Проблемы приказного производства

 

В научной процессуальной литературе неоднократно предпринимались и предпринимаются попытки разграничения деятельности суда на правосудие при разрешении дела по существу и на иную деятельность процессуального характера, которая правосудием не является. Некоторые авторы из сферы правосудия исключают приказное производство, другие - процессуальную ситуацию, когда стороны приходят к определенному соглашению, в связи с чем суд выносит определение о прекращении производства по делу, третьи - рассмотрение дел об оспаривании решений третейских судов, о выдаче исполнительных листов на принудительное исполнение решений третейских судов, о признании и приведении в исполнение решений иностранных судов и иностранных арбитражных решений.

Исключение из сферы правосудия какой-либо части процессуальной деятельности суда, всегда направленной, в конечном счете, на достижение цели защиты прав, свобод и законных интересов, справедливо критикуется в процессуальной науке. При этом к числу наиболее убедительных критиков следует отнести Т.В. Сахнову, которая вместе с тем не включает судебный приказ в число актов правосудия, поскольку считает приказное производство специфической судебной процедурой, лежащей за пределами гражданской процессуальной формы. Сходной позиции придерживается и Д.А. Туманов. Не разделяя такую позицию по отношению к приказному производству, процедура которого также направлена на обеспечение судебной защиты прав и осуществляется судом как носителем судебной власти в соответствии с порядком, установленным гражданским процессуальным законодательством, следует признать правильность ее общего методологического подхода при характеристике правосудия как целостной категории. Его суть в том, что отсутствуют какие-либо основания для "расщепления" соответствующей категории, поскольку вся судебная деятельность по защите прав, протекающая в гражданской процессуальной форме, охватывается понятием "правосудие".

Учитывая распространенность мнения о том, что приказное производство не относится к сфере правосудия по гражданским делам, и гражданскому судопроизводству, с учетом основных доводов его сторонников следует подробнее остановиться на обосновании противоположной, верной, на наш взгляд, позиции. Рассмотрим в связи с этим аргументы Ю.В. Ефимовой, которые отражают общую логику рассуждений сторонников исключения приказного производства из сферы правосудия. В частности, она утверждает, что "процессуальный порядок проведения приказного производства не соответствует общей процессуальной форме отправления правосудия, которая должна основываться на рассмотрении и разрешении споров в судебных заседаниях, с обязательными стадиями гражданского процесса - подготовкой и судебным разбирательством, с обеспечением основных принципов правосудия - принципов состязательности и равноправия сторон". Отсюда делается вывод, что в порядке приказного производства не осуществляется правосудие, значит, не требуется и процессуальной формы; задача суда состоит не в разрешении спора о праве между взыскателем и должником, а в подтверждении требований взыскателя.

С приведенным утверждением нельзя согласиться даже по формально-логическим соображениям. Разве могут быть какие-либо сомнения в том, что приказное производство в гражданском судопроизводстве есть предусмотренная федеральным законом процессуальная деятельность суда как органа государственной (судебной) власти? Если это так, то приказное производство не может не быть процессуальной формой осуществления судебной власти посредством гражданского судопроизводства. А такое осуществление судебной власти согласно Конституции РФ (ч. ч. 1 и 2 ст. 118) есть не что иное, как одна из форм осуществления правосудия.

Приказное производство - лишь часть судопроизводства по гражданским делам, развернутая нормативная модель которого закреплена в ГПК, но если такое судопроизводство в целом является процессуальной формой осуществления правосудия, то таковой является и часть его. Гражданская процессуальная форма не является единой для всех категорий гражданских дел, общим правилом для которых является исковой порядок судопроизводства. Ее специфика по делам приказного производства действительно проявляется в большей степени, чем, к примеру, в производствах по делам, возникающим из публичных правоотношений и по делам особого производства. Однако это не дает оснований для исключения приказного производства в отличие от этих двух названных производств из сферы правосудия.

Что касается существа вопроса, то бесспорность требований, по которым выдается судебный приказ, относительна хотя бы потому, что должник уклоняется от исполнения своего документально подтвержденного обязательства. При этом закон устанавливает лишь презумпцию их бесспорности как основание для рассмотрения дела в упрощенном производстве, на самом же деле они содержат в себе потенциальную спорность. В результате субъективное право приобретает свойство неопределенности, что и заставляет кредитора обращаться в суд за властным подтверждением права и получением возможности его реализации принудительным исполнением судебного приказа. Причем с теми же требованиями он мог обратиться и в порядке искового производства, поскольку наличие или отсутствие спора во многом определяется самим кредитором, а ст. ст. 134, 135 ГПК не предусматривают возможности отказа в принятии искового заявления или его возвращения по мотивам, что дело подлежит рассмотрению в порядке приказного производства.

