Взаимоотношения или отношение?

 

Поскольку домашние животные, и в частности — собаки, уже очень давно живут рядом с человеком, можно было бы и не останавливаться на этом вопросе: животные, прирученные или одомашненные человеком, служат ему, человек в той или иной мере заботится о них.

Все правильно. И тем не менее давай все-таки немного задержимся на вопросе взаимоотношений человека и собаки.

Если говорить о собаках, тут ответ однозначный: собака — верный друг и помощник человека, преданный ему по самой своей сути. И если есть отклонения (злобная или угрюмая, эгоистичная или неконтактная собака) — вина в этом человека, и только его! Собака служит человеку на протяжении многих тысячелетий без малейшего отклонения.

Человек — дело другое. Не будем сейчас говорить об отдельных людях — о тех, кто жесток с собаками, или нетерпим к ним, или любит собак до самозабвения и любовь эта принимает уродливые формы. Скажем чуть ниже об этом. Сейчас посмотрим на отношение к собакам вообще.

Знаменитый французский ученый Ж. Кювье заявил, что «собака составляет самое замечательное, совершенное и полезное из всех приобретений, какие когда-либо сделал человек. Весь вид в целом сделался нашей собственностью; каждая особь его вполне принадлежит человеку, своему хозяину, соображается с его потребностями, знает и защищает его имущество и остается верной ему до самой смерти. Все это она делает к тому же не из нужды, не из боязни, но исключительно из чистой любви и привязанности…». И тем не менее этот же самый Кювье определил отношение человека к домашним животным как к рабам!

Такая точка зрения была распространена очень широко. И не только потому, что ее высказал сам Кювье. Рабы! А раз так — и обращаться с животными следует, как с рабами. (Рабы, конечно, тоже были всякие — одних любили, других — нет, одними не дорожили, другими дорожили, и, может быть, даже очень. Но все равно они были рабы!)

Профессор К. Келлер, крупнейший специалист прошлого века по домашним животным, научно обосновал неверность подобного утверждения. Но уже то, что даже в XIX веке потребовалось научно обосновывать это, — показательно. А Кювье жил в XVIII веке. И сколько времени до Кювье существовала такая точка зрения? И потом вряд ли все сразу согласились с профессором Келлером и русским ученым, профессором Ф. Кулагиным и еще многими, стоявшими на иных, нежели Кювье, позициях.

Но конечно, была и другая точка зрения. Члену французского революционного Конвента профессору Боссе принадлежат такие слова: «По твоему отношению к собаке я узнаю, что ты за человек».

Вот так: в одном случае — раб (пусть верный и умный, преданный и полезный, но тем не менее — раб), в другом случае — друг безо всяких оговорок, друг, отношение к которому определяет и твои человеческие качества!

Две точки зрения, наверное, появились очень давно. Существуют, безусловно, и сейчас. Да, и сейчас есть люди, которые видят в собаках лишь своих слуг, так или иначе облегчающих жизнь. И если эти люди заботятся о собаках, то только потому, что собаки им нужны, потому что собаки приносят людям пользу.

Еще существуют люди, которые считают, что на земле должны остаться только «полезные» собаки, то есть те, которые помогают на охоте или сторожат имущество, разыскивают преступников или вытаскивают утопающих из воды. Эти люди не понимают, зачем нужны остальные, видят в них лишь ненужных нахлебников.

Есть люди, которые не любят собак. Не любят просто потому, что вообще не любят животных. Это — не дело вкуса. Тут какая-то духовная ущербность. Но тем не менее — насильно мил не будешь!

Есть люди, которые не любят собак по каким-то конкретным причинам. Иногда причины могут быть даже уважительные: например, когда-то, скорее всего в детстве, собака напугала человека и неприятные воспоминания, или настороженность, или даже боязнь остались на всю жизнь. У этих людей есть оправдания. И определение профессора Боссе к ним не применимо.

На отношении к собакам проявляются человеческое равнодушие и эгоизм, воинствующее мещанство и жестокость. Ведь есть люди, которые на собаке — безмолвном и зависимом существе — вымещают свою злобу на кого-то или на что-то, «отыгрываются» за свои жизненные неудачи, удовлетворяют низменное чувство кого-то мучить, над кем-то издеваться, властвовать! На отношении к собакам проявляется черствость — наигравшись со щенком, его выбрасывают на улицу, обрекая на голод и холод. А ведь эта собака уже привыкла к человеку, полюбила его, уже не может без него обходиться. Черствые люди не думают, что у этой собаки есть сердце, что оно — живое, оно может сжиматься в тоске и болеть от горя!

