Наука в гносеологическом аспекте

 

В гносеологическом аспекте наука предстает как  одна из форм позна­ния мира. Разумеется, наука не единственная форма познания мира, сущест­вуют и иные, например, мифология, религия, философия и т.д. Выявление сущностных оснований науки связано, в первую очередь, с определением специфики науч­ного познания, его отличия от иных форм познания.

Специфика научного познания раскрывается, в первую очередь, посред­ством дифференциации различных форм мышления. Мышление, бу­дучи ак­тивным процессом обработки информации о мире, неоднородно. Современные исследователи выделяют две основные стратегии обработки когнитивной (по­знаваемой) информации: правополушарную, образно-эмо­циональную, обоб­щающую знания о мире при помощи системы эмоцио­нально окрашенных обра­зов; и лево-полушарную, логико-вербальную, ра­циональную, обобщающую информацию о мире при помощи системы поня­тий, символов(13). Искусство, миф как формы познания опираются, по пре­имуществу, на правополушарную образно-эмоциональную стратегию, при этом искусство имеет в своей основе большей частью опытное знание, а миф - сверхопытное. Философия и наука как формы познания опираются на лево-полушарную рациональную стратегию обработки информации, при этом наука базируется преимущественно на опыт­ном знании, а философия обоб­щает опытное и формирует сверхопытное – от­влеченное, спекулятивное, умозрительное знание. Религия, особенно если речь идет от мировых рели­гиях, является собой синтетическое знание. В нем, несо­мненно, преобладает образно-эмоциональные стратегии обработки информа­ции, однако опреде­ленную роль играет и рациональная стратегия. При этом ре­лигия есть знание по определению сверхопытное.

 

Рациональная (логико-вербальная стратегия обработки когнитивной информации		Образно-эмоциональная стратегия обработки когни­тивной информации
Сверхопыт-ное знание	Философия      Рели	гия           Миф	Сверхопыт-ное знание
Опытное знание	Наука	Искусство	Опытное знание

 

Разумеется, предложенная схема в достаточной степени условна - в ре­аль­ности любое знание синтетично, речь может идти только о приоритетах.

Разви­тие науки связано с актуализацией и выдвижением на первый план логико-вер­бальной, аналитико-синтетической, рациональной когнитив­ной стратегии при этом образно-эмоциональная составляет второй план этого про­цесса.

Основными компонентами рациональной когнитивной стратегии – явля­ются рассудок, разум, рефлексия, интеллектуальная интуи­ция.  

Рассудок – «конечное» мышление (Г.В.Ф. Гегель) - исходный уровень рационального мышления, на котором оперирование абстракциями происхо­дит в пределах заданной схемы, неизменного образца, строгих принципов. Ло­гикой рассудка является формальная логика, задающая определенные пра­вила высказываний, доказательств, определяющая не столько содержание, сколько форму сложившегося знания. В сущности, рассудок есть умение по­следова­тельно рассуждать, правильно анализировать, классифицировать и системати­зировать факты. Главная функция рассудка – упорядочение и орга­низация ког­нитивного материала. Основными формами рассудочного мыш­ления являются: понятие – определение, отражающее в обобщенной форме общие и специаль­ные признаки явлений действительности и существенные связи между ними; суждение – высказывание, отражающее отдельные вещи, явления, процессы, их свойства, связи и отношения и индуктивные и дедук­тивные умозаключения - мыслительные действия, посредством которых вы­водится новое знание.  

Разум – «бесконечное» мышление (Г.В.Ф. Гегель) - высший уровень ра­ционального мышления, для которого характерно творческое оперирова­ние сложившимися абстракциями, критическое их переосмысление. Разум направ­лен на постижение сущности и закономерностей различных явлений и процес­сов мира. Главная функция разума – адекватное отображение инфор­мации в системе понятий, категорий, концептов, представленных в их взаи­мосвязи и развитии. Логикой разума является диалектика – логика перехода от одной сис­темы знания к другой более высокой посредством синтеза и сня­тия противоре­чий, выявляющихся как в объекте познания, так и в самом процессе познания, во взаимодействии объекта и субъекта познания.

Рациональное познание есть процесс взаимодействия рассудка и ра­зума. Переход рассудка в разум осуществляется в результате преодоления историче­ски сложившейся понятийной системы на основе выдвижения но­вых идей, формирования новых категорий. Переход разума в рассудок связан с формали­зацией и схематизацией знания, полученного в результате творче­ской активно­сти разума.

Научный рационализм неотделим от такого способа мыслительной дея­тельности как рефлексия. Рефлексия – «мысль о мысли, догоняющая мысль» (Ю.Шрейдер) или «способность мышления сделать своим предметом мышле­ние» (К. Ясперс), умение размышлять не только о предметах, но и о мыслях, сущностях. Развитие научной рациональности связано с развитием теоретиче­ской рефлексии - критического мышления, ориентированного на формирование освобожденных от конкретики обобщающих, опирающихся на доказательства построений. Философия науки может быть определена как рефлексия второго порядка, «самопознание науки» (И.Г.Фихте).

Существенную роль в процессе познания играет интеллектуальная ин­туиция, которая в терминах психологии может быть интерпретирована как ин­сайд – «пиковое переживание», вследствие которого осуществляется про­рыв к новому знанию. В современной гносеологии (учении о познании) ин­теллекту­альная интуиция рассматривается как свернутое рассуждение, осу­ществляемый подсознательно мыслительный скачок. Таким образом, пони­мание интуиции освобождается от налета спиритизма и иррационализма.  

Таким образом, научное знание – это знание опытное и рефлексивное, доказательное и критическое, опирающееся на разумно-рассудочные страте­гии мышления, которые могут отливаться в форму интеллектуальной интуи­ции.

Научный рационализм следует также отличать от философского рацио­нализма. Различия ме­жду этими двумя формами рацонализма следует усмат­ри­вать в степени отвлечения мысли от конкретного опытного знания. Наука ана­лизирует, синтезирует, обобщает, систематизирует и концептуа­лизирует кон­кретную фактологическую информацию. Она выступает как рефлексия первого порядка – рефлексия по поводу тех или иных явлений, процессов. Философия - рефлек­сия второго порядка, обобщение обобщения, концептуа­лизация концеп­туализа­ций, теория теорий или метатеория. Между наукой и философией суще­ствуют прямые и обратные связи. Наука, будучи знанием конкретным, высту­пает для философии как некий исходный эм­пирический базис, а философия, в свою очередь, выступает для науки как мировоззренче­ски-методологическое основание. Граница между собственно-научным зна­нием и знанием философ­ским достаточно условны и прозрачны, скажем, та­кой раздел научного знания как методология науки во многом пересекается и даже совпадает с фило­софией науки.

Научный рационализм следует отличать от обыденного, обыденное зна­ние также может оперировать логико-вербальными методами обработки ин­формации, однако оно не является доказательным, обыденная рациональ­ность рассудочна, она являет собой логику здравого смысла, основанного на убежде­нии в очевидности каких либо явлений или процессов. Нельзя рас­сматривать обыденное знание как ошибочное или вредоносное, оно пред­ставляет собой иную форму познания, без которой существование культуры было бы пробле­матичным. Более того, современные исследователи рассмат­ривают обыденное знание как источник информации для научного знания. И. Пригожин и И. Стенгерс, например, утверждают, что: «В открытом мире, ко­торый мы сейчас учимся описывать, теоретическое знание и практическая мудрость нуждаются друг в друге»(14).

Научный рационализм следует отличать от практического рациона­лизма. Практика (греч. prakticos - деятельный, активный) – предметная, целе­полагаю­щая деятельность человека направленная на освоение и преобразо­вание при­родных и социальных объектов. Практика опирается, по преиму­ществу, на рас­судочное мышление, связанное с использованием уже имею­щегося знания. Наука имеет в своем основании ра­зумно-рассудочное мыш­ление, направленное на формирование нового знания.

Необходимо подчеркнуть, что научное познание нельзя абсолютизиро­вать - оно не подменяет, не исключает и не конкурирует с иными формами зна­ния. Исключением в этом плане является такое знание, которое, будучи нена­учным, стремиться выдавать себя за таковое. Речь идет о псевдо - или квази­науке, лже - или антинауке, паранауке, попнауке и иных видах ненауч­ной ин­теллектуальной активности, облекаемых в научные формы. Остано­вимся на их характеристике.

Лженаучное или антинаучное знание – знание фиктивное, искажающее реальное положение вещей, основанное на дезинформации, практикующее ме­тоды познания, отвергаемые научным сообществом как противоречащие требо­ваниям научной рациональности.

Псевдонаучное или квазинаучное знание – наукообразное знание, экс­плуатирующее научные формы, язык науки, создающее видимость научности тех или иных идей. Такого рода склонность придавать наукообразную форму ненаучным по своей сути идеям, чаще всего обусловлена соображениями идео­логического характера – стремлением сделать более авторитетными те или иные политические программы, принципы. 

Попнаука – феномен современной массовой культуры, в русле которой определенные научные идеи приобретают вульгаризированную форму. В сущ­ности, попнаука – это разновидность обыденного знания, с той разницей, что последнее не претендует на статус научности.

Паранаучное или околонаучное знание – знание, обращенное к паранор­мальным объектам, онтологический статус которых до конца не про­яснен. Психокинез и экстрасенсорика – наиболее известные формы парана­учного зна­ния. Впрочем, околонаучное знание потому так и называется, что в перспективе оно может стать научным. Современная научная культура фор­мирует идеал то­лерантного отношения к околонаучным суждениям, рассмат­ривая околонауч­ное знание как потенциальный источник новых научных идей.

Для дифференциации научного и ненаучного знания необходим некото­рый универсальный принцип, универсальное основание – критерий (греч. critёrion – от­личительный признак, мерило). кото­рый позволял бы квалифицировать те или иные идеи как научные или ненауч­ные по своей сути. В целом, научное знание – способ приобщения субъекта к истине, обладает объективностью, общезна­чимостью, универсальностью, дока­зательностью. Однако очевидно, что эти требования не абсолютны, но относи­тельны. В истории науки существовали различные критерии научности. Среди них: критерий эмпиризма - эксперимен­тальной проверяемости выдвигаемого научного положения; критерий рациона­лизма – логической непротиворечиво­сти и корректности научных теорий; кри­терий конвенционализма – общепри­нятости тех или иных научных теорий; критерий фальсифицируемости – опро­вержимости научных теорий фактуаль­ными данными; критерий верифицируе­мости – лингвистической проверяемо­сти объективности научных положений, критерий прагматичности – опера­циональности научных идей и др. Разуме­ется, можно говорить о том, что на­учное знание есть знание объективное, об­щезначимое и универсальное, но при более детальной проработке этих крите­риев возникает множество вопросов. Скажем, что считать критерием объектив­ности, если современная наука выдви­гает принцип соотнесенности получаемых знаний об объекте не только с осо­бенностью средств и операций деятельности, но и с ценностно-целевыми структурами познающего субъекта и выявляет связи внутринаучных целей с вненаучными социальными ценностями и це­лями? Или что считать критерием общезначимости, если специфической осо­бенностью социально-гуманитарного познания является его полипарадигмаль­ность, т.е. синхронное бытования раз­личных парадигм – теорий, принципов, положений? Эти вопросы не имеют од­нозначных ответов. Очевидно, такого рода неопределенность оправдана, по­скольку она делает науку открытой, не создавая препятствий и жестких барье­ров ее развитию, возникновению новых научных теорий и дисциплин, не впи­сывающихся в существующую структуру научного знания и расширяющих его пространство.

В целом, целесообразно говорить о комплексе критериев, различая пара­дигмальные критерии – критерии легитимные на том или ином этапе развития науки, действующие в рамках той или иной научной парадигмы; и универсаль­ные критерии – метакритерии, определяющие наиболее общие параметры на­учного знания безотносительно к какой-либо его парадигмальной принадлеж­ности. В качестве парадигмальных критериев выступают критерии, формируе­мые в рамках той или иной научной парадигмы, например, позитивизма, праг­матизма, структурализма, феноменологии. В качестве метакритериев можно выделить такие требования как: рациональность, логическая непротиворечи­вость, интерсубъективность, воспроизводимость, опытная проверяемость(15). Научным, в таком контексте, является знание, отвечающее требованиям боль­шего числа метакритериев и наоборот, знание, относительно которого не рабо­тает большая часть метакритериев, едва ли может претендовать на статус науч­ного

Наука в социальном аспекте

В социальной ипостаси наука предстает как форма общественного созна­ния, совокупность учреждений, институтов, соответствующих социальной структуре об­щества. Институциональная структура науки формируется в ходе развития и усложнения системы образования, возникновения академических профессий, становления академически-университетской структуры, института публикаций, библиотек. К наиболее существенным предпосылкам этого про­цесса Т. Пар­сонс относит возникновение специализированного, поддающегося кодифика­ции и хранению в письменной форме, корпуса знаний; дифференциа­цию са­крального и светского знания, обретение интеллектуальной свободы от религи­озного контроля. Анализ социальных механизмов интеграции автоном­ной сис­темы образования дополняется у Т. Парсонса изучением процессов внутренней дифференциации академических организаций, появления различ­ного рода под­разделений (факультетов). Ключевое событие социальной исто­рии науки - от­деление научной деятельности от преподавательской, рождение профессии ученого(16).

Особый аспект социологии науки - исследование роли интеллектуальной элиты как социальной силы. Здесь существуют противоположные точки зре­ния. К. Мангейм рассматривает интеллигенцию как творческую, созидатель­ную силу общества, призванную «создавать интерпретации мира»(17). А. Гулднер, напротив, характеризует интеллектуалов как Новый эксплуататорский класс, вызывающий к жизни новую деспотическую форму господства - мерито­кратию (англ. merit - способность) (18).

В отечественной интеллектуальной культуре сложилась традиция словом «интеллигенция» обозначать определенную социальную группу, отличаю­щуюся занятием умственным трудом, высоким образовательным уровнем и творческим характером своей деятельности, сохраняющую и несущую в другие социальные группы ценности и достижения мировой культуры, а также харак­теризующуюся специфическими психологическими чертами и позитивными нравственно-этическими качествами(19). Некоторые отечественные исследова­тели, помимо этого, рассматривают интеллигенцию как часть интеллектуаль­ного слоя общества, продукт его усложнения, дифференциации, отличая ее от интеллектуальной элиты, на том основании, что последняя является генерато­ром идеей, а первая - их транслятором(20). Наконец, достаточно распростра­нена точка зрения, согласно которой интеллигенция как таковая отсутствует в обществе Традиции, она – активный член общества Модернизации. Занимаю­щая в социальной иерархии срединную между народными массами правящей и интеллектуальной элитами позицию, интеллигенция формируется в ответ на потребность массового распространения новых технологий деятельности, но­вых форм социального взаимодействия. Призванная аккумулировать и тиражи­ровать новые знания об окружающем мире, интеллигенция выполняет функ­цию информационного посредника, одного из агентов модернизации(21).

Важнейший раздел социологии науки – этос научного творчества. Этосом наукиназывается разделяемый учеными комплекс ценностей и норм.

Этос науки сравнительно недавно стал предметом специального рассмот­рения. Первые попытки систематического изучения этоса науки относятся к се­редине прошлого века, они связаны с осмыслением того факта, что развитие науки обусловлено не только внутринаучной логикой, но – факторами. При­оритет в «открытии» этоса научного творчества принадлежит классику амери­канской социологии Р.К. Мертону. Именно Мертон осуществил первую систе­матическую и наиболее существенную идентификацию основных норм дея­тельности ученых и показал, как эти нормы воздействуют на продвижение на­учного знания.Принципы научного этоса квалифицируются Мертоном как не­обходимые для ученых, не только потому, что процедурно эффективны, но и потому, что считаются благими и целесообразными(22).

Ученый формулирует основные принципы научного этоса: принцип уни­верса­лизма, из которого следует, что истинность научных утверждений оцени­вается независимо от возраста, пола, расы, авторитета, титулов и званий тех, кто их выдвигает; принцип коммунализма, который утверждает недопустимость моно­полий в науке, (что не отрицает авторского права); принцип незаинтересо­ван­ности, согласно которому первичным стимулом деятельности ученого явля­ется, свободный от соображений личной пользы, бескорыстный поиск истины; принцип организованного скептицизма, который отвергает стратегию слепого подчинения авторитету предшественников как ненаучную(23).

Мертона упрекали в беспочвенном идеализме и отсутствии эмпириче­ского обоснования выдвинутых им принципов. Его оппонент - Р. Богуслав - от­вергает мертонианскую этическую систему как мифологическую, не сочетаю­щуюся со структурой существующих исследовательских сообществ и ценност­ными ориентациями их членов, предлагает свою систему норм, в его видении, более адекватно описывающую социетальный этос современного исследова­тельского сообщества. Богуслав формулирует принципы, представляющие со­бой антитезу мертонианским.

Так в качестве антитезы принципу универсализма предстает принцип партикуляризма, из которого следует, что персональные, этнические, социаль­ные и др. характеристики ученого влияют как на саму деятельность ученого, так и на оценку ее результатов.

Принципу коммунализма противопоставлен принцип скупости, который гласит, что необходимо хранить в тайне собственные изыскания, чтобы пре­дотвратить их использование коллегами.

Принципу незаинтересованности противостоит принцип заинтересован­ности, из которого следует, что ученый и его профессиональное сообщество должны получать прибыль от собственного исследования.

Наконец смысловой оппозицией принципу организованного скептицизма выступает принцип организованного догматизма, согласно которому ученый не должен ставить под сомнение сделанные его предшественниками фундамен­тальные предположения(24). 

Сформированная Богуславом система ценностно-смысловых оснований науки как социального института подобно мертонианской системе отличается известным максимализмом – от абсолютизации внеличностного подхода к аб­солютизации личностного. Как представляется этот максимализм преодолева­ется в концепции И. Митрофа, представляющего научный этос как систему ду­альных оппозиций. В сущности, Митроф выдвигает идею антиномичности на­учного этоса, в его видении рациональность науки изначально создается в игре личностных и внеличностных сил: универсализма и партикуляризма; коммуна­лизма и скупости; незаинтересованности и заинтересованности; организован­ного скептицизма и организованного догматизма и т. д. Любопытно, что Мер­тон отвечает Митрофу тем, что формулирует идею функциональной ценности напряжения между полярностями норм. По его мнению, деятельность в согла­сии только с одной компонентой в паре амбивалентностей ведет к обреченному на неудачу, одностороннему развитию, которое подрывает основные цели на­учной деятельности.

В целом, социальный анализ науки - направление новое и очень перспек­тивное, однако и его нельзя абсолютизировать. Целостный образ науки рожда­ется лишь в результате синтеза различных его ипостасей.

 

Резюме

Итак, наука, будучи автономной сферой культуры, формой обществен­ного сознания, социальным институтом имеет в своем основании особый тип познания – научный рационализм. Научная рациональность есть основанное на опыте, рефлексивное, ориентированное на формирование освобожденных от конкретики обобщающих, опирающиеся на доказательства построений, ра­зумно-рассудочное мышление.

 

Вопросы для размышления:

1. В чем заключается специфика научного рационализма как формы мышления? 

2. Возможна ли ненаучная рациональность?

3. Какие критерии научности представляются вам наиболее убедитель­ными?

4. Чем отличаются обыденная, научная, философская рациональность?

5. Каковы отличия науки и паранауки?

6. Можно ли сформулировать некий универсальный принцип отношений науки и иных форм культуры?

Примечания

 

1. Вебер М. Наука как призвание и профессия //Самопознание европейской культуры XX века: Мыслители и писатели Запада о месте культуры в совр. об-ве.- М., 1991.- С. 140.

2. Огурцов А.П. Дисциплинарная структура науки: Ее генезис и обоснование.- М., 1988. - С. 151- 162.

3. Лекторский В.А. О некоторых вариантах соединения религии и научного знания (проекты христианской физики и христианской психологии) // Разум и экзистенция: Анализ научных и вненаучных форм мышления.- СПб.: 1999.- С. 214.

4. См. об этом: Давыдов Ю.Н. Макс Вебер и современная теоретическая социология: актуальные проблемы веберовского социологического учения. - М., 1998.

5. Кун Т. Структура научных революций. - М., 1977. - С. 208.

6. Панофский Э. Галилей: наука и искусство (эстетические взгляды и научная мысль)// У истоков классической науки. Сб. ст. - М., 1968.- С. 13 -35.

7. См.: Рапп Ф. Перспективы философии техники // Философия техники в ФРГ. – М., 1989. – С.89.

8. Бердяев Н.А. Человек и машина (Проблема социологии и метафизики техники) // Вопросы философии. – 1989. – №2. – С.158-159.

9. Цит. изд.- С.160-161.

10.Ахиезер А.С. Россия: критика исторического опыта. (Социокультурная динамика России). Т.2. – Теория и методология. Словарь. – Новосибирск, 1998. – С. 266.

11. Шпенглер О. Человек и техника // Культурология. 20 век: Антология. – М., 1995. – С.486.

12. Адорно Т.В. О технике и гуманизме // Философия техники в ФРГ.– М., 1989. – С.370.

13. Меркулов И.П. Когнитивная эволюция.- М., 1999.- С. 56-62.

14. Пригожин И., Стенгерс И. Время, хаос, квант. - М., 1994.- С. 259

15. Ильин В.В. Критерии научности.- М., 1989.- С. 34.  

16. Parsons T. The academic system: a sociologists view //Confrontation student rebellion and the Universities. N.V., 1969.

17. Мангейм К. Диагноз нашего времени. - М., 1994.-С. 15.

18. Э. Гулднер. Будущее интеллектуалов и восхождение Нового класса//Рубежи.-1997.-№4.-С.3-39.

19. Элбакян Е.С. Интеллигенция//Российская цивилизация: Этнокультурные и духов­ные аспекты: Энц. Словарь/Ред. кол.: Мчедлов М.П. и др. - М., 2001.- С. 78.

20. См.: Диденко Д. Опыт исторической типологии русских интеллектуальных слоев // Рубежи. - 1998. - № 1. - С.65-71.

21. См.: Кузьминых Ю.С. Атеизм как пространство бытия интелли­гента/Интеллигенция России и Запада в XX-XXI вв.: выбор и реализация путей обществен­ного развития. - Екатеринбург, 2004.- С. 38-39

22. Merton R.K. The sociology of science: Theoretical and empirical investigations / Ed. and with an intro. by N.W. Storer. Chicago and London: The University of Chicago Press, 1973. 44, p. 270.

23. См.: Merton. R. The Sociology of Science. Theoretical and Empirical Investigations. – The University of Chicago Press, Chicago. 1972;

24 Демина Н.В. Концепция этоса науки: Мертон и другие в поисках социальной гео­метрии норм// Cоциологический Журнал.-№4.- 2005.

 

ГЛАВА II.