Часть пятая. Болезнь и лекарство

                               Начало Вселенной суть атомы и пустота,                            все остальное считается несуществующим.                                                   Демокрит из Абдеры

44

Эйрис завтракала с Каримом и Ондар. Удобно расположившись в гедийскомкресле, она оглядела зал: три-четыре делизийца ели за соседними столами;большинство предпочитало забирать еду в свои комнаты наверху. Люди искосапоглядывали на Эйрис. Карим, не снимая руки с теплового пистолета - новогогедийского оружия, холодно встречал каждый взгляд. Таким пистолетом можноопалить тело, но только с близкого расстояния. Эйрис заметила, что оружие,которое, как обещали геды, люди смогут через год воспроизвести - дробоваятрубка, триболо, - смертоноснее, чем то, повторить которое людям не подсилу. Иногда Карим, ставший молчаливее и мрачнее за две недели, прошедшиепосле соглашения "Кридогов", проводил целый вечер, полируя новые игрушки,пока Ондар с нарочитой жизнерадостностью болтала с Эйрис. Через южную арку в дом делизийцев вошел солдат. Он вперился в Эйрис, ита закусила губу. Карим уставился на солдата и сверлил его взглядом до техпор, пока тот не опустил глаза. - Я провожу тебя на занятия. - Не надо, - отказалась Эйрис. - Пусть пойдет, - вмешалась Ондар. - Еще один делизиец подхватил этучесотку. - Кто? - Аркам, солдат из соседнего дома, вчера вечером. - Откуда ты знаешь? - спросила Эйрис. Впрочем, Ондар всегда была вкурсе подобных происшествий. Поговаривали, будто даже сам Калид приходил кней, чтобы узнать про обстановку в делизийском лагере. Эйрис никогда ее обэтом не спрашивала, а подруга никогда не интересовалась, чем занимаютсяшесть человек в пустующем Доме Обучения. Эйрис понимала - чрезмерноелюбопытство может разрушить добрые отношения. - Какие у него симптомы? - поинтересовалась она. - Ты говоришь словно лекарь, - без улыбки заметил Карим, и Эйрисвспыхнула. Кариму она тоже никогда не задавала вопросов. - Те же, что у двух других, - ответила Ондар. - Красные пятна на коже.Они быстро распространяются и жутко чешутся. Аркам все время скребется.Его любовница опасается, что он выцарапает себе глаза. Пусть Каримпроводит тебя до Дома Обучения. - Но как Карим сможет уберечь меня от заразы? Только не считай менянеблагодарной, Карим, но... - О, не спорь, Эйрис! Мы не знаем, откуда она взялась. Она появиласькак раз, когда джелийские мерзавцы напали на тебя и когда их первыйлейтенант, который и раньше был знатоком в разных снадобьях, теперь,благодаря гедам, узнал еще больше. Он там днюет и ночует. Болезнь - всеголишь результат действия яда, разве не так говорят геды? И эта чесоткаможет быть вызвана джелийским ядом! - Но... - Как геды называют это. Карим? Бактер...? Что-то не слышно ни об одномджелийце, подхватившем чесотку. Карим пристально посмотрел на Ондар, которая вдруг покраснела иопустила глаза, но Эйрис все же успела перехватить ее смущенный взгляд.Ондар сболтнула лишнего. Она не должна была говорить этого. Эйрис сталонеуютно и одиноко. Конечно, Карима нельзя винить за то, что он относится кней подозрительно. Каждый день она, не обращая внимания на косые взглядыбывших соучеников, отправляется на занятия под руководством одного изгедов, шпионивших за делизийцами, и в компании двух джелийцев, исконныхврагов Делизии. Она передвигается по Эр-Фроу в каком-то странном кресле. Агедийскую медицину, даже после того, как о ней многое стало известно,некоторые считали черной магией. Да еще эта СуСу. Не все относились к джелийской проститутке так же сочувственно, какОндар. С тех пор, как снадобье, которое влили в бедную девочку, прекратилодействовать, она не произнесла ни слова. Она ела, спала, умывалась, ходилаза Эйрис по пятам, куда бы та не пошла, но ее темные глаза оставалисьпустыми. В них чудилось отражение города, дотла сожженного врагом. СуСуникому, даже Эйрис, не позволяла прикасаться к себе, и после двухнеудачных попыток - сначала Карим решил помочь ей спуститься поступенькам, а потом Ондар в порыве жалости попробовала приласкать ее -никто больше не отваживался на это. Оба раза СуСу принималась лягаться,кусаться и царапаться. И все - без единого звука, в полной тишине.