Мигель и мнение родственников

Четверг, 26 декабря.

Ресторан в отеле Holiday Inn.

Город Понсе, Пуэрто-Рико.

 

— Никому сегодня никуда не нужно, — сказал Жозе, — поэтому девчонки решили, что мы должны позавтракать вместе.

— Хорошо, — Жозе ни словом не обмолвился о плохо замаскированном сексе по телефону с Олдриджем в канун Рождества. Может, только может, брат не станет поднимать эту тему. По скромному мнению Мигеля, это было бы просто замечательно.

И понял, что этого не случится, стоило им только выйти в лобби отеля, где их уже поджидали сестры. Джулия казалась раздраженной, Валерия поджимала губы, а Алондра стояла виноватым изваянием.

— Это не я придумала, — поспешила сообщить Алондра. — Я на твоей стороне.

— Что происходит? — спросил Мигель, с ужасом догадываясь что, но требуя пояснений.

— Нужно поговорить, — произнесла Валерия.

Она направилась в сторону ресторана, а все остальные за ней, как это обычно и бывало: сначала Алондра, затем Мигель и близнецы Джулия и Жозе, как всегда замыкавшие шествие, болтая, либо друг на друга огрызаясь. А сегодня они так тихо шептались, что Мигель никак не мог разобрать слов.

Все пятеро расселись за столиком и взяли меню. Подали кофе и воду. Все молчали, и Мигель решил, что черта с два он первым откроет рот.

Мигель заказал у подошедшей официантки омлет с беконом и авокадо. Он совершенно не обратил внимания, что заказывали его брат и сестры. Вместо этого он возился с телефоном. С самого утра от Олдриджа не было сообщений.

Валерия заговорила, когда официантка отошла от столика. Естественно, именно она возглавляла то, что бы сейчас тут ни происходило.

— Мигелито, ничем не хочешь с нами поделиться?

— Нет, — он подлил еще сливок в кофе.

— Ты же в курсе, что я прошлой ночью тебя слышал, — заявил Жозе, рассеянно постукивая ножом по столу. — Все, что ты говорил.

— И тут же всем растрепал? — огрызнулся Мигель.

Жозе обменялся взглядом с Джулией, и все тут же стало очевидным. Жозе сказал Джулии, потому что практически всем с ней делился. А Джулия даже ради, мать твою, спасения собственной жизни, секрет бы не сохранила... только если бы это не касалось Жозе. Ну а про остальных она тут же выкладывала новости. Валерия вытянула из нее правду, а Алондра — единственная за столом знала правду — ну большую ее часть — пришла на это небольшое собрание, потому что просто не могла иначе.

— Ты гей, — начала Валерия. — И не посчитал нужным поставить нас в известность, — она говорила так, будто ее предали и обидели. — Mamá придет в бешенство.

Жозе помрачнел.

— Наверняка, будет плакать.

Мигель заметил, как под столом Джулия сжала ладонь Жозе.

— И как давно это продолжается? — потребовала объяснений Валерия.

Алондра застонала. Она выглядела так, словно хотела плеснуть чего-то покрепче в свой кофе.

— Как давно продолжается что? — поинтересовался Мигель.

— Твое гейство, — прошипела Валерия.

Мигеля откровенно это уже достало.

— Я не гей.

Жозе выглядел глубоко оскорбленным.

— Но судя по тому, что я слышал, — холодно проговорил он.

Он ожидал гадкой реакции от Валерии, и скорее всего от родителей и от нескольких родственников, особенно от abuela, но не от Жозе. Он и не думал, что его hermanito такой консервативный.

— Раз уж вы все решили, что это вас как-то касается... — начал Мигель.

— Эй, не смотри на меня, — возмутилась Алондра. — Я здесь ради моральной поддержки. Ну и еще вафель поесть.

Мигель закатил глаза.

— Ладно. Да, я разговаривал с парнем. Да, думаю, он мой парень. Нет, я не знаю, серьезно у нас или нет. Но я все равно не гей. Я би.

Джулия смотрела немного подозрительно.

— Ты же раньше никогда с парнями не встречался. Как давно ты на них переключился?

Жозе пнул сестру под столом, а потом откашлялся.

— Ты уверен? — спросил он. — Что ты би? В смысле, как давно ты это понял?

На самом деле, Мигель ожидал совершенно другого вопроса, поэтому на некоторое время задумался, пока Валерия тяжело вздыхала.

— Я... э-э... на флоте, — начал он.

Жозе фыркнул.

— Papá разойдется не на шутку.

— Можно подумать я не знаю! — Мигель передразнил тон отца. — Вступай в армию. На флоте служат одни членососы, hijo [34]. Как казалось, он не ошибся.

Мигель с братом рассмеялись. А девочки одинаково смотрели с отвращением.

