Самовыражение и личная жизнь

У

 маленького ребенка не выражена индивидуальность. Все — как маленькие дети одеваются, что едят, с кем проводят время и как причесываются — определяется родителями. Не бойтесь, их неповторимость сияет на детской площадке и в общении с други­ми детьми, но в большинстве своем ребенок чей-то сын или дочь. С другой стороны, индивидуальность взрослого продиктована только им самим. При переходе от мальчишества к мужественно­сти, от девичества к женственности, от продиктованной индивиду­альности к собственной человек должен пройти сложный, полный сомнений путь: этот путь лучше известен под названием «юноше­ство», это — время самопознания.

Путь самопознания уводит подростков в опасные места, похо­жие на подвал мальчика по имени Джонни: некогда райский уголок, наполненный «Лего» и игрушечными паровозиками, теперь больше напоминает пещеру подростковых пороков. То, что мы делаем в це­лях самопознания, кажется нам совершенно безобидным (напри­мер, ночевка одноклассницы все в том же подвале Джонни), а для

111

родителей — это тревожные сигналы. Маленькая девочка, которая обожала бантики и оборочки на платьях, однажды выходит к зав­траку с пирсингом на животе. Мальчик, который жил только ради любимой футбольной команды юниоров, теперь захотел бесцельно болтаться с друзьями, повсюду разъезжая на скейтборде. Найти себя очень сложно, многие из нас «находят себя» несколько раз за время подросткового периода. Поэтому, даже если мы иногда ка­жемся злобными и неадекватными, знайте, что это просто часть процесса, который мы переживаем.

Мы проживаем подростковый возраст как один миг, и все же это время остается очень памятным в нашей жизни. Потому что за эти быстротечные годы мы становимся взрослыми, претерпеваем трансформацию глобальных пропорций. Но для нас легче сказать, чем пережить невредимо это время. Вы сами знаете, что мы не можем просто сидеть и ждать, как из кокона юношества появится прекрасная бабочка, — мы сейчас как никогда нуждаемся в вашем жизненном опыте, способном помочь нам пережить это время.

В этот период происходят невероятные вещи, а в семьях воз­никают проблемы. Как же вы будете безопасно руководить нами, когда от вашего руководства мы стараемся избавиться с самого на­чала? И, как вы, возможно, догадались, подростки, с которыми я общался, имеют некоторые мысли на этот счет.

ВОЛОСЫ И ОДЕЖДА

Частью самопознания является испытание нового. Для этого мы творим ужасные вещи с волосами и одеждой. Но в этом нет ниче­го необычного. Уверен, родители 60-х прошлого столетия были в шоке, когда дети заявлялись домой в цветастых рубашках и сильно расклешенных брюках. А эти родители, в свою очередь, вводили в ужас своих родителей, будучи подростками с собственной модой

112

тех дней. И все равно некоторые взрослые забывают об этом, как только сами становятся родителями.

«Я не менял своей внешности, чтобы не обидеть вас»

Частью поиска индивидуальности является экспериментирова­ние со своей внешностью. Но иногда мотивы ужасных изменений во внешности неправильно понимаются.

Меня всегда заставляли носить длинные волосы. Все, включая маму и папу, говорили, что мне не пойдет короткая стрижка. Поэтому я обри­ла голову и, думаю, выглядела просто прекрасно. Мама думает, что я сделала это, чтобы обидеть ее. Но, если бы я этого хотела, я бы скорее спалила дом, а не стала бы сбривать себе волосы.

Синди, 17 лет, Уистер, Оклахома.

Многие родители смотрят на подобные действия как на наши выпады против них. Иногда это так и есть. Но в большинстве слу­чаев здесь вообще нет никаких мотивов. Большинство подростков говорят, что они творят такие ужасы просто потому, что им так хочется, а не для того, чтобы выразить протест против вас. Ради этого, как рассказала Синди, мы можем придумать всевозможные художества. Поверьте мне, это наш первый шанс проявить себя подобным образом. У нас нет намерений разозлить вас, придавая себе такой глупый вид.

Раньше мама покупала мне все вещи, и я должен был их носить. Вот так. Но теперь я зарабатываю собственные деньги и могу одеваться как хочу. Я одеваюсь как панк. Мне так нравится. Я раздражаюсь каждый раз, когда родители говорят, что нельзя выходить из дома в таком виде. Мне совершенно все равно, что они думают.

Джамал, 15 лет, Делмар, Мэриленд.