Молчание девочки казалось страшнее, чем бешенство, вселившееся в еехрупкое тело. Это молчание, странное, неестественное, вызывало недоверие икосые взгляды. Кое-кто ворчал, что она шпионка Джелы. Иногда Эйрис задавалась вопросом, а что же думают о ней самой? Особенноте трое, что каждый день отправлялись в Дом Обучения - Илабор, Тей,Криджин? - Ондар, - мягко возразила Эйрис, - бактерии вызывают болезни, этоправда. Но это не яд - их нельзя изготовить и подсыпать в пищу или подлитьв питье. Карим с явным подозрением поглядел на Эйрис. А ведь он еще не знал отой ночи с Дахаром... Мысль о Дахаре причинила ей боль. Нажав на ручку кресла, она заставилаего приподняться и отодвинуться от стола. - Ладно, мне пора. - Иди с ней, Карим, - сказала Ондар, не глядя на Эйрис. Карим последовал за Эйрис. Они молчали. Серебристая дорожка виласьсреди деревьев и кустарников, которые с каждым днем сбрасывали все большеи больше листьев. СуСу молча плелась сзади. Уже почти дойдя до места,Карим вдруг сказал: - Келовару не нравится, что джелийская проститутка ночует у тебя вкомнате. - Это не его забота! - Ему это не нравится. Эйрис развернула кресло и уставилась прямо в лицо Кариму: - И где же он предлагает ей ночевать? А может быть, ты что-нибудьпредложишь? Только что с ней будет, если ее не спрятать в моей комнате?  Карим раздраженно отмахнулся, бросил взгляд на СуСу и отвел глаза.Эйрис заметила, что он смутился: жалея СуСу, он в то же время разделялмнение Келовара. Солдатская прямолинейность мешала правильному решению.Карим презирал себя за колебания, и Эйрис знала, в чем причина. ТолькоОндар сдерживала своего друга. - Келовар ведь еще не командир, правда, Карим? Разве Калид запретил мнеоставить СуСу у себя комнате? Карим сосредоточенно разглядывал кусты вдоль дорожки. - Запретил или не запретил? - Нет еще. - Но Келовар настаивает? Карим снова смолчал. Упрямо выставленный подбородок выражал явноенеодобрение. Эйрис так и не поняла, как собирался поступить Калид. Онаскрыла от командира увеличитель, который вовсе не был увеличителем. Она несказала ему о секрете гедийских шлемов и не рассказала, кто заново вправилей кость. Неожиданно в ней проснулась ненависть ко всем этим тайнам, подозрениями недомолвкам. Когда же все это кончится? - Дальше я доберусь сама,  - довольно резко бросила она своемупровожатому. Но солдат ни на шаг не отставал от летящего по воздуху гедийскогокресла. - Ради всего святого! Дом Обучения прямо перед нами! Или ты и впрямьбоишься полчищ бактерий, подкарауливающих делизийцев? Она думала, что он надуется, как это сделал бы Келовар, или разозлится,как Джехан. Но Карим не сделал ни того, ни другого, а наклонился так, чтоих лица оказались на одном уровне, ни на секунду, однако, не выпуская извиду заросли кустарника. Он как будто вдруг решился высказатьсяоткровенно. - Вот что я тебе скажу. Берегись. Многие делизийцы... Я думаю, Ондарправа, когда говорит, что ты ходишь сюда потому, что была стеклодувом иизобретения гедов напоминают тебе о твоем ремесле. В таких вещах Ондарразбирается. Но другие... Будь осторожна. - Он выпрямился и зашагал кделизийскому лагерю. Будь осторожна. Растроганная и встревоженная одновременно, Эйрис повернулась в кресле,чтобы посмотреть ему вслед. Потом двинулась в Дом Обучения, направила своекресло прямо по коридору и неожиданно замерла под аркой входа. В комнате царил страшный разгром. Это было очень странно - никто незнал, как повредить вроф. На полу валялись обломки приборов, с которымиработали шестеро оставшихся учеников, изодранные образцы тканей,скрученная проволока, пролитые растворы, масло, разбитые линзы, которыеучился шлифовать бывший ремесленник из Джелы Лахаб (стекло варила Эйрис).В луже крови устрашающе скалилась голова кридога. Посреди разгрома стояли Лахаб и Дахар. Левая щека ремесленникапокраснела от удара, с левой руки капала кровь. Он не шевелился, а Дахар,стоявший спиной к Эйрис, осторожно приподнимал ему веко и осматривал глаз.Гракс, который тоже был здесь, заметил Эйрис и сказал: - Ничего серьезного. Все опасные бактерии, предназначенные для опытов,на ночь были заключены во врофовый контейнер. - Он показал на прозрачныйкуб, стоявший на грязном полу у самых ног Эйрис. В нем в подставке стояличетыре пробирки. Жидкость пролилась, оставив потеки на внутренних стенкахкуба. Теперь смертоносная жидкость напоминала чернила, налитые вквадратную бутыль. - Кто это сделал? - взволнованно спросила Эйрис. Услышав ее голос, Дахар прервал осмотр и повернулся. Чувствам,искажавшим его лицо, она и названия подобрать не могла. Ей показалось, чтоон ее не видит. - Двое мужчин и одна женщина, - ответил Гракс. - Как они сюда попали? - спросила Эйрис. - Открыть эту  дверь могуттолько шестеро. - Они ворвались, пока Лахаб был один, и принялись все громить, -ответил Гракс. - Лахаб пришел пораньше, чтобы поработать с линзами, иоставил дверь открытой. Затем подоспел я и выгнал людей прочь. Эйрис затаила дыхание, встревоженная не столько тем, что Гракс сказал,сколько тем, о чем он умолчал. - Кто они - делизийцы или джелийцы? - наконец выдавила она из себя. - Джелийцы, - спокойно ответил Гракс. - Им не нравится, что Лахаб ходитсюда. Мне известно, что Белазир пела в гармонии с ними. Эйрис заметила, как при имени главнокомандующей под рубахой Дахарарасслабились напружиненные мышцы. - И ты просто прогнал их... - повторила Эйрис. - Да. Глупо было спрашивать, как он это сделал. Если гед хотел кого-товыпроводить, он его выпроваживал. Эйрис вспомнила, как выросшая вдругстена отгородила ее и СуСу от умирающего варвара. Просто мягко вытолкнулаих наружу. От двери послышались удивленные восклицания. Делизийцы появились всевместе. Илабор, бывший солдат, выхватил оружие и встал спиной стене. Тей,маленький торговец с мелодичным голосом и глазками-бусинками, окинулвзглядом комнату и замер, как столб. Криджин, недавно ставшая возлюбленнойТея, даже не пыталась скрыть испуг. Гракс слово в слово повторил свой бесстрастный отчет о происшедшем. Тейподошел к Лахабу и Дахару. - Как сильно пострадал твой горожанин, лекарь? Эйрис скорее почувствовала, чем увидела, как напрягся Дахар. Тей единственный из делизийцев обращался к нему прямо, и всегда в егословах звучала скрытая насмешка, словно ему доставляло удовольствиеунижать разжалованного жреца-легионера, обращаясь к нему, как кпростолюдину. Тей частенько ухмылялся, поглядывая на Дахара, и, казалось,его ничуть не смущали ответные мрачные взгляды жреца. Илабор джелийцастарательно не замечал, а Криджин, самая увлеченная после Дахараисследовательница человеческих болезней, могла часами ассистировать жрецу,даже не глядя  на него. Был еще Лахаб, джелиец. Молчаливый инеповоротливый, слишком угрюмый, чтобы над кем-то насмехаться, этотгорожанин продолжал оказывать Дахару уважение, положенное первомулейтенанту, и Эйрис подозревала, что Дахара от такой вежливости коробило. Но только подозревала. Они с Дахаром общались исключительно на языкетерминов гедийской науки, и за долгие часы, проведенные в Доме Обучения,он ни разу не позволил себе встретиться с ней глазами. Лахаб ответил Тею в своей медлительной манере: - Я не пострадал. Гракс пришел вслед за воинами. - Надо же, какая удача. - Тей улыбнулся одной из своихмногозначительных улыбок. - Да, - серьезно согласился Гракс. - Мы поем в гармонии. Я позабочусь,чтобы из Стены доставили новое оборудование. Это займет немного времени. - Но эксперименты... - начала Криджин. - Мы приступим к новым экспериментам. У нас запланирован новыйэксперимент. - Интересно, какой? - резко спросил Илабор. - Мы должны обнаружить бактерию - возбудитель чесотки. Дахар медленно оторвался от ран ремесленника, которые он промывал. - Болезнь появилась в пяти жилищах людей из девяти, - продолжал Гракс.- Вам теперь известно, как бактерии вызывают болезнь. Мы найдем бактерию исоздадим антибиотик. Чужое, незнакомое слово на мгновение будто повисло в воздухе. - Раньше в Эр-Фроу не было болезней, - сказал Илабор. - Да, - согласился Гракс. - Но только потому, что, оказавшись в Стене,каждый человек сразу получил дозу сильного антибиотика, который убил всебактерии. Тогда вы бы не поняли, а теперь понимаете, что это значит. Ноэта бактерия - новая. У нас нет для нее антибиотика. Мы испробуем все, чтоуже имеем, а потом синтезируем новый. Так вы научитесь применять знания напрактике. - И люди смогут этому научиться? - спросил Илабор почти сердито. - Да. Эйрис наблюдала за Дахаром. Он стоял неподвижно, только глазалихорадочно блестели. - А сможем мы самостоятельно готовить эти антибиотики, после того какуйдем из Эр-Фроу? - осведомился Тей. - На продажу? - вызывающе спросил Илабор, но тут же рассмеялся. Егогнев прошел. - Да, люди смогут готовить антибиотики и после того, как геды уйдут, -ответил Гракс. - Но лишь в том случае, если наши занятия больше не будутпрерываться насилием. Напавшие на Лахаба так и рассчитывали, что онзабудет запереть комнату, и тогда они его убьют. Они не ожидали, чтокто-нибудь другой успеет им помешать. Больше этого не повторится. Я дамкаждому из вас отдельную комнату, где вы сможете спать и есть, еслизахотите. Еду вам будут доставлять прямо туда, как в общие залы. Высможете работать в безопасности, когда захотите. - И будем сидеть здесь, словно в клетке, как наш лекарь, - скривилсяТей. Его перебил Илабор: - Почему геды хотят, чтобы мы жили здесь, а не вместе со своим народом? - Мы не настаиваем, - ответил Гракс, - мы просто предлагаем. Выбор завами. Внезапно в комнате разлилось напряжение. Гракс посмотрел на Лахаба.