IV. Слова из кочемарского детства.

                 «Замолцы, дурацок! А то как хвацу рогацом!»

      Говор кочемарского населения в период нашего детства отличался большим своеобразием, немало особенностей в произношении и употреблении слов осталось здесь до сих пор.

   Прежде всего, у нас несколько по-иному называются буквы алфавита, а именно: кэ, лэ, мэ, нэ, рэ и так далее. Отсюда и особенности в произношении аббревиатур: Сэсэсээр, Сэшэа, рэсэфэсэр, пошёл на мэтээф ( молочно-товарная ферма), работает в мэтээсе ( машинно-тракторная станция), в лэмээсе (это лугомелиоративная станция – была такая раньше в Гусе-Железном)и т.д.

    В деревнеакают и якают, говоря бальшой, ряка, вясна, пясок, не произносят «е» в корне, выражаясь на рике, на писке, тилега. Прилагательные женского рода звучат кратко: бела, красна, маленька, глупа с ударением на первом слоге. Так же произносятся прилагательные среднего рода, и тем самым средний род здесь вообще как бы не существует: озеро м е лка, окно м а ленька, стекло гр я зна, болота глуб о ка, карыта дерев я нна ( здесь и далее жирным шрифтом выделены ударные гласные).В мужском роде опять «а» и «я»: белай, краснай, маленькай, синяй. Глаголы третьего лица и будущего времени смягчаются: пьють, глядять, пойдуть, возьмуть; вместо окончаний –ат, -ят нередко ставят – ють: просють, ходють. Частица «ся» звучит как «цы»: купаютцы, смеютцы или «си»: умылси, наелси. Говоря о будущем, упускают «е», произнося: сделам, послушам, побегам. Вместо есть (кушать) говорят исть, поисть.

     На месте «ф» произносят «х»: ханарь, Хедя, Хиля, Хрол, Хома, Сах о новы; бывает тут и «хв », как в слове сарахван. В иных словах вместо «х» ставится «к»: коронить, клев ( для скота), паска и наоборот: хрёст, хрёстный, кряхнуть. На месте «щ» звучит «ш» или двойное «ш»: ишшо, шшурок, яшшик, ужишша, грязишша, хрешшёный, трешшина, Юшша ( деревня Юща - Ламша). А в слове дожжы (в единств. числе дошш) слышится два «ж» и на конце «ы». Бывает, что произносят не «ри», а «ры»: крык, рыск, пострыглись, пошли по грыбы, пол скрыпить, стрыжечки прилетели. В частице «то», если основное слово кончается на согласную, буквы могут поменяться местами: дом-от у вас большой, табачок-от хорош или к остюм-от новый. Ещё одна заметная особенность – «ц» на месте «ч»: рогац, цугун, цаво (чего), цасто. Могли сказать: «Замолцы, дурацок, а то как хвацу рогацом». (Хватить значит ударить, стукнуть). Или «Церпни-ка мне глотоцик водицки!» Правда, «цоканье» теперь исчезло, но чаво и ишшо осталось.Часто при разговоре здесь употребляется уменьшительно-ласкательная форма слов: дай хлебушка, попей молочка, съешь картошечки, а также поросятки, ребятки, шшаночик.

  А вот пример кочемарского звучания частушек:

                                           Идёть дожжык, с крыши капить,

                                           Идёть милай, кысалапить.

