А. Карпониной (Тюшевой) (1915 г.р.)

I Зеркало беззакония

 Стих -  Автор неизвестен

 

(стих спецпереселенца, 37 год)

 

Ещё жив человек, расстрелявший отца моего,

Вероятно, на пенсию вышел, живёт хорошо,

Своё дело привычное бросил…

Ну, а если он умер,  наверное, жив человек,

Что скрутил моему отцу руки,

Ну, а если он умер,  наверное, жив человек,

Что пытал на допросах отца моего,

Видно дело привычное бросил…

Может, конвоир ещё жив,

Что отца выводил на расстрел?

 

Где вы, нелюди-люди?

Ведь я вырос с трудом без отца моего…

 

                 (из газеты «Котлован», напечатано в 1990 году)

 Зеркало беззакония

 

 

 

Узники ГУЛАГА

Сегодня вряд ли кто может сказать, сколько лагерей находилось на территории нашего района. Слишком много времени прошло с тех пор. Ценой неимоверных усилий на суровой Кольской земле построен город Хибиногорск, переименованный затем в Кировск, и комбинат «Апатит».

Город и комбинат строили так называемые «враги народа», жизнь которых ничего не стоила, и никакой статистики в то время не велось.

Что же чувствует современный человек, беря в руки уголовные дела тех лет? Это возмущение, подавленность, жгучая боль и обида за свой народ. Ведь в этих делах, как в дьявольском зеркале, сфокусировалась атмосфера беззакония и произвола, шпиономании и мракобесия, царившая в то время в государстве, созданном «вождем всех времен и народов».

Все уголовные дела похожи друг на друга как близнецы-братья: постановление об аресте, анкета арестованного, протокол допроса, в котором следователь настойчиво предлагает подследственному сознаться в несуществующих преступлениях, обвинительное заключение, выписка из протокола заседания тройки. Вот и всё. А дальше по этапу – лагерь или расстрел. Репрессивная машина работала с всё возрастающей скоростью.

Процесс политической и правовой реабилитации безвинных людей и участие в нём КГБ выражает бескомпромиссное осуждение беззаконий того времени. Уверен, что процесс демократизации никогда больше не позволит использовать правоохранительные органы в противозаконной, антинародной деятельности.

 

 

                                   С.Ю.Рыбкин, сотрудник Апатитского горотдела УКГБ Мурманской области

(из газеты «Котлован», сентябрь 1990 год).

 

 Неизвестная стройка МВД №509

 

 

                        Автор – Горбацевич Ф.Ф (напечатано в сокращении)

 

Восточная часть Кольского полуострова мало освоена,  туда трудно добраться в связи с отсутствием дорог. Однако, оказывается, что в 50-ые годы была попытка провести дорогу на восток к устью реки Поной. Для этого была и создана 509 стройка МВД. Планировалось построить автомобильную и железную дорогу в этом направлении. Сейчас эта дорога разбита, но видно, что строилась она добротно и с широким сталинским размахом. Остатки автомобильной дороги поражают. На несколько километров до поворота она проходит по прямым линиям. Остатки насыпи идут параллельно. На берегах реки Кица остались бетонные опоры планируемого моста. Признаки строительства заметны до 120-го км на восток от станции Апатиты.

Хибинское общество «Мемориал» организовало три экспедиции по трассе дорог и провело исследование этого сталинского проекта (1998,2006,2007 годы).

Члены экспедиции осматривали остатки лагерей, находили вещественные свидетельства лагерного быта: колючку, сторожевые вышки, ворота во въезде в лагерь. Следы захоронений не были найдены в связи с давними событиями, но на месте лагерей 72-го и 82-го км были установлены поминальные кресты.

Бараков почти не осталось, но лагерные атрибуты (колючка, сторожевые вышки, железные решётки для окон) были найдены. На 72 км были найдены остатки карцера – железные двери с окошком и глазком в них. Тачки и лопаты были основой механизации.

 

 

 

Остатки сторожевой вышки ОЛП на 72м км

 

Архивы свидетельствуют, что строительство дороги Апатиты – Кейвы – Поной, длиной 400 км с ответвлением на пос. Лесной, было запланировано на 1951-1953 годы силами бесплатных рабочих из исправительно-трудовых лагерей в количестве пяти тысяч. Были сформированы два аппарата управления – лагерное и производственное.

В 1952 году была проложена трасса до 110 км и обустроены лагерные пункты на трассе. Не хватало рельсов, и рабочее движение поездов до реки Кицы так и не было открыто. В районе 45 км обустроены штаб и городок 1-го отделения стройки.

