Принцип всестороннего подхода к изучаемым явлениям и фактам

 

Данный принцип опирается на признание всеобщей связи явлений действительности. Он включает в себя следующие требования:

а) вычленение предмета исследования и проведение его границ;

б) целостное, многоаспектное рассмотрение;

в) изучение «в чистом виде» каждой из сторон предмета;

г) осуществление познания как процесса, развертывающегося вглубь и вширь, в единстве интенсивной и экстенсивной его сторон;

д) вычленение сущности, главной стороны предмета, субстанцио-нального его свойства.

 Принцип всестороннего подхода к изучаемым явлениям и фактам, требуя учитывать всю совокупность признаков, характеризующих предмет исследования, активизирует и придает гибкость научному мышлению. В силу такой способности этот принцип помогает при анализе предмета исследования держать в поле зрения все его аспекты.

Принцип партийности

Что характерно: современные исследователи смело оперируют многими принципами исторической науки, ставя при этом во главу угла основополагающие их них ­— объективности и историзма (выше они раскрыты). И такая постановка решения научной проблемы не вызывает особых дискуссий. Но как только доходит до принципа партийности, сразу возникает предмет спора, на котором иногда нормальные научные дискуссии переходят в разряд полемики. Причем, полемики (а она, естественно, имеет в науке право на жизнь), носящей иногда даже «зубодробильный» характер.

Правда, последнее явление во втором десятилетии XXI в. встречается уже реже. Оно являлось больше характерным для 1990-х годов, особенно их первой половины. Тогда исследователи, на фоне кризиса исторической науки[105], уподоблялись музыкантам оркестра, занявшим места в оркестровой яме, но забывшим ноты. Они гордо, зачастую помпезно, отреклись от марксизма, в методологии истории[106], а заменить его ничем не смогли. Погнались за новомодными парадигмами с Запада и…потерялись. В процессе выхода из кризиса отечественной исторической науки[107] ученые-историки попали в систему координат, которую можно назвать методологическим плюрализмом мнений (кое-кто даже спутал плюрализм мнений с плюмаразмом[108]).

И в подобной ситуации, если методологические крайности 1990-х годов как-то нивелируются более верифицированными положениями и взвешенными аксиологическими суждениями, то вокруг принципа партийности наблюдается все-таки повышенный градус дискуссионности[109]. И это не случайно. Дело в том, что принцип партийности (подобно классовому подходу к оценке событий и явлений) — родовой признак марксистско-ленинской методологии советской исторической науки[110]. И хотя сегодня налицо острожный, менее политизированный поход к оценке марксизма-ленинизма в качестве базовой методологической основы, все же рожденные в лихие девяностые новые стереотипы и догмы (с точностью до наоборот), нет, нет, да и выплывают на свет в историографическом поле.

Что же представляет собой принцип партийности на современном этапе развития отечественной исторической науки:неактуальное наследие советских времен или сегодняшняя методологическая данность?

Логика и стратегия и научно-исторического исследования настоятельно диктует начать освещение этой темы с раскрытия основных вех процесса генезиса и эволюции принципа партийности исторической науки. И начнем здесь с такой констатации: генезис принципа партийности имеет свои корни в далеком прошлом, а точнее в научной мысли Древней Греции. Это хорошо заметил крупный советский российский методолог исторической науки Б.Г. Могильницкий (1929 – 2014). Он писал в данной связи, что Геродот (484 г. до н.э. – около 425 г. до н.э.) являлся партийным историком. Его партийность — являла собой образец партийности афинского гражданина-демократа[111]. Надо полагать, даже самые ярые противники марксистской методологии (а профессор Б.Г. Могильницкий творил именно в данной теоретико-методологической системе координат), скорее всего не смогут здесь спорить. Если, конечно, они не исповедуют, не побоимся упреков в тавтологии, зоологический антикоммунизм.

Выходит, что принцип партийности по своей природе историчен. Например, в свое время его употребил русский философ П.Я. Чаадаев (1794 – 1856), которого, как известно, императорская власть объявила сумасшедшим за его сочинения[112], в коих резко критиковалась действительность русской жизни. Он писал, что едва появится на свет Божий новая идея, «тотчас все узкие эгоизмы, все ребяческие тщеславия, вся упря­мая партийность… набрасываются на неё, овладева­ют ею, выворачивают её наизнанку, искажают её…»[113]. А знаменитый граф С.С. Уваров (1786 – 1865), апологет своей триады «самодержавие, православие, народность»[114], рассуждал о том, что в Российской империи имеются две партии относительно народности: «Одна из них воюет в пользу России допетровской, а другая – России послепетровской, причем корень обеих партий не в какой-нибудь скоропреходящей литературной мечте, а в истории…»[115].