Мещанин, в самом дурном смысле этого слова, не способен понять, как вообще можно любить четвероногих, к тому же таких, от которых не получаешь пользы.

Оговоримся сразу — речь идет не о какой-то конкретной собаке, а о собаках. Здесь — большая разница. Можно любить свою собаку (и мещанин на это способен). Свою игрушку, забаву, свою собственность. А остальных — ненавидеть. Такое нередко бывает. И мы — не об этом. Мы — не о любви к своей собаке, мы — о любви к собакам, своим и чужим, знакомым и незнакомым, близким и далеким, собакам — представителям животного мира, которые ближе всех к нам. Мы — о любви к самым ближайшим нашим соседям по планете.

Мещанину этого не понять. Да он и не хочет понимать. Мало того — он не хочет держать свою философию при себе. На то он и воинствующий мещанин — он хочет свое отношение к миру вообще и к животным в частности навязать другим. Мещане часто прикрываются красивыми словами, маскируют свою философию демагогией. Но она все равно видна.

Ведь приходится слышать даже такое: мол, любовь к животным, в частности к бесполезным собакам (то есть тем, от которых нет практической пользы), порождает сентиментальность, слабость, а мы должны воспитывать сильных, смелых, твердых людей.

И не понимают эти проповедники жестокости и воинствующие мещане, что по-настоящему сильным и смелым может быть лишь человек добра, может быть лишь гуманный человек. И если он берет в руки оружие, то в первую очередь должен твердо знать и понимать, для чего он берет его, понимать, что делает он это во имя жизни, во имя добра.

Именно такими людьми были наши бойцы и командиры, сражавшиеся с фашистами во время Отечественной войны, именно под этим девизом борются все честные люди планеты за мир, и их твердость, решимость, мужество неразрывно связаны с высшими принципами нравственности и гуманизма.

Фашистские главари, чьи имена прокляты всеми народами Земли, воспитывали убийц, давая молодчикам из гитлерюгенда выращивать щенков. И когда собака подрастала, привязывалась к своему хозяину, а он — к ней, будущему эсэсовцу вручался пистолет и он должен был публично застрелить свою собаку. Это был экзамен, экзамен на жестокость. Выдержавшие такой экзамен фашисты спокойно пытали и расстреливали, вешали и посылали в газовые камеры тысячи людей.

Мещанин начеку, он может тут же ухватиться за такую мысль: вот, мол, отношение к собаке не показатель — ведь будущие эсэсовцы хоть и стреляли в своих собак — любили их. Или еще: разве не любят своих питомцев полуобезумевшие от этой любви миллионеры и миллионерши, кормящие их на золотых блюдах, оставляющие им колоссальные наследства и так далее?

Все так. Но ведь уже говорилось о любви к своей собственности, к своим игрушкам, которыми для них являются собаки. А мы за другую любовь к собакам. За ту, о которой очень точно сказал Конрад Лоренц: «Прекрасна и поучительна только та любовь к животным, которая порождается любовью ко всякой жизни и в основе которой должна лежать любовь к людям. Только те, кто способен чувствовать именно так, могут дарить свою привязанность животным без нравственного ущерба для себя».

Время — главный судья произведений искусства, литературы. В нем безвозвратно тонут слабые, малохудожественные произведения, оно же сохраняет лучшие произведения человеческого таланта. Среди лучших произведений мировой литературы, сохраненных временем, — немало книг о собаках.

Специалисты определили: за свою жизнь человек может прочитать примерно десять тысяч книг. А чтоб собрать и прочитать все, что написано о собаках, не хватит, наверное, и тысячи человеческих жизней. Ведь о собаках написаны стихи, поэмы, рассказы, повести, романы. Нет, пожалуй, ни одного крупного писателя, который хотя бы несколько страниц не посвятил собакам.

О собаках написано множество трактатов, научных исследований, рефератов. Нет такого культурного народа, который не имел бы своей кинологической литературы, который бы сейчас всерьез не занимался собаководством. Вопрос пользы собак, их утилитарного применения, сейчас уже нельзя отрывать от нравственных вопросов. И не только потому, что, плохо относясь к собакам, мы плохо относимся к своим друзьям и совершаем фактическое предательство, но и потому, что собака — самый близкий нам представитель животного мира, а «любовь к животному миру — это эстетическое чувство, формирующее взгляды, вкусы. Утрата этих вкусов равносильна утрате счастья и, может быть, вредно отражается на умственных способностях, а еще вероятнее — на нравственных качествах». Так писал Чарлз Дарвин.