Коренастый, с грубым лицом, ремесленник, столь самозабвенно колдовавшийнад пучками света и линзами, проводивший здесь по шестнадцать часов всутки, не выказал радости. Левая сторона его лица распухла, глазнаполовину заплыл под огромным синяком. - Я останусь в доме горожан, - произнес Лахаб. Дахар резко повернулся к нему. - Почему? Пока Лахаб подыскивал объяснение, жрец, терзаемый собственными мыслями,нетерпеливо повторил: - Горожанин, я тебя спрашиваю: почему? Вместо Лахаба ответил Тей: - Вероятно, потому, что он джелиец. - И своим мелодичным голосомуточнил: - Джелийский горожанин. Дахар никак не отреагировал на эти слова. Тей с еле заметной усмешкойповернулся к Криджин. - Мы тоже останемся, правда, солнышко? Криджин молча, не поднимая глаз, кивнула. - Илабор? - спросил Гракс. - Я останусь со своими! - Эйрис? Все посмотрели на нее, даже Дахар, Эйрис не осмелилась взглянуть нанего. - Ты не можешь сама спускаться и подниматься по лестницам, кто-тодолжен тебя переносить, - сказал Гракс. - Здесь лестниц нет. Это вполневеская причина, по которой ты можешь остаться жить здесь. Гракс пытался облегчить ей выбор. Зачем? Гед должен знать о том, чтоДахар провел ночь в ее комнате, он должен был увидеть его через незакрытыеоранжевые круги в коридоре. Знал ли Гракс, чем они рисковали? Знал лион... Как узнать, что он знает, а что - нет? Гед обращался одинаково ровнос джелийцами и делизийцами, будто вражда между обоими городами ничего длянего не значила. Может, так оно и есть, а может, и совсем наоборот. - Твое решение, Эйрис? - напомнил Илабор. - Гракс, - медленно начала Эйрис, - ты сказал, что Лахаб пришел оченьрано, открыл эту комнату, чтобы шлифовать линзы. Напавшие на него неожидали встретить здесь кого-нибудь еще. Но ты пришел и спас Лахаба. Какты узнал, что здесь требуется твоя помощь? Гракс указал на стену. - Ты знаешь ответ. Когда мы вчера вечером работали, Дахар оставилоранжевый круг открытым. Мы просто увидели, что происходит. - Но вы должны были видеть и другие случаи насилия, те, что окончилисьубийством. Оранжевые круги, пока мы не закрыли их, показывали вам весьЭр-Фроу. Вы должны были видеть и первое убийство, с которого всеначалось... Почему же вмешались только сейчас и не сделали этого раньше? Гракс долго молчал, к чему-то прислушиваясь. - Мы не остановили другие убийства, потому что не успели. Всепроисходило слишком быстро. А это нападение затянулось. Подобный случай -нападение на тебя, Эйрис. Джелийка Джехан вмешалась прежде, чем появилсягед. Это звучало убедительно. Эйрис посмотрела на остальных. Только двоевыдержали ее взгляд - Илабор, вдруг посуровевший, при напоминании о том,что она воспользовалась помощью Джехан, и Джехан, в глазах которой тожепромелькнула настороженность. - Действительно, какая удача, что ты подоспел вовремя! - сказал ТейГраксу, - иначе бы произошло еще одно убийство, новая задачка для"Кридогов". Но на этот раз шпилька, предназначенная Дахару, попала в другую жертву.Солдат Илабор, так же ненавидевший сделку "Кридогов", как Келовар илиКарим, с гневом набросился на Тея: - Придержи язык, торговец, или тебе его укоротят! Тей быстро придвинулся к Граксу. Тот не шелохнулся. Эйрис в упорсмотрела на открытый оранжевый круг. Неужели геды и сейчас наблюдают заними, используя какую-то систему трубок и линз? - Я отправлюсь за новым оборудованием, которое нам потребуется, -спокойно произнес Гракс. - Дахар и Лахаб пойдут со мной, чтобы помочьперенести крупные предметы, которые нельзя доставить через столы. Илабор,Тей, Эйрис и Криджин останутся здесь, пока я не вернусь. Заприте за мнойдверь, - Илабор презрительно пожал плечами. - Если хотите, - добавилГракс. - Я скоро вернусь. Мы должны многому научить людей. Геды хотятпомочь вам найти лекарство от чесотки. "Зачем?" - подумала Эйрис, и стиснула кулаки. Дахар отвернулся от нее,как будто она произнесла это вслух. А может быть, он просто увидел новоеоборудование Гракса.