113

Суть здесь в том, что не все ужасные изменения в нашей вне­шности преследуют цель разозлить вас. Да, мы часто восстаем против правил, которым вы заставляете нас подчиняться, но быва­ет, что мы просто хотим поэкспериментировать — посмотреть, как мы будем выглядеть с гребнем волос на голове, или во всем черном, или с пирсингом в носу. Поэтому как вы сможете уберечь ребенка от таких радикальных изменений? Нет универсального ответа на такой вопрос, но некоторые подростки говорят, что вы можете по­мешать бунту, если не будете вынуждать детей к нему.

Когда мама покупала мне одежду, она приходила в магазин вместе со мной и разрешала мне выбрать все, что я хочу. И не имело значения, пусть это будет хоть костюм Бэтмена, она всегда позволила бы мне ку­пить его. Она разрешает мне одеваться, как мне хочется. Некоторые мои друзья одеваются совсем по-другому только потому, что родители не позволяют им следовать своим вкусам. Я одеваюсь так, как мне хо­чется, но думаю, именно потому, что мама никогда не заставляла меня носить то, чего я не хочу, я не чувствую потребности купить лакирован­ный комбинезон с целью доказать ей, что она больше не контролирует мои наряды.

Хели, 16 лет, Северный Брандфорд, Коннектикут.

Предоставляя нам свободу самовыражения пока мы маленькие, вы не даете нам основания бунтовать, когда мы становимся старше.

«Когда вы критикуете мой вид, вы критикуете меня»

Все дело в том, что окрашенные в синий цвет волосы, черная подводка для глаз и ожерелье с шипами ничего не значат — воло­сы отрастут, одежда станет мала. Но в данной ситуации есть один аспект, который имеет постоянный эффект, — это ваша реакция. Иногда, когда мы вытворяем что-то ужасное, мы ждем вашей ре­акции на это. Мы хотим понять, как вы справитесь с тем, что мы

114

учинили с собой. То, как вы реагируете и что говорите, может пря­мо повлиять на дальнейшее общение с нами.

Год назад я забрил виски и сделал ирокез. Я провел долгое время в ван­ной, а потом спустился к обеду. Мой отец обалдел. Он закричал: «Не могу поверить, что ты сделал такое. Видеть тебя не хочу!» У мамы была совершенно иная реакция. Она спокойно сказала, что ей нравились мои волосы, и она не стала бы менять прическу. Она не ругалась, не старалась наказать меня, она очень хладнокровно отнеслась к этому. Харрисон, 17 лет, Ричленд, Южная Каролина.

Потом я поинтересовался, какие отношения у него были с мате­рью и отцом.

Отец — псих. Он хочет, чтобы все было по-его. Мы вообще мало обща­емся, а теперь особенно, после того как я сделал ирокез. Отец не раз­говаривал со мной где-то две недели. А мама была очень спокойной, я говорю с ней обо всем. Отцу я нравлюсь только таким, каким он хочет меня видеть. Мама, возможно, и не поддерживала то, что я сделал, но она отнеслась спокойно ко всему, потому что мне так нравилось.

Харрисон.

Большинство подростков ожидает определенной реакции от ро­дителей, совершая поступки, подобные выходке Харрисона. Если вы злитесь, то даете нам повод продолжать в том же духе, потому что мы считаем, что подобным образом выражаем вам протест. Но дело не только в этом. Когда вы резко реагируете на изменения в стиле одежды, прически или косметики, вы чувствуете только себя вправе судить о наших поступках. Но мы не придерживаемся этой точки зрения. Большинство подростков говорит, что они хотят та­ким образом показать внешнее отражение себя, поэтому, если вы думаете, что отвергаете всего лишь наш выбор одежды, мы счита­ем, что вы отвергаете нас самих.

115

Вот почему так важна ваша реакция. Вам не обязательно долж­но понравиться то, что мы сделали. Но нам бы хотелось, чтобы вы принимали это как естественную модель выражения вновь об­ретенной свободы... от вас. Когда вы именно так поступаете, вы заставляете нас почувствовать, что понимаете нас лучше и являе­тесь причиной того, что мы намного комфортнее чувствуем себя, разговаривая о других горячих темах, затронутых в этой книге. И так происходит не только когда мы красим волосы в фиолетовый цвет, но и тогда, когда приходим к вам и говорим, что планируем это сделать.

А итог здесь в следующем: то, как мы общаемся на эти темы, то, как мы разговариваем и ведем себя по отношению друг к другу, останется с нами намного дольше после того, как отрастут воло­сы после ирокеза. Поэтому воспользуйтесь преимуществом, чтобы построить доверие вместо объявления войны из-за нарядов.

ТАТУ И ПИРСИНГ

Прическа и стиль одежды изменятся, все это не так уж и страшно. Вы можете считать себя счастливчиками, если ваш тинейджер ог­раничится только этим, потому что существуют и другие популяр­ные формы самовыражения, но они не исчезают просто так, если подросток больше не желает их иметь.