— В общем, было несколько парней, которые мне нравились, и мы проводили много времени вместе, дурачились и... Отвращения я не испытал, скажем так. Хотя ничего из этого не было серьезным. Просто баловство.

— Так все и начинается, — Алондра смущенно хохотнула и накрыла рот ладонью. — Прости, — проговорила она, наконец совладав с эмоциями.

— Да-да, ха-ха, я понял. Но, знаешь, я особо об этом не задумывался. Девушки свою привлекательность не потеряли. Тот факт, что меня влечет к мужчинам, ничего не изменил. И я, честно, не планировал начинать что-то с Олдриджем, но он мне нравится. Очень. Очень сильно. Кстати, он гей, но не думаю, что это так важно.

Валерия постукивала ногтями по бокалу.

— Гей или би, но ты все равно встречаешься с парнем. Начнется дурдом.

Джулия и Жозе расстроились, а Алондра психанула.

— Да какая, блять, разница? Мне никакой. Мигелито наш брат, и мне абсолютно пофиг с кем он спит, потому что во всех смыслах думать об этом противно. Почему это так важно, Валерия?

Валерия заморгала, явно потеряв дар речи.

— Тебя-то никто не заставлял лизать киску, так почему тебя так разволновала его любовь к членам? Видит Бог, ты этим занималась достаточно.

— Заткнись, — прошипела Валерия.

— А ты заставь. Я целовалась с несколькими девчонками. И одной тоже делала куни. У меня теперь тоже проблемы?

У Жозе отвисла челюсть. Глаза Джулии практически из орбит выкатились, а Валерия ахнула.

— Как ты могла, — прошипела Валерия. — ¡Puta! [35].

Алондра посмотрела на нее со скучающим видом.

— И я слышу это от девушки, которая отсосала половине футбольной команды Хайланд Парка. И всей команде по лакроссу, кто сам себе не сосал, — она серьезно покосилась на сестру. — И вероятно парочке из них тоже. Мигелито не единственный бисексуал на планете. И так, к сведению, я тоже не лесбиянка и уж точно не би. Только из-за того, что однажды я попробовала устрицы, не значит, что теперь только их есть и буду.

Джулия подавилась смехом. Жозе все еще сидел шокированный. Валерия — в бешенстве. Однако разговор застопорился, когда им подали еду.

Молчание продолжалось, пока они ели, а потом его нарушила Джулия.

— Мне все равно с кем вы встречаетесь или спите. И брат-гей тоже неплохо.

Жозе злобно на нее уставился.

— Он сказал, что би.

Джулия выразительно посмотрела на своего близнеца.

— Гей, би, какая разница. Он мой hermano, и я его люблю. Всегда буду любить. Не смотря ни на что.

Они обменялись только им двоим понятными взглядами, а потом Жозе уставился в тарелку и приступил к яичнице. Он ткнул в еду вилкой.

— Как мы объясним родителям? — спросила Валерия.

— Ничего мы объяснять не станем. Я скажу им, когда буду готов, Вэл. Это тебя не касается. Не суйся не в свое дело, — злобно бросил Мигель.

Она в ответ фыркнула и собралась возразить.

Но Алондра ткнула вилкой в ее сторону.

— Нет, серьезно. Держи язык за зубами, иначе мне придется применить силу.

Мигель рассмеялся.

— О, нет. Берегитесь, ребята. Лонни собралась распустить руки.

Сестра теперь ткнула в его сторону вилкой.

— У тебя может и побольше силы, niñito [36], но я все равно могу надрать тебе задницу. Не испытывай меня.

Мигель в знак капитуляции вскинул руки.

— Вот и хорошо, — сказала Алондра. — Окей. Итак, у Мигелито есть парень. Мы все встанем на его сторону, ясно? Мы же не чертовы фанатики? Согласна, Валерия?

Валерия нахмурилась.

— Согласна, Валерия? — Лонни снова взмахнула вилкой.

— Согласна. Хорошо, — проворчала Валерия. Мигель был уверен, что она расстроена не из-за того, что ее обозвали фанатичкой, а в большей степени потому, что Алондра взяла все на себя.

— Bueno. И несмотря ни на что, мы все — familia. Стоим друг за друга горой. Не смотря ни на что, — Алондра пристально посмотрела но Жозе. — Ты меня услышал? — спросила она. — Не смотря ни на что.

Он кивнул и опустил взгляд.

Валерия сощурилась.

— Что происходит? — она бросила взгляд на Мигеля. — В смысле, что еще происходит?

Джулия, похоже, взбесилась и попыталась расчленить взглядом не только Валерию, но и Алондру, а вот это уже было странным. Они с Лонни обычно были верными союзницами. А Жозе продолжал калечить яичницу.

— Ничего, — спокойно ответила Алондра, намазывая маслом гуавы свой тост. — Я всего лишь сказала, что ни один ваш поступок или какие-то желания, не уменьшат мою к вам любовь, и от вас я не откажусь.

— А если один из нас окажется серийным убийцей? — Мигель не удержался от вопроса.

— Значит, я помогу тебе прятать трупы, — с невозмутимым видом ответила Алондра.

— Кто-то еще кофе желает? — нервно спросила подошедшая официантка. Она, видимо, услышала последнюю часть разговора.

— Да, пожалуйста, — попросила Валерия. Все, кроме Жозе, показали, что им нужно еще подлить. Официантка налила всем, а потом испарилась, как будто за ней кто-то гнался. — Нужно ей большие чаевые оставить.

— Нам бы в любом случае пришлось дать ей много, — сказала Джулия. — Официантки хреново зарабатывают. Зарабатывать исключительно на чаевых, считаю, не справедливо. Нужно нормально оплачивать труд людей. И предоставлять лучшие условия по мед страховке. И...

И пока она совсем не разошлась на тему всех несправедливостей мира, Жозе открыл рот.

— Я гей, — заявил он. И наконец начал есть свою яичницу.

Глава 30

Олдридж на вечеринке

Пятница, 27 декабря.

Дом декана Джеффри.

Кенилврот, штат Иллинойс.

 

Олдридж уже пожалел, что пошел на праздничную вечеринку, пускай и правдоподобного предлога, чтобы отказаться у него не было. Он стоял в дальнем углу гостиной своего начальника с бокалом вина, который даже в руках держать не хотелось. Мужчина глянул на часы и прикинул, как скоро сможет уйти, не показавшись слишком грубым по отношению к хозяину/его же боссу.

— Рад, что ты пришел, — проговорил знакомый, но очень неприятный и липкий голос. — В прошлом году тебя не хватало.

Олдридж оторвал взгляд от ненужного бокала вина, над которым размышлял, и встретился глазами с доктором Уэсли Фри — коллегой на кафедре биологии. В отличие от всех остальных сотрудников кафедры, Уэсли по целому ряду причин был самым неприятным для Олдриджа. В прошлом у них кое-что было — не отношения и даже не роман — но видимо этого вполне хватало, чтобы Уэсли считал, что у него есть какие-то права на Олдриджа. Уэсли всегда вставал слишком близко и касался с небрежной фамильярностью, которую Олдридж терпеть не мог. Олдридж всеми силами старался избегать этого мужчину, но сейчас Уэсли загнал его в буквальном смысле в угол на проклятой вечеринке, куда Олдридж и идти не хотел, и выбраться из этого положения будет крайне проблематично. Как и всегда.

— В прошлом году я болел, — сдержанно проговорил Олдридж, — и сильно сомневаюсь, что кто-то заметил мое отсутствие.

— Я заметил, — Уэсли еще приблизился.

Несмотря на свою ненависть к этому человеку, Олдридж мог признать, что Уэсли был красив. Седые волосы уложены в аккуратную стильную стрижку, черты лица оставались такими же точенными, тело подтянуто, несмотря на то, что мужчина приближался к пятидесяти годам. Но при этом он был довольно противным, особенно когда распускал руки. Олдридж даже сквозь ткань пиджака чувствовал, как Уэсли провел рукой по его пояснице, и ему пришлось податься вперед. К сожалению, рука последовала за ним.

Олдридж огляделся по сторонам в поисках кого-нибудь, кто мог бы его спасти, но никого подходящего не находил. Он допил вино, жалея, что не мог выпить чего-нибудь другого — покрепче.

— Очень жаль, что ты расстался со своим молодым человеком, — произнес Уэсли без тени сожаления в голосе.

— Спасибо, — сухо ответил Олдридж, — это был тяжелый разрыв, и у меня нет желания его обсуждать.

— Хотя я всегда считал, что он тебе не подходит, — Уэсли продолжал, словно Олдридж не сказал ни слова. — Слишком молод. Недостаточно зрелый. Тебе нужен человек, на которого можно положиться. Серьезный, стабильный и равный тебе по интеллекту, — не озвученным, но, безусловно, подразумеваемым, было: такой как я.

Олдриджу болезненно было осознавать, что Уэсли непреднамеренно оказался прав, по крайней мере, частично — Мигель был всем и даже больше. Сексуальный, ласковый, добрый и очень терпеливый, чего Олдридж не заслуживал.

— Так уж вышло, но я кое с кем встречаюсь, — ответил Олдридж.

Лицо Уэсли стало жестче.

— Встречаешься?

Олдридж кивнул, подыскивая безопасные подробности.

— Он удивительный. Друг моего друга. Мы начали встречаться чуть больше месяца назад, но скорее всего, все серьезно.

— Да уж, — немного натянуто проговорил Уэсли. — Как мило с твоей стороны, — он невесело улыбнулся. — Надеюсь и член у него удивительный, потому что, знаю, как я тебя никто не сможет трахать.

Это заявление прозвучало настолько абсурдно, что Олдридж рассмеялся.

— Это с кем-то сработало? — спросил он.

Уэсли сверкнул взглядом.

— Да, с тобой. Когда он тебе надоест, ты знаешь, где меня искать, — он стиснул задницу Олдриджа. — Только я знаю, как правильно обращаться с этим задом.

Олдридж шагнул подальше от Уэсли.

— Больше ко мне не прикасайся, — выплюнул он. — Никогда.

У мужчины напротив хватило наглости выглядеть одновременно удивленным и оскорбленным.

— Потише, — прошипел Уэсли. — Что ты сцену устраиваешь.

Сколько раз подобное говорила ему тетя Гейл? Олдридж сбился со счета. В первый год он рыдал из-за малейшей мелочи, и тетя Гейл всегда говорила это, сопровождая свои слова...

Уэсли схватил Олдриджа за руку и встряхнул.

...резким дерганьем.

Олдридж поставил бокал.

— Я не обязан это терпеть, — сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь. В их сторону смотрели, но Олдриджу было все равно.

— Что здесь происходит? — раздался резкий голос. Он принадлежал главе их кафедры биологии и начальнику декану Чарльзу Джеффри.

— Ничего, Чарльз, — вкрадчиво проговорил Уэсли. — Безобидный незначительный флирт между нами мальчиками. Ничего такого.

— Я с тобой не флиртовал, — заметил Олдридж. — Но я уже собрался уходить.

Декан нахмурился.

— Ты сможешь ехать за рулем, Олдридж?

— Он выпил немного, — поспешил за него ответить Уэсли. — Я могу отвезти его домой. Мы рядом живем.

— Да я лучше по снегу босиком пойду, чем с тобой, — ответил Олдридж. А потом обратился к декану. — Я закажу такси. Я и сюда так приехал. У меня нет машины.

Чарльз нахмурился.

— Если ты так хочешь... я мог бы подвезти тебя до дома.

— Очень хочу и спасибо, Чарльз. Лучше останьтесь дома с гостями.

— Если кто и повезет Ола домой, так только я, — агрессивно заявил Уэсли.

Декан неодобрительно глянул на Уэсли.

— Думаю, ты выпил больше Олдриджа. И не в состоянии садиться за руль. Можешь пойти по примеру Олдриджа и заказать альтернативный транспорт, — декан понизил голос. — И, Уэсли, на будущее, держи руки при себе. Я не должен тебе об этом напоминать. Мы не в детском саду. Если хотите подраться, вперед — на улицу. Мэрлин с меня кожу живьем сдерет, если что-то разобьется, — а потом Чарльз отошел, оставляя мужчин самостоятельно разбираться друг с другом.

— Ты мелкий сучонок, — выпалил Уэсли, когда декан его слышать не мог. — Я едва тебя коснулся.

— Вообще меня не трогай. Ни за что. Понимаешь?

— Я передумал, — язвительно усмехнулся Уэсли. — Теперь я вспомнил, почему так и не трахнул тебя. Ты фригиден. Сраная снежная королева. Только и умеешь дразниться.

Олдридж проигнорировал оскорбления и отошел к входной двери, дожидаясь такси. Все вокруг избегали его, как чумы. Единственным утешением стало то, что и Уэсли все игнорировали.

Олдридж даже представлял, что все думали. «Похоже, две королевы наконец-то поссорились. Они наверняка трахаются тайком. Ты же знаешь этих педиков».

Возможно, гости ни о чем таком и не думали, но Олдриджу смертельно хотелось сбежать от их осуждающих взглядов. Но такси быстрее приехать не могло.

***

Пятница, 27 декабря.

Дом Олдриджа.

Эванстон, штат Иллинойс.

 

Вернувшись домой, Олдридж сразу же поднялся в спальню. Он набрал Мигеля, включил громкую связь и стал раздеваться.

— Я скучаю, papi, — вместо приветствия сообщил Мигель. Он всегда так отвечал, когда звонил Олдридж.

Мужчина тяжело вздохнул.

— Я тоже по тебе скучаю.

— Отлично. Ты и должен. Очень.

— Я надел твой подарок, — сказал Олдридж. — Который ты не обязан был мне дарить. Но мне пришлось идти на вечеринку, устроенную деканом, поэтому я ее надел. Ради тебя.

— О-о-о-о! Покажи. Сейчас же. Требую фото.

Олдридж сделал снимок исключительно подарка: светло-голубой бабочки с крошечными снеговиками. И отправил Мигелю.

— Мне нравится, док. У меня отличный вкус, да? Как вечеринка?

— Нормально, — Олдридж развязал бабочку и стянул ее с себя. Затем избавился от пиджака и брюк, откладывая их для сухой чистки.

— Ты громкую связь включил, — спросил Мигель. — Ты уже дрочишь?

— Нет, но раздеваюсь, — Олдридж расстегнул рубашку и достал запонки. — Потом может и подрочу. Если будешь хорошо себя вести.

Мигель фыркнул.

— Так значит вечеринка прошла нормально?

Раздевшись до белья, Олдридж залез вместе с телефоном в постель.

— Вообще-то, нет. Далеко не нормально. Если честно, Мигель, то это был настоящий кошмар.

Мигель спросил заинтересованно, но и обеспокоенно:

— Серьезно, papi? Хочешь сесть ко мне на коленочки и поделиться?

Олдридж запустил пальцы в волосы.

— Не очень. Во-первых, я слишком большой для твоих коленок.

— Даже близко нет, док.

— А во-вторых, — продолжил Олдридж, — ты слишком далеко.

— Подключи воображение, papi.

— Нет, — ответил мужчина, как обиженный ребенок.

— Давай. Представь, как садишься ко мне на колени и рассказываешь о кошмаре.

И Олдридж сдался, даже несмотря на то, что не собирался заниматься чем-то подобным.

— Ладно. На кафедре есть один придурок, которому нравится ко мне приставать. Только из-за того, что мы оба геи и своего более высокого положения на кафедре, он ведет себя так, будто я ему принадлежу. Мерзкий тип. И он продолжал прикасаться ко мне — ну или пытался это сделать — на вечеринке.

Мигель молчал, а у Олдриджа от волнения желудок свело. Когда он рассказал об Уэсли Тиму, тот обвинил Олдриджа в намеренном соблазнении другого мужчины. После того случая, Олдридж больше эту тему не поднимал. Надо было лучше подумать, прежде чем говорить что-то Мигелю. Профессор сглупил, начав этот разговор.

— Это не имеет значения, — начал Олдридж. — Он всегда себя так ведет, и я привык, просто...

— Он тебя трогал? — спросил Мигель.

— Послушай, это не...

— Ты его об этом просил? — голос Мигеля стал ледяным.

— Конечно, нет. Ты же знаешь, я...

— Ненавидишь прикосновения, — закончил Мигель. — Но этот урод все равно не остановился?

Олдридж вздохнул.

— Да. Но я недвусмысленно дал ему понять, что не заинтересован, а потом уехал домой. Все хорошо, Мигель, клянусь.

— Я его убью, — голос Мигеля ничуть не потеплел. — Если он снова попытается к тебе прикоснуться, я его убью.

Олдридж коротко и нервно хохотнул.

— Уэсли не стоит тюремного срока, дорогой. Он на самом деле считает, что я позволю ему быть сверху. Не в этой жизни. Ни за что. Да я лучше с кактусом потрахаюсь, чем с ним.

— Стой, что ты сказал? — спросил Мигель, вся ледяная холодность испарилась.

— Что лучше с кактусом займусь сексом?

— Нет, раньше. Ты назвал меня «дорогим».

Олдридж почувствовал, как запылало лицо, и обрадовался тому, что Мигель его не видел.

— Это речевой оборот.

Мигель неопределенно промычал.

— В смысле, да, такой ласковый оборот. Ты же называешь меня papi. Но я ведь не твой отец.

— Я могу называть тебя «папочкой», — Олдридж практически слышал, как Мигель пошевелил бровями.

— Лучше не стоит. Профессор гораздо лучше звучит, тебе не кажется?

— Как скажите, Профессор. Я вернусь, и мы поговорим. Не о плохом. Но лично и откровенно. Кое-что лучше всего говорить лично.

Сердце Олдриджа заколотилось сильнее, а в кровь хлынул адреналин. Мужчина слышал собственное сердцебиение в ушах.

— Только ты...

— Только я что, Профессор?

— Только ты можешь ко мне прикасаться, — Олдридж сглотнул. Пугающая мысль, но очень искренняя, и озвучить ее стоило сейчас, а не потом. — Только ты, Мигель. Только ты.

И с этими словами, мужчина вручил двадцатилетнему мальчику ключи от собственного сердца.

— Да, — согласился Мигель. — Только я.

Глава 31

Каминг-аут мигеля

Вторник, 31 декабря.

Дом бабушки Мигеля.

Город Понсе, Пуэрто-Рико.

 

— С новым годом, док! Чем занимаешься?

— Мигель, ты что пьяный? — весело поинтересовался Олдридж своим теплым, фантастическим голосом. Мигелю хотелось завернуться в его звук.

— Un poquito, — он пальцами показал небольшое расстояние, но потом вспомнил, что разговаривали они по телефону, и Олдридж его не увидит. — Да, — поправился он. — Возможно, пьян. Немножко.