    По сравнению с общепринятыми многие слова здесь сильно искажены или сокращены. Так, завалинка тут – завалка, напильник – подпилок, частокол – сток о л или сток о льник, чащоба – чащар а (произносится чишшар а), комья на огороде или снежки – комк и, большие комья грязи – ошмётки – лашмётки. Сжал, раздавил в лепёшку – у нас в липшётку. День недели среда – середа, четверг – четверих, рубль – рубаль. Почерёвок (брюшная часть свинины) – черевёзка. Обшлага у нас в деревне – шилага, насекомое шершень – ш е рстень, слепень – шлепец, сверчок – стрюк, зверёк выхухоль – хох у ля, чибис – п и вик, комары – кумари, коршуны – коршань я. «Налетели гаишники, как коршанья!», - сообщал товарищам возвратившийся в деревню водитель. Или о них же: «Как коршанья, из кустов высматривают». Козявка-жужелица – кузелица. Коростель-дергач у нас дергун, чирок, чирки – цирок, цирята. Киномеханик – кинщик. «Кина не будет – кинщик заболел», - и в шутку, и в серьёз говорили кочемарцы. При высокой температуре у человека, лихорадке говорят: «Лихоманка его дерёт», при недобром пожелании – «Лихоманка его задери!». Т а льник – тал, снежный наст – пан а с, поэтому говорят: «Идти по панасу». Интересно преобразилось и применяется слово «жабры»; оно тут - зебры, причём не только у рыбы, как в чеховском «Налиме», но и у человека – на месте скул. Можно услышать такую угрозу: «Как сяс дам по зебрам!».   Полукруглый женский гребешок тут тоже гребешок, а вот плоский двусторонний (с частыми зубчиками на одной и редкими на другой) – гребен и к. Про се к (вместо пр о сека), как, кстати, и прорубь, здесь мужского рода, используется с прилагательным широкий. Облегчение нагрузки, послабление дисциплины – лафа – у нас лаха, а с искажённой частицей «то» превратилось в новое слово. Так, мать могла попенять детям: «Совсем распоясались – узнали лахуту!» Очко в игре – очок. «Нам каждый очок дорог», «Лишь на один очок вы нас обогнали», - говорили за карточным столом. Есенинский (из «Письма матери») шушун у нас – шушпан – нарядный, вышитый сарафан, который обычно готовили родители для дочери-невесты. Нар о ст (на чём-нибудь, например, на дереве), - н а рость. Религиозный праздник Успенье – Успленье (но по смыслу по-кочемарски получается даже более точно – усыпление).

     Такая же картина с другими частями речи. Например, гнусавый – гундосый, заскорузлый – кор ю злый, скользкий – склизкий, влажный – в о лглый, наглый – нагл е тый, льстивый – лисл и вый. Так и говорят: «Лисливый телёнок двух маток сосёт». Налито всклень – восклён, постепенно, исподволь – исподов о льки, наискосок – наискоск и, аживьём – живьяком. В выражении «Двинулся ему наперерез» у нас применяется слово наперес е к. Тщедушный превратилось в ч у душный - маленький; отсюда – чуд о к – совсем немного. Упрекать, укорять – урек а ть. Засохло, затвердело так, что стало непригодным – заскл е ло. Испугался, переполошился – испол о шился,ороб е л – ороб, обр о б, колышется, качается – колых а ется; пачкать, испачкать – п а кать, испакать. Беспокоить, баламутить – булг а тить, всбулгатить, глотнуть – глануть, задохнулся – задв о хся, плевать – пл ю дать, крадётся – кр а дится, встряхнуть, встряхни – трехануть, трехани. До сих пор многие кочемарцы вместо слова позавчера говорят послевчера.

   Барахтаются в воде, по-нашему, булты ха ются. Удивляются, смотрят с интересом – дивуются. Дотронулся – дочикнулся или доцикнулся. Говорят до сих пор голова (нога, рука) б о льна вместо «болит». Собака лает, гавкает - з я вкает. В ответ на громкое, сердитое замечание можно услышать: «Чего ты на меня зявкаешь?» Успел что-то сделать или, например, доехать до дому засветло, по-нашему, - з а видно. Идёт человек с пустыми руками, ничего не несёт – идёт напрост е. Упустил, прозевал – пророзил, проерозил. Одеться потеплее или сегодня теплее – пот е пле. Протык а ть, проткнуть – прошик а ть, прошкнуть. Ударил, оглушил – огло у шил. Тыкать пальцем или рукой в тело – шкать. «Шкает он его и шкает – совсем зашкал», - случались порой выражения.Соблазнить (не в традиционном, любовном, смысле слова, а просто подтолкнуть на какие-либо действия) – зблажн и ть. «Ты что же – зблажнил его на эту игру, а сам не играешь?» - могла выговорить мать старшему сыну по его отношению к младшему. Ударить, например, лошадь кнутом, прутом – стегнуть - превратилось в слово стебан у ть. «Стебани-ка его хорошенько! -  могло быть высказано пожелание, причём имелось в виде не только лошадь и не только кнутом.

   Прыскать (воду изо рта), а также фыркать, недовольно поморщиться по поводу какой либо еды это по-кочемарски – п ы рскать. «Чево пырскаешь, или каша эта тебе не ндравиться?» - могли спросить родители за столом. Говорят также: гурцы, страм, пензия, идиёт, трулев а ть вместо трелевать, дёржу, дёржит, тербуха, вострый, вилсапед, лисапед или лисипед, молонь я, сольн и ца, т ы кла, карт о ха, ч е риф, мыш а, к у рьца, журафь, пышан о, я штрица, в а льницы, мырн у л, здор о вкаться, спотыкн у лся, сыпятся, испуж а лся, ляжь.   Щав е ль тут шив е ль. Квиты – скв и ти. «Долг я отдал – мы теперь с ним сквити», - довольно часто говорят здесь.Насквозь здесь наскрозь: «Ну, а ветер-то чё хлоб ы щет – наскрозь продувает». А вот пример обращения кочемарцев с местоимениями, именами и частицами из диалога: «Глиди-ка, эт вроде кык Хенька идёть». – «Ды нет, дэт ни она, эт Хядора».

     Кроме того, в нашей деревне были и частью остались свои особые определения предметов и действий. Здесь нет слова инфекция, есть поветрие. На этот случай мог состояться такой диалог: «Эт у тя, поди-ка, грып? – «Ды нет; эт, говорять, поветрия ныня такая ходить». Вот ещё некоторые слова из русско-кочемарского словаря: сказочная баба-яга по кочемарски  бурь-яга, беднота – гольтяп а (похоже на казацкую голытьбу), портянки – он у чи, тонкая верёвочка – об о рка, лужа на дороге – бак лу ша, грязное, трудное для проезда место – бу чи ла, паутина – тенёты, графитный стержень в карандаше – животик. «У меня животик сломался», - можно было услышать на уроке рисования и даже черчения (на этих уроках ребята уже постарше).Мошки (мушкар а), оводы (оводь я), беспокоящие скотину – н у да; скотина в таком случае н у дится. Головастик здесь – ширгол о вица ( возможно, когда-то это была широкоголовица, чтовполне соответствует головастику).

   Идёт, выпал снег по-кочемарски – идёт, выпала погода. «Погода-то какая сильная нынче», - говорят о густом снегопаде и сейчас. Грубая ткань, рогожа – дер ю га. Озимые здесь – зелень я. Частушки, прибаутки по-местному прибаски. Шумная, с участием многих людей ссора – буча. Нос у человека, если дело идёт о драке, это сопатка. «Как сяс дам по соп а тке!», - могла слышаться в такой форме угроза. Часть лица ниже лба в таком же случае – кап и ца. «Всю капицу мне разбил», - мог пожаловаться в ином случае потерпевший. Ссадина на лбу – р о гвица. «Эт те кто рогвицу-то присадил?», - удивлялись при этом. А вот у свиньи передняя часть морды – сурн а. Всякая всячина – турурушки. «Убери-ка свои турурушки!», - звучало пожелание очистить стол или какое-то рабочее место. Большая щель в заборе, разрыв в ряду людей (например, футболистов в «стенке»), в череде деревьев, домов и т.п. – прог а л. «Большой прогал там образовался – вот прас у к туда и пролез» - говорили кочемарцы о виновнике беспорядка на грядках в загородке. Большой кусок мяса – ковалок. «Вон какой ковалок съел», - говорили при случае. Ляп у шка, ляп у ха – это небольшой брусочек, прибитый к стене или другой вертикальной поверхности, на который опирается горизонтальная деталь. В то же время выражение на ле пушках означает слабо или еле-еле держится, плохо закреплено. Длинная, в несколько метров ветка – нав е ха; ветви, воткнутые в снег для обозначения пути или в землю для обозначения границы участков – в е шки, в е хи. Пройти по этой границе- меже, примяв траву и образовав тропу, означало пройти брод. Длинная, тонкая жердочка без ветвей для крепления снопов камыша к каркасу крыши – прит у жина. Мотоциклетная коляска – люлька. Котёл на костре – таг а н; затаг а нить – разжечь костёр или огонь в печи. Пенка на кипящем молоке, а также засохшая ссадина на коже – пиг а рка. Проваренная в кипяткемешанка из муки для корма скоту – п о спа. В годы войны и в голодные послевоенные годы люди ранней весной выкапывали на огороде остатки прошлогодней картошки. Эти промёрзшие, превратившиеся в крахмал клубни прозвали в Кочемарах чилик у шки. Позже так стали несколько презрительно называть женскую половину молодёжи. «Эй, чиликушки, уйдите с дороги!» - могли закричать по адресу толпы девочек. Палка для опоры при ходьбе – посох, посошок – здесь б а дик. «Эх, бадик-то мой игде? - встав с постели, ещё добром не разогнувшись, задавалась вопросом старушка.