Подростки известны тем, что действуют импульсивно. Однаж­ды мы оглянемся на свою жизнь и посмеемся над крашенными в синий цвет волосами. Но с татуировкой и пирсингом все обстоит по-другому. Обычно они остаются навечно. А этот момент никак не осознается подростками.

Мой лучший друг Дейв, которому 17 лет, недавно сделал татуи­ровку. Очень сложно описать его характер, но Дейва никак нельзя назвать импульсивным. Он весь такой правильный и педантичный, почти до состояния одержимости. Поэтому, когда он однажды вер-

116

нулся с отдыха на побережье и сказал, что сделал себе татуировку Кокопелли на спине, я испытал шок. (Почему он выбрал индейское божество? Не имею ни малейшего представления.) Мне понрави­лась татуировка, но поступок был совершенно не свойственен Дей-ву. Я спросил, зачем он это сделал, и он ответил: «Был дождливый день, и мне захотелось сделать его повеселей». Не очень подходя­щий повод из всех, что мне приходилось слышать.

Мораль этой истории в том, что для нас, подростков, ищущих индивидуальность, это время блеска, испытания нового и разруше­ния границ, которыми нас сдерживают. К несчастью, результатом поиска нового может оказаться Кокопелли на спине на всю остав­шуюся жизнь.

Мне очень хочется сделать татуировку, но мама сказала, что убьет меня, если я ее сделаю. Ну и что? Меня это не остановит. Мой друг и я сделаем себе по солнышку на попке через пару дней.

Генри, 16 лет, Овербрук, Канзас.

Мама сказала, что мне нельзя делать пирсинг в ушах, потому что я буду выглядеть вульгарно. Я сделала пирсинг на следующий день, и она отругала меня. Но, когда меня отругали, я пошла и сделала еще один. Каждый раз, когда она ругает меня, я иду и делаю еще один пирсинг в ушах. У меня их уже пять.

Келли, 1 5 лет, Денаир, Калифорния.

Итак, как разговаривать с детьми по поводу пирсинга и татуи­ровки, чтобы они поняли? Скажете «нет» — и тут же рискуете по­лучить запретное, только для того, чтобы вы видели наш протест. Или скажите «да» в надежде на старый «реверсивный психологи­ческий» трюк. Подростки за то, чтобы вы объяснили свою точку зрения.

Когда мне было 16, я сказал родителям, что собираюсь сделать татуи­ровку. Я находил это таким красивым, что исполнил свои намерения.

117

Маме совсем не понравились мои слова; она просто кричала без умол­ку: «Ни один мой ребенок не покалечит собственноручно свою жизнь!» Отец попытался успокоить ее. Когда ему удалось, он отвел меня в сто­рону и поговорил со мной. Он сказал, что не хочет, чтобы я делал тату, но понимает, что не сможет помешать мне. Отец сказал, что, прежде чем я сделаю ее, я должен буду вспомнить, что она останется на всю жизнь, а от этого мне станет только сложнее. Он объяснил, что татуи­ровки подают определенные сигналы посторонним людям; они начнут судить обо мне еще до того, как я произнесу хоть слово. Это непра­вильно, но так бывает всегда. Моя тату будет говорить обо мне опре­деленные вещи, совсем не выигрышные для меня. Она помешает мне получить работу в бизнесе. Все кончилось тем, что я все равно сделал татуировку, но в таком месте, куда ни один работодатель не осмелится заглянуть.

Пончо, 18 лет, Терерро, Нью - Мексико.

Ответ «нет» никто не хочет получить, поэтому куда приятнее, когда он поддерживается хорошими доводами. Многие подростки не особо обратят внимания на ваши слова, если единственной при­чиной, по которой вы не хотите, чтобы дети делали татуировку, бу­дет простое ваше нежелание. Отец Пончо привел ему причины, по которым не стоит делать татуировку, и парень понял.

Некоторые родители считают, что нет смысла в беседах, по­тому что в большинстве штатов запрещается делать татуировки и пирсинги детям до 18 лет. Но как говорят, закон для того и создан, чтобы его нарушать. И тысячи подростков по стране этими нару­шениями занимаются. Невероятно легко купить поддельные доку­менты или найти безответственного художника, который за мини­мальную плату с удовольствием исполнит ваше желание. Если мы по-настоящему чего-то захотим, мы обязательно добьемся своего. Поэтому, по словам подростков, объяснения причин и концепции вечности вместо простого «нет» или молчание, что еще хуже, воз­можно, не позволят появиться кольцам в носу или языческим богам на спинах.

118

ДРУЗЬЯ

Частью процесса самопознания является опрос. Вопросы к тем, кто старший над нами, вопросы к самому себе, вопросы к друзьям. Го­ворят, скажи мне кто твой друг, и я скажу, кто ты. Отсюда разумно следует: раз вы пытаетесь изменить себя, вам придется изменить и друзей тоже. Не все подростки ищут новых компаний, но те, кто ищет, возможно, требуют вашего особого внимания. Понимаете, нам, подросткам, оказывается, очень легко влипнуть в компании, которые не совсем подходят для нас, — скажем, компанию нар­команов или юнцов с другими сомнительными наклонностями. Но вы не всегда сможете определить кто есть кто. Дети говорят, что родители часто ошибаются, судя о книге по обложке.

В этом году у меня появились новые друзья. Мои родители теперь счи­тают меня хулиганом, который употребляет наркотики и все такое, по­тому что мои друзья одеваются не так как все. Самое смешное в том, что они, кроме сигарет, ничего не употребляют на самом деле. Да, они носят черную одежду и красят волосы, но они нормальные ребята, и они — мои друзья. Мои родители такие глупые.

Керни, 15 лет, Уэбстер, Миссури.

«Прежде чем судить о друзьях, сначала познакомьтесь с ними»

Внешность обманчива, особенно у подростков. Черная одежда и крашеные волосы, возможно, вызвали бы массу проблем в ваши дни, но в наши они ничего не значат. Эти подростки стараются вы­делиться, они ищут свою индивидуальность, и вовсе не обязатель­но, что они принимают наркотики. Единственный способ узнать друзей своего ребенка — это познакомиться с ними. Важно найти для этого возможность, потому что, узнав их, вы непосредственно получите информацию и о нас. Вы в самом деле можете судить о

119

человеке по той компании, с которой он дружит. Поэтому позна­комьтесь с ней.

Возможно, очень сложно «узнать» про ребят, с которыми об­щается ваш подросток. Тогда как узнать, подходящая ли это ком­пания?

Мама всегда жалуется, что не знает моих друзей, потому что я никогда не привожу их к себе. И что из того? Я не хочу этого делать. Я не дол­жен этого делать, поэтому и не буду.

Джером, 16 лет, Принсетон, Мэн.

Я поинтересовался у ребят, и они ответили, что Джером так поступает, потому что по ряду причин не хочет, чтобы мама встреча­лась с его друзьями. Возможно, что она осудит их до того, как поз­накомится с ними. Ведь так и сделали родители Керни. Возможно, он боится, что, когда она их узнает, они все равно ей не понравятся; или он просто не хочет позволять ей вмешиваться в свою личную жизнь. Но, несмотря на причины, по которым мы не допускаем ва­шего знакомства с нашими друзьями, вам все равно как-то нужно узнать их. Поэтому развейте наши страхи и покажите нам, что вы не станете реагировать именно так, как мы того боимся.

Мои родители — довольно старомодные люди. Я бы никогда не при­вел друзей познакомиться с ними, потому что знал — они им ужасно не понравятся. И не потому, что они плохие ребята, — они просто другие, а мои родители не любят таких, которые не похожи на них. Но со вре­менем я привел друзей, и мои родители отнеслись к этому очень спо­койно. Я осмелился пригласить друзей потому, что до этого отец сказал мне кое-что. Мы шли за покупками, и мимо нас прошла группа подрост­ков-панков. Я думал, что он прокомментирует наподобие: «Наркома­ны». Но он не сказал ничего похожего. Он спросил, а не одеваются ли мои друзья подобным же образом, и я ответил «да». Тогда он сказал, что это хорошо — они не такие, как все, и ему нравится, что они стара-

120

ются быть самими собой. Не думаю, что он так думал на самомделе, но он попытался это сделать.

Сани, 1 7 лет, Дариэн, Коннектикут.

Если вы докажете, что не будете слишком осуждать наших друзей, вы, возможно, сделаете нас более сговорчивыми на пред­мет вашего знакомства с ними. Но что вам следует делать пос­ле того, как вы познакомились и они вам не понравились? Что тогда? Если вы дали им настоящий шанс, но при этом продол­жаете считать, что они непорядочные, вы, естественно, можете сказать нам, чтобы мы больше не дружили с ними. Но едва ли вы этим чего-то добьетесь. Подростки очень изобретательны и всегда найдут способ видеться с теми, с кем хотят. Вы можете заставить подростков познакомить вас с их друзьями, но гораздо сложнее запретить им дружить. Самое лучшее, по словам самих подростков, это держать их под пристальным наблюдением. Дру­зья очень сильно влияют на нас, и, если это влияние плохое, вы сумете различить перемены. Но такое возможно, только когда вы уделяете нам много внимания.