В связи с этим заслуживает внимания мнение М.А. Черемина, который с учетом содержания понятия спора о праве полагает, что термин "бесспорность" в приказном производстве характеризует лишь сам порядок разрешения дела и свойство представляемых доказательств. Так и должно было бы быть, но, к сожалению, законодатель придерживается несколько иной позиции, поскольку положения ст. 122 и п. 4 ч. 1 ст. 125 ГПК в их взаимосвязи, а также ч. 1 ст. 226 АПК, регламентирующей условия рассмотрения дел в порядке упрощенного судопроизводства в арбитражном процессе, относят бесспорность и к характеру требований. С учетом этого и следует исходить лишь из установленной законом презумпции бесспорности требований, и то лишь при волеизъявлении истца на рассмотрение дела в порядке упрощенного судопроизводства. Причем эта презумпция опровергается простым возражением ответчика, что переводит заявленные бесспорные требования в разряд спорных требований со всеми вытекающими из этого последствиями.

Нельзя согласиться и с тем, что в приказном производстве не действуют принципы гражданского процессуального права. В частности, действие принципов состязательности и процессуального равноправия сторон наглядно проявляется в положениях ст. ст. 128, 129 ГПК, хотя и с учетом специфики данной формы осуществления правосудия. Согласно названным нормам суд обязан выслать копию судебного приказа должнику, который имеет право представить свои возражения, что влечет отмену приказа, после чего взыскатель вправе обратиться с теми же требованиями в порядке искового производства.

Таким образом, приводимые в литературе аргументы не дают оснований для исключения приказного производства из сферы правосудия по гражданским делам. Как и во всех других производствах, суд в данном случае, действуя как орган правосудия по правилам гражданского судопроизводства, устраняет неопределенность в материальных правоотношениях, которая возникла в связи с неисполнением должником своих обязательств, обеспечивая разрешением гражданского дела защиту прав, свобод и законных интересов взыскателя.

В обоснование приказного производства как вида гражданского судопроизводства, хотелось бы отметить следующее:

С развитием гражданского судопроизводства по ГПК РФ можно говорить и об изменении, дифференциации самой гражданской процессуальной формы. В связи с этим обоснованной представляется точка зрения Н.И. Маняка, Е.В. Хахалевой, Г.Д. Улетовой, которые выделяют два вида гражданской процессуальной формы: полная гражданская процессуальная форма (сложная) и неполная (упрощенная) гражданская процессуальная форма. Приказное производство осуществляется судом именно в рамках упрощенной гражданской процессуальной формы;

Выделение в рамках гражданского судопроизводства приказного производства является проявлением принципа процессуальной экономии и преследует цель правильного и своевременного рассмотрения и разрешения гражданских дел;

Наконец, приказное производство является самым эффективным инструментом обеспечения реализации прав после искового производства. В подтверждение данного факта можно привести следующие данные: в 2004 году судами общей юрисдикции всего рассмотрено 5715520 дел, из них в порядке приказного производства - 32,7%; в 2006 году судами общей юрисдикции всего рассмотрено 7570000 дел, из них в порядке приказного производства - 44,8%; в 2008 году судом в порядке приказного производства было рассмотрено 69,8% всех дел; в 2009 году - 0,8% от общего числа дел рассмотренных районными судами с вынесением решения и 75,1% от общего числа дел, рассмотренных мировыми судьями.

В данном случае, на наш взгляд, более обоснованной представляется точка зрения И.Н. Колядко, представителя белорусской процессуальной школы права, считающего, что общая совокупность процессуальных особенностей приказного производства приводит к выводу о том, что это вид неискового судопроизводства, позволяющего осуществлять взыскание денег и имущества по документально подтверждаемым требованиям.

 

Проблемы особого производства

 

Одним из классических видов гражданского судопроизводства является особое производство. Несмотря на широкий диапазон взглядов в науке гражданского процесса относительно количества видов гражданского судопроизводства, большинство исследователей традиционно относит к данной группе особое производство.

В современной правовой доктрине общепризнано, что особое производство можно считать преемником охранительного производства, урегулированного Уставом гражданского судопроизводства 1864 г., следовательно, этот институт имеет более чем полуторавековую историю. Хотя более справедливым будет утверждение о многовековой истории охранительного производства. Так, в своем учебнике гражданского процесса Е.В. Васьковский пишет: «В источниках римского права охранительное судопроизводство носит название «добровольной юрисдикции», в отличие от «спорной юрисдикции», т.е. искового процесса. Объясняется эта терминология тем, что в Древнем Риме охранительные дела (напр., усыновление, эмансипация сыновей) производились в форме искового процесса с тою разницей, что возбуждались по взаимному соглашению сторон и что ответчик не спорил против иска».

В поисках ответа на вопрос о правовой природе особого производства можно было бы бесконечно долго приводить различные высказывания ученых как советского времени, так и современных, однако приведем цитату из книги только что упомянутого Е.В. Васьковского, поскольку его выводы чрезвычайно актуальны и в наши дни, несмотря на прошедшие сто лет. По его выражению: «Охранительные дела столь разнообразны и разнородны, что охватить их одним определением решительно невозможно. Приходится только указать, что производству в охранительном порядке подлежат специально перечисленные в законе категории дел <…> Все попытки установить теоретически точную границу между исковыми и охранительными делами и отыскать признак, которым они отличаются друг от друга, оказались безуспешными <…> Поэтому новейшие процессуалисты склоняются к тому мнению, что такого критерия вовсе нет и что подчинение тех или иных дел исковому или охранительному порядку зависит от усмотрения законодателя и должно обусловливаться соображениями целесообразности и практического удобства». Таким образом, еще сто лет назад наметилась тенденция законодателя определять перечень (или категории) гражданских дел, рассматриваемых в порядке охранительного производства, по «остаточному принципу». Такое распределение категорий дел, если посмотреть на структуру ГПК РФ 2002 г., характерно и сегодня. А сколько практических трудностей вызвало такое решение законодателя?