    Своеобразно звучат и применяются здесь не только существительные, но и другие части речи. Ошибся, обознался (принял одного человека за другого) – обмиш у лился (возможно, что правильно - обмишу р ился – от слова мишура – подделка). Пошевелить что-то, помешать угли, раздёргать спутанную сеть – пошеруд и ть. Небольшой – у горненький, в небольшом количестве – у горненько. Сильно ударил, ошеломил – ошап у рил. В этом случае говорили также шибан у л, шар а хнул или даже шандар а хнул. Выражения «дван у л», «дван и -ка» означавшее буквально ударить два раза, стало применяться в смысле сильно ударить, стукнуть, причём не только по лицу, но и по бревну, по какой-то детали при ремонте и т.д. Применялось в таком случае и слово дараб а знуть, дараб а знул. Поколотить – отколошм а тить, отб о нкать, набонкать (бон – мячик, бонкать значит бить, как по мячу), отб у здать и даже отп е стать.            

     Говорить, беседовать – кал я кать. «Мы с ним вчерась часа два калякали», - вспоминал участник беседы. Или: «Пойду к Ананчу – маленько покалякаю». Бороновать – волоч и ть, а то и волоц ы ть. Попала заноза в палец, в ногу – наспичил. «О-ёй, дэт ты пальцык наспицыл, да-ка я вытшу!» - говорила при случае бабушка внуку. Пища, которую грех есть во время религиозного поста, имеет здесь определение скор о мная. А растительное масло, которое можно употреблять в пост – по этой причине – постное. Слишком много положили масла или бросили в чай песку, что неприятно пить или есть – пр и торно. Пасти скот – беречь, пасёт – берегёт. Утеплили, благоустроили помещение – ух е тали. Снять шкуру с животного и очистить дерево от коры (окорить) обозначалось одним словом – ошкур и ть. Пускать струю воды – чв и кать; вода струйками льётся из сапог – чв и кает. Зашёл в лужу так, что залил сапоги – уход и лся. Это же слово применяется вместо утонул. Кстати, рваные сапоги по-кочемарски – худые. Хорошо – гоже или г о жа. Недавно, несколько дней назад – над ы сь, в прошлом году, прошедшим летом – л е тось. «Летось-то у нас хорошая картошка уродилась, - вспоминали о тех событиях. 

   Много наложил или налил – наврат и л, насур о пил. Последнее слово применяется также в случаях, когда сильно течёт вода или дует ветер; говорят вода или ветер сур о пит. Если что-то лишнего положил в пищу, например, пересолил, то говорят переб а чил. Много наложили или насобирали (грибов, ягод, картошки) – набур а хали. Во втором случае выражаются также словами напуд я кали, назыбали а то и нахр ы кали («целый подпол картошки назыбали» или «три стога сена нахрыкали», - подводили кочемарцы итоги работы). Нашли, с ловкостью приобрели – над ы бали. Немного сэкономил или сохранил, не всё раздал или разлил, оставив, например, рюмочку на утро, - укр о пчил ( возможно, когда-то произносилось укромчил – от слова укромный).Истратили, растратили, использовали, причём, не совсем правильно – изнахр а тили. Это слово старые люди применяли и в смысле – изнасиловали.

     Дружно, производительно работают – шат а ют, много сделали – нашат а ли. Не было дождя – ни канул. У людей с разных концов Кочемар мог быть такой разговор: «У нас вчерась хароший дошш прошёл» - «Не, а у нас и ни канул!» Тайком, скрытно, по секрету – тишк о м. Не соглашается, не слушается – ни в какую. «Я и так, и сяк, а он ни в какую», - сетовали в таком случае кочемарцы. Искать (но не потерянное) – шук а ть. «Пойду-ка я в лес – насчёт дров пошукаю», - говорил порой хозяин. Появился или исчез сразу, быстро – ш е ментом. Это слово применялось и в повелительном наклонении: «Ну-ка, шементом отсюда!» Больно укусил комар, овод, а тем более шершень – т и пнул. «Как он мне типнет – вся щека сразу раздулась!» - жаловались по такому случаю. Кувыркается – кубыряется. Вместо «открой, закрой» говорят отопр и, запри, а вопрос «зачем, для чего?» здесь чаще задают «на кой?».

     Слово «больно» заменяет «очень»: больно много, больно сильно. На небо находят тучи, становится пасмурно - мугл и т, замол а живает. Что-то привиделось, кажется – привержилось, в е ржится. Буквы чётко выделяются на бумаге – написано ятно. Кошка ищет что-нибудь съестное в оставленной посуде – т а зит (в таз у). Бывает, что и человека могут спросить: «Чего ты там тазишь (ищешь)?» или «Опять ты там по тазь я м!» Засунул с большим трудом или спрятал так, что сам не может найти – запс о тил. «Как же эт ты овчинную шубу да в стиральную машину запсотила? – бывал такой вопрос в то время, когда только осваивали эту технику. Когда ребёнок, собака или кошка быстро и неожиданно минует дверь или калитку, то здесь применяли слово «шулюк»: «Только я к двери, а он - шулюк и на улицу». Вместо слова «пусть» обычно употребляли г о рьто: «Да горьто он это съест, горьто она это оденет». Это слово осталось, по-видимому, от выражения типа: «Пусть оденет – горя-то от этого не будет» или «Подумаешь, горе-то какое». Дразнит, манит обещаниями – манежит, не трогай – не зам а й.

     В отношении болезни в деревне осталась старая форма –  хворь, захвор а л, хвор а ет. Чего-то много имеется – навалом, завались: «Да у нас этого добра-то завались», - говорят в таком случае. Подал о себе весть – ослыхнулся. При этом мог состояться такой разговор: «Как там о малом-то, что слых а ть?» - «Ды ослыхнулся – недавно письмо прислал». Ш а ркает, шаркнул означает отталкивает, оттолкнул. «Что ты его шаркаешь?» – делали также замечание старшему ребёнку, когда он не хотел присматривать за младшим. Выражения «ругались, ссорятся» нередко звучат как «лаялись, лаются». Резко критиковать, осуждать – хаять. «Пальто-то ишшо хор о ша, а ты её совсем захаял», - не признавая среднего рода этого вида одежды, могли сказать старики. Вместо слов «не полностью, не до конца» применяются добром не: «Добром не понял, добром не узнал, добром не проснувшись» и т.д. В некоторых случаях употребяется слово тур я ть. «Поди-ка их турн и!» - то есть прогони с этого места овец, коз или кур, - звучала порой просьба. Или «он уж за девками тур я ет» говорили о взрослеющем парне.

     О хозяине и хозяйке дома спрашивали словами сам, сама: «Сам-от дома?» или «А сама-то где?» Сравнение «в самый раз» в Кочемарах звучало как раз: «Сапоги ему как раз» или «как раз ему этого хватило». В выражении «через край» оставляли только ч е рез. «Ты зачем ч е рез-то налил? - звучал вопрос.

          Немало в Кочемарах своих слов для характеристики человека. Неразговорчивый, необщительный, а в ином случае просто бедный человек – бирюк, неопрятный, грязный человек – арс я пка. Изворотливый, склонный к обману, вроде мошенника – хлюст. «Вон ты, оказывается, какой хлюст!», - могли выразиться по адресу такого человека. Некоторые кочемарские картёжники хлюстом называли туза. Неаккуратная, неряшливая типа чу ко вской Федоры женщина – вал ю да, а хитрая, изворотливая – зв я га ( возможно, от свияга, свиль – извилистая). Сильного человека так и звали – силач. Использовали кочемарцы и такое интересное слово, как натуз о льник – человек, который делает на зло, буквально - на то зло. О крепком, физически сильном человеке могли выразиться –  как брус, или «как брус отъелся», сравнивая его с крепкой дополнительной балкой для устройства полатей. Сравнивали также с толстым бревном – как кряж. А ещё говорили беконом пройдёт ( или пройдёшь), намекая на категорию сданного на мясокомбинат поросёнка. О человеке высокого роста говорили: вон какой прог о нистый, а об очень высоком - как жердь или «вон какая холудина!», сравнивая с длинной тонкой палкой,а о плотном, коренастом – как ст у лок. Как о человеке, так и о крупной рыбине или о хорошем поросёнке могли воскликнуть: «Эх, какой ломоть!». От слов лоск, лощёный в Кочемарах возникло определение лощ а к, лошш а к – холёный, жирный телом человек. О таком ещё говорили «Э, какой гладкий!»  А вот плохо, бедно одетый человек – старец или как старец ( видимо, с тех времён, когда по деревне ходили странники-старцы, прося подаяние). О неловком, рыхлом человеке говорили как валёк, сравнивая его с деревяшкой 70 см длиной и до 10 см в диаметре, которая болтается в запреге между оглоблями и плугом или бороной. А может быть, при этом имелся в виду другой валёк – деревяшка с ручкой, похожая на разделочную доску, которой женщины били бельё при стирке.

    Женщины и девушки по-кочемарски бабы и девки, подростки – пацан ы или м а лые «Эт чей малый-то?»- звучал обычно вопрос.

      Слишком подвижный, неусидчивый – в и хленый, вихл я ется ( похоже на «виляет»). Настырный, пристаёт с вопросами или требованиями – это наянный. Умный, хитрый – ушлый. Неумелый, неаккуратный – об а польный ( обап о л – пиломатериал горбыль). Неорганизованный, беспорядочный в работе и в жизни человек – безур я дный, а то ещё могут сказать и зряшший ( то есть говорит зря - неправду или зря - даром живёт на свете).Коротко постригли – оголтали, очень коротко, до корней – обкорнали. Сильно, далеко прыгнул – на земле или с берега в воду – сар а пнул. «Эх, вот так сарапнул! – восхищались при этом. Применялось в этом случае и слово сиган у л. «Зд о рово он сиг а ет!» или «Всё он с и гом-пр ы гом» - это опять же о подвижном, неусидчивом человеке.

     Хорошо, с аппетитом поел – напуз а нился, набил или намял кузовок. Хорошо освоил какую-то работу – навр а жился, наболат ы кался, навостр и лся. Удивился, изменился в лице – перезне я л. Ноют мышцы, хочется размяться – «что-то меня корёжит, ломает. Быстро побежал – покат и л: «Эк, покатил, только пятки сверкают». В этом же случае выражались словом втоп и л: «Как я втопил – он сразу отстал». Применялось также, но редко - дал стрекача, или побежал у шибма – как будто его стукнули, ушибли. Приготовился, начал действовать – вспап а шился, растерялся, бездействует – никак не вспап а шится. Разделся, слишком обнажился или сбросил с себя одеяло – разгонот а лся. «Ты чего эт так разгоноталась-то», - могли обратиться с упрёком к женщине. Зазнаётся, хвастает – тр е пется, выкоб е нивается, выставляет из себя. Крепко, неподвижно стоит или сидит – как врытый. Слабый, болезненный – лед я щий, лед я щенький,тощий, слабенький – свидёный (от «свело-скрючило»), худой, как жиблик. Израненный, изувеченный – увешный, убогий, х ромой – улогий. К эпитету белый нередко добавляли к и пельный, кипельная. «Кожа-то у неё какая – б е ла-к и пельна!». А если очень синий, то по-кочемарски синий-ол и хвенный. Думать, соображать – п е трить, принял неправильное решение – недопетрил. Соображать в смысле планировать, рассчитывать – мараков а ть. «Что-то он там на участке, видать, насчёт прясла маракует» - могли сказать наблюдавшие.

       О поведении человека, о котором обычно говорят «Будто с ума сошёл», в Кочемарах выражаются: «Это на него» (или на тебя) накатило», ненормальный – соответственно накатный. Нервный человек, отвечает зло, сердито – как нарват о й (от слова нарыв). Можно услышать в Кочемарах и такое выражение, как дурак нагольный ( настоящий, полный) и друг ситный ( это уже ненастоящий, неискренний, хотя хлеб ситный пекли из лучшей, хорошо просеянной муки). Колготн о й, колгот а в смысле беспокойный применяется не только к ребёнку, но и ко взрослому человеку. Использовали здесь и слово шебутн о й – задира,любитель затеять ссору или драку. «Чего ты расшебутился?» - одёргивали в таком случае. Щеголять в новой одежде – запол ы скивать («Эк, как он в новой рубахе-то запол ы скивает»). Устал – ум а ялся, сильно устал – и ды хи вон!, переутомился – перен у дился,поправился после болезни, пришёл в себя – оклем а лся; похудел – ос у нулся и даже обр е зался; а если потолстел, пополнел, то поправился. Остановился в растерянности, руки чуть в стороны – раскрыл е тился, куда-тособрался, приготовился – настропал и лся, а если кто кого-то направил, значит настропалил. Что-то попросил и получил – в ы цыгнил (намёк на свойство цыган). Мало дал, проявил жадность – м у скорно (немного похоже на скаредный или скоромно). Неосторожно разбил, испортил вещь – сбед и л; могли также сказать: «Так и ищет чего-нибудь сбед и ть». Оделся для тёплой погоды, расстегнул ворот рубашки – расстепелился, идёт расстепелькой. Идти без головного убора – космач о м или косм а ткой. Можно было услышать такой упрёк: «Ты чего раскосм а тилась?». Вместо «босиком» чаще говорили бос я ткой, а если не умылся, то неум о йкой. Ходит по деревне без дела – болтается, слоняется, шляется, шатается.

Во время ссоры кроме прозвищ обзывали друг друга такими обидными словами, как кривой, косой, глухой, слепой, горбатый, косоротый, косорылый, кособокий, синяк, вшивяк, др и стик. Как по адресу человека, так и животного, могли в сердцах выразиться: «Ах, сука (или к у рва) ты этка!» О женщинах могли отозваться словами колдунища (вот колдунишша-та!), хлюст а нка ( от слова хлюст), хавронья, лах у дра, вихл ю да, а то ещё и сигарьг а. Отходы от молотьбы зерна (ости, полова) – костр и ка. Попадёт она за воротник, в рукава, то неприятно колется, царапает. В связи с этим кострикой зовут сварливого, капризного человека. «Да, она ведь такая кострика», - могли сказать о соответствующей женщине.

       По адресу известного рода людей могли сказать иностранными словами маз у рик, шантрап а, ширам ы га ( последнее от фр. «шер ами» - дорогой друг – так начинали просьбу о милостыне под окнами русских изб отступающие наполеоновские солдаты в 1812 году, а «шантрэ а па» это критическое замечание дирижёра к музыканту, допустившему ошибку).

        Свои слова у кочемарцев в отношении к детям. Ребёнок гулит – гурн у ет, говорит непонятно, невнятно – муз ю кает, беспокоится, трёт глаза, нос, вроде, как хочет спать – к у ксится; беспокоится, никак не уснёт – колгот и тся. Хнычет – хныкает, негромко плачет, заплакал от обиды или из-за каприза – м и зит, зам и зил, а громко плачет – зеп а ет. Это же слово применяется в смысле жадно, большими глотками пьёт. Ребёнок поворачивается с боку на бок, ищет более удобного положения – кутыр я ется. Пелёнки для малыша – г у ни, куклы – ляли, ляльки. Сравнением «как ляльки» говорили о крупных клубнях картофеля.Ребёнок уютно устроился, прижался к матери – прилоб о нился. (Это же выражение по отношению к взрослому означает жадно пьёт, не отрываясь от бадьи или жбана). Подкидывать ребёнка на руках – п е стать. Что-то плохое для ребёнка, вредное, это б я ка или к а ка, а вот бяк а – это вроде пугала – некое страшное существо. Сладость, гостинец для ребёнка – нн а ка; здесь к звуку «нн», прижимая кончик языка к верхним резцам, добавляют еще что-то похоже на звук «ц». Дразнить, довести до слёз – квел и ть, расквел и ть. Малыш обильно описался – нажур о вил. Когда привезённый из города к деду с бабкой внук привыкал к деревенской жизни, к рациону питания и т.д., то о нём могли сказать - обрус е л. Наверное, так говорили когда-то об иностранце, который усваивал русские обычаи и русский язык. Ребёнок подрос, поумнел – он уже в смысл у. Последний, поздний ребёнок в большой семье – подскрёбыш. Желанный, всеми любимый ребёнок – жад о бный.

      Если ребёнок стал есть то, что до этого ему не нравилось, говорили распач у хал, как бы почувствовал, что это вкусно. Автомобиль в речи для ребёнка – биб и ка, потому что он не сигналит, а биб и кает. Здоровый, крепкий ребёнок – кар ы х («О, какой карых растёт!»), а неумелый, неразвитый – некляв о шный («Ручки у него ещё неклявошные»). Чепчик для ребёнка – шлык, колыбель – з ы бка, горшочек для приготовления пищи – к а шник. Подвижный, вертлявый ребёнок – б е шнай, как вирьтян о. Когда кто из детей балуется, проказничает, то говорили, что он зар у ет, называли его зарн и к ( озорник), паразит, супостат, н е слух, шпанёнок, дьявол, Ирод, идол.  Если кто сильно разыгрался, восклицали: «Ну, как с ножового завода!» Старые люди в таком случае могли выразиться «Ах, врах ты эткай, вот как возьму прут!» ( или «огрею дрыном!») Нежность к малышу могли выразить словами: «Ах, ты моя яблока» или «Картинка ты моя нарисована». Часто употребляли в подобных случаях определения «золотой, золотая». Ребёнок успокоился – угомон и лся. Об уснувшем ребёнке могли сказать – окол е шил, а уж если его слишком долго, с беспокойством укладывали, то между взрослыми мог произойти такой диалог: «Ну, што, сдох што ли?» – «Ды сдох!».   – «Ну, слава богу».