Материально-техническое обеспечение отставало от потребностей стройки, а механизация была минимальной. Все работы велись вручную, а главным транспортным средством были лошади. По планам основная работа на стройке должна быть выполнена заключёнными. В лагерных пунктах строились ограждения, вышки с вахтой. Заключённые жили в палатках и бараках. Походных кухонь не было, еду выдавали холодную, тёплых вещей не хватало. Температура в палатке мало чем отличалась от уличной. Отсутствие сушилок, столовых, дезинфекционных камер – это условия зимы 1952 года. Портянки и мокрая одежда сушились в жилых палатках, а пища выдавалась только 2 раза в день. Хлеб выпекался сырой, формы мазали автолом. Эти факты известны из прокурорских проверок. «Попытки к побегу были ликвидированы», - написано в отчёте. Рабский труд был дёшев, но непроизводителен.

Только в 1953 году после смерти Сталина МВД было освобождено от производительной деятельности. Главное управление лагерей железнодорожного строительства было реорганизовано в Управление железных дорог и передано в Министерство путей сообщения, а исправительно-трудовые лагеря, входящие в архипелаг ГУЛАГ, переданы из МВД в Министерство юстиции. Таким образом, строительство потеряло дешёвую рабочую силу. Продолжение строительства стало слишком дорогостоящим и было законсервировано. Так бесславно закончилась история стройки №509.

 

Остатки дорожных работ, стройка №509

 

Хибинское общество «Мемориал» будет продолжать свою историко-просветительскую, правозащитную деятельность. Как показывает настоящее, старые уроки быстро забываются. Есть опасность, что мы снова сможем под зажигательные марши зашагать в старое-новое светлое будущее. Хотелось бы, чтобы наша деятельность основывалась не только на голом энтузиазме, а получила бы одобрение и финансовую поддержку, пусть минимальную, от администрации Мурманской области.

День первого эшелона (14 марта 1930 года)

 

Хибинское общество «Мемориал» пригласило учащихся школы №7 в Кировский горно-минералогический музей на встречу, посвященную годовщине со дня прибытия в Хибины первого эшелона спецпереселенцев.

От школы участие во встрече приняли ребята 7-го «Б» и 6-го «Б» от «Мемориала» - активисты Василий Константинович Ковалевский, Борис Иванович Новосельцев, Наталья Александровна и Анатолий Фёдорович Солнцевы, Василий Григорьевич и Галина Дмитриевна Тимофеевы. Василий Ковалевский рассказал ребятам о том, как ровно 84 года назад первая партия раскулаченных крестьян прибыла в Хибинскую тундру в товарных вагонах.

 

 

Детям интересно изучать историю города в общении со старшим поколением

 

Семьи с маленькими детьми, стариками устроили в палатках и шалманах. Современные дети не знают, что такое шалманы и насколько такое сооружение из досок, обитое толем, может быть приспособлено для жизни в условиях Крайнего Севера. Василий Константинович показал на карте, где в Хибиногорске располагались в 30-е годы шалманы, а Василий Григорьевич Тимофеев, ровесник Кировска, поделился воспоминаниями о жизни спецпереселенцев.

С первым эшелоном 14 марта 1930 года сюда прибыло 918 человек, а уже к 1934 году население Хибиногорска достигло 53700 жителей. Это уже были не только спецпереселенцы, но и вольнонаёмные работники. Вместе они построили город Кировск и комбинат «Апатит».

Ребята слушали с большим интересом и примеряли на себя, смогли бы они вынести бытовые трудности, какие выпали на долю мальчишек и девчонок 30-х?

Классный руководитель 7-го «Б» Надежда Васильевна Грачёва и её коллега Елена Дмитриевна Смотерчук, классный руководитель 6-го «Б», были единодушны во мнении, что такие встречи очень полезны для их воспитанников. Ребята смогли прикоснуться к истории города в непосредственном общении со свидетелями тех далёких дней, когда город только зарождался.

 

«Хибинский вестник»,

20 марта 2014 года

 

 

Воспоминания

II - НЕЗАБЫВАЕМЫЕ ИМЕНА

 

 Песня спецпереселенцев 30-ых годов

 

Далеко за Полярный круг,

Меж больших огромных скал,

Прибыл поезд под конвоем

И привёз разорённых крестьян.

Ветер горный, дождь холодный

Встретил ужасом гостей.

Потащили вниз палатки, вещи, старых и детей.

Лагерь стонами наполнен,

Горе, слёзы и тоска: далеко наш край родимый,

Далеко родны поля.

Нас невинно осудили за тяжёлые труды,

Поля потом поливали, получали с них плоды,

Вот за это «преступленье» нас и выслали сюда.

 

Мы построим Новый город, с гор достанем минерал,

Отошлём в поле подарок, чтобы колос созревал.

Поле примет удобренье, плод посеянный взойдёт…

 

Это есть предупрежденье – что посеешь, то пожнёшь!

 

 

из газеты «Котлован»,1990 год

(автор неизвестен)

 

 Быкова Софья Яковлевна (1930 г.р.)

 

 

 

В марте 1930 года семью моих родителей Дониных раскулачили и отправили из Астраханской области в Мурманскую. Родилась я в дороге, и мама с новорожденной должна была сесть на пароход для дальнейшего следования в неизвестность. На пароходе ехали несколько недель, а новорожденную не во что завернуть. Несколько женщин сняли нижние юбки и пожертвовали их на пелёнки. На море шторм, дождь со снегом. Маме освободили место у трубы парохода на открытой палубе. Прижавшись к тёплой трубе, мама согревала меня под телогрейкой своим телом.

Полуголодные люди умирали. Как только появлялся покойник – появлялись и акулы. Они не давали плыть пароходу, преграждая путь и стучась о борт. Люди прятали своих умерших родственников, но при появлении акул команда догадывалась об этом и начинала поиски. Мертвецов выбрасывали за борт. Акулы отступали, и пароход мог продолжать плавание.                                 

На пароходе питались сухарями, что стало для моей мамы болезнью желудка на все последующие годы. Высадили спецпереселенцев в Териберке, где поселили в бараках и задействовали в ловле рыбы.

Опытные в ловле спецпереселенцы применяли кошельковый лов, что до них не применяли, и этот метод стал ведущим в Мурманской области.

В 1937 году отца арестовали по навету, мама одна поднимала троих малых детей, работая в сетевязальной мастерской. Мне было семь лет, но я уже помогала маме в работе, обвязывая сеть «куклу». Сеть тонкая, ячея мелкая, работа трудная и однообразная для 7-летней девочки. Мне хотелось бросить работу и убежать, но я не могла ослушаться маму.

В 1939 году началась война с Финляндией, и всех переселенцев вывезли в Дальние Зеленцы, а потом в Африканду.

В первые же дни войны Африканду бомбили в связи с близостью железной дороги и военного аэродрома. Женщин и детей повезли в эвакуацию, где по дороге в Волховстрой наш эшелон подвергся бомбёжке. До Татарской АССР мы ехали более двух недель. Это были дни голода и дорожных мытарств. Потом на многие годы осталась боязнь летящих самолётов.

В деревне Каразерек отнеслись к переселенцам хорошо. Каждой семье был выделен огород. В обмен на вещи наша семья купила козу и обзавелась своим хозяйством, завела кур и получила просо и гречиху на мамины трудодни. С местными жителями разговаривали языком жестов, а переводчиком был мой брат Шурик, который быстро выучил татарский язык.

Печки в татарских домах были сложены на манер русских печей, только без лежанки, а «чело» ниже, чем в русских печах. Сбоку был вмазан котёл, в котором варили еду, а в печке пекли хлеб и пироги. Татарские семьи подружились с русскими семьями, и при расставании в 1944 году мы услышали много добрых слов. До сих пор я вспоминаю этих людей с добротой и благодарностью.

После эвакуации поселились в Титане. Хлеба на 7 человек мы получали 3 кг 300 грамм. Каждый день я получала в столовой один обед и делила его на 5 человек. Всё время хотелось есть, всё время ощущали голод. Выручил табак-самосад, который мы привезли из Татарии. Табак мы выменяли на овёс и отруби. Из овса варили кисель, а из отрубей пекли лепёшки. В школе выдавали 100 грамм хлеба и чайную ложку сахарного песка на завтрак. Так и выживали.

Об арестованном отце мы узнали только в 1957 году. Он умер в заключении в мае 1945 года. В том же году мы получили свидетельство о его реабилитации. Мы выросли без отца, невинно арестованного, что грустно и обидно. Остался он в моей памяти добрым и ласковым, красивым и умным.

Мама была неграмотна, но мечтала, чтобы все дети получили образование. Мой брат Саша окончил Ленинградский медицинский институт и работал долгое время вместе с женой в Апатитской городской больнице. Моя сестра Люба работала делопроизводителем в совхозе «Заполярье», я же много лет проработала продавцом в обувном магазине Кировска заведующей отделом, награждена знаком «Отличник социалистического соревнования».