45

О, как они все устали! А люди оставались непостижимыми. В Галактикебыли виды с изменчивым наследственным аппаратом; другие при помощихимических веществ меняли свойства своего разума. Геды относились к нимтерпимо, хотя и с оттенком отвращения. Вернее, с оттенком презрениясуществ, которые знают, что цивилизации присуще осознание вселенскойупорядоченности к тем, кто считает, будто она развивается путем отхода отшаблонов. Но даже у чуждых видов, подверженных изменениям организма илимышления доля отклонений, вызываемых намеренно, бывала невелика. На первомместе стояла сплоченность - сплоченность вида, крохотными шажкамибредущего вверх по тысячелетним ступенькам эволюции. Рационально мыслящие,пусть даже и изменчивые расы, не вводили в свою наследственность гены,которые могли бы разрушить их единство. Никаких искажений, которые привелибы к необратимым последствиям для расы или отдельной личности. Никакого сравнения с тем, как примитивный препарат органическогопроисхождения подействовал на СуСу. Снадобье резко изменило и поведениечеловека, молодой "джелийки", и ее внешний вид. Причем действовало оно нена генном уровне. Физиология СуСу осталась прежней. То есть люди не простостимулировали центр удовольствия, как делали представители некоторых рае,не просто вывели ее из биологического шока - СуСу привели в такоесостояние, что она превратилась в автомат и делала то, что ей приказывали- по крайней мере до тех пор, пока химикат оставался у нее в организме. Это не лезло ни в какие ворота. Геды старались связать новую информациюс той, которой уже располагали. Неистовые, с изменчивой наследственностью,рационально мыслящие существа, способные на предательство, даже когда этоим не на руку, вдруг становились полностью управляемыми под воздействиемкакого-то химиката. Поразительно! Как же человек осознает себя какличность? Личность определяется и поведением. Оно - основа, на которойстроится тело и разум. Основа основ. Если же поведение человека можноизменить, если человек не до конца предан собственному виду, еслисплоченность людей так легко разрушить, и начинается насилие противличности - что же тогда определяет личность? Не видовая принадлежность, неместо в мире и даже не разум. Индивид просто плывет по течению. При такомположении вещей люди должны постоянно проигрывать. На борту корабля наши управляемые посредством химических препаратовподопытные люди будут гораздо безопаснее тех, кем управляют лишьсобственные непредсказуемые побуждения. - Нам понадобится много человеческих экземпляров для экспериментов, -сказал Враггаф. - Да. Гармония поет с нами. - Много экземпляров. - Много. И пусть это длится вечно. - Гармония. Шесть человек, которых должны взять на борт корабля, по-прежнему будутполучать помощь, защиту, знания, поощрение. Все это настолько привяжет ихк гедам, что они с радостью останутся на корабле. Последнее вытекало изнеочевидной гипотезы, согласно которой, система поощрений вкупе сотсутствием внутривидового единства заставит людей платить преданностьюсвоим покровителям. Энциклопедист согласился. Шестеро жителей Кома должныпомочь гедам победить человечество в космосе. И если потребуется,шестеркой избранных помогут управлять корректирующие препараты,предварительно испытанные на достаточном количестве подопытных в Эр-Фроу. В комнате запахло надеждой.

46

Джехан и Талот сидели в зале дома сестер-легионеров. Джехан сунула врот два больших куска "жаркого" и со вкусом облизала пальцы. Талот своимитонкими пальцами выудила из чаши кусочек, подержала его и положила назад.Джехан нахмурилась: в последнее время подруга таяла на глазах. - Ты что, так и не собираешься ничего есть? - Собираюсь. Талот склонилась над чашей. Ее рыжие волосы рассыпались по плечам,такие же непокорные, как всегда, только теперь в них серебрилась еще однапрядь. Рыжий огонь озарял безжизненное бледное лицо. Сердце Джеханзащемило от любви и жалости, но следом пришло раздражение. Талот слишкомхудая, слишком задумчивая, слишком... Пора бы ей прекратить себя терзать.Хоть бы уж чего-нибудь поела... - Ладно, пойдем, - сказала Джехан. - Нас ждут на тренировочнойплощадке. Секунду помедлив, Талот подняла глаза. - Ты действительно так думаешь? - А иначе зачем бы я стала говорить! Черт возьми, Талот, да очнись жеты наконец! Ну что ты распустила себя, как глупая горожанка? Хватит себяизводить! Если бы подруга разозлилась на нее или накричала, Джехан бы толькообрадовалась. Гнев - это хорошо, гнев - это признак жизни. Но Талот простовстала из-за стола. Жаркое осталось нетронутым. Дом был почти пуст. Девушка направилась к выходу, подруга молчаследовала за ней. И вдруг стены заговорили. Рука Джехан рванулась к оружию - стены молчали с тех самых пор, какобъявили о запрещении всякого насилия в Эр-Фроу. Только что толку в этойдробовой трубке - не палить же из нее в стену! - Люди Эр-Фроу, - раздался ровный бесстрастный голос. - У семерых извас началось кожное заболевание. На сгибах рук и ног, в складках кожи нашее, в паху и под мышками появляются красные пятна, вызывающие зуд и боль.Затем пятна начинают распространяться по всему телу. Каждый, кто обнаружиту себя эту болезнь, должен прийти к гедам в пустой дом у северной стены.Инфицированных людей отправят внутрь Стены и быстро вылечат. Болезнь неопасна, но передается при непосредственном контакте с больным. После короткой паузы стены повторили сообщение. Джехан не сталадожидаться, пока они повторят его в третий раз, и повернулась к Талот. - У тебя есть на теле какие-нибудь зудящие пятна? - Нет, - неожиданно живо отозвалась Талот, - а если бы и были, то я бык ним не пошла! - Я тоже. И не потому, что их боюсь. - А я боюсь, - снова поникнув, отозвалась Талот и зашагала ктренировочной площадке, на ходу отвязывая от пояса триболо.