  А ведь эти же выражения – сдох, околел ( наверное, имеется в виду, выпрямился, как кол) применялись при падеже домашнего скота (скотины). Хотя и на вопрос «Как здоровье?» можно было услышать ответ: «Да какое там здоровье…Пора уж оклев а ть». Или вот слова из частушки:

                      Раз-два охнуть, чтобы ему сдохнуть,

                      Чтобы ему околеть - мому сердцу не болеть.

     Мому это моему, так же как твому – твоему, а свому – своему.

     Имелись у кочемарцев свои названия некоторых деревьев, трав, ягод и плодов. Крушину звали медвежка, гонобобель – дур а ха, камыш – вьюг а, дягиль – дуг у ль. Ольшаник по-кочемарски олёх. Грибы волнушки тут – лывин и цы (лавиницы), лисички – петушки, белые – дубовые, орех чилим – колючие орехи, череда – собачки (цепляются за штаны), клевер – дятельник, груши – дули, дикий луговой лук – чеснок. Ягоду, похожую на ежевику, или, может, род ежевики, за то, что она цеплялась за одежду, царапала (драла) кожу, мы звали дер ю гой. Завязи огурцов – желяп у тки. Довольно высокая густая трава с длинными тонкими листьями (крупнее осоки) звалась у нас лищ у г. Мятлик луговой называется метлика, среди сорной травы на огороде есть жаберь. А осока тут сак а.

   Несколько по-иному, чем обычно, назывались в Кочемарах денежные монеты и купюры. Они звучали так: однушка, двушка, трюшка, пятак (пятачок), гривенник, двугривенный, полтинник, целковый, трёшница, пятёрка, десятка ( бывало, в картах при поддаче её называли червонец), четвертной, сотня. 15-копеечная монета редко, но всё-таки кое-кем называлась пятиалтынный, а вот 3 копейки, хотя это было можно, алтыном не назывались. На свой манер здесь называют и карточные масти. Если речь идёт о нескольких картах одной масти, то они звучат так: бубны, червы, винны, крести. Одна карта, например, валет, - бубный или буб е й, червый или черв е й, винный (винн е й), крестий (крест е й), а если дама, то – бубна (бубей), черва (червей), винна (винней) и крестя (крестей).

     Когда ещё не знали игры в футбол или только начинали её осваивать, играли в лапту (чаще называли – пул я чкой) и в чижика (мяч били, как в лапте, но играли не в команде, а каждый за себя), в чехарду, в прятки (корон и чкой), в догонялки (лов и чкой, или в колд у нчики). Были еще две игры: обст у квочкой (монеты отскакивали от стенки) и лошад я чкой (изображали лошадь и кучера). В зимнее время по дороге в школу играли чебук а чкой – чебукали -футболили ледышок или навозный кат ы х. Играли долго, до начала 60-х годов, в войну, разбиваясь на две команды. Процедура разделения на команды имела названия кон а ться или загадываться. При загадывании наиболее часто давались клички «кар а пь» и «сар а пь». В качестве считалок обычно применялись такие тексты: «Катилась торба с высокого горба. В этой торбе есть хлеб, соль, вода, пшеница - с кем хочешь, с тем поделись!» Или: «Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана: кого резать, кого бить – вот кому из нас водить». Были и такие считалка: «Шла кукушка мимо сети, а за нею малы дети. Ку-ку-мак, ку-ку-мак, разжимай один кулак», и ещё: «К а зил-м а зил в трубу лазил. Дым пошёл – козёл ушёл». При подвижных играх, когда нужно кого-то включить в одну из команд или, наоборот, не брать в команду, претенденты часто восклицали: «Чур меня!» или «Чур не я!» Ради забавы поздним вечером ребята к оконной раме какого-нибудь дома подвешивали гвоздь и дёргали за нитку, пробуждая хозяев. Это называлось провести стук а лку.

    Убегать звучало у нас тяк а ть: «Вижу, дело плохо, и скорей тякать» или «Ну-ка, тякай отсюда!». Ударить под зад коленкой, у нас было – дать п е ндаля. Названием одного из видов повозки – драндул е т - мы обзывали старые, изношенные автомоб