Г., апреля 3. Князя Григория Шаховского с просьбой отыскать жеребца, мужика да женку, украденных казаками у крестьянина

Великава государя царя и великава князя Дмитрея Ивановича, всеа Руси, великому пану етману Яну Петру Павловичю Сапеге, кошьте-лянавичу, старосте киевскаму, усвяцкаму и керепецкаму, государя царя и великава князя Дмитрея Ивановича, всеа Руси, слуга и боярин князь Григорей Петрович Шеховской челом биет. Пожалуй, государь, вели ко мне писать о своем здаровье, как тебя, государя моего, Бог милует. А про меня, государь, пожалуешь пахошь ведать, и яз миластью Божию и царским жалованьем при царских светлых очех дал Бог здарова, апреля по 3 день, а впреди Бог волен. Да здеся, государь, бил челом государю Темникавскава уезду Краснай слабодкы государева боярина князя Семена Петровичя Засекина крестьянин [447] Тимошка Сырпялытка на казачьева атамана на Микиту Иванова сына Казанца с таварищи, что тот Микита приежал в слобаду Красную с сваими таварыщи да таво Тимошку аграбили. А взяли у него жеребец рыж, инаход, четырех лет, да мужика, да жонку; и табе б, государь пан, пожаловать велеть сыскать того крестьянина грабеж: лошедь, и мужика, и жонку, для моего челобитья. А яз к тебе, государю своему, пишю, надеючись на твое к себе великая жалованья. А яз тобе, государю своему, мало пишю, многа челом бию.

Г., апреля 9. Матвея Плещеева о том, что воры не пустили его в Ярославль, куда Лжедимитрий II назначил его на службу; просьба прислать к нему людей на помощь и выслать панов из его вотчин

Государю моему Яну Петру Павловичю Матвей Плещеев челом бьет. Буди, государь, здоров на многие лета, а про меня, государь, пожалуяшь вопросишь, и яз на государево службе в Ростове апреля по 9 день жив. Да послал государь царь и великий князь Дмитрей Иванович, всеа Русии, меня, холопа, на свою царьскую службу в Ерос-лаве; и меня, государь, воры в Ерославь не пустили, Ерославь своровал; а яз, государь, в Ростове, а города, государь, ни острогу, ни осыпи, ни норяду, ни зелья, ни пеших людей нет, сидеть мне не с кем; а воры, государь, ближеют к Ростову, а ратных, государь, людей всего у меня пять сот человек. И ты, государь Ян Петр Павлович, пришли ко мне людей, да и к государю отпиши, чтобы государь мне людей прислал, с кем бы мне была сидеть и над государевыми изменники промышлять. Да бил, государь, яз челом тебе, государю, что в моих вотчинах стоят паны; и ты, государь, пожаловал дал мне лист к пану Самойлу Кишкеявичю; и пан, государь, Самойла мне по твоему листу нечего не отказал; и ты, государь Ян Петр Павлович, прикожи Самойлу Кишкеявичю, чтобы Самойла Кишкеявич велел тех панов из моих вотчин выслать, чтобы яз на государеве службе голоднаю смертью не умер. А яз тебе, государю, челом бью.

Письма из осажденного Троице-Сергиева монастыря

Г., после 26 ноября. Чернеца Симеона к келарю Авраамию Палицыну с известием о претерпеваемых осажденными недостатках в продовольствии, о нападении и отражении литовских людей и о беспорядках внутри монастыря

Государю великому старцу, келарю Аврамью, чернец Семион челом бью. Как тебя, государя моего, Бог милует? А про меня пожалуешь [448] похошь вопросити, и моему окоянству, за молитв святых, еще Господь терпит. А по грехом, государь, по своим, яз занемог: нога у меня крепко болна, запухла добре, и за тою болезнью не выхожю из кельи недели с три; и ключи, государь, житничные отослал я к архимариту, что мне ходить невозможно. Да одноконечно бы тебе пожаловать, бити челом государю и нужи наши объявити: что было ржи и ячменю, и все то роздали месечником, и теснота, государь, у нас великая хлебная и дровяная, и з гладу, государь, и с нужи черные люди помирают, и по дрова, государь, ныне пяди воры выехати не дадут; людей у них при старом много. Выехали, государь, наши люди по дрова сего месеца в 17 день, и те воры и литовские люди мало в город не въехали, немного и людей всех от города не отрезали, и сами мало в город не въехали; и Божиею милостию и Пречистые Богородицы и великих чюдотворцов Сергия и Никона моленьем, воров каменьем з города отбили; и они уж были у Каличьих ворот и ворота было отняли. А и стреляти, государь, нечем, зелья не стало, и дров нет: сожгли в хлебне многие кельи задние и сени и чюланы, а ныне жжем житницы; и ты ведаешь и сам, житниц на долго ли станет? на один монастырьской обиход; а но город и на всю осаду отнюдь взяти негде. На городе на сторожах все перезябли, а люди волостные все наги и босы, которые на стенах стоят. Да у нас, государь, поноситца, что государю изнесли и тебе, что бутто Митю пьяным делом убили; и то солгали, убили ево на первом часу дни; а убили, государь, миром всем неведомо про што, и тем ныне многие безделники хвалятца: хто с кем розмолвит, — быть де тебе также поволочену за ноги, что и Мите. И смуты, государь, у нас творятца великие. Бога ради, промышляй, чтоб святому месту какия порухи не учинилось. Да сказывают, что, по государеву указу, погреб запечатали; а слышим, что ныне стало хуже старово, и попытати будет погреба неведомо на ком. Да что, государь, пожаловал писал к старцу Нифонту свою царьскую грамоту з жаловалным словом, и казначей ту государеву грамоту взял у Нифонта перед останочным часом; и я тое грамоту у казначея просил, и казначей ее не отдаст, а держит ее у себя. А яз тебе, государю своему, много челом бью.

На обороте надпись: Государю великому старцу келарю Аврамью.

Г., марта 29. Царевны Ксении (в монашестве Ольги) Борисовны Годуновой к. своей тетке, княгине Домне Богдановне, о пребывании ее в монастыре, в осаде, о происходящих там беспорядках и смертности между осажденными

Государе моей свету-тетушке, княине Домне Богдановне, Борисова дочь Федоровичя Годунова челом бьет. Буди, государыня, здорова [449] на многие лета, со всеми своими ближними приятели. Пожалуй, государыня, пиши ко мне о своем здоровье; а мне бы, про твое здоровья слышав, о Господе радоватися. А про меня похочешь ведати, и я у Живоначалные Троицы, в осаде, марта по 29 день, в своих бедах чуть жива, конечно болна, со всеми старицами; и впредь, государыня, никако не чаем себе живота, с часу на час ожидаем смерти, потому что у нас, в осаде, шатость и измена великая. Да у нас же, за грех за наш, моровоя поветрея: всяких людей изняли скорби великия смертныя, на всякой день хоронят мертвых человек по двадцати и по тридцати и болши; а которые люди посяместо ходят, и те собою не владеют, все обезножели. Да пожалуй отпиши ко мне про московское житье, про все подлинно. А яз тебе, государыне своей, много челом бью.

На обороте адрес: Государыне моей тетушке княине Домне Богданове. Внизу. Отдать на княж Иванов двор Андреевичи Ноготкова.