Вот и жизнь прошла – трудная, но честная и достойная. Я всегда помогала родственникам, заботилась о старенькой маме, воспитывала внуков. У меня хорошие дочери и внимательные внуки. С чувством горести вспоминаю своё безрадостное детство…

Михайлов Илья Михайлович

(1900-1988 год)

 

 

Дневник отца передала член общества «Мемориал» Чиркунова Вера Ильинична

 

Родился Илья Михайлович в деревне Янтиково (Чувашская АССР) в 1900 году четвёртым ребёнком в семье. Далее идут дневниковые записи.

 

 С малых лет мы с братьями помогали родителям по хозяйству: работали в огороде, ухаживали за лошадьми и выполняли мелкие хозяйственные работы по дому. Отец занимался мелкой торговлей, но разорился, и за долги пришлось отдать всю живность и даже домашнюю утварь.

В 1914 году старшего брата забрали на первую Мировую войну, мы же со средним братом и сестрой учились в школе. Отец в 1916 году умер скоропостижно от аппендицита, т.к. врачебной помощи в селе не было, умер он по дороге в районную больницу. Пришлось мне уйти из школы, чтобы вести домашнее хозяйство.

1917 год – агитация против царя, в волостном управлении уже снят его портрет. В этом же году старший брат попал в плен и отправлен на угольные шахты в Германию (Силезия). А по деревням ходят продовольственные отряды и забирают последнее зерно. Жили впроголодь. Керосин заменяла лучина, а спички делали из серы. Если в одном доме затопили печку – относили угольки от одного дома к другому, так и бегали мальчишки с горящим угольком.

В 1919 подошла и моя очередь идти на военную службу в Казань, где располагались красные казармы на Арском поле. Долго служить не пришлось – заболел сыпным тифом и выжил чудом после трёх месяцев пребывания в лазарете. Выписали в лечебную команду для работы на конной базе, несмотря на слабость после болезни и недоедания.

1920 – пришёл приказ о демобилизации. 1920-21 – голодные годы. Питались крапивой, конским щавелем, подорожником да желудями. Выручил старший брат, живший в Архангельске: дал кой-какую одежонку и помог купить две банки акриловой краски, такой ценной в деревне. Она использовалась для окраски холстов и бязи деревенской выработки. Продавал краску на базаре чайной ложкой и на вырученные деньги купил галантерейные товары для торговли. За товаром ездил в Казань, там же платил налоги за торговлю, но не справился с торговлей и забросил эту работу.

1926 - женитьба на девушке Ксении из нашей деревни. Через год появился сын Григорий. Но опять беда – сгорел дом председателя комитета бедноты, подозрение пало на 5 человек из нашего села, в том числе и на меня. Посадили в тюрьму и без суда и следствия осудили на 2 года.

Срок отбывал в Карелии на лесозаготовках. Но по истечении срока освобождения не последовало – отправили в 1931 году в город Хибиногорск на апатитовые разработки, где поселили в барак вместе с семейными. Спали все на нарах вповалку, постелей не было. На мне был тюремный бушлат – на нём спал, им и укрывался. Работали землекопами на железной дороге, продукты получали по карточкам, но сварить пищу после работы было негде. Так и выживали.

В 1932 приехала жена Ксения, но ребёнка я посоветовал ей оставить пока у родственников в деревне, т. к. с наступлением холодов палатку продувало со всех сторон. Случился сильный буран, ветром снесло палатку, где мы жили. Поселили нас в барак на 18 км. в комнату 12 м, где уже проживала семья из трёх человек. На работу ходил пешком в депо на станцию Юкспор (23км). Ксения работала штукатуром в горкомхозе. Только в 1935 привезли из деревни сына, который забыл и не узнал свою маму после трёхлетней разлуки.

В 1935 году случился большой снежный обвал на 25 км. Под обвалом погибли более 80 человек. Вместе со всеми я откапывал людей под 4-метровой толщей слежавшегося снега. Хорошо помню скорбные похороны, слёзы и причитания родственников.

1941 год, 29 июня. Кировск бомбили утром в 7 часов из вражеских самолётов. Бомбы упали на обогатительную фабрику, ТЭЦ и детский сад по улице Хибиногорской. Несколько человек было убито, в том числе медсестра и няня из детского сада. Дети чудом остались живы.