Сегодняшняя модель особого производства является предметом дискуссии в доктрине гражданского процессуального права. Немало вопросов возникает и на практике. Мы не преследуем цели рассмотреть все из существующих в особом производстве проблем, наша задача заключается в выявлении наиболее очевидных погрешностей. Многие из тех проблем, которые будут нами подняты, имеют четкую взаимозависимость, но для удобства изложения рассмотрим их по отдельности.

1. Можно с уверенностью говорить о том, что «традиционным» дискуссионным вопросом в науке гражданского процессуального права является вопрос о предмете судебной деятельности в делах особого производства. Определившись выше с критерием дифференциации гражданского судопроизводства на виды (предмет судебной деятельности), мы поддержали систему видов гражданского судопроизводства, предложенную Г.Д. Улетовой (включает 6 видов). Для каждого из перечисленных видов гражданского судопроизводства характерен свой обособленный предмет судебной деятельности. По утверждению Г.Д. Улетовой предметом судебной деятельности в делах особого производства является «установление правового положения гражданина, фактов, имеющих юридическое значение и т.п.», при этом автором подчеркивается отсутствие спора о праве. Коме того, еще М.Д. Матиевский, рассуждая о предмете судебной деятельности в особом производстве, отграничивая понятия «спор о праве» и «спор о факте», заметил, что «наука гражданского процессуального права не определила четких границ между спором о праве и спором о факте».

Большинство исследователей, при определении понятия «спор о праве» исходят из соображений, что спор о праве - это оспаривание самого субъективного права (правоотношения), а спор о факте есть не что иное как неизвестность его существования с позиции наших знаний о нем. Так, по мнению Д.М. Чечота, «спор о праве в делах особого производства должен, на наш взгляд всегда выражаться в соответствующем действии заинтересованного лица - оспаривании тех прав заявителя, которые могут возникнуть в связи с признанием юридического факта». Но если исходить из правил логики, то получается, что можно спорить о праве, не опровергая его юридического основания, или наоборот, оспаривать юридическое основание, не отрицая самого субъективного права за противоположной стороной. На наш взгляд такая ситуация абсурдна и поэтому далее мы будем исходить из понимания спора о праве, предложенного М.Д. Матиевским, как «проявления воли и сознания юридически заинтересованных лиц в конкретных действиях, со всей определенностью свидетельствующих о различной их субъективной оценке прав и юридических обязанностей».

В свое время ученые немало внимания уделяли анализу ст. 246 ГПК РСФСР, которая закрепляла правило, согласно которому если при рассмотрении дела в порядке особого производства возникает спор о праве, подведомственный судебным органам, суд оставляет заявление без рассмотрения и разъясняет заинтересованным лицам, что они вправе предъявить иск на общих основаниях. Данное правило, практически без изменений, характерно и для современной модели особого производства. Так, в соответствии со п. 3 ст. 263 ГПК РФ 2002 г., в случае, если при подаче заявления или рассмотрении дела в порядке особого производства устанавливается наличие спора о праве, подведомственного суду, суд выносит определение об оставлении заявления без рассмотрения, в котором разъясняет заявителю и другим заинтересованным лицам их право разрешить спор в порядке искового производства. На первый взгляд данная правовая норма кажется четкой и определенной. Однако при применении ее на практике постоянно возникают сложности, не говоря уже о достижении единообразного ее применения всеми судами. В связи с изложенным нам представляется необходимым соотнести понятия «спор о праве» и «спор о факте».

Как нами уже указывалось при рассмотрении спора о праве, суду надлежит исследовать и юридическое основание, т.е. совокупность фактов. Отсюда следует, что спор о праве всегда сопряжен со спором о факте, как элементе юридического основания спора о праве. Таким образом, если проанализировать внутреннюю структуру спора о праве, то обнаружим, что он может слагаться либо из спора о единичном юридическом факте, если такового достаточно для возникновения, изменения или прекращения субъективного права (правоотношения), либо из множества таких споров, если в основу субъективного права входит юридический состав. Однако и в последнем случае для спора о праве в целом нет надобности оспаривать абсолютно все его юридическое основание. Для этого достаточно доказать отсутствие одного из юридических фактов, без которого юридический состав становится неполноценным, неспособным ни породить субъективного права, ни произвести в нем какие-либо преобразования.

В то же время всем известно, что споры о праве в особом производстве разрешаться не могут. А поскольку спор о факте составляет внутреннюю структуру спора о праве, то он не может быть предметом рассмотрения в особом производстве. Как писