Из фильма «Катька бумажный ранет» (1926)

 

– Секретничаете? – весело спросил Андрей после обмена приветствиями, но ответа ждать не стал. – Как тут мороженое? По такой жаре я не откажусь…

Они с Опалиным сели за столик костюмерши, а через пару минут к ним присоединились Вася и Лёка.

Собственно говоря, Вася хотел вернуться в гостиницу, но его спутница увидела Еремина в кафе и настояла на том, чтобы зайти.

– Значит, по-вашему, «Броненосец «Потемкин» – плохая фильма? – спросил Опалин у Андрея, продолжая, по-видимому, начатую ранее беседу.

– Тут шоколадное мороженое хорошее, – шепнула Валя Лёке, которая села с ней рядом. – Мне нравится.

– Он у тебя интервью берет? – поинтересовался Вася у актера. – Тогда там может быть только: «Фильма Сергея Эйзенштейна является самой гениальной картиной наших дней».

Все засмеялись.

– Любую другую точку зрения все равно напечатать не дадут, – добавил Вася. – Тогда зачем стараться?

– Мы просто разговариваем, – ответил Андрей.

– Так что насчет «Броненосца»? – спросил Опалин.

– Честно? – Актер усмехнулся. – Слабый сценарий, безграмотные надписи. Но, – он со значением поднял указательный палец, – технически придраться не к чему. Операторская работа. Монтаж! Красный флаг, в конце концов… Чтобы не оставить зрителя равнодушным, прибегли к самым сильным средствам. Расстрел детей и женщин – что может быть ужаснее? Это самый сильный кусок фильмы. Мало кто заметил, кстати, что актеры в эпизодах на лестнице плохие… Особенно хорошо это видно на крупных планах. Нет, сама фильма не халтура, – продолжал он, оживляясь, – но на самом деле это пустышка, которая прикрывается всякими техническими достижениями и… недозволенными приемами, вроде убийства детей. И зачем я все это тебе рассказал? – добавил Андрей совершенно другим тоном. – Ясно же, что если мне не нравится то, что обязано всем нравиться, я просто завистливая сволочь…

– Ты, Эндрю, контрреволюционный миллионер, – шутливо произнес Вася.

Лёка сразу же перестала улыбаться: ей показалось, что ее спутник переборщил с фамильярностью. Однако она недооценила быстроту реакции своего партнера по съемкам.

– Комиссар Харитонов, подите к черту, – не остался в долгу актер, после чего повернулся к ней и поглядел прямо в душу своими прозрачными зелеными глазами. Девушка замерла, как загипнотизированная. – Поражаюсь я, Лёка, как вы его терпите? Вокруг столько приличных людей, посмотрите хотя бы на Беляева.

– Не надо на меня смотреть, – тотчас отозвался фотограф, многозначительно улыбаясь Вале.

Она нахмурилась и отвела глаза.

– Ну тогда посмотрите на… – Андрей бросил взгляд на улицу и осекся. – Черт возьми! Это наш Кауфман? На извозчике, с охраной?

– Э… да, – пробормотала Лёка, разглядев на сиденье фигуру уполномоченного, стиснутого между Сандрыгайло и Будрейко.

На коленях Матвей Семенович держал довольно большой портфель, и выражение лица у него было такое, словно его везли на казнь – или к дантисту, способному без наркоза выдрать клиенту половину зубов.

– Ах да, сегодня же он получает деньги в банке, – спохватился Еремин. – Надеюсь, он не пропьет их до того, как выдаст нам все, что причитается, включая суточные… Официант!

– А сзади-то автомобиль угрозыска едет, – заметил Вася, разглядев черную машину, которая двигалась следом за дрожками Кауфмана. – Только броневика не хватает…

– Броненосца! – сострил Андрей и попросил принести ему две порции мороженого.

Сегодня он был оживленнее обычного и так и сыпал шутками. Вручив одно мороженое Лёке, а другое Вале, он принялся рассказывать полуприличный киношный анекдот, полный толстых намеков на реальные лица.

 

Что касается извозчика, который привлек внимание наших героев, то он проехал по улице Литкенса, что расположена неподалеку от городского сада, и остановился возле здания Госбанка.

Первым вылез Сандрыгайло, хмуро огляделся и помог спуститься Кауфману, после чего из дрожек выбрался и Будрейко. Матвей Семенович расплатился с извозчиком, и тот, хлестнув свою лошаденку, укатил.

Неподалеку на улице пять или шесть граждан в штатской одежде жарились на солнцепеке, но старательно делали вид, что изучают витрины магазинов. Это были сотрудники угрозыска, которых Парамонов заранее позаботился послать к банку на случай возможных эксцессов.

– Пошли, – скомандовал Сандрыгайло и зашагал впереди.

Уполномоченный засеменил за ним, обливаясь потом и крепко сжимая портфель. Будрейко замыкал шествие.

Все трое вошли в здание банка. Автомобиль угрозыска застыл у обочины.

По улице прогромыхали дрожки. Проехал грузовик. За ним показались двое милиционеров верхом на лошадях. Лениво перебрасываясь словами, они покосились на краснолицего Парамонова, который с двумя сотрудниками остался в машине, и медленно двинулись дальше. Копыта лошадей степенно постукивали по мостовой.

Время ползло еле-еле, а потом словно остановилось и застыло, как желе.

Возле здания банка материализовался слепой нищий в одежде, представляющей из себя сплошные лохмотья. Его живописная седая борода спускалась до самого пояса. Вдобавок он хромал на одну ногу и выглядел настолько жалко, что рука сама тянулась к кошельку.

Парамонов нахмурился.

– Гони его в шею, – велел он одному из своих спутников. – Не хватало еще, чтобы он под ногами путался… Откажется уйти – прими меры для ареста.

Агент угрозыска вылез из автомобиля и подошел к нищему. Последовала короткая перебранка, из которой следовало, что нищий отдал здоровье за процветание Советского Союза, что он сражался на всех фронтах социалистической родины и пострадал так, как не страдал ни один человек, а значит, имеет право побираться, где ему угодно. В конце концов агенту угрозыска надоело спорить с упрямым стариком, и он достал свисток.

Заслышав свист, верховые милиционеры повернули обратно, но нищий их опередил. Только что он стоял на месте, тряся седой головой, и внезапно рванул прочь с пугающей воображение скоростью. Он мчался, как серна, как мысль, как поезд-экспресс. Если бы сейчас в Ялте проводили забег всесоюзного значения, нищий бы играючи обошел всех профессиональных спортсменов.

Крича что-то невразумительное и улюлюкая, верховые милиционеры погнались за бегущим, но хотя они были на лошадях, а тот, кого они пытались схватить, казался древним стариком, израненным и к тому же слепым, он оставил их в дураках. Добежав до городского сада, фальшивый нищий одним прыжком перемахнул через ограду и затерялся среди деревьев, кустов и цветников.

Красный как рак агент угрозыска вернулся к Парамонову и развел руками.

Николай Михайлович нахмурился.

– А ведь это может быть отвлекающий маневр, – сказал он сквозь зубы. – Ну-ка, проверь, как там Матвей Семеныч…

Агент угрозыска сунулся в банк, но все было в порядке.

Кауфман подписывал бумаги о получении денег и, тщательно пересчитав купюры в каждой пачке, укладывал ее в свой портфель. Возле него маячили Сандрыгайло и Будрейко, потея от бдительности.

– Все в порядке, – доложил агент, забираясь в автомобиль.

Наконец Сандрыгайло вышел из здания, хмуро взирая на мир из-под насупленных бровей. За ним шел Кауфман, который обеими руками держал портфель, раздувшийся, как сытый кашалот. Будрейко, как и прежде, замыкал шествие.

Уполномоченный сел в машину угрозыска и, достав платок, принялся вытирать им лоб и шею. Судя по виду платка, сегодня им пользовались не раз, не два и даже не десять. Сандрыгайло протиснулся на переднее сиденье. Для Будрейко места в салоне не хватило.

– Поезжай, – скомандовал Парамонов шоферу.

Несколько раз аппетитно чихнув, автомобиль развернулся и направился к гостинице «Россия». За ним скакали на лошадях двое милиционеров. Агенты угрозыска в штатском, которые были рассредоточены по улице Литкенса, покинули свои посты и засобирались кто куда.

– Следите за портфелем, – пропыхтел Парамонов.

Матвей Семенович позеленел и вцепился в ручку так, что побелели костяшки пальцев.

Автомобиль остановился возле главного входа. Накануне, выбирая и тщательно проверяя все возможные маршруты, Николай Михайлович подумал об одном из черных ходов, но они были слишком узки и предоставляли массу возможностей для нападения.

Парамонов выбрался из машины, оценил обстановку на местности и подал знак остальным. Кауфман, агент угрозыска и Сандрыгайло покинули автомобиль, в котором остался один шофер, и зашагали к гостинице.

Десятки глаз милиционеров и переодетых агентов следили за передвижениями маленькой группы из четырех человек, и, когда Николай Михайлович неожиданно споткнулся, некоторые бросились к нему, чтобы помочь, но, повинуясь его свирепому жесту, со смущенным видом вернулись на свои места.

Четыре человека вошли в прохладный холл, в котором в этот час толпилась чуть ли не половина постояльцев гостиницы, и Парамонова охватили нехорошие предчувствия. Зря он решил, что бандиты предпримут налет по дороге из банка. Здесь, в «России», было куда больше возможностей для того, чтобы…

– Ах вот ты где! Мерзавец! – загремел какой-то здоровяк, бросаясь к Кауфману.

Незнакомец был огромный, как скала, и почти лысый, только кое-где за ушами сохранились клочки темных волос. В маленьких глазках горела злоба, кожа на высоком лбу лежала складками, которые угрожающе шевелились, пока бандит надвигался на уполномоченного. На обеих руках, каждая из которых толщиной могла сравниться со стволом мачты, красовались татуировки.

В мирной жизни их обладатель внушал как минимум желание сбежать подальше и побыстрее, а сейчас, когда он был настроен далеко не миролюбиво, любой его противник мог надеяться только на чудо.

В следующее мгновение все находившиеся в холле услышали отчаянный вопль. Кричал Матвей Семенович, которого Сандрыгайло вместе с портфелем кинул на пол и закрыл собой.

– Ко мне, сюда, держи его! – загремел Парамонов, бросаясь на бандита.

Переодетые агенты угрозыска выбежали из толпы и накинулись на незнакомца. Ругаясь, он стряхнул их с себя, как слон стряхивает мосек, огромным кулачищем отправил в нокаут одного, другого… На него набросились со всех сторон, схватили за руки, ударили по голове рукояткой револьвера. Бандит сопротивлялся отчаянно, но второй удар доконал его, и он рухнул бесформенной грудой.

– Держите его, не дайте ему сбежать! – кричал Парамонов. – Матвей Семенович… – он стремительными шагами приблизился к Кауфману, который сидел на полу, ловя ртом воздух, – вы целы?

– Цел, – просипел уполномоченный. – Надо было мне в аптекари идти…

Парамонов поглядел на него пристально и на всякий случай уточнил:

– Портфель у вас? – Начальник угрозыска видел его в руках у Матвея Семеновича, но решил задать вопрос, чтобы проверить, насколько его собеседник адекватен.

– Все у меня, – простонал Кауфман, обеими руками прижимая драгоценный портфель к груди.

Парамонов похвалил Сандрыгайло за расторопность, вызвал еще двух агентов и поручил им проводить Матвея Семеновича до номера, но тот неожиданно воспротивился.

– Нет… Лучше я сразу начну платить по счетам… За-за-заплачу за гостиницу, – проговорил он, заикаясь от волнения. – И еще другие расходы… безотлагательно…

В сопровождении трех телохранителей он удалился искать администратора гостиницы, а Парамонов решил вплотную заняться задержанным бандитом.

Последнего кое-как подняли на ноги, вывели из гостиницы, затолкали в машину и повезли в здание угрозыска на Пушкинском бульваре, где у незнакомца с Николаем Михайловичем состоялся крайне любопытный разговор.

 

 

Глава 18

СТАРЫЕ СЧЕТЫ

 

– Бей драконов! Бей!