— Заметно, — Мигель представил, как Олдридж произносил это с выгнутой светлой бровью, и желание парня возросло и обрушилось на него сокрушительной волной, утягивая глубоко в свои воды.

— Боже, как я по тебе соскучился. Ужасно, — Мигелю хотелось, чтобы Олдридж был рядом, хотелось к нему прикасаться. Олдридж, скорее всего, ему бы не позволил. А может и наоборот, но скорее перетерпел бы внимание Мигеля, чем по-настоящему им насладился. В некотором смысле, это еще хуже прямого отказа. Чудовищная пропасть, разделявшая их отношения — если таковыми их можно назвать — грозила Мигеля поглотить и утопить, как подводное течение.

— Я тоже по тебе скучаю, — признался Олдридж.

— Правда? Серьезно? — радость, забурлившая внутри Мигеля, удержала его на поверхности.

— Ты, и правда, пьян, — Олдридж вздохнул. — Да, я по тебе скучаю. Ты всегда, когда выпьешь, такой приставучий и сентиментальный.

— Прости, — маятник настроения Мигеля качнулся в противоположную сторону. — Не буду тебе мешать.

— Хватит, — требовательный голос Олдриджа заставил парня замереть изнутри и снаружи.

— Да, Профессор, — пробормотал он, чувствуя себя таким одиноким, несчастным и офигенно возбужденным.

— Лучше тебе больше не пить.

— Я всего-то эгг ног выпил. Я тебе про него рассказывал.

Олдридж цокнул языком.

— Выпей немного воды. Ради меня. И своей головы. А потом отправляйся в постель. Поговорим утром.

— Да, Профессор, — Мигель вместе с семьей встречал Новый год в доме abuela. На всех комнат не хватало, как и кроватей, но Мигель мог лечь где угодно, даже на полу. — Спокойной ночи, Олдридж. Несмотря на то, что ты временами слишком вор...врол...ворчливый.

Пауза.

— Блин, док, не злись. Ворчать тоже неплохо. Клянусь. Только не злись.

Олдридж откашлялся.

— Я не злюсь.

— Клянешься?

— Да, — тепло согласился Олдридж

— Отлично. Спокойной ночи, док. На случай, если я еще этого не говорил. Хотя. Говорил же?

— Говорил, но я не против повторения, милый. Не забудь выпить воды, хорошо?

— Не забуду. Обещаю.

— Тогда спокойной ночи, — пожелал Олдридж и отключился.

Мигель пошел, шатаясь из стороны в сторону, за стаканом воды.

***

Среда, 1 января.

Дом бабушки Мигеля.

Город Понсе, Пуэрто-Рико.

 

Мигель проснулся от светившего в глаза солнца и адской головной боли. Во рту пересохло, и словно кто-то нагадил. Мигель понял, что не только не почистил на ночь зубы, но и щетку с собой не взял, чтобы хоть утром это сделать.

Может, если он закроет глаза, то снова сможет заснуть, а потом проснуться без устойчивого желания сдохнуть.

Кто-то толкнул его в бок. Не больно, но мешая возможности поспать подольше.

— Поднимай задницу. Немедленно.

Алондра.

— Отвали, Лонни. Оставь меня в покое.

Она пнула его сильнее.

— Не-не, не в этой жизни. Ты немедленно поднимешь свой зад и поможешь Жозе, потому что он в меньшинстве, а против него объединились почти все. Джулия делает все возможное, но ее никто не слушает. Вэл не помогает, но хотя бы, как остальные, на него не наезжает. Я тоже попыталась, но ты — тебя они послушают. Старший внук и все такое. Бесценный nieto [37].

Мигель открыл глаза и перед ними поплыло.

— Что?

Алондра вцепилась в его руку и попыталась поднять.

— Ну же, у нас на это нет времени.

— А чтобы проблеваться выделишь минутку?

— Нет. Пойдем же. Они сожрут его живьем.

— Могу я хотя бы отлить?

Алондра нетерпеливо распыхтелась.

— Давай, поживей.

Мигель ввалился в ближайший туалет и очень обрадовался, что там никого не оказалось. Алондра следовала за ним по пятам. Он тоскливо посмотрел в сторону душа, понимая, что что бы внизу ни происходило это не на шутку завело его обычно спокойную сестру, а значит ничего хорошего ждать не стоило. Мигель проглотил несколько болеутоляющих таблеток, затем почистил зубы пальцем.

Выйдя из ванной, парень услышал громкие голоса, а Алондры нигде не наблюдалось. Мигель пошел на звуки, раздававшиеся с внутреннего дворика, где собралась большая часть его семьи. Несколько человек спорили на такой громкости, которая разрывала итак нездоровую голову Мигеля. Abuela же лупила Жозе своим chancla [38]. Это был всего лишь шлепанец, но все же. Резина наверняка оставляла жгучую боль.

