серой амбры – пятьдесят крупиц, а также ячменя и муската – семь крупиц; присовокупите самой лучшей корицы – триста семьдесят семь крупиц, ячменя, левкоя и тонких стеблей алоэ весом три денье; потом извлеките из жабер красноперых рыбок по ушку, которые нужно настоять в меду, – двадцать одну крупицу; душистого аира – пятьдесят крупиц; корня иллирийского ириса – семьсот крупиц; добавить критского вина – не более унции.

Все это нужно смешать, хорошенько растереть в мраморной ступке деревянным пестиком и все сварить, помешивая серебряной ложечкой. Потом всю массу следует поместить в стеклянный сосуд и довести до кипения, покуда вся масса не станет похожа на сахар в виде сиропа или смягчающей микстуры. После того как смесь будет готова, ее следует получше выжать, а затем поместить в золотой, серебряный или стеклянный сосуд.

Каждый может приготовить такую смесь, но использовать ее только в интересах супружеской жизни. Заниматься с помощью эликсира незаконной или распутной любовью – означает злоупотреблять благосклонностью природы.

Для использования «фильтра любви» нужно поместить небольшое количество этой смеси на язык и при поцелуе протолкнуть ее в рот любимого человека. Обоих тут же охватит любовный пожар.

В 1535 году в католическом храме Ажена был заключен брак между Анной Кабрехас из Периньяна и Мишелем Нострадамусом из Сен‑Реми. «Фильтр любви» не понадобился – Анна и без того была влюблена в Мишеля, и он отвечал ей взаимностью. Через год у них появился сын, а затем и дочь…

Нострадамус решил навсегда с семьей поселиться в Ажене. Однако прожил здесь лишь три года – помешали обстоятельства особого рода. Ажен являлся в то время оплотом еретиков на юге Франции. Здесь было много представителей мальтийского ордена иоаннитов, которых церковь считала отступниками веры, гугенотов, исповедующих кальвинизм – богохульное учение.

С некоторыми из этих еретиков Нострадамус поддерживал отношения. Больше того, высказывался положительно об их вере. Смелые суждения стали известны соглядатаям инквизиции. Они выразили удивление по поводу частых встреч Мишеля Нострадамуса, ревностного католика, с гугенотами и узрели в этом крамолу, о чем немедленно сообщили суду инквизиции в Тулузе.

Вскоре после этого Нострадамус получил тайное уведомление от самого епископа Аженского Жана Лотарингского о намерении инквизиции относительно него. Дело в том, что епископ был сторонником гугенотов и тайно сочувствовал им. Он‑то и предупредил Мишеля, что из Тулузы в Ажен по поручению святой инквизиции направлен монах, чтобы разобраться с нечестивцем.

Нострадамус понимал, чем это грозит ему. Повсюду на городских площадях еще пылали костры инквизиции, на которых сжигали еретиков. И среди безбожников, погибших в огне, часто оказывались лучшие умы эпохи, ученые и поэты. Так что рассчитывать на авторитет и славу Нострадамус не мог. Он это понимал. Тем более что за ним действительно имелись кое‑какие богохульные высказывания, которые могли всплыть в ходе дознания. Так, например, однажды он побывал в мастерской одного ремесленника, когда тот изготовлял гипсовый слепок для бронзовой статуи Девы Марии. Мишель простодушно заметил, что в его руках она выглядит «безобразнее самого сатаны». Оскорбленный ремесленник решил отомстить и донес о словах Нострадамуса. Для обвинения в ереси этого было достаточно, и сколько бы Мишель ни убеждал, что имел в виду всего лишь посредственную работу ремесленника, ничто не помогло бы.

Был и еще один случай, который мог привлечь внимание бдительной инквизиции. Как‑то плотник Питер Труа упал с крыши церковной ризницы и сильно разбился. Тело несчастного положили в церкви на дубовый стол, и священник, уверенный, что плотник скончался, соборовал его. В тот момент в церкви оказался Нострадамус. Он подошел к рыдающим родственникам, попросил их выйти и, плотно закрыв дверь за ними, остался наедине с покойником.

Каково же было их удивление, когда примерно через час Нострадамус вышел к ним, поддерживая плотника под руки. Молва разнесла весть – медик‑астролог оживил мертвого. Это было под силу лишь одному Богу. А медик‑астролог не иначе как колдун и чернокнижник.

От греха подальше Нострадамус предпочел застенкам инквизиции тайное бегство. Под покровом ночи он покинул Ажен. Начались его скитания, которые продлятся целых шесть лет. Где побывал он в эти годы, точных сведений нет. Странствовал, видимо, по Европе, побывал в Базеле, Страсбурге и Кельне, встречался с известным врачом Парацельсом, посетил знаменитый монастырь Орваль, был в Марселе, затем, возможно, морем отправился в Испанию, оттуда подался в Египет, Святую землю – Палестину, через Стамбул – в Грецию и Италию. Отсюда недалеко было и до родного Прованса.

Когда Нострадамус вернулся в Ажен, здесь опять бушевала чума. И снова Нострадамусу пришлось, засучив рукава, надеть кожаный фартук, прикрыть рот тряпкой, намоченной чесночным соком, и с присущей ему отвагой отправиться на помощь несчастным соотечественникам.

Он помогал другим, не зная, что судьба готовила сокрушительный удар ему самому. Однажды вечером, вернувшись домой с епископского двора, куда свозили со всего города больных бубонной чумой, он заметил, что его жена Анна и дети пылают жаром, а на лицах появились отвратительные гнойники. На сей раз непрошеная гостья не пощадила его близких! Он делал все, что мог, но ему так и не удалось их спасти. Все трое умерли.