Ты выбрал путь страдания? Почему?

Я выбрал путь смирения, непротивления. Я мог бы призвать помощь Бога и наслать кару на тех, кто был против меня. Но я не стал этого делать, ибо не ведали они, что творили, точно дети малые. Разве можно наказывать детей? Я мог бы показать чудеса воскрешения и сошествия с креста, но не стал этого делать, ибо тогда началось бы противостояние ещё более сильное, чем было. Я выбрал то, что выбрали люди. Они сами должны были решить и мою, и свою судьбу. Ибо любые пути, которые я видел, так или иначе, вели к страданиям людей.

Когда там, в пустыне, я увидел вероятностные ветки событий, то понял, что ни одна из них не вела к тому результату, которого я желал. И понял я, что был самонадеян, когда пытался доказать Отцу своему, что вы поймёте и примете меня. Понял я, что вы ещё были совсем не готовы к принятию истины. И в этом не было вашей вины. Много сил влияло тогда на ваше развитие. Вас обманывали, как детей, и вы верили всему, как дети. Многие использовали это. И Отец предвидел, что вы не готовы. Но я не послушал Его. Я так сильно хотел помочь вам, показать Свет Божественной Истины, показать путь туда, где вас всегда ждут и вам всегда рады! Но не слышали вы. Об этом предупреждал меня Отец, но я упросил Его дать мне возможность попробовать помочь вам.

И вот я воплотился на Земле и познал весь груз разделённости с Отцом. И познал на себе всё ваше страдание из-за этой разделённости. И увидел, что вы, как слепые дети, ищете наощупь путь к Богу, а другие, непрошенные боги, помыкают вами. И увидел я пропасть, разделяющую вас с Отцом. И осознал, что Он был прав. И преждевременен, и самонадеян был мой выбор. Но обратного пути уже не было. Да и не искал я обратных путей, ступив в земное воплощение. И тогда я доверился вам. И понял я, что противление родит новое противление, в котором нет смысла.

И стал я рассказывать вам о Боге, об Отце нашем и о том, что вы все есть дети его любимые. Но не слышали вы тогда. И взял я учеников, из числа тех, кто заранее согласился пройти со мной вместе этот путь. И принял весь Путь без остатка.

И там, в пустыне, когда передо мной открыли информационные порталы вероятностей, и показали мне все последствия моих деяний, я увидел, что все они ведут к вашему страданию. И впал я в печаль великую, ибо не знал – какой путь страданий выбрать за вас. И мог ли я за вас выбирать? Имел ли на это право? И выбор стоял не между моими степенями страдания, ибо путь мой земной был конечен, хотя в разных вариантах он был разной степени протяжённости. А выбор стоял между вашими степенями страдания. И как я мог выбирать из этого?

И сорок дней размышлял я и спрашивал совета у Отца, но Он молчал. И пустыня – это аллегория, ибо оставлен я был наедине со своим выбором, и никто не мог вмешаться. И было это не наказанием, а невмешательством в мой выбор. Но тогда мне казалось, что всё зря, что Отец покинул меня. Сейчас я знаю, что это не так, что Он следил за моими метаниями и направлял мне всю любовь Свою.

И сорок дней постился я и принимал смиренно всё, что мне дано здесь. И на сороковой день понял я, что не смогу выбрать меру вашего страдания. Не потому, что боюсь возмездия, а потому что страдания каждого – также и моё страдание, потому что люблю вас. И возблагодарил я Отца нашего, который перед этой долгой дорогой сделал мне драгоценный подарок, вложил в меня всю свою Любовь к вам, столько, сколько я смог вместить в себя. И это было прекрасно – так любить вас. И понял я тогда, почему Отец не может выбирать за вас. Потому что, когда вы выбираете трудные пути, Он страдает вместе с вами.

И решил я тогда, что смиренно приму ваши выборы. И вы, и только вы сами решите, какую вероятностную ветку реальности вы выбираете, на какой путь ступаете. И тот, выбранный вами путь, будет и моим путём отныне и на века, пока мы вместе не пройдём по нему к Отцу нашему. И подставил я вторую щеку для пощёчины. И не остановил вас, когда вы кричали: распни! И не просил пощады и снисхождения у Пилата. И не просил спасения на кресте. И отказался от яда, который мне предлагали, чтобы прекратить страдания. И испил ту Чашу до дна.

Конечно, я пытался вам рассказать, что знал, объяснить вам. Но видел уже, что близок час моего ухода, а ещё многое вам нужно передать о Любви Отца нашего. И там, в Гефсиманском саду, прощался я с зарёй и молил Отца помочь вам в вашем выборе, и не наказывать вас за него, ибо я принял ваш выбор целиком всем сердцем, и не было зла во мне, ибо не ведали вы, что творили.

И вы выбрали свой путь. Наш совместный путь. И он оказался труден и тернист. Но это были ваши шаги. Вы сделали из меня идола, которому поклоняетесь. Вы убивали во славу мою. Но ростки Божественной Истины прорастают в любой почве, ибо велик Отец наш. И ростки истины проросли и в вашем мире. И сейчас я понимаю, что вы только подступаете к пониманию истин сотворения мира, но даже сейчас не готовы к приходу мессии.

Вы прошли долгий путь. Он и для меня был долог, потому что, хотя времени и не существует в высших мирах, но я попросил Отца позволить мне быть с каждым из вас в любую вашу минуту – и в минуту радости, и в минуту скорби, и в минуту страдания. И я знаю все ваши тайные и явные выборы. И я с вами пребуду всегда, пока мы не пройдём этот путь до конца. Вернее, до начала новой эры человечества.

Благодарю тебя! Но скажи: Люцифер утверждает, что все мы – части его. А ты? Ты тоже его часть?

Я не разделяю. Ни себя с ним, ни вас с собою. Все мы едины в Боге. Все мы – дети Его. Все мы – части Целого. Как бы тебе объяснить? Дух Бога, который светится во мне, не принадлежит никому. Ни Люциферу, ни мне. Он принадлежит только Богу, как бы Его ни назвали. И когда этот Дух растёт во мне, когда во мне растёт Бог, то где-то он убывает. То есть Божественный Дух перетекает из сути в суть с их развитием, ибо Бог неизменен и велик. И трудно, на самом деле, сказать – сколько во мне от Люцифера, а сколько от других Божественных сутей. Ибо границы условны, и это вам ещё предстоит постичь. Нет чёткого деления, где заканчивается Люцифер, а где начинаюсь Я. Есть просто Божественный Дух в Его неизменном движении от одного полюса к другому. Все утверждения верны в равной степени. И что я – часть Люцифера. И что Люцифер – часть меня. И во мне есть его энергии, и в нём – мои. И если утверждение, что я есть часть Люцифера, вызовет у вас возмущение, то и обратное, что Люцифер есть часть меня, тоже вызовет ваши возмущения.

Но у Божественной Любви нет границ, и мы с ним, конечно, едины в вечности.