— ¡Basta [39]! — Мигель на свою голову встал между бабушкой и братом, получив от нее тапком. — Да, прекрати!

— Не мешай, мальчик! — по-испански быстро проговорила бабушка. — Прочь с дороги или тебе тоже перепадет.

Мигелю казалось, что голова его вот-вот взорвется. Он огляделся по сторонам в поисках родителей. Мама казалась разъяренной, а папа сильно встревоженным и растерянным. Башмаком орудовала мать отца, а папу учили уважать старших, особенно свою mamá. А mamá Мигеля тем временем выкрикивала своей suegra [40] такое, отчего уши парня скручивались в трубочку.

— ¡Maldita sea la madre qие те parió! [41] — проорала мать Мигеля его бабушке, и во дворе послышался общий ропот. Наверное, мама зашла слишком далеко. Даже если аbuela  немного свихнулась, оскорблять родословную свекрови, все же, было охренеть, как серьезно.

Мигель просто мечтал, чтобы ибупрофен поскорее подействовал.

Abuela с бледным лицом и горящими глазами повернулась к жене сына:

— ¡Vete pa’l carajo! [42]

Mamá стукнула papá в грудь.

— Она только что меня послала. Ты так и будешь молчать?

Papá выглядел так, словно мечтал исчезнуть.

И тут открыл рот Жозе.

— Я не сделал ничего плохого, — выдал он, с мятежным видом сложив руки на груди. — Ты из меня это тапком не выбьешь, аbuela. Не получится.

— Уж я-то постараюсь! Кто-то должен спасти тебя от адского пламени, уж если твоя madre puta [43] не в состоянии.

— Анисета, он гей, — парировала мама. — А не одержимый дьяволом, и если ты еще раз его ударишь, клянусь Богом, я...

— Стойте, — рявкнул Мигель. Он посмотрел на Алондру и поморщился, когда спор возобновился. — Что произошло? Кто его выдал?

— Ты знал? — ахнула аbuela. — Знал и ничего нам не рассказал?

— Я сам себя выдал, — сказал Жозе. — Подумал, зачем начинать новый год с тайны, которая так меня тяготила? Хотя и не должна была. К тому же, — добавил он. — Она сама спросила.

Abuela возмущенно ахнула.

— Ничего подобного.

Валерия заговорила впервые с того момента, как Мигель вошел в гущу ссоры.

— Вообще-то, аbuela, он в некотором роде прав. Ты сама спросила Жозе, планирует ли он вообще встречаться с девочками. И когда он ответил «нет», ты спросила почему. И он тебе не солгал.

Мигель и Алондра изумленно уставились на сестру. Валерия пожала плечами.

— Слушайте, он гей, но нашим быть не перестал. Мы же не можем вычеркнуть его из семьи только потому, что он не оправдал наших ожиданий. Если уж на то пошло, половине присутствующих грозит то же самое по тем или иным причинам, — она осмотрела двор, и хотя больше не произнесла ни слова, некоторые опустили или вовсе отвели глаза от ее осуждающего взора. — Я другого брата не хочу. И этот вроде неплох. Уж если шестилетний ребенок способен пережить рождение двоих братиков, я думаю, что все мы сможем привыкнуть к тому, что Жозе нравятся мальчики. Bien?

Мигель обернулся на хриплый смех, раздавшийся за его спиной — смеялся его abuelо [44]. Abuelа зыркнула на мужа.

— Уж точно не тебе судить, Анисета, — сказал он. — Оставь мальчика в покое.

И тогда аbuelа обратилась к Мигелю: 

— А ты? Тебе что нечего сказать?

— Мне без разницы с кем он хочет провести свою жизнь. Он мой брат. И я его люблю.

Жозе поднял кулак, и Мигель ударил по нему своим. В знак солидарности.

— Ты разбил мое сердце, — с горечью проговорила abuelа. — Не хочу видеть тебя в своем доме. Я не потерплю под своей крышей mamahuevo [45].

Мигель не мог поверить в услышанное: бабушка назвала Жозе членососом. Все казалось каким-то нереальным, и похмелье здесь никак не помогало.

— Серьезно? — спросил ее Мигель.

— Ты можешь остаться, — сказала она, шмыгнув носом. — Но в своем доме я не хочу видеть такого человека, — она ткнула в Жозе своим тапком.

— В нашем доме, — возразил аbuelo. Они с аbuelа начали препираться на испанском.

— Пойдем, — обратился Мигель к брату. — Ты ее слышал. Я закажу такси, чтобы вернуться в отель.

Джулия и Алондра тоже поднялись.

— Мы тоже едем, — сказала Джулия.