«Маме не нравится музыка, которую я слушаю. Ну и что?»

Для многих подростков музыка — это образ жизни. Всегда возникали и возникают споры между родителями и детьми, какую музыку стоит слушать.

Некоторые популярные современные кумиры в музыке кажут­ся родителям слишком опасными. Стоит ли вам в самом деле вол­новаться из-за того, какую музыку слушают подростки? Вот что говорят некоторые из них.

Моя мама с ума сходит от музыки, которую я слушаю. Она говорит, что она слишком агрессивная. Она, как та музыка, которую слушают парни в «Коломбине». А мне нравится такая музыка, и все тут. Но я не

121

собираюсь из-за этого ходить с оружием по школе. Думаю, маме прос­то необходимо успокоиться.

Тони, 16 лет, Рамона, Канзас.

Я не люблю всю эту популярную попсу, от которой все без ума сейчас. Я люблю рэп. Мама выходит из себя из-за этого. Если я куплю CD с рэпом, она выбросит его. Она говорит, что рэп несет вредную инфор­мацию.

Рита, 1 4 лет, Кэролайн, Мэриленд.

Подростки говорят, что, подвергая цензуре музыку, которую они слушают, так же как и критикуя любые другие формы их самовыра­жения, вы увеличиваете пропасть между вами и детьми, потому что они чувствуют, что не могут на вас положиться. Если честно, то у вас, на мой взгляд, есть более серьезные поводы для переживания, чем рэп. Подростки говорят, что, несмотря на то что вы не должны подвергать цензуре их музыку, вы должны знать, что они слушают. Так как музыка — это форма выражения, вам следует знать, что иногда музыка, которую мы слушаем, отражает наше настроение. По словам подростков, если ваш ребенок слушает депрессивную или демоническую музыку, вам следует принять экстренные меры, чтобы выяснить, что происходит в его жизни и какие негативные перемены могли спровоцировать подобные вкусы.

УЕДИНЕННОСТЬ

Так как мы чувствуем, что нас обычно не оставляют наедине с со­бой, уединенность является священной вещью для подростка; иног­да это то, чего мы желаем больше всего. Но, как я узнал из собст­венной жизни и жизни моих знакомых, родителям не нравится эта уединенность детей. Мы сидим часами в собственной комнате, бол­тая неизвестно с кем, неизвестно о чем. Потом садимся обедать вместе со всеми, немногословно отвечаем на ваши вопросы во вре-

122

мя еды и бежим на улицу. Это обычный распорядок дня для многих подростков, и я понимаю, как он может огорчать. Но именно из-за этого огорчения и возникают все проблемы.

На днях я заметила, что мой дневник лежит не там, где я оставила его. Папы не было в выходные дни, поэтому я поняла, что это дело рук мамы. Я спросила ее об этом, но она ответила, что не прикасалась к нему. Я знаю, что она лжет. У нее нет права рыться в моих вещах.

Келли, 1 6 лет, Оранжбург, Южная Каролина.

С технической точки зрения, раз мы живем в вашем доме, вы имеете на то право. Но здесь я могу гарантировать, что вы потеря­ете доверие своего ребенка. Если вы роетесь в личных вещах под­ростка, вам необходимо осознавать, какой урон вы наносите ваше­му будущему общению.

Доверие — это краеугольный камень любых отношений, и на­рушение доверия ведет к серьезным последствиям. Догадываюсь, здесь мы гиперкритичны. Мы теряем ваше доверие постоянно, но в большинстве случаев вы снова нам доверяете. Когда же вы теряете наше доверие, вернуть его оказывается намного сложнее. Пони­маю, что мы слишком завысили ваши стандарты по сравнению со своими. Когда дело касается наших интересов, те же самые законы нам не вменяются.

Если вы решили, что по какой-то причине должны осмотреть личные вещи сына или дочери, рискните. Но если об этом они уз­нают, общение с ними окажется еще сложнее. Если мы не сможем доверять вам в том, что вы не зайдете в нашу комнату, как мы мо­жем доверять вам в открытом общении?

Итак, что вы будете делать, если случайно обнаружите что-ни­будь в комнате ребенка? Естественно, это зависит от того, что вы найдете. План действий, связанный с найденным пистолетом, бу­дет отличаться от плана действий, вызванных найденным «Плей­боем». Подростки говорили мне, что если вы нашли нечто незначи­тельное, то вам следует поднять об этом вопрос и дать нам понять,

123

что вы не настолько глупы, как мы себе представляем. Если же «находка» важная, по словам подростков, вы можете прибегнуть к двум вещам. Вы могли бы придумать рассказ о том, как вы слу­чайно «натолкнулись» на то или это, или же просто рассказать всю правду. Но в первом случае вам придется быть более осторожны­ми по поводу своей истории — она обязательно должна выглядеть правдивой.