47

Дахар проснулся от стука в дверь. Еще не открыв ее, он уже знал, ктотам стоит. Вчера они все, за исключением Илабора, который ушел сразу послеполудня, заработались допоздна. Потом ушла Эйрис - она быстро утомлялась.Гракс последовал за ней, чтобы сделать для нее дверной замок в одной изкомнат. Проститутка СуСу, как всегда, ушла вместе с Эйрис. Остальныечетверо продолжали работать. Их потрясла глубина открывшихся знаний, частькоторых приходилось постигать с нуля самому Граксу. Биология человека былаему неизвестна. Сердце Дахара щемило от жалости. Если бы знать все это раньше! Если быжрецы-легионеры знали то, что сейчас показывал им Гракс, - сколько жизнейони могли бы спасти! Скольких страданий можно было бы избежать!Красно-синие, ослепленные самодовольным невежеством, снова и сноваповторяли одни и те же ошибки, стоившие жизни не одному пациенту.   К вечеру все очень устали и перестали усваивать информацию. Но первымвсе же закончил Гракс. - Я покидаю вас до завтра. Я очень устал. Дахар посмотрел на Гракса и понял, что не знает, как выглядит усталыйгед. В облике инопланетянина не было и намека на усталость. Дахар думал, что не сможет заснуть. Однако едва успел добраться допостели, как тут же его сморил сон. Но вскоре сон был прерван стуком вдверь. Молча сидя в кресле, на него смотрела Эйрис. Коридор за ее спиной былтемен и пуст. Только четыре входные арки светились тусклым "ночным"светом. По привычке Дахар, занявший оборонительную позицию, пристальновглядывался в темноту. Он посторонился, и Эйрис вплыла в его комнату.Дахар запер дверь. Здесь, в спальне, он оранжевый круг завесил. С той ночи они почти не видели друг друга. Дахар не знал, то ли этосон, то ли явь, как и тогда, когда он пришел к ней, опустошенный,отчаявшийся, неуверенный в себе, не понимавший, почему он это делает. Внем проснулось почти забытое смущение той ночи, возродилась неуверенность.Все, что томило и тревожило его последние десятициклы, старательноподавляемое, загнанное вглубь, заворочалось, грозя новым душевнымразладом. - Здравствуй, - внешне спокойно сказала Эйрис, но он почувствовал еетревогу и промолчал. Защитная реакция сработала, и, словно раздвоившись,Дахар как бы со стороны наблюдал за собой и за своей подругой. - Ты ниразу не взглянул на меня во время занятий, - наконец продолжила она. Еетон поразил Дахара: без интонации, как у гедов, без намека на страх илизаискивание. - А если бы взглянул - кого бы ты увидел? Она высказала его собственные мысли. Дахар вспыхнул, но сновапромолчал. - Думаю, не меня, - ответила она за него, и Дахар уловил волнение,сдерживаемое усилием воли. Для делизийки, привыкшей открыто выражать своичувства, это казалось странным. - Я думаю, - осторожно продолжала Эйрис, -что, если бы ты на меня взглянул, то увидел бы проститутку. Он и не знал, сколько отваги в этой удивительной женщине. Умная,смелая, желанная! Но, глядя на нее, жрец сразу вспоминал о Келоваре,вспоминал о мужчинах, которые были у нее до неведомого солдата - отца еедочери. Этому не требовалось подбирать названия - оно давно существовало:проститутка. Он нисколько не сомневался в этом определении, но ответил какможно убедительнее: - Нет! - Не лги, Дахар. - Она вдруг рассмеялась. - Ты не умеешь врать, разветы не знаешь? - Да, Эйрис, - ответил он, удивляясь собственной прямоте. - Я знаюсестер-легионеров, матерей-легионеров, горожанок и проституток... - Да, это трудно - отрешиться от того, к чему привык. Никто из нас неспособен научиться думать по-новому, потому  что мы не можем выдвигатьновые... гипотезы. - Она произнесла гедийское слово, которому в языке Комане нашлось эквивалента, запнувшись, но только на мгновение. - А можетбыть, тебе и не надо менять свой взгляд на женщин? Ведь он вполне тебяустраивает. Доказательство тому - СуСу. И не был ли ты одним из техдоблестных братьев-легионеров, которые довели ее до теперешнего состояния? Дахар снова ничего не ответил и услышал, как Эйрис перевела дыхание. - Ты принуждал ее, Дахар? Принуждал? Ведь если ты силой взял ребенка... - Я ни одну женщину не брал силой! Эйрис промолчала. Ее мозг запылал почти осязаемым жаром. Жрец вспотел. Какого черта он чувствует себя пристыженным? Его сбили столку. Она нарочно выбрала эту тему - это очевидно, только что ей нужно?