Причем, принцип партийности на всем протяжении своего развития эволюционировал в исторической мысли к пониманию следующего положения: историк зависит в своих научных изысканиях не только от своих личных пристрастий, предпочтений, заблуждений, но и от исходных посылок, установок, облаченных в форму идей, даваемых ему тем или классом, социальной стратой, к которой ученый принадлежит, или обслуживает ее интересы.

И эти идеи несут в себе громадный потенциал управления творчеством историка: «Я не знаю общества свободного от идей, как бы мало оно ни было развито. Само общество — это уже идея, потому что общество начинает существовать с той минуты, как люди, его составляющие, начинают сознавать, что они — общество. Еще труднее мне подумать, что идеи лишены участия в историческом процессе»[116], — писал в свое время великий российский историк В.О. Ключевский (1841 – 1911). История мировых цивилизаций подтвердила мысль маститого ученого о великой силе идей, как созидательных, так и разрушительных.

Следует подчеркнуть, что классики марксизма без тени сомнений утверждали, что историк всегда выражает чьи-то партийные интересы. Тех партий, без которых «нет развития, без размежевания нет прогресса»[117]. И этот тезис К. Маркс, Ф. Энгельс, и особенно В.И. Ленин, возвели в абсолют, сделав из него непререкаемый фетиш, Вот их основные позиции:

1. «Мысли господствующего класса являются в каждую эпоху господствующими мыслями»[118].

2. История – наука партийная, отражающая борьбу различных обществен­ных сил классового общества[119].

3. Партийность обязывает «...при всякой оценке собы­тия прямо и открыто становиться на точку зрения опре­деленной общественной группы»[120].

4. «Беспартийность есть идея буржуазная. Партийность есть идея социалистическая»[121].

5. «Вопрос стоит только так: буржуазная или социалистическая идеология. Середины здесь нет»[122];

6. «…долой литераторов беспартийных!»[123];

7.  «…материализм включает в себя, так сказать, партийность, обязывая при всякой оценке со­бытия прямо и открыто становиться на точку зрения определенной общественной группы»[124];

8. «…жить в обществе и быть свободным от обще­ства нельзя»[125].

Конечно, вряд ли сегодня найдется научный смельчак, который попытается опровергнуть напрочь постулаты, изложенные выше, возведенные (повторим еще раз) в кате­горию истин последней инстанции. Его ждет неудача, так как есть в данных мыслях (исключительно категоричных) «рациональное зерно».

Но в советский период развития историче­ской науки подобные постулаты не только пыта­лись всемерно закрепить, но и всемерно развить. Высказывалась, к примеру, такая мысль: принцип партийности, во-первых, отражает социальное, классовое содержание общественно-истори­ческого познания, во-вторых, он предполагает определенную оценку изучаемых явлений и процессов.

При этом особенно подчеркивалось, что советские историки имеют на вооружении не просто принцип партийности, а принцип комму­нистической партийности. А он включает в себя обязательную критику буржуазной и мелкобур­жуазной идеологии, всех антимарксистских, ре­акционных теорий и концепций. Всякое умаление коммунистической партийности в современных условиях объективно служит усилению буржуазной партийности, часто маскирующейся под оболочку «беспартийности»[126].

В конечном итоге, жестко постулировались сле­дующие положения:

1) проблема партийности связана с особенностями исторического позна­ния, с природой исторической науки; более того, принцип партийности приобретает характер закономерности для исторических паук, по­скольку пронизывает все стороны деятельности исследователя, начиная от анализа источника, кончая созданием той или иной исторической концепции;

2) партийность и объективность вы­ступают как составные части марксистско-ленин­ской методологии, лежащей в основе научного познания действительности и ее революционного преобразования.

В 1990-х годах, в условиях смены цивилизационной парадигмы в нашем Отечестве, ученые стали дружно игнорировать принцип партийности в качестве составляющей методологических оснований исторических, историографических, источнико­ведческих исследований. Первыми это сделали соискатели ученых степеней. Так, авторы данного учебного пособия, проанализировав более 30 авторефератов кандидатских и более 10 авторефератов доктор­ских диссертаций, защищенных в 1994 – 1998 гг. по специальности 07.00.02 – отечественная история, установили: ни в одном из них прин­цип партийности во фрагментах, посвященных методологическим основам исследования, про­сто не упоминается (точно так же, кстати, как и классовый подход к оценке событий и явлений). Понятно, что здесь мы имеем дело во многом связанное с конъюнктурными явлениями (зачем усложнять себе процедуру защиты диссертации?). И все-таки подобное явление имеет, в какой-то степени знаковый характер.