Валерия тоже встала со вздохом.

— И я.

Их mamá тоже встала.

— Заказывай минивэн. Я еду с вами, иначе кого-нибудь убью, — она злобно покосилась на свою suegra.

Их papá тоже поднялся.

— Ясно, — фыркнула аbuela своему сыну. — Все понятно, ты выбрал их, а не меня.

— Ты выбрала за нас, mamá, — сказал их отец. — И так же можешь выбрать, чтобы мы остались. Пойду, соберу вещи, — он поцеловал свою жену в щеку. — Езжай с детьми. Я приеду с нашим багажом чуть позже. Надеюсь, в отеле остались свободные номера. Если нет, найдем другой.

Стоя на тротуаре в ожидании такси, Жозе проговорил:

— Не сказать, конечно, что я уже... ну вы понимаете...

— Что ты уже? — спросила mamá.

Жозе готов был провалиться от стыда на месте.

— Ничего.

Алондра фыркнула.

— Он имел ввиду, что она обозвала его mamahuevo.

— Я еще не... в смысле, я гей, но...

Mamá обняла Жозе.

— Не имеет значения правда это или нет. Мы все равно не собирались оставаться.

Жозе положил голову на ее плечо.

— Gracias, мamá.

Мигель пожал плечами.

— Это была чистая правда. Она просто обозвала не того nieto.

У матери округлились глаза.

— Мигелито?

Он улыбнулся ей — криво и с сожалением.

— Вот. Оказывается, я би.

Она застонала.

— Прости, mama. Так вышло.

— Меня это не волнует. Но своего отца ты знаешь. Он непременно скажет, что это случилось из-за твоей службы на флоте.

Мигель ошеломленно хохотнул.

— И это все?

Mamá  глянула на него с прищуром.

— Пока все. Но я люблю тебя — всех вас — несмотря ни на что, как и ваш отец. Не забывайте об этом, — она еще раз стиснула Жозе в своих объятиях, а потом погладила Мигеля по щеке. — Никогда.

***

Четверг, 2 января

Serefina Beach Hotel

Сан Хуан, Пуэрто-Рико.

 

В итоге семья Мигеля ранним утром съехала из отеля и отправилась на такси через весь остров до Сан Хуана. Они выбрали популярный у туристов отель на пляже, и вели себя соответственно. Никто из них уже много лет не гулял по старому Сан Хуану и не осматривал форты. Мигель так вообще ни разу не был в этом городе, помимо перелетов из аэропорта и несмотря на то, что каждый год практически всю свою жизнь проводил в Пуэрто-Рико, не считая службы на флоте. Раньше он всегда себя чувствовал коренным жителем, окруженным родственниками. А здесь — в Сан Хуане, он знал только ближайших родственников и чувствовал себя чужаком. Не говоря уже о том, что его родители здесь родились.

Жозе, наконец, перестал каждые две секунды извиняться. Они замечательно провели время, всей семьей занимаясь непривычными делами. И это было классно. Практически компенсировало мерзкие события Нового года.

Но Мигель даже так, с каждым проходившим днем, все больше скучал по Олдриджу. Он хотел вернуться домой, несмотря на холод, и ждал начала занятий, потому что там будет Олдридж. Ждать его. И догадывался профессор или нет, но принадлежал он Мигелю. Парень принял решение. Теперь ему нужно только согласие Олдриджа.

***

Воскресенье, 5 января

Аэропорт «О'Хара»

Чикаго, Иллинойс.

 

Приземлившись в аэропорту «О'Хара», все попрощались и разошлись по разным сторонам. Мигель, Жозе и Джулия заказали одно такси на троих, поскольку жили недалеко друг от друга.

Когда водитель высадил близнецов, он обратился к Мигелю:

— Куда дальше?

Мигель назвал свой адрес и стал рассматривать мелькавший в окне город: серый, мрачный, грязный, не имевший ничего общего с ярким тропическим островом. И все же Мигель чувствовал, как нарастало волнение.

В голове крутилось одно лишь слово.

Олдридж. Олдридж. Олдридж.

Водителю пришлось перегородить дорогу, чтобы высадить Мигеля у его дома. Парень смотрел, как отъезжало такси, перевел взгляд на темные окна квартиры, а потом развернулся и зашагал к переулку, а следом и к двери Олдриджа.

Он постучал и стал ждать.

Дверь распахнул взъерошенный Олдридж. Казалось, тот мало спал и весь день проводил рукой по волосам.

Забывшись, Мигель бросил сумку и стиснул Олдриджа в объятиях. Тело в его руках напряглось.

«Ох, блин. Какой же я дурак. Как я мог забыть, что он ненавидит...»

Олдридж ответно его обнял.

— Слава богу, — проговорил мужчина. — Ты наконец-то приехал.

Глава 32