Однажды мама подошла ко мне с фотографиями, на которых я и мои друзья выпивали и курили (и не просто сигареты). Мне здорово доста­лось. Но меня особенно угнетало, что она копалась в моей косметичке. Она сказала, что искала косметику и увидела фотографии. Я понимаю, она увидела то, чего никак не ожидала. Но с какой стати ей понадоби­лась моя косметика? V нас совершенно разные вкусы. Я чувствовала, что меня по-настоящему предали, и мы не разговаривали долгое время.

Джессика, 16 лет, Акрон, Огайо.

Я спросил Джессику, смогла ли мама вернуть ее доверие.

А после всего этого наши отношения стали лучше, чем они были пре­жде. Она сделала огромные усилия над собой, чтобы показать, что уважает мою территорию. Раньше она убиралась в моей комнате (ве­роятно, для того, чтобы найти что-нибудь компрометирующее), теперь же просто не ступала ко мне ногой. Фотографии оказались для нее шо­ком, ведь она считала меня маленькой невинной девочкой. Сейчас она знает, чем я занимаюсь, если ее нет рядом. Когда мы разговариваем с ней о подобных вещах, этот разговор более предметный, чем просто родительская нотация «мама — дочке».

Мама Джессики рассказала дочери неестественную историю, дочь не поверила и не стала больше доверять матери. Но мама смог­ла вернуть доверие дочери, показав, что уважает ее и ее личную территорию. Это во многом помогло восстановиться их отношени­ям. И хотя подростки, подобные Джессике, приходят в бешенство,

124

если вторгаются в их личный мир, глубоко внутри они понимают, что вы вынуждены так поступать, чтобы оградить нас от больших проблем.

ВЗЛОМ КОДА

МАМИН ВЗГЛЯД НА ТО,

ЧТО МОГУТ СДЕЛАТЬ РОДИТЕЛИ

Реально ли для родителей и детей не стать врагами, когда дело доходит до уединенности? Надеюсь, да — я пришла к пониманию, что мы можем мирно жить с детьми, не нарушая их территорию.

Дети ценят свою личную территорию, и это хорошо. Нам сле­дует уважать собственность других людей. Но они наши дети. Нам необходимо знать, больше всего в мире, что с ними все в порядке. Мы не обязательно должны знать, с кем они ссорятся, или что они читают, или даже (к тому времени, как станут подростками) слу­шают ли они песни с непристойными словами. Нам не обязательно знать их тайные мысли, надежды, мечтания и фантазии, которые они доверяют своим дневникам, или о тех неподходящих шутках и остротах, которыми они обмениваются со сверстниками по телефо­ну. Мы просто должны знать, что с ними все в порядке.

Приемлемо ли вообще подглядывать, подслушивать, шпио­нить? Что здесь вообще допустимо? Существует ли какой-нибудь другой способ узнать, что с ними происходит?

«Вы вообще никуда не вмешивайтесь, пока ваш ребенок не на­несет удар первым», — говорит Руфь А. Петере, доктор филосо­фии, психолог, специализирующийся на работе с детьми, подрост­ками и семьями. Она сотрудничает с передачей NBC' s Today и является автором нескольких книг по психологии. «Вы не должны подглядывать ради самого процесса. Но, если у вас есть все осно­вания считать, что ваш ребенок принимает наркотики или прогули-

125

вает школу, все споры о допустимости подглядывания здесь неуме­стны».

Ее совет — это и мой совет тоже. Вы стремитесь к тому, чтобы ваш ребенок выжил в подростковом возрасте и не причинил себе увечья на всю оставшуюся жизнь. Генеральная линия, который бы я придерживалась, совпадает с тем советом, который мне дал мой раввин много лет назад: «Это имеет серьезное значение? Может быть, и не столь важно, какую прическу она носит. А важно то, что она курит».

Если вы решите, что потенциальный ущерб для вашего ребенка очень серьезен, что вы будете делать? Доктор Петерс рассказыва­ла про своих клиентов: они установили жучки и записывающие уст­ройства на телефон, чтобы знать о телефонных переговорах подрост­ков. Одна из моих подруг, после того как ее сын имел серьезные проблемы с наркотиками и вернулся из центра реабилитации, при­обрела нового питомца для семьи — собаку, натренированную на обнаружение наркотиков, но слишком старую, чтобы нести службу в соответствующем департаменте. Другие семьи устанавливают сложные системы против взломов квартир не с целью поймать гра­бителей, а с целью заметить детей, старающихся ускользнуть из дома.

