Пробегитесь по первым строчкам

 

Зовите меня Измаил. Нет, меня зовут по-другому, это знаменитое начало романа Мелвилла[129], трамплин, который помогает отточить мастерство рассказчика. Для начала подчеркните в книге и журнале какую-нибудь фразу, а потом придумайте на ее основе сюжет. Или придумайте свой вариант импровизации – попросите кого-нибудь дать вам первую строчку, чтобы превратить ее в трамплин для вашего рассказа. Можно устроить салонную игру: пусть все присутствующие напишут на карточках по строчке. Сложите карточки в шляпу и перемешайте. Потом все по очереди будут вытягивать карточку и тут же рассказывать историю, которая начинается с этой строчки. На работе можно воспользоваться этим методом, чтобы сочинить рассказ о продуктах или услугах, которые предлагает ваша компания, или о произошедшем у вас случае. Как первая строчка, выбранная более или менее случайно, может стать толчком к созданию увлекательного рассказа о том, что вы производите? А вдруг эта игра с сюжетом, направленная на достижение конкретной цели, поможет ухватить какую-нибудь плодотворную идею из тех, что обитают в правых полушариях?

 

Поиграйте в фотофиниш

 

Попробуйте использовать как толчок для вдохновения не слова, а изображения. Выберите фотографию из газеты или журнала (или картинку из старой коробки для обуви) и придумайте рассказ о том, что на ней происходит. Усложните задачу – расскажите не только о том, что видно, но и о том, что осталось за кадром, о том, чего там нет или не заметно на первый взгляд. Картины и фотографии, выставленные в музеях (или на музейных веб-сайтах), – еще один богатый источник сюжетного сырья.

 

Поэкспериментируйте с визуальными сюжетами

 

Искусство рассказчика – очень древнее, но его, как и всякое искусство, можно вооружить современными техническими средствами. Цифровые фотоаппараты, недорогие аудио– и видеоредакторы, фотошоп и CD-райтеры позволяют всякому, у кого в душе живет какая-нибудь история, изложить ее в изображении и звуке. Неплохую возможность разобраться в этих техниках дает «будка историй» (см. проект StoryCorps), функционирующая на ежегодном Фестивале визуальных рассказов. (Я сам побывал в этой «будке» и должен подтвердить, что на нее стоит потратить время и деньги.) Центр Визуальных рассказов также проводит занятия и располагает большим количеством справочных материалов (см.: www.storycenter.org). Из других вариантов «техники турбонагнетателя» в рассказывании историй можно предложить сетевое сообщество «Fray» («Схватка») (www.fray.org), а заодно – проект «Истории большого города» (www.citystories.com)  и «Раньше я верил, что…» (www.iusedtobelieve.com)  – великолепную подборку детских верований.

 

Спросите себя: «Кто все эти люди?»

 

Бывало ли с вами такое: вы оказываетесь в людном месте (в аэропорту, торговом центре, кинотеатре, на спортивном стадионе) и вдруг оглядываетесь, не понимая, кто все эти люди? Когда такое случится в следующий раз, не ограничивайтесь вопросом. Ответьте на него. Выберите пару человек рядом с вами и придумайте историю про них. Кто они такие? Как их зовут? Кто они – сослуживцы? Любовники? Родственники? Враги? Почему они здесь оказались? Куда они пойдут потом? Если вы с друзьями, выберите пару человек, придумайте истории про них, а потом сравните, что получилось. Может быть, вы что-то пропустили, а ваши друзья, наоборот, сделали на этом акцент? За какие детали, не замеченные вашими друзьями, ухватились вы? Разные люди, исходя из своего жизненного опыта, по-разному трактуют одни и те же мелочи. Такое упражнение помогает по-новому взглянуть на то, что казалось очевидным, преодолеть стереотипы и расширить репертуар сюжетов, которые вы создаете, общаясь с родными, друзьями и коллегами. На худой конец, вам будет не так скучно ждать автобус на остановке.

 

Прочитайте эти книги

 

Самый лучший способ усовершенствовать свое понимание сюжета – перечитать тексты с хорошими сюжетами, прежде всего классические истории, содержащиеся в баснях Эзопа, греческих, скандинавских, индейских, южноазиатских и японских мифах; в Библии; в пьесах Шекспира. Если же вы хотите больше узнать об искусстве сложения сюжетов, вы обязательно должны прочесть пять книг:

 

Роберт МакКи. Сюжет: суть, структура и стиль. Основы работы сценариста.  Даже если вы не планируете в ближайшее время написать гениальный сценарий, книга МакКи достойна того, чтобы ее прочитать. В ней объясняются основные схемы кинематографических сюжетов – начиная с роли персонажей в развитии истории и заканчивая двадцатью шестью жанровыми разновидностями. Кроме всего прочего, после этой книги вы станете смотреть фильмы абсолютно по-другому.

 

Джеймс Боннет. Украсть огонь у богов: Новая динамическая модель сюжета для писателей и кинематографистов.  Опираясь на работы Карла Юнга, Джозефа Кэмпбелла и других, Боннет показывает, как использовать сюжетные архетипы и «естественное развертывание сюжета», чтобы создавать современные повествования любого рода.

 

Клифф Аткинсон. За пределами точек на слайдах: Как создавать презентации в «Пауэрпойнте», которые будут информировать, мотивировать и вдохновлять.  Одного слова «Пауэрпойнт» достаточно, чтобы вызвать у меня приступ тоски. Однако эта программа для презентаций используется во всем мире, а значит, мы должны научиться пользоваться ею наилучшим образом. Выкиньте на свалку тоскливые левополушарные таблицы и прочтите книгу Аткинсона, где объясняется, как сделать из презентации в «Пауэрпойнт» настоящий эпос.

 

Скотт Маклауд. Понимание комикса: Невидимое искусство.  Когда я говорю, что это одна из лучших книг, когда-либо прочитанных мной, люди смеются, но они просто ничего не понимают. В своем шедевре (да-да, без преувеличения) Скотт Маклауд объясняет, как устроен комикс: как разворачивается сюжет, как взаимодействуют картинки и текст и как читатели домысливают большую часть содержания. Кстати, учтите: вся книга написана в виде комикса. Потрясающе.

 

Джозеф Кэмпбелл. Герой с тысячью лиц.  В этой книге Кэмпбелла вводится понятие «путешествие героя» – модель, которую должен усвоить любой начинающий автор – не говоря уж о любом человеке, стремящемся к самореализации. Кроме того, путешествие в мир мыслей Кэмпбелла можно совершить, познакомившись со знаменитой серией интервью, взятых у него Биллом Мойерсом в конце 1980-х годов и выходивших на видео, CD и DVD. Собрание лекций и работ Кэмпбелла имеется также на сайте его мемориального фонда. (См.: www.icf. org/works.php.)

 

Глава 6

Симфония

 

Я никогда не умел хорошо рисовать, поэтому в один прекрасный день решил научиться. Но записался я не на обычные художественные курсы, а выбрал подход, более соответствующий этой книге, – метод «рисования в режиме правого полушария», впервые примененный Бетти Эдвардс и описанный в ее одноименной книге. Мой автопортрет был подобен фотографии «до» в рекламе средства для похудения. Я нарисовал его на самом первом занятии, перед тем как началось обучение. Пять дней спустя, как вы потом убедитесь сами, у меня получился совсем другой рисунок. А в процессе я многое узнал о следующей категории, связанной с «общей концептуальностью».

Симфония, как я назвал эту категорию, – это способность собирать воедино разрозненные фрагменты. Это умение синтезировать, а не анализировать, видеть взаимоотношения между несвязанными на первый взгляд областями, охватывать общую панораму, а не давать конкретные ответы и изобретать нечто новое, комбинируя такие элементы, которые до этого никому не приходило в голову связать. Кроме того, симфония – функция правого полушария не только в метафорическом, но и в буквальном смысле. Как я объяснял (см. главу 2), нейробиологические исследования, проведенные с помощью фМРТ, показали: правое полушарие обрабатывает информацию одновременно, контекстуально и симфонично. Оно видит не отдельные деревья, а весь лес, слушает не фагот или первую скрипку, а весь оркестр.

Умение мыслить симфонически – отличительная черта композиторов и дирижеров, ведь их задача – взять ноты, инструменты и исполнителей и создать из всего этого нечто такое, что будет звучать гармонично и приятно для слуха. Предприниматели и изобретатели уже давно используют это искусство. Однако сегодня оно приобрело важность для гораздо большего круга людей. Причины – все те же три фактора, изгоняющие нас из Информационного века. Автоматизация взяла на себя множество рутинных аналитических задач, которые прежде выполняли работники знания. Многие из этих задач взяла на себя еще и Азия, где их выполняют так же качественно, но за существенно меньшую плату. Все это освобождает профессионалов и позволяет им (а в некоторых случаях и заставляет) заниматься тем, что компьютеры и более «дешевые» технические специалисты за границей вряд ли смогут воспроизвести: распознавать модели, преодолевать барьеры и обнаруживать скрытые взаимосвязи, отважно совершая скачок в воображении. При этом мир, в котором слишком много информации, свободы для индивидуального выбора и всевозможного барахла, выдвигает эту способность на первый план и в частной жизни. Современная жизнь настолько переполнена возможностью выбора и самыми разными стимулами, что люди, способные к панорамному видению и умеющие вычленить то, что по-настоящему важно, получают значительное преимущество в погоне за человеческим счастьем.

Один из лучших способов понять суть симфонического мышления и овладеть им – это научиться рисовать. А умение рисовать, что и подтвердил мой автопортрет, никогда не было моей сильной стороной.

 

Утром первого дня на курсах, еще перед тем, как мы достали бумагу и заточили карандаши, нам объяснили суть этого ремесла, сжав его до одной-единственной фразы, которая еще не раз будет повторяться в эти пять дней. «Суть рисования, – говорит Брайан Бомайзлер, – в умении видеть взаимосвязи».

Брайан Бомайзлер – мой наставник. Он будет учить меня и еще шестерых (пеструю компанию, где есть адвокат с Канарских островов и фармацевт из Новой Зеландии) по методике, описанной Бетти Эдвардс в книге «Рисование в режиме правого полушария». Бомайзлер занялся этой работой, уже имея за плечами солидный опыт. Он – состоявшийся нью-йоркский художник. Его работы (в том числе незавершенные) красуются на стенах студии на шестом этаже в доме в Сохо, где и будут проходить наши занятия. Он ведет этот курс уже двадцать лет. Кроме того, он сын Бетти Эдвардс.

Подобно своей матери, с которой он и разработал этот пятидневный мастер-класс, Бомайзлер убежден, что умение рисовать – это, прежде всего, умение видеть. «Беда в том, что мы слишком любим наклеивать ярлыки», – говорит он. Чтобы проиллюстрировать эту мысль, а заодно документировать наш исходный уровень, он дает нам час на то, чтобы мы нарисовали автопортреты. Мы закрепляем маленькие зеркальца, открываем огромные альбомы и начинаем рисовать. Я заканчиваю раньше остальных, и Бомайзлер тут же определяет во мне двухсоткилограммового поклонника «Чиз-дудль», который торжественно воздвиг себя в дверях «Следящих за весом»[130]. Мягко говоря, надо мной придется изрядно потрудиться, но поскольку хуже быть не может, есть вероятность, что станет хоть немного лучше.

Проблема, объясняет Бомайзлер, скосившись на мой шедевр, в том, что я рисую не то, что вижу. Я рисую «символы, которые запомнил в детстве». На самом деле у меня не такие  губы. Таких губ нет вообще ни у кого. Я нарисовал символ  губ, который видел в детстве. Эти нарисованные мною губы воспроизводят один к одному вывеску «Мэджикист»[131], манившую нас с обочины шоссе I-94, когда мы с родителями ездили к бабушке и дедушке в Чикаго. В каком-то смысле я просто написал современными иероглифами слово «губы», вместо того чтобы действительно увидеть свои губы и место, которое они занимают у меня на лице.

Тем же днем Бомайзлер показывает нам штриховой рисунок работы Пикассо и просит скопировать его. Но перед тем как мы начинаем, он требует перевернуть исходный рисунок вверх ногами – «чтобы вы ничего не знали о том, что будете рисовать». Смысл в том, чтобы обмануть левое полушарие и предоставить свободу действий правому. Когда левое полушарие не знает, чем занимается правое, сознание способно видеть пропорции и интегрировать их в единое целое. Во многих смыслах в этом-то и состоит суть умения рисовать, а заодно – и ключ к овладению симфоническим мышлением. Например, одна из причин, по которой мой автопортрет выглядит так странно, – в том, что там искажены пропорции. Мы, семеро учеников, узнали на занятии (и, что еще важнее, увидели  это), что расстояние от линии зрачков до края подбородка равно расстоянию от линии зрачков до макушки. А на моем рисунке глаза намного выше, чем на самом деле, и из-за нарушенной пропорции перекошенным оказался весь рисунок.

Бомайзлер – чуткий педагог, чем-то напоминающий мистера Роджерса[132], если бы тот прожил какое-то время на левом берегу Сены[133]. Каждый раз, когда мы выполняем задание, Бомайзлер скользит по студии, подбадривая своих учеников. «Моя задача – сделать так, чтобы ваше левое полушарие помалкивало», – вполголоса говорит он. На одном из занятий он рассказывает нам о негативном пространстве – области между изображениями и вокруг них. Он показывает нам логотип «ФедЭкс».

Позже мы рисовали портреты своих товарищей по занятиям и начали с того, что заштриховали большой лист бумаги, а потом стали стирать  те части, которые выходят за пределы контуров головы модели, чтобы таким образом «открыть» рисунок. «Негативное пространство – эффективный инструмент художника, – говорит Бомайзлер. – В нем – один из секретов умения рисовать».

Через четыре дня мы учимся видеть некоторые из пропорций – соотношение между рисунком и негативным пространством, между линией и тенью, между углами и пропорциями – то, чего многие прежде даже не замечали. Мы рисуем табуретки, поставленные на столы, линии на наших ладонях, тени, которые притаились в углах студии. Бомайзлер постоянно повторяет мантру: «Суть рисования – в умении видеть взаимосвязи», их совокупность образует единое целое. В каком-то смысле по этому же принципу строится и сам курс. Из всех упражнений синтезируется единое целое в последний день, когда мы должны интегрировать наше новообретенное понимание в единую панораму, в новой попытке нарисовать автопортрет.