Вера и Петр возвращаются на кухню.

Петр. Ты ее крестила?

Вера. Нет.

Петр. Надо крестить.

Вера. Кому надо?

Петр. Некрещеный ребенок – это ребенок без ангела.

Вера. Серафим, когда ты успел так поглупеть?

Петр. А это не глупость, Вера. Если логически к этому подходить, то да, наверное, звучит примитивно, да и вообще – какие ангелы в двадцатом веке? А если принять это, просто взять и принять, как дети принимают слова матери или отца, то поймешь, что в одном церковном таинстве больше мудрости, чем в ста томах советской энциклопедии. Я ведь тоже в церковь пришел Фомой неверующим, весь такой замороченный, мол я лучше всех тут все знаю. А настоятель, отец Алексей, мне тогда и сказал: «Много в тебе взрослой шелухи. Выбрось ее из головы. Стань ребенком!» Я сначала не понял, что это он мне такое говорит, а когда уже в монастырь к братии жить пришел, тогда и обрел истинное осознание…

Вера. Хорошо вашей братии быть детьми! Ни ребенка тебе, ни работы, ни налоговых, живи да Богу молись, авось услышит! Даже алименты платить не нужно! Зашибись!

Петр. Ты не права, Вера. Мы много работаем.

Вера. И что? Я тоже много работаю! И я не могу быть ребенком, у меня у самой ребенок маленький на руках! У меня не жизнь, а сплошная нервотрепка – с этими договорись, этим дай, тем, и в голове одни деньги. Цифры, цифры, цифры! Я устала, я не могу так больше!

Петр. Ну зачем ты Бога гневишь, Вера? У тебя ребенок есть, работа, крыша над головой. А многим и этого Бог не дал.

Вера. Да пошел ты! Что ты понимаешь вообще?

Петр. Тебе о мире надо чаще думать, сестренка. Что он? Кто ты в нем? Зачем пришла в него?

Вера. А обо мне? Обо мне кто подумает?

Петр. Бог. Без его ведома с твоей головы и волос не упадет.

Вера. Ага, Бог. Может, он еще кредит за меня выплатит?

Петр. И выплатит. Ты не сомневайся даже. Просто доверься ему. Ты ведь очень хорошая женщина, Вера. Таких, как ты, Бог не оставляет.

Пауза.

Вера. А ты чего из бизнесменов-то в монахи вдруг подался?

Петр. А я, Вера, очень злым тогда стал. Летел я как-то в самолете. В Шри-Ланку с дозаправкой в Дубае. Ну, приземлились в Дубае, часть людей осталась там, а мы, транзитные, дальше полетели. И в дороге нас начало трясти. Причем так сильно трясло, что кислородные маски повылетали. И вот веришь, нет, я в кресло вцепился, меня мотает, а я на тех, которые вышли, злюсь. Как так? Ведь несправедливость же! Вместе летели! А теперь они вышли, а мы тут помирать должны? Слава Господу, приземлились мы в итоге. А когда уже из самолета выходили, тут-то я и понял, как сильно у меня душа прогнила. Заплакал, как маленький. А по возвращению к батюшке пошел. Тот меня крестил. И с тех пор началась у меня новая жизнь. А дальше – больше. Сначала просто по святым местам ездил, потом к братии послушником жить пришел. Сейчас вот в иноках, малый постриг готовлюсь принять.

Вера. Интересная у тебя жизнь, Анархист.

Петр. Серафим. Анархист – все равно что антихрист. Анархисты Бога не признают, для них царство Божие – пустой звук.

Вера. Но ты же сам таким был! И сам утверждал, что самое главное в жизни – это свобода и анархия!

Петр. Дурак тот, кто не меняет своих убеждений, Вера. Я изменился. Слава Господу, хватило ума понять, где истина, а где так – пустословие и подмена понятий. Я когда к Господу пришел, я очень многое понял про свою жизнь. Я даже сюда приехал перед постригом прощения у людей попросить.

Вера. А у вас из монастыря отпускают или как?

Петр. У нас не тюрьма, сестренка. Выход свободный. Меня настоятель благословил.

Вера. Ладно… Рада, что ты нашел себя. Я тебя прощаю.

Петр. Спасибо, сестра. Храни тебя Господь.

Вера. Так пожарить картошки?

Петр. Нет. Пойду я.

Вера. Далеко до твоего монастыря?

Петр. Двести километров. Там, за Знаменкой.

Вера. Ого! И как ты доберешься среди ночи?

Петр. Выйду на дорогу да пойду себе пешочком. Может, кто подберет. Добрых людей много на земле.

Вера. Не боишься?

Петр. Кто? Я? На все воля Божья, Вера. Без его ведома…

Вера. Это я уже слышала.

Пауза.

Вера. Может, останешься? Куда ты на ночь глядя пойдешь?

Петр. Не могу.

Вера. Почему это?

Петр. Соблазны замучают. Ты – красивая женщина. Не хочу такой грех на душу брать.

Вера. Да нужен ты мне триста лет!

Петр. Тебе я, может быть, и не нужен. А ты мне нужна.

Вера. Я по предыдущим нашим встречам это заметила.

Петр. Я – подлец, я знаю.

Вера. Ой, все! Проехали.

Пауза.

Вера. Значит, не увидимся больше?

Петр. На все воля Божья.

Вера. Значит, не увидимся. Ладно. Хорошей тебе монашеской жизни.

Вера смотрит на Петра.

Вера. Ой, у тебя родинка на лбу?

Петр. А что?

Вера. Я раньше не замечала. Слушай… А можно я тебя сфотографирую?

Петр. Зачем?

Вера. Соньке покажу, когда вырастет. У нее такая же. Я сейчас!