Рэтт говорит, что, если вам приходится подсматривать за тиней­джером, не давайте себя раскрыть. В противном случае вы лиши­тесь доверия собственного ребенка навсегда. Доктор Петерс тоже замечает, что нельзя себя раскрывать, но только совсем по другой причине: «Ваши дети уйдут еще в более глубокое подполье».

Стоит ли предоставлять подростку сведения против него? По словам доктора Петере, да, и не надо бояться этого. Воспользуй­тесь доказательством «первой крови»: это законно. «Ты поступил так, поэтому я вынуждена делать это». Это поможет, если вы ста­раетесь воспользоваться знанием того, что может предупредить се­рьезную проблему.

«Вы должны пользоваться собственным суждением, — гово­рит она. — И вам потребуется немалая сила воли. Вы должны быть

126

готовы к тому, что ваш ребенок разозлится, когда вы скажете ему „нет". Но, — добавляет она, — нельзя всегда говорить „нет"».

Подростковый период — это генеральная репетиция взрослой жизни. Быть родителем подростка — это генеральная репетиция к тому, чтобы стать родителем взрослого человека, который сам за­рабатывает себе на жизнь и, возможно, живет отдельно от вас с кем-нибудь еще. Это генеральная репетиция к тому, чтобы отпус­тить своего ребенка от себя.

Вы не можете всегда говорить «нет». Вы не можете говорить: «Не ходи на студенческий бал, не ходи на вечеринки после бала, там могут употреблять спиртное». Но вы можете сделать то, что сделала одна из моих подруг. Ее дочь с друзьями сняли номер люкс в отеле на ночную вечеринку. Моя подруга сняла номер в том же отеле. «Возможно, я тебе не понадоблюсь. Я надеюсь на это. Я не буду вмешиваться, пока ты не почувствуешь в этом необходимость. Но я приду, если тебе это понадобится».

Ваши дети заслуживают личной жизни. Они заслуживают, чтобы им разрешили пытаться строить собственную жизнь. Но они должны остаться живыми и здоровыми, чтобы было что строить. И эту стратегию вам необходимо избрать.

Это имеет серьезное значение?

Глава 5

Школьные проблемы

К

аждое утро я просыпаюсь ровно в 6:01 от ужасного скрипуче­го звука будильника, который вырывает меня из сна, где все хорошее только начиналось. Уверен, выглядит очень забавно, когда я свешиваю руку, чтобы прошло онемение после сна. Я откидыва­юсь снова на подушку, надеясь, что снова явится девушка, которую я видел во сне в магазине мороженого, но вдруг понимаю, что не только во сне со мной это происходит. Я иду в душ, причесываюсь, верчу в руках одежду и в 6:40 выхожу из дома на остановку школь­ного автобуса, которого жду, как и несколько миллионов других школьников по всей Америке, слегка возмущенных тем фактом, что им не пришлось досмотреть сон с мороженым до конца. Мы все залезаем в автобус, сожалея, что он приехал, откидываемся на сиденья, на которых ужасно неудобно расположены спинки, и ждем начала дня. Оценки, учителя, заявления о принятии в колледж, докладные, наказания после уроков, домашние задания, тесты, контрольные, проекты, средние баллы, тройки, однообразие, стрес­сы, давление и бесконечность, которая нас встречает из засады с той первой секунды, как мы выходим из автобуса и входим в поч­тенные коридоры образовательного учреждения, т. е. в нашу школу.

128

И это наша жизнь на протяжении 12 лет. Ничего удивительного, что школа была и навсегда останется бичом для подростка.

Но не школу и не само образование я и большинство других подростков ненавидим. Просто мы ненавидим стресс, который не­избежно связан с ними. Но стрессы старшей школы и поступление в колледж грозят не только нам; кажется, что и вы подвержены им. Отсюда и возникает масса проблем для обеих сторон.

ЗАРАБАТЫВАНИЕ ОЦЕНОК

Здесь нет иного пути: школа — это постоянное оценивание. От одеж­ды до игры в спортивной команде школа — это одно большое сорев­нование, не говоря о конкурсах в учебе. Когда дело доходит до тестов, контрольных и лабораторных проектов, мы чувствуем давление со всех сторон: учителей, родителей и даже самих себя. Вот какие проблемы возникали чаще всего у подростков, с которыми я разговаривал.

«Мама и папа всегда ругают меня за отметки»

Это кажется проблемой родителей: мы, подростки, не учимся так хорошо, как вам того хотелось бы. Это имеет смысл. Все ро­дители желают только добра своим детям, а отметки, которые не приведут нас к желаемому «самому лучшему», являются для них самым большим бременем, которое они способны вынести.

Я не очень хорошо учусь в школе. В итоговых отметках у меня одна-две тройки и остальные — четверки. Каждый раз, когда я приношу домой табель с отметками, родители ругают меня, причем больше достается от отца. Он постоянно твердит, что мои оценки «недопустимы», и вор­чит на меня всю неделю. Он говорит, что, если я не начну учиться луч­ше, я ничего не добьюсь в жизни.

Дэвид, 15 лет, Таскола, Мичиган.

129

Я получала тройки всего несколько раз, но у меня все равно недостает баллов, чтобы поступить в ту школу, в которую я хочу. Я чувствую себя довольно плохо; мне совершенно не нужно, чтобы родители постоянно ругали меня.

Галла, 17 лет, Фаэр Оукс, Калифорния.

Думаю, родители Дэвида и Галлы ничем не отличаются от мил­лионов родителей по всей стране, которые обращаются с подобной речью к своему ребенку. Но обычно ругань — это не первый шаг родителей, это уже кульминационный момент, наступающий после игнорирования требований и, возможно, угроз о наказании. Поэ­тому, когда подростки говорят мне, что родители орут на них из-за отметок в школе, что-то подсказывает мне, что родители просто исчерпали все возможные мотивации, а дети все равно продолжают плохо учиться. Итак, ругань и плохие отметки продолжаются. По­чему? Думаю, Ли все прекрасно объясняет.

У меня всегда были проблемы с оценками в школе. Иногда меня из-за этого не отпускали гулять по нескольку недель. А я получал все те же оценки (главным образом тройки, иногда четверки и временами двойки) на протяжении всей старшей школы, пока не оказался в вы­пускном классе. Я прекрасно окончил выпускной класс, у меня были все пятерки и только одна четверка с плюсом. Причина таких перемен была в том, что я осознал: если не начну учиться лучше, не поступлю ни в один из колледжей, в которые мне бы хотелось. Но, когда ро­дители ругали меня, это не принесло никакого результата. Я начал получать хорошие оценки, потому что сам захотел того, а не потому что так хотели родители.

Ли, 1 9 лет, Дарлингтон, Южная Каролина.

Ли не мог сказать лучше: на самом деле оценки не зависят от того, как вы нас наказываете за неуспеваемость. Мы лучше начи­наем учиться в школе только тогда, когда сами того захотим. За редким исключением, но я слышал от подростков и такое, что они

130

плохо учатся в школе только для того, чтобы досадить родителям. (Согласен, не самое красивое в нашем поколении, однако такое случается.) Итак, как заставить ребенка захотеть хорошо учить­ся? Как вы можете заставить нас понимать необходимость хоро­шей учебы в школе? Подростки говорят: чтобы добиться успеха, сначала нам нужно помочь сдвинуться с места. Родители, которые добивались успеха, сначала переставали ругаться, а затем начинали разъяснять подросткам действительность.

Мама всегда ругала меня, когда мой табель с оценками приходил по почте. Но настал день, месяц назад, когда я понял, что все будет еще хуже, потому что мои оценки не изменились к лучшему. Я стоял рядом, пока мама читала отчет, и был готов, что она сейчас взорвется, но ни­чего подобного не произошло. Она быстро просмотрела табель, а по­том просто вернула мне. Полностью ошеломленный, я спросил: «Это табель?» Она ответила с грустью на лице: «Да». Я почувствовал облег­чение, потому что меня не наказали, но я ничего не понимал: она долж­на была как-то наказать меня.

А вечером за ужином она спросила: «Тебе наверняка интересно, поче­му я не наказала тебя?» Я кивнул. Мама сказала, что она просто сда­лась и не собирается больше ругать и наказывать меня за плохие оцен­ки. Она сказала, что вдруг поняла: как бы жестоко она ни наказывала меня, это не идет ни в какое сравнение с тем, как страшно я наказываю себя сам. Я не понимал, о чем она говорит, и вопросительно посмотрел на нее. Она продолжала объяснять: то, что я творю в школе, не имеет никакого отношения к ней, а только ко мне. Она сказала, что я очень ясно показал свои намерения, поэтому нет смысла пытаться их изме­нить. Я так и не понимал, на что она намекает. Тогда мама сказала, что, очевидно, я не имею ничего против того, чтобы пойти учиться в колледж для учащихся более низкого интеллектуального потенциала, чем мой, и желаю потом вечно бороться с мыслью об этом. Она добавила, что ее вполне устраивает мой выбор. А потом она молча продолжила ужин. Я тоже ничего не говорил, но понимал ее слова и знал, что она права.

131

С тех пор я стал больше стараться учиться, мои результаты хоть нена­много, но улучшились.

Джером, 16 лет, Хайджерстаун, Мэриленд.

Мама Джерома (как и другие) поняла, что, ругая и наказыв