 

«Святые собаки» и Барри

 

Рассказ о собаках, которые помогают людям в самых разных областях, мы начнем не с самой массовой (хотя и очень важной) собачьей «профессии». Однако начнем именно с нее потому, что одна из собак этой «профессии» стала поистине легендарной и ей поставлен памятник.

Памятников собакам поставлено немало — мы о некоторых расскажем. Считают, что самый первый памятник собаке был поставлен в IV веке до н. э. у города Коринфа. По преданию, собака по кличке Соэтр разбудила гарнизон города, когда к нему неслышно подкрался неприятель.

Враг был отброшен, а Соэтр удостоился памятника при жизни и серебряного ошейника с надписью: «Защитнику и спасителю Коринфа».

Но если памятник Соэтру, возможно, самый древний, то памятник Барри, несомненно, самый знаменитый. Он сооружен почти сто семьдесят лет назад и стоит на одном из кладбищ в Париже. На каменном постаменте огромный пес и доверчиво прижавшийся к нему ребенок. Надпись на постаменте гласит: «Барри, спасшему сорок человек и убитому сорок первым».

Но прежде чем рассказывать историю памятника Барри, поговорим об истории породы собак, к которой относился знаменитый Барри.

Сейчас эта порода известна — сенбернары. А в середине XVII века, когда впервые эта собака была изображена на картине итальянского художника Сальватора Роза, она так не называлась. И позже, когда в 1707 году в одной из книг-хроник появляется упоминание о засыпанной снегом собаке, она тоже не называлась еще сенбернаром. Сенбернарами эти собаки стали лишь с XIX века. Раньше их называли «святыми собаками» и альпийскими, приютскими собаками и лавинными догами, мастифами и догами святого Бернара. И все названия подходили: собаки действительно жили в Альпах, разводили их в монастырском приюте, который был назван в честь его основателя Бернара Ментонского, они действительно ведут свой род от догообразных собак мастифов и действительно жизнь их самым непосредственным образом связана с горными лавинами.

А теперь по порядку.

В Альпах есть перевал, именуемый сейчас Сен-Бернарским. Через этот перевал проходила дорога, связывавшая Италию с остальной Западной Европой. Несмотря на то что путь этот был известен очень давно — римляне знали его еще 2 тысячи лет назад и называли Суммус Поеннинус, — дорога представляла собой фактически узкую каменистую тропу с многочисленными обрывами. Уже одно это делало путь трудным. А ведь к тому же проходила дорога через перевал на высоте двух с половиной тысяч метров. И это не все: в тех местах зима длится 8–9 месяцев, а средняя годовая температура минус 1,3 градуса. Даже летом тут идет снег; зимой же, когда столбик термометра опускается до минус 35 градусов, когда снежные бураны и лавины бушуют почти постоянно, дорога становится почти непроходимой. И уж безусловно, очень опасной. Тем не менее люди шли по ней — другого пути не было. И естественно, что, застигнутые в дороге, люди часто гибли под сорвавшимися лавинами, замерзали, заблудившись в буране.

В X веке на перевале по распоряжению Бернара Ментонского был основан монастырь и приют для странников. (Позже, после смерти, Бернар был канонизирован, объявлен святым, отсюда и перевал и монастырь на нем стал называться Сен-Бернар — Святой Бернар.) Стремясь подчинить себе как можно больше людей, церковь использовала все средства, использовала она, естественно, и перевал Святого Бернара. Монахи давали приют путникам в монастырской гостинице, одновременно узнавая все о них. Но, безусловно, и помогали попавшим в беду.

Мы не знаем точно, когда монахи завели себе четвероногих помощников. Уже говорилось, что достоверные сведения относятся к середине XVII века, но, судя по тому, что уже тогда собаки были хорошо обучены и прекрасно знали свое дело, появились они на перевале, очевидно, гораздо раньше (по некоторым, хотя и не проверенным, сведениям даже в XIII веке). Во всяком случае, на выработку специфических, необходимых для работы на перевале, качеств ушло немало времени. Действительно, собаки не только были сильные и выносливые — такими они, видимо, уже попали на перевал. Но они еще обладали и удивительным чутьем (людей под снегом чувствовали на глубине трех метров), отличались необыкновенной способностью ориентироваться в горах (именно в горах, что особенно трудно) и быстро находить дорогу домой во время бурана или сильного снегопада, когда любые следы моментально засыпались. Наконец, они заранее чувствовали приближение непогоды. При этом они не прятались, а, напротив, старались выбраться из своих укрытий.

Монахи патрулировали дороги вместе с собаками, но часто, особенно в непогоду, собаки работали самостоятельно. Именно в непогоду: будто чувствуя, что как раз в это время кто-то особенно нуждается в их помощи, они уходили в горы добровольно. Уходили в ночь, в буран по три-четыре собаки, искали попавших в беду. Если находили — две ложились рядом, стараясь отогреть замерзшего человека, другие бежали к людям, чтоб привести их к попавшему в беду.

Сохранился список спасенных собаками людей: 2500 человек. (Возможно, он не полный — по другим сведениям, собаки спасли более 3 тысяч человек.) Среди собак были свои знаменитости, свои чемпионы. Многие люди обязаны жизнью собакам, имена которых мы сейчас знаем, — Юпитеру, Драго, Тюрку, Льву. Лев среди них был особенно знаменит — он спас 35 человек. Но самым знаменитым был Барри, тот самый, который «спас сорок человек и был убит сорок первым».

Рассказывали, что это произошло так. Однажды разыгрался сильный буран. Собаки, вышедшие на поиск попавших в беду людей, одна за другой возвращались в монастырь — они были измучены в борьбе со стихией, обессилены и больше не могли работать. И только Барри продолжал пробиваться сквозь пургу. Видимо, чутье подсказывало ему: кто-то нуждается в помощи. И чутье не обмануло Барри: в конце концов он обнаружил засыпанного снегом человека. Раскопав его, пес стал тормошить замерзающего, лизать его лицо. Сознание стало возвращаться к человеку. Но, открыв глаза и увидев совсем близко от себя собачью морду, человек решил, что перед ним волк. Достав пистолет (по другой версии — нож), человек убил Барри. Это и был сорок первый, спасенный собакой…

Труп Барри торжественно перевезли в Париж и похоронили со всеми почестями на специальном собачьем кладбище.

Однако есть и другая версия. Говорят, что Барри действительно спас сорок одного человека. Только сорок первый не убил его: сорок первым был ребенок. Никто не знал, что ребенок попал в беду. Неизвестно, как он очутился один на перевале так далеко от жилья. И только старый Барри чувствовал, что ему надо спасти малыша. Он успел вовремя: ребенок хоть и потерял сознание, но был жив. Барри лег рядом, стараясь согреть ребенка, долго, упорно лизал его лицо. И малыш очнулся. Но был так слаб, что не мог встать и лишь обхватил собаку за шею. И тогда Барри стал медленно и осторожно тащить его. Старому Барри было очень тяжело. Ребенок понял это и взобрался на спину собаке. Так пес и доставил его к людям.

А Барри, прослужив двенадцать лет, умер в 1812-м собственной смертью. Доказательством тому — чучело этой собаки, находящееся в музее. И еще одно доказательство: свидетельство очевидца — известного в прошлом веке и совершенно забытого ныне писателя и натуралиста Шейтлина, которого очень уважал и высоко ценил А. Брем.

«Самой славной из собак была не та, которая при осаде Коринфа разбудила стражу акрополя, не собака разбойника, которая по приказанию своего хозяина провела робкого путника через большой и темный лес; не та, которая дала знать мельнику, что ребенок его упал в реку; не собака, бросившаяся в Варшаве с моста в Вислу, чтоб спасти жизнь утопавшей малютке-девочке; не собака Обри, которая чуть не растерзала в присутствии короля убийцу своего господина; не собака Бенвенуто Челлини, разбудившая мастера, когда хотели украсть драгоценности, а Барри — благородная собака Сен-Бернарского монастыря. Да, Барри, ты был лучшей из всех собак, лучшим из всех животных! Ты был великой, человеколюбивой собакой… Ты спас жизнь более 40 человек!.. Ты каждый день выходил из монастыря в метель и оттепель, чтоб искать занесенных снегом или засыпанных лавинами… Если тебе самому не удавалось отрыть их, ты спешил домой, чтоб позвать монахов с лопатами. Ты не рыл могилы для мертвых, но ты способствовал воскрешению. Ты, как человек с прекрасной душой, умел выражать свое участие и внушать доверие. Иначе маленький мальчик, вырытый тобой из-под снега, никогда бы не осмелился влезть тебе на спину… Лишь только сняли с тебя драгоценную ношу, ты снова пошел на новые поиски. Каждое удачное спасение делало тебя все более опытным… ты выказывал все большее участие к несчастным… Как умел ты ободрить и утешить их! Я хотел бы дать тебе язык, чтоб люди могли поучиться у тебя. Я имел честь познакомиться с тобой в монастыре. Разумеется, я почтительно снял шляпу перед тобой… Теперь ты умер и тело твое стоит в бернском музее. Город хорошо сделал, что, когда ты состарился, стал слаб и не мог больше служить людям, кормил тебя и берег, пока ты не умер. Кто увидит теперь в музее твое чучело, должен снять шляпу и купить твой портрет и под стеклом повесить его на стене своей комнаты. Пусть покажет он своим детям и ученикам картину, где с ребенком на спине ты стоишь и звонишь у ворот монастыря, и пусть скажет им — делайте и вы то же, что делала эта собака».

 

Памятник Барри в Париже.

 

Я привел эту большую цитату не только для того, чтоб еще раз прозвучали благодарные слова в адрес Барри, — она подтверждает, что собака дожила до глубокой старости и последние годы находилась на иждивении города Берна, который за особые заслуги кормил и содержал ее.

Итак, скорее всего Барри действительно никто не убивал, а рассказ о «сорок первом, спасенном собакой и убившем ее» всего лишь грустная легенда, а памятник на парижском кладбище — символический памятник благородным собакам, верным своему долгу, «святым собакам» — сенбернарам. Они еще долго служили на Сен-Бернарском перевале и еще немало добра сделали людям.

Но прошли годы, и изменился Сен-Бернарский перевал. Сначала на перевал протянули телеграфную, затем телефонную линию, конечно, давно уже изменили и саму дорогу. А в 1966 году под Большим Сен-Бернаром пробили тоннель, и перевал, как таковой, перестал существовать. Казалось бы, миновала и надобность в собаках. Но — нет. Правда, сенбернары давно уже «спустились с гор» и широко расселились по всему миру. Благодаря людям или под их влиянием они значительно изменили свою внешность, однако характер и нрав — доброту, верность и благородство — сохранили. И стали любимцами многих людей, которые не нуждаются в том, чтоб их разыскивали под снегом, но очень нуждаются в хорошем и преданном друге.

А на горах появились другие собаки. Тоже лавинные.

После закрытия перевала места эти в Альпах превратились в горнотуристский лагерь. Прекрасные дороги, удобные отели, красивые места привлекают тысячи любителей горных лыж.

Все изменилось на перевале. Но не изменилась погода, а опасность для людей даже возросла: бездумное сведение лесов, прокладка дорог, расчистка склонов для катания — все это увеличило возможность схода лавин. И хоть принимаются различные меры на современном уровне технических возможностей, чтоб сдерживать лавины или прогнозировать их сход, несчастья случаются. Вот тогда-то и становятся необходимы собаки. И они есть. Правда, не сенбернары, а немецкие овчарки. И не в монастыре на перевале, а на специальных пунктах — вблизи Альп. И до сих пор самым эффективным методом поиска попавших в беду людей считаются собаки. Поисковые группы, состоящие из 15–20 человек, обследуют один гектар в месте схода лавин за четыре часа. Более тщательный поиск на той же площади занимает двадцать часов. Это при условии, что поисковая группа состоит из двадцати спасателей. Ту же работу на той же площади одна собака может проделать за полчаса, получив команду «нос по ветру» (это значит — легкий зондаж). А получив команду «нос в снег» (что означает — глубокий зондаж, на который люди тратят двадцать часов), собака проделывает все за два часа. И не случайно в Австрии, Шотландии, Швейцарии и некоторых других странах есть специальные школы, где обучают лавинных собак. (Такая школа организована и в СССР.)

На службе у людей машины и бульдозеры, снегоходы и вертолеты. Но без собак все-таки не обойтись. О том, как работают сегодня лавинные собаки, как помогают они человеку, можно судить хотя бы на примере немецкой овчарки Аякса.

Был случай, когда лавина застигла в пути одиннадцать школьников и двух учителей. На поиски вышли спасательные команды, но долгое время поиски были безуспешны. И люди и собаки выбивались из сил. И только Аякс не уходил — он работал 96 часов подряд. К несчастью, снег смерзся, образовался твердый наст. Аякс серьезно поранил лапы, но продолжал работать, пока не свалился без сил. Ему попытались сделать перевязку, тем более что лапы были не только поранены, но и обморожены. Но едва Аякс пришел немного в себя, он стал рваться в горы, и люди не могли удержать собаку. Аякс снова рыл снег, оставляя кровавые следы, и в конце концов откопал засыпанного лавиной человека, а потом указал людям, где откапывать других.