Такую  «аллергию» на принцип партий­ности можно в какой-то степени, видимо, объ­яснить следующим обстоятельством: данный принцип, что выше отмечалось, предполагал в императивном ключе обязательное выяснение и учет при анализе исторической концепции классовой позиции того или иного историка. Ведь в методологии советской исторической науки только принцип коммунистической партийности отождествлялся с научностью. Поэтому ученые анализируемого выше периода посчитали, что следование принципу партийности не по­зволяет историку быть объективным.

Между тем нельзя не заметить того, что в ус­ловиях кризиса отечественной науки раздавались голоса, если не в защиту принципа партийности, то, по крайней мере, взвешенного к нему подхода. Так, в 1995 г. B.C. Прядеин посчитал возможным использование в историографическом исследо­ вании данного принципа с его частным случаем — принципом полного учета социально-субъек­тивного в предмете исследования и максимально возможной нейтрализации предвзятого отноше­ния при интерпретации в оценке факта. По его мнению, этот «частный случай» «находится, по сути, в лоне принципа объективности и являет­ся не абстрактным и огульным, а конкретным и диалектическим отрицанием принципа партий­ности»[127]. Но все-таки подобные зрелые рассужде­ния исследований начала 1990-х были не столь уж частым явлением.

Характерно и то, что во второй половине 1990-х годов дефиницию «партийность» стали за­менять новым понятием — «социальный подход». Причем в контексте изложенного выше вернули из кладезя исторической мысли изрядно к тому времени подзабытое положение замечательного русского марксиста Г.В. Плеханова (1856 – 1918): «Там, где историку приходится изображать борь­бу противоположных сил, он неизбежно будет со­чувствовать той или другой... В этом отношении он будет субъективен... Но такой субъективизм не помешает ему быть совершенно объективным историком, если только он не станет искажать реальные экономические отношения, на почве которых выросли общественные силы»[128].

Правда, здесь у авторов второй половины 1990-х годов получилась своего рода эклектическая смесь. Вот пример: А.А. Аникеев выделяет среди принципов исторической науки принцип «пар­тийно-классовый»[129]. Но буквально на следующей странице он употребляет уже понятие «партий­но-классовый подход»[130]. А ведь известно, что в методологии науки вообще, и исторической, в част­ности, понятие «подход» отнюдь не тождественно понятию «принцип» или понятию «метод» [131].

Однако в современной российской исто­рической науке принимала все более устойчи­вый характер историографическая тенденция острожного, исключающего огульный нигилизм отношения к методологическому принципу партийности исторической науки. Например, в 2003 г. М.Ю. Лачаева высказала мысль о том, что полное забвение в последнее время принципа партийности приводит к игнорированию того несомненного факта, что историк не свободен от того заказа, которое дает ему общество на каждом этапе своего развития, и не может в полной мере отрешиться от своей общественно-политической позиции[132]. Историограф обязан раскрыть факто­ры, влияющие на позицию, взгляды, концепцию автора анализируемого исторического произве­дения, то есть изучить социально-субъективное, классовое, партийное в подходе автора к отбору исторических фактов и их интерпретации.

Принцип партийности исторической науки в современной российской историографии – дис­куссионное поле, на котором в условиях выхода отечественной науки истории из кризиса в систе­ме координат плюралистического многоголосия ломаются копья, искрятся мечи. Но, как бы ни остры были дискуссии, редко встретишь отказ анализируемому принципу на существование.

Итак, принцип партийности исторической науки не может сегодня быть отнесен к разряду неактуального наследия советских времен. Яв­лялся бы он таковым, не попал бы сегодня в дис­куссионное теоретико-методологическое поле.

А можно ли считать рассматриваемый прин­цип методологической данностью в современной отечественной исторической науке? Если исхо­дить из значения слова «данность» как объектив­ная действительность[133], то безапелляционно да.

Главное, чтобы эту данность применительно к принципу партийности исторической науки снова, как в советские времена, не возвели в ранг доктринальной установки.

Тем не мене, применение принципа партийности в исторических исследованиях, проводимых в системе координат современных научно-исследовательских парадигм, требует осторожности и ограниченности. Его можно использовать, преимущественно, при оценке научного вклада тех ученых, которые подчинили факты истории обоснованию позиций какой-либо партии.