Похоже, Эйрис хорошо подготовилась, а может, уже не раз с кем-нибудьспорила... Проститутка... Он гадал, что же она скажет дальше. С Белазирбыло проще, Дахар-наблюдатель отметил, что в эту минуту Эйрис казалась емуболее чужой, чем геды. - Ты когда-нибудь хотел женщину, которую не имел права желать?Испытывал влечение к сестре-легионеру или к горожанке? Даже мальчишки говорили об этом только шепотом - на тренировочном двореили в вельде. Женщине, если она не проститутка, не пристало интересоватьсятакими вещами. - Ответь, Дахар. Приходилось ли тебе желать сестру-легионера? В нем вспыхнул гнев. - Ты болтаешь о том, чего не понимаешь! К его величайшему удивлению, Эйрис громко, искренне рассмеялась. - То же самое мне сказала Джехан в вельде. Должно быть, так говорятучителя ваших легионеров, правда? Конечно, это было так, но ее смех, который вдруг напомнил насмешки Тея,только распалил гнев джелийца. И это говорит она... Эйрис перестала смеяться и вздохнула: - О, Дахар. У вас нет ни ухаживаний, ни любви, ни настоящего секса...Глупцы, вы сами себя обделили! Несмотря на смущение и гнев, он расслышал в ее голосе нотынеподдельного сожаления. Она повернула кресло к выходу, но Дахар схватилсяза дверную ручку. - Дай мне выйти, - велела Эйрис. Теперь в ее голосе звучал гнев -отражение гнева жреца. Она приготовилась к бою. - Нет. - Почему? Или ты собираешься взять меня насильно? Исстрадался без своихпроституток, да? Когда ты был у них в последний раз? Неймется? - Ты сама говоришь как проститутка! - Почему? Вопрос, заданный гневным, обвиняющим тоном, потряс его. Дахар вдругосознал, что рассуждать о сексуальном поведении человека для Эйрис - то жесамое, что изучать его анатомию. И если он сумел забыть все, что раньшезнал о медицине, то сумеет забыть и все, что знал о сексе. Она хотелаговорить обо всем откровенно, хотела, чтобы ее друг принял свободу секса,как принял предложенную гедами свободу духа. Дахар вдруг почувствовал себя униженным, ибо понял, что был в еепредставлении гибче, способнее, дальновиднее, чем на самом деле. - Пропусти меня. - Нет. Пожалуйста, Эйрис, не уходи. Она услышала в его голосе что-то новое. Они долго стояли неподвижно,едва различая друг друга в темноте. Наконец она снова заговорила, и голосее стал теплее и нежнее. - Я хотела тебя. В Делизии мы говорим об этом откровенно. Но я...больше не делизийка. А ты больше не джелиец. И после той, первой ночи... Яхочу уйти. Дай мне выйти. - Почему ты меня не боишься? - вырвалось у Дахара. - Я боюсь. Это противоречило всякой логике. Сбитый с толку, Дахар нажал наоранжевый круг. Эйрис сидела, зажав в кулаке искалеченный большой палец.Вспыхнувший свет застиг ее врасплох. Она подняла голову. Слезы застилалиее глаза. Дахар опустился на колени рядом с ее парящим креслом, Эйрис повернуласьи обняла его за шею. Он ощутил упругость ее груди, прижавшейся к егогруди, а ее рука оказалась на его уже упругом члене. Так вели себя проститутки. Так же она вела себя со своимисолдатами-делизийцами... Дахар отогнал мучительный образ прочь. Здесь неДелизия - Эр-Фроу. Измученный и опустошенный, бывший легионер все же нашелтогда верные слова. Но в ту, первую ночь, и сейчас навязчивая картинапродолжала стоять перед его мысленным взором. Эйрис то ли засмеялась, то ли всхлипнула и попыталась оттолкнуть его. - Опомнись, жрец! Если мы станем любовниками, я навсегда останусь длятебя проституткой, а если нет, то рисковой бабенкой. Он не совсем понял, что означают последние слова делизийского жаргона,но неожиданное желание захлестнуло его. Желание, и нежность, и жгучаястрасть. И все вместе не шло ни в какое сравнение с физическим влечением.Дахар потерял способность анализировать, он только вспомнил, что так же,как сейчас, в порыве желания, Эйрис отважно и в то же время нежно работалас приборами. В нетерпеливом стремлении познать сладость науки она словноласкала все эти провода и батареи... - Я никогда не любил просто женщину, не проститутку, - преувеличенногрубо сказал он. - Тебе будет больно. Тебе было больно в прошлый раз? Эйрис покачала головой. - Все было хорошо. Я ведь сама этого хотела. Этого он тоже не понимал. Отогнав прочь призрак Келовара, Дахар поднялее с кресла и перенес на подушки, в беспорядке разбросанные по полу.

48

Люди уходили в Стену и пропадали. Деревья в Эр-Фроу стояли пыльные и неподвижные. Из-под купола больше некапал дождь. Не цвели цветы. Колючий кустарник, менее прихотливый, чемцветковые, не погиб, но потемнел и стал податливым. Острые сухие травинкиторчали, словно частокол лезвий. Кожная болезнь, с каждым днем поражавшая все новых и новых жителейЭр-Фроу, вызвала панику. Раньше люди ходили на занятия и потому знали, чтовсе хвори - от бактерий. Они невидимы невооруженным глазом, а значит, ихнапускают злобные духи, обитавшие на Острове Мертвых. Но духи играли такуюничтожную роль в повседневной жизни Кома, что и джелийцы, и делизийцысклонны были относиться к ним не с мистическим ужасом, а со скептицизмом излобой. Но грязевые повязки, целебные мази и прочие жреческие снадобья,тайком продаваемые джелийскими горожанами делизийским торговцам, непрекращали зуд. Группа джелийцев остановилась на врофовой дорожке. Впереди стояладевушка, все еще сжимавшая в руках флейту, символ своей профессии.Остальные подталкивали ее вперед, избегая, впрочем, касаться ее платья.Сделав несколько неуверенных шагов, девушка поворачивалась и жалобносмотрела на толпу. На бледном лице ярко выделялись красные расцарапанныепятна. - Отправляйся к гедам, - беззлобно, но настойчиво говорил кто-то. - Впустом доме всегда кто-нибудь есть. - Но это же рядом с джелийцами! - Там геды. - Оставьте меня! Отпустите! Ахмет, защити! Мы с тобой столько живемвместе! Ахмет уставился в землю и ничего не ответил. На шее горожанинапульсировала жилка. - А ну, живо вперед! - внезапно закричал какой-то потный коротышка. -Ты меня чуть не заразила! Вчера обедал рядом с тобой! Если я за... - Оноборвал себя на полуслове. Девушка по-прежнему не двигалась с места. - Я не пойду. Не пойду! По толпе пробежал ропот. Коротышка нагнулся и подобрал камень. Онсделал шаг вперед, но потом снова принялся уговаривать девушку: - Иди по-хорошему... Флейтистка стояла как вкопанная. Человек сделал еще один шаг. Девушкавскрикнула, повернулась и бросилась бежать к заброшенному дому. В толпе воцарилась тишина. Потом солдат, который стоял поодаль, вдругпроизнес: - Провожу-ка ее. Как раз там эти подонки напали на женщину Келовара. Солдат достал дробовую трубку и зашагал вслед за флейтисткойпружинистой походкой тренированного бойца. Кучка делизийцев молча побреланазад, домой, и только Ахмет остался стоять неподвижно, со сжатымикулаками. На его лицо падала тень. - Посветлел только один раствор - бульон с кислотой для стекла, которуюпринесла Эйрис, - устало сказал Дахар. - Ни одно лекарство, ни одинантибиотик не действует. Ничего. - Он оторвался от увеличителяразочарованный. Увеличитель стоял на полу и доходил ему  до пояса:темно-серый куб, без всяких украшений и такой тяжелый, что даже Дахар немог его поднять. Такой увеличитель у гедов был всего один. - Дай посмотреть, - робко попросила Криджин. Она не смела подойти кувеличителю, пока Дахар не посторонился, но стоило ей заговорить оволновавшем всех предмете, и робости как не бывало. - Кислота, конечно, убьет бактерию, но и разъест кожу. Ничего хорошего. Эйрис уже готовила новый бульон, который должен был немедленнопомутнеть, если туда попадет эта проклятая бактерия. - А если разбавить кислоту водой?.. - Тогда она не подействует, - отозвалась Криджин. - Нет смысла. - Все бессмысленно, - в сердцах сказал Илабор. - Ну нет! - вмешался Тей. - Мы выяснили, что на них не действует, и этоуже хорошо. Это больше, чем мы знали раньше. - Он слегка улыбнулся сосвоего места у дальней стены. Маленький торговец проводил здесь больше всех времени, но никогда непомогал с экспериментами. Развалившись у стены и наблюдая,  Тей простоприсутствовал. Эйрис поняла, что на самом деле ему вовсе не интересно.Геды учили их постоянно проверять свои догадки и открытия. Она частозадумывалась, что же здесь нужно торговцу, пока не сообразила, чтоболезнь, охватившая Эр-Фроу, останется и после окончания обусловленногогедами срока. Если не удастся излечить заболевших, люди разнесут ее повсей Делизии и Джеле. Лекарство станет надежным источником дохода. - Вот если, - задумчиво продолжала Криджин, - если разбавить кислотутак, чтобы она не слишком сильно обжигала кожу, но убивала заразу... - А как это проверить? - возразил Дахар. - Допустим, бактерий мывсе-таки увидим в увеличитель, а кожу? Пока не окунешь палец в раствор, неузнаешь, насколько он опасен. - А я-то думал, что жрецы всегда все проверяют на себе, - насмешливозаметил Тей. Дахар вспыхнул, его рука непроизвольно потянулась к оружию. Эйрисвиде