Так работал Аякс. Так работали и работают другие собаки. Нередко они гибнут, выполняя свой долг. И пусть памятник Барри — возможно, всего лишь символический памятник. Но это символ верности и преданности, символ беззаветного и бескорыстного служения людям.

И такой памятник не единственный.

 

Бальт и другие

 

В одном из парков Нью-Йорка стоит бронзовый пес с оборванными постромками. На мраморном постаменте надпись, которая начинается так: «Неукротимому духу ездовых собак…» И заканчивается словами: «Выносливость. Верность. Ум». Второй подобный памятник стоит в городе Номе на Аляске. Оба памятника собаке по имени Бальт.

В 1925 году в Номе началась эпидемия дифтерии, грозившая погубить всех детей города. Нужна была вакцина. Срочно. Немедленно.

В Номе ее не было. Доставить ее можно было из города, находившегося в тысяче километров от Нома. И доставить можно было только на собачьих упряжках. Но тысяча километров пути в пургу, навстречу сильному, ураганному ветру — задача почти непосильная. Решили организовать эстафету. При смене упряжек вакцину можно было доставить через десять суток. Но выхода не было. Первая упряжка отправилась в путь.

Ветер достигал невероятной силы. Лед на реках, по которому шли упряжки, начал трескаться и ломаться. Но упряжка Леонарда Сеппала упорно шла вперед. Ее сменила упряжка Чарли Олсона. И наконец, последний, самый трудный этап. Вакцину принял Гунар Кессон с упряжкой, которую вел Бальт. Опять разыгралась страшная пурга. Собаки шли сквозь пургу, напрягая все силы. Человек чем мог помогал им. Прошли двести километров. И это был предел: оставшиеся последние сто километров Гунар уже не мог управлять упряжкой. Но он верил в Бальта, знал, что Бальт и сам дойдет. И чтоб облегчить работу вконец измученным собакам, Гунар остался на снежной равнине, а Бальту приказал идти вперед. Пес понял все.

Человек не думал о себе — он знал, что уже не выберется из снежного плена. Он думал только о собаке: доберется ли Бальт до Нома, пройдет ли оставшиеся сто километров?

Человек еще старался ползти по снегу, хотя надежды, конечно, у него никакой не было. Иногда ему казалось, что где-то вдалеке раздается собачий лай, но он понимал: это галлюцинация. И когда горячий собачий язык коснулся его лица, он тоже был уверен, что это всего лишь бред… С трудом открыв глаза, человек увидал… Бальта. Откуда он взялся? Вернулся, не найдя дороги? А где же лекарство? Потерял? Человек ничего не мог понять. И только когда к нему подбежали люди, он начал кое о чем догадываться. А уж потом ему рассказали все.

Бальт доставил в поселок лекарство. Однако едва с нарт сняли ящик с вакциной, пес выскочил на улицу и стал лаять, звать людей, требовать, чтоб они шли за ним. Да, он был предельно измучен, да, лапы его кровоточили… Но какое все это имело значение, если там, в снегу, погибает хозяин?! И он привел людей к замерзающему человеку.

Памятники ставят героям. Бальт был героем. Одной из героических ездовых собак. О его подвиге мы знаем. Знаем и о подвиге Штурки.

Участник полярной экспедиции Георгия Седова штурман корабля «Святой Фока» Н. Сахаров во время дрейфа затертого во льдах корабля вместе с другим участником экспедиции Кушаковым отправился на разведку. На обратном пути они заблудились, а когда наконец сориентировались, у Сахарова были отморожены руки и он не мог двигаться быстро. Кушаков бросил больного товарища. Но Штурка остался с Сахаровым, он не отходил от хозяина ни на шаг. И когда Сахаров, пройдя какое-то расстояние по льду, терял сознание, пес садился рядом, лаял, теребил хозяина. И человек поднимался. Шел, сколько хватало сил. Снова падал. И снова Штурка, дав хозяину немного отдохнуть, заставлял его подниматься.

До корабля оставалось всего два километра. Но силы человека иссякли. Тогда пес помчался к кораблю. Он бегал вокруг, лаял, звал на помощь. Однако люди на корабле не понимали — они считали, что Сахаров погиб. Тогда Штурка помчался обратно. Сахаров уже замерзал. И собака бросилась спасать человека. Она лизала его в лицо и лаяла в самые уши, тянула его за одежду и толкала. Сахаров пришел в себя, с трудом приподнялся и пополз по льду. Полз медленно, то и дело останавливаясь. А пес был рядом — не давал человеку заснуть, звал его вперед. И человек был спасен.

Мы знаем немало и других подобных подвигов. А сколько не знаем?! Но ведь дело не только в подвигах каких-то конкретных собак. Вся жизнь ездовых собак — подвиг.

Издавна служат эти собаки народам Севера. Без них люди не могут обходиться даже сейчас, в век космических полетов, в век авиации и могучего транспорта. И сейчас на собаках перевозят грузы и почту, людей и добычу охотников. А уж в прошлом, даже в недавнем прошлом, ездовые собаки были наиважнейшим (имевшим значительное преимущество перед оленьим, так как собакам не требуется подножный корм) транспортом. Ни одна полярная экспедиция не обходилась без собак. Те, кто собак не использовали, были обречены на неудачи. Известный полярной исследователь Р. Амундсен во время одной из своих экспедиций прошел на собаках 18 тысяч километров, причем шел в тяжелых полярных условиях, делая ежедневно от 25 до 40 километров.

Мы знаем, что хорошо тренированная собака может за сутки пройти 80 километров, в среднем же собаки проходят 6–7 километров в час, перевозя груз в 50 килограммов из расчета на каждую собаку. (Обычно в упряжке 8-12 собак.)

И это при том, что часто работать им приходится в очень трудных условиях — в мороз и пургу, приходится идти по жесткому насту, спать на снегу, питаться мороженой рыбой. Но они работают верно и преданно, словно понимают, что без них не обойтись, что без них человеку будет очень плохо. И это действительно так. Не случайно и сейчас, несмотря на уже имеющийся современный транспорт, в школах Гренландии существует обязательное обучение езде на собаках. И не случайно, когда в 1966 году в Гренландии были введены правила уличного движения, собак они не коснулись: собачья упряжка имеет преимущества перед любым видом транспорта.

Всему миру известны имена знаменитых полярных исследователей Челюскина и Толля, братьев Лаптевых и Врангеля, Седова и Нансена, Пири и Амундсена. А ведь во многом своей славой они обязаны собакам. И не случайно на торжественном обеде, устроенном Королевским географическим обществом в честь Руала Амундсена, председатель закончил свою торжественную речь такими словами: «Позвольте поэтому предложить прокричать троекратное „ура“ в честь собак».

 

Даже сегодня, в век ракет и атомной энергии, люди еще не могут обойтись без этого надежного транспорта.

 

И не случайно, создавая памятник погибшим датским полярным исследователям, знаменитый датский скульптор Кай Нильсон не забыл и их четвероногих друзей.

Памятник стоит в Копенгагене с 1912 года. И с тех пор ежегодно во второй половине августа съезжаются к нему и полярные исследователи, и кинологи не только из разных городов Дании, но и из других стран. Они украшают скульптуру цветами — в память о людях и собаках, верно служивших и служащих человеку по сей день.

А каждое десятилетие в течение трех дней у памятника стоит почетный караул: люди, а рядом с ними — собаки.

Географы, путешественники, исследователи Севера хорошо знали, как важны ездовые собаки. Но они знали и нечто другое. Это очень точно сформулировал Р. Амундсен, который, безусловно, знал не только пользу, приносимую собаками, но и самих собак: «Трудно найти животное, в большей степени умеющее выражать свои чувства, чем собака. Радость, грусть, благодарность и даже угрызения совести — все можно прочесть в ее глазах. Мы, люди, напрасно думаем, что только нам одним присуща способность выражать свои чувства. Может быть, это правда. Но взгляните в собачьи глаза! Вы увидите в них то же, что и в человеческих. В сущности, у собак определенно есть то, что мы называем душой».

 

Рейс Молокова

 

 

(лирическое отступление)

 

Мы — материалисты. Мы не верим в загробную жизнь и в переселение душ, мы не верим и в существование самой души. И все-таки часто говорим о ней. Потому что еще не придумано другое слово, так полно определяющее характер и нрав, эмоциональность и внутренний мир живого существа. И если исходить из этого — душа у собак есть. И хорошая душа. И только те, кто совершенно не знает этих животных, могут считать бранным словом «собака» или «собачья душа».

Так случилось, что японские исследователи в 1958 году вынуждены были срочно покинуть одну из полярных зимовок. С трудом вывезли людей. А собак вывезти не могли. Пришлось оставить их на зимовке. Оставить на верную смерть. В том, что собаки погибнут, никто не сомневался. И в память о них японские ученые в городах Токио и Осака поставили памятники.

Через год люди вернулись на зимовку. И какова же была радость ученых, когда их встретили живые и невредимые собаки! Они выжили в неимоверно трудных условиях — мерзли, голодали, питаясь случайно пойманными грызунами и птицами. Неизвестно, что чувствовали собаки. Но безусловно чувствовали себя покинутыми. И ведь знали, что покинули их люди. А может быть, верили, что люди не предадут, вернутся? Но так или иначе, собаки встретили людей восторженно.

А как восторженно, радостно умеют встречать собаки — знают все, у кого собаки были или есть. Мой пес приветствует меня таким бурным танцем, так улыбается (морщит нос, показывая в улыбке свои снежнобелые зубы), прижимает уши, машет обрубком хвоста, как будто считал меня пропавшим без вести или по крайней мере вернувшимся из кругосветного путешествия.

Один сибирский охотник — отличный знаток собак — как-то полушутя, полусерьезно высказал мне по этому поводу свое мнение. Собака настолько сроднилась с человеком, настолько считает себя его частью, что разлука с ним, даже короткая, кажется ей разлукой навсегда. И пес начинает тосковать в ту же минуту, когда человек закрывает за собой дверь. И как не радоваться собаке, если ушедший (а для нее любой уход человека — уход навсегда) вдруг снова возвращается к ней?!

Я не знаю, да и никто не знает, что пережили собаки японских полярников, как болела и тосковала их собачья душа, но когда люди вернулись — души собак ликовали!

Никто не знает и не узнает, что пережили собаки, находившиеся в ледяном лагере челюскинцев. Но можно представить себе…

Это случилось в 1934 году. Советский ледокол «Челюскин» вышел в рейс в 1933 году, чтобы за одну навигацию пройти по Северному морскому пути от Мурманска до Владивостока. В Беринговом проливе он был затерт льдами и, вынесенный в Чукотское море, затонул 13 февраля 1934 года. Участники рейса — люди и находившиеся на борту собаки — успели высадиться на лед.

Два месяца жили в ледовом лагере люди и собаки рядом. Но вот 13 апреля последняя группа покинула лагерь. Семь отважных летчиков, получивших за спасение челюскинцев семь первых Золотых Звезд Героев Советского Союза, работали в неблагоприятных погодных условиях, при отсутствии посадочных площадок, при постоянном движении льдов. К тому же льдины вокруг лагеря и в самом лагере часто трескались. Самолеты нагружались сверх нормы. И все-таки последнюю группу вывозили на пределе возможности. Собакам места в самолете не хватило.

Мы не знаем, как вели себя покинутые собаки — может быть, тоскливо выли, может быть, с надеждой прислушивались, стараясь уловить сквозь треск льдин рокот мотора самолета, может быть, бродили по лагерю или неподвижно лежали у палаток, обреченно положив головы на лапы. Мы не знаем. Но знаем, что чувствовали и как вели себя люди.

Последняя группа прибыла на мыс Ванкарем не последним рейсом. Самолет, пилотируемый В. С. Молоковым, вновь поднялся в воздух и взял курс на покинутый лагерь. Рискуя жизнью, Молоков отправился за собаками.

Это был самый трудный и опасный полет из всех полетов, связанных со спасением челюскинцев. Но как иначе могли поступить настоящие люди, если имелась хоть малейшая возможность спасти друзей?

 

На Великой Отечественной

 

 

(только факты)

 

Да, только факты. Точнее — факты и документы.

Великая Отечественная война была суровым испытанием для советских людей. И советские люди с честью выдержали его. А рядом с бойцами Красной Армии шли по фронтам Великой Отечественной боевые друзья — собаки.

Они были истребителями танков.

 

«Практика применения в армии собак 1-го Истребительного отряда показала, что при наличии массированного применения противником танков противотанковые собаки являются неотъемлемой частью противотанковой обороны».

(Из донесения командующего 30-й армией генерал-лейтенанта Лелюшенк о от 14 марта 1942 года.)

 

 

«В период разгрома немцев под Москвой пущенные в атаку танки противника были обращены в бегство собаками истребительного отряда. Противник боится противотанковых собак и специально за ними охотится».

(Там же.)

 

 

«50 немецких танков пытались прорваться в расположение наших войск. 9 отважных истребителей из истребительного отряда старшего лейтенанта Шанцева подожгли 7 немецких танков».

(Из сводки Совинформбюро от 2 июля 1942 года.)

 

 

«В 6-й Гвардейской Армии в боях на Белгородском направлении батальон уничтожил собаками-истребителями 15 танков противника».

(Из приказа по 6-й армии № 96 от 18 сентября 1943 года.)

 

Можно привести и другие документы. Но ограничимся лишь цифрой: на счету собак — 300 уничтоженных танков противника.

Собаки были связи<