Жена Ксения с тремя детьми была эвакуирована по месту рождения в село Янтиково (Чувашия), а меня отправили на строительство военного аэродрома на 9 км. Теперь уже ходить нужно пешком на работу 10 км. туда и обратно. После завершения строительства аэродрома отправлен был на выгрузку кварцевой руды для фосфорного завода в посёлок Юкспор.

В годы войны пришлось поработать и на добыче известковой руды на станции Кемь. Овёс для лошадей привозили из Кировска. Этим же овсом питались люди: сушили, толкли его в ступке и варили кисель. Так и кормились кисельным бульоном. Известковые камни добывали ломами, кувалдами и на тачках свозили в штабель. Работа была очень тяжёлая.

Только в 1945 отозвали нашу бригаду в Кировск по месту жительства. Здесь работа была не легче: нужно было заготовить дрова для 15 сушильных топок АНОФ-1. Едва успевали снабжать дровами эти ненасытные печи…

Только в 1961 году наша семья получила квартиру на пр. Ленина после 29 лет мытарств по баракам. В 1970 вышел на заслуженный отдых больным человеком после 38 лет непосильного труда и полуголодной жизни. Проживаю в городе Иваново, где удалось построить квартиру, вступив в ЖСК. Сейчас, на отдыхе, решил описать свою трудную, беспросветную жизнь.

 

                                      Город Иваново,1987 год

 

 Зеленой Илья Константинович (1902 г.р.)

 

Зеленой И.К., 1936г

 

(К 110-летию со дня рождения)

 

Г.М. Ржевская, Б.Н. Ржевский

 

Первая профессиональная противолавинная служба появилась в нашей стране в тресте “Апатит” в 1936г. Через два года ее организатор был арестован как “враг народа”. Как ни странно, но формальным поводом для его ареста послужила не лавинная трагедия 1938 года в его «ведомстве», а то, что он был объявлен… «японским шпионом». Сегодня, спустя много лет, мы имеем возможность проследить его жизненный путь, особенно те четыре года, которые приходятся на хибинский период.

Илья Константинович Зеленой родился 5 ноября 1902 года в семье петербургских интеллигентов. Пройдя профессиональную подготовку в Главной геофизической обсерватории, он провел зимовку в должности геофизика в обсерватории «Маточкин Шар» на Новой Земле в 1925-26 гг. В 1927-1935 гг. он был сотрудником и начальником метеогруппы в институте «Гидроэлектропроект». Во время служебных командировок он побывал на Кольском полуострове, где открыл гидрометеорологические станции Нивастрой, Ена, Падун и Нюванкюль.

 

 

 

Зеленой,подполковник артиллерийской службы, 1958г

 

Его исследовательские работы получили известность у специалистов, поэтому его пригласили участвовать в конференции по борьбе с лавинами и метеообслуживанию, которая состоялась в Кировске 13-15 января 1936 года. Поводом для созыва этой конференции послужила лавинная катастрофа, случившаяся в горняцком поселке Кукисвумчорр 5 декабря 1935года и унесшая жизни 88 человек.

Конференция показала, что в нашей стране вопросы борьбы с лавинами являются совершенно неизученными, и рекомендовала тресту «Апатит» решать возникшую проблему собственными силами. Для начала, по примеру Кировской     железной дороги, было решено ввести в тресте должность гидрометеоролога, занять которую пригласили Зеленого. Его опорной базой стала метеостанция на горе Юкспор. Квалифицированных метеорологов не было, и он решил пригласить их из Главного управления гидрометеослужбы, которое в то время возглавлял знаменитый исследователь архипелага Северная Земля и хороший знакомый Ильи Константиновича Г. А. Ушаков.

Попытка оказалась неудачной: никто не захотел покидать столицу ради заполярных Хибин. «Здесь сумасшедших нет!» - возражали ему. «А как же я? - Так вас и так все считают сумасшедшим!» К счастью, согласились отправиться на Север его друзья по «Гидроэлектропроекту» А. В. Молочников и В. П. Пузанов, составившие костяк юкспорской станции.

 

 

Соколова Тамара,

жена Ильи Константиновича, 1936 год

 

Летом 1936 года все тогдашние ведомственные метеостанции были переданы под начальство Зеленого, а существующая Служба снегоборьбы, оставаясь в составе апатитового рудника, в методическом отношении подчинялась также Зеленому. Осенью того же года Илья Константинович официально стал начальником нового структурного подразделения треста – Снежно-метеорологической службы, главной задачей которой ставилось изучение и предупреждение лавин.

Обладая незаурядными организаторскими способностями и талантом настоящего исследователя, Зеленой за короткий срок добился блестящих результатов. Уже к концу 1936 года он установил, что падение лавин подчиняется ходу метеорологических процессов, т.е. не является случайным. На этом основании он разработал математический точный метод их прогноза, который в модернизированном виде используется в Хибинах до сих пор. В 1937 году Зеленой организовал измерения метелевого переноса, являющегося главной величиной при оценке лавинной угрозы.

В 1936 году энергичные усилия Зеленого привели к появлению в Хибинах первого миномета, который впоследствии на долгие годы стал боевым оружием лавинщиков, контролировавших с его помощью устойчивость снежного покрова на горных склонах. Работавшие под руководством Зеленого по договору с трестом инженеры Тбилисского института сооружений А. Г. Гофф и Г. Ф. Оттен составили проекты противолавинных сооружений, которые быстро воплотились в жизнь, защищая дома в поселках Юкпорйок и Кукисвумчорр, территории Ловчорритовой и Сфеновой обогатительных фабрик, ДК Горняков. Установленные в четырех местах мощные динамометры впервые в мире измерили ударную силу лавин, которая оказалась свыше 40т/м².

Всего два года пробыл Зеленой на посту начальника Снежно-метеорологической службы треста «Апатит», но сделано было столько, что уже в начале 1938 года был готов к печати первый сборник научных трудов, редактором которого и автором статей по лавинам стал Илья Константинович.

Роковой датой для него стало 16 февраля 1938 года.

Зима 1937/38г, оказалась на редкость многоснежной и вьюжной. Уже обрушились крупные лавины в “Цирке Пронченко” и в “Юкспорской воронке”, которые были задержаны противолавинными дамбами и не произвели разрушений в поселках. Зеленой в это время сдавал в печать сборник “Снег и снежные обвалы в Хибинах” в ленинградском издательстве. Учитывая тревожную лавинную обстановку, его телеграммой вызвали в Кировск.

Рано утром 16 февраля он направил руководству рудника предупреждение о возможном сходе лавины на открытые горные участки. В соответствии с аварийным планом, работы там были прекращены, а рабочие собрались в столовой, которая находилась, как считали, в безопасном месте.

Но случилось непредвиденное. Лавина без видимых причин отклонилась на 150м влево и, промчавшись по уступам карьера, ударила по столовой с такой силой, что та разлетелась в щепки. Погибли все, кто находился в столовой, а также в рядом расположенных кузнице и ламповой. Удивлял тот факт, что почти весь лавинный снег был задержан отвалом горных пород и отложился на уступах карьера, а разрушения произвела так называемая “воздушная волна”, которая не теряет свою разрушительную силу и после остановки лавины.

В тот же день органы НКВД арестовали начальника рудника И.М. Борушко и его заместителя С.В. Зелинского. А о том, что было с Зеленым, рассказала его жена Тамара Ивановна Соколова, работавшая в Снежно-метеорологической службе.

“Я не знаю точно, когда арестовали Борушко и Зелинского, но Илью Константиновича в конце рабочего дня вызвали в местное НКВД для доклада. Он ушел туда со своими материалами. Много позже мы узнали, как было дело. Оказывается, когда Зеленой показал все свои материалы и указал на причины катастрофы, его отпустили домой, но едва он дошел до двери кабинета следователь сказал ему: “Подождите минутку”, а сам вышел в соседний кабинет. Вернувшись оттуда, он бросил коротко: “Мы решили Вас задержать!”.

На следующую ночь к Тамаре Ивановне пришли с обыском. Взяли фотографии, несколько книг. Она больше всего боялась, что обратят внимание на книгу, которая называлась “Род Зеленых”. Только этого сейчас не хватало – узнать родословную задержанного! Ведь род Зеленых имел старинные дворянские корни. Выходцы из него особенно проявились в ратных делах, командуя военными кораблями и флотилиями.

Его дед, капитан первого ранга и флигель-адъютант, состоял воспитателем императорских детей, великих князей Константина, Дмитрия и Вячеслава. Его отец также был флигель-адъютантом, полковником элитного Преображенского полка. В 1938году такие факты из биографии любого, попавшего в руки чекистов, стали бы крайне опасными. К счастью, тот чекист, который вертел в руке эту книгу, не удосужился ее раскрыть и, в конце концов, отложил ее в сторону.

Следователь, допросивший Зеленого, никак не мог добиться от него “нужных” ответов и пошел на провокацию. Он дал подписать допросный лист, а затем своей рукой дописал несколько фраз, резко ухудшавших положение арестованного. “Вот ты и попался!” – засмеялся он. Зеленой на опухших от ночных допросов ногах бросился к нему с криком: “Со мной у вас это не пройдет!” – вырвал протокол допроса и порвал его. Сбежавшиеся на шум сотрудники НКВД схватили строптивого арестанта, а следователь приказал: “Немедленно отправить его в Мурманск!”

Следствие тянулось больше года. Не повезло Зелинскому – его расстреляли в том же, 1938 году, как польского шпиона. На Зеленого и Борушко собирался компромат, но к чести всех, кого допрашивали, ни один из них не усомнился в невиновности своих начальников. Тем не менее, от подследственных добивались признания того, что они работали по заданию иностранных разведок, т. е. были «врагами народа».

Зеленой вел себя в тюрьме мужественно и стойко. Его всегда выбирали старостой камеры, потому что никто, кроме него, не мог перехватить лишнюю порцию баланды, чтобы разделить ее потом поровну с сокамерниками. Именно он обнаружил в дверях маленькую дырочку, через которую умудрялся получать информацию о происходящем в тюремном коридоре. Из найденного во время прогулки кусочка проволоки он сделать иголку, чтобы латать изношенную одежду. Будучи высокообразованным человеком, Зеленой стал учить товарищей по камере математике и французскому языку. Неизвестно, чем бы все это кончилось, но в это время был снят со своего поста сталинский нарком внутренних дел Ежов и, чтобы несколько сгладить жуткие впечатления от «кровавого террора», начали пересматривать отдельные дела и выпускать некоторых людей. В этот «обратный поток» попали Зеленой и Борушко, которые вышли на волю, как говорится “без суда и следствия”.

Когда Зеленому сказали: «Вы свободны!» - он ответил: «Этого мало! Вы меня сюда привезли, вы меня и отвезете домой! У меня нет денег». Пришлось органам раскошелиться на билет до Кировска.

 Новое руководство комбината «Апатит» отказывалось принять на работу несостоявшегося «врага народа». Потребовалось вмешательство прокурора, и Зеленой стал наблюдателем на метеостанции Юкспорйок.

 Вскоре, по запросу из Академии наук СССР, конечно, с подачи А. Е. Ферсмана, он становится организатором Первого Всесоюзного совещания по лавинам. Началось интенсивное освоение горных районов страны, и проблема лавин приобрела государственное значение.

Совещание, председателем которого был Ферсман, а секретарем Зеленой, состоялось в Москве в середине октября 1939 года. Большую группу сотрудников комбината «Апатит» возглавил его директор И. Ф. Лозбень.

Зеленой всю войну провел в действующей армии, обеспечивая своей работой точную стрельбу фронтовой артиллерии. В 1943 году в артиллерийском журнале появилась его статья «Стрельба в горах для вызова лавин», которая пришлась кстати для наших войск, защищавших кавказские перевалы.

Боевой офицер и высококлассный исследователь, подполковник Зеленой, становится сотрудником артиллерийского научно-исследовательского института, в котором он прослужил до ухода в отставку в 1958 году. Затем он работает начальником отдела в Северо-Западном управлении Гидрометеослужбы., до конца своих дней 18 ноября 1976 года.

В марте 1976 года Илья Константинович побывал в Кировске как почетный участник Третьей Хибинской гляциологической конференции и выступил с докладом о первых годах борьбы с лавинами в Хибинах. Он убедился, что дело, у истоков которого он стоял, успешно продолжается новым поколением лавинщиков.

  Масленникова Фаина Ананьевна

(1923-2004)

 

                                                  Записано в 1993 году

 

Сейчас я живу на Украине. В Мариуполе. Но Север навсегда стал мне родным. Недавно я приехала навестить родственников, вновь увидела Кировск и... вспомнила о былом.

В далёкое прошлое ушёл 1931 год... Смотрю в сторону 16-го километра... Красивые высокие дома, освещённые солнцем. А как было тогда, много лет назад?

А тогда, 7 июля 1931 года, сюда, на 16-й км, прибыл очередной эшелон   «теплушек» со спецпереселенцами. Прогремели запоры, открылись двери, и полетели под откос мешки с вещами раскулаченных. Привезли их из Псковской, Ленинградской и Калининской областей. В этом эшелоне была и я вместе с отцом, матерью и сестрой. Мне было 8 лет, сестре — 18. Конвоя, сопровождавшего эшелон из Пскова, уже не было. На 16-м км стояли палатки, приготовленные для нас.

А началось с того, что в ночь на первое июля 1931 года в маленькую деревню Аполье Пушкиногорского района прибыли подводы с милицией для отправки трех семей, раскулаченных и намеченных для выселения на Север. Везли нас в товарных вагонах, битком набитых людьми, среди которых были больные и немощные. Двери закрыты, чуть свет в маленькое окошко под потолком. Посредине вагона «ведро-туалет», завешено дерюгой. И только после Ленинграда открыли двери и под конвоем выпускали из вагона «по нужде». В конце пути нас встретили тучи комаров. И совсем не было птиц, они прилетели потом. Начали умирать старики и дети. Вскоре умер мой дядя.

Раскулаченные должны были освоить Север. Начали дружно строить новый город - Хибиногорск. На строительстве кинотеатра «Большевик» работала моя восемнадцатилетняя сестра Феня. Сооружались школы и другие объекты. Мой отец Ананий Лазаревич Лазарев был хорошим плотником и принял участие в постройке бараков в поселке Юкспор. Вот мы переезжаем из палатки в барак на Юкспоре. Сеней нет. Посредине помещения одна печка-буржуйка. Людей — битком. Зима. Холодно. Одной печкой не обогреешь такое помещение. Фанерные стены барака покрылись влагой, заплесневели.

 

Похороны спецпереселенца. В центре – девочка Фая (автор). Крайняя справа – ее сестра Феня.

 

В 1932 году я пошла в школу. Бумаги не было, учебников тоже. Но были чудесные учителя, например, математик Валерьян Дмитриевич (фамилию не помню). А ученики были разных национальностей — русские, эстонцы, латыши, немцы и другие. Но мы все были дружны: так нас воспитывали. Над школой шефствовал фосфорный завод. Шефы помогали не только материально. Они всегда приходили в школу, и, конечно, в праздники. Для нас шефы были примером. Прекрасный человек Михаил Суроев очень часто бывал в нашей школе. Нам помогали старшие товарищи, и жизнь у нас кипела. Мы пели в школе, по радио, потом на городских концертах, ездили в областной центр. К сожалению, забыла фамилию преподавателя по пению. Его имя Соломон. Вскоре он был расстрелян. /Вероятно, это Соломонов Дмитрий Кириллович, 1897 года рождения, русский, учитель, арест. 8.12.37. Расстрелян 22.10.38 — В. Т./.

Благодаря раскулаченным труженикам город рос быстро. Сносили палатки, шалманы.

1933 год. Голод. Ели мороженую картошку, тресковые головы, вонючую хамсу, кильку. Но несмотря ни на что, мы жили и учились.

В 1938 году я закончила неполную среднюю школу на Юкспоре и продолжала учёбу в школе № 1 Кировска, 1938-1941-й - самые чудесные школьные годы. Прекрасные учителя - математик Иван Сергеевич Семёнов, наш классный руководитель, преподаватель истории и директор Воробьёв и другие. Они были не только нашими учителями, но и друзьями. Наш класс был дружный. Мы не знали, кто был спецпереселенцем, а кто из вольнонаёмных. Учителя не только давали нам знания, но также учили нас жить, уважать друг друга.

Наш 10-й «Б», в котором учились Е. Сизак, В. Трофимова, М. Алексеев, Н. Евченко, В. Хазов, В. Новикова, В. Соловьёв, М. Большина, Ф. Лазарева и другие, был на первом месте по успеваемости. Мы не только учились, но и жили жизнью города: устраивали культпоходы, ставили спектакли, например, по книге Николая Островского «Как закалялась сталь».

Мне приходилось возвращаться из школы домой поздно вечером, идти три километра пешком на Юкспор, но шла я без страха. Тогда у нас никого не убивали и никого не грабили.

В 1941 году мы расстались... Где они сейчас, мои друзья по школе? Многие мальчики погибли на фронтах Великой Отечественной войны. Не верю, что правительство не знало о нападении Гитлера на СССР.

В 1940 году в Кировск прибыли воинские части. В школе ввели военное дело. Готовили бомбоубежища. Из Кировска в Алтайский край вывезли немцев, финнов, поляков, эстонцев, латышей.

Некоторые хотят, чтобы снова пришёл к власти новый Сталин, чтобы навести порядок. Представляют ли они, кто такой Сталин? Он разорил деревни, выслав так называемых кулаков. А мои родители были простыми тружениками, крестьянами. При Сталине ночами увозил «чёрный ворон» невинных людей, которых потом расстреливали. Этого не забыть.

 

А сейчас, побывав в Кировске, хочу пожелать ему спокойствия, чтобы пережить и это трудное время.

.

 

 

СОДЕРЖАНИЕ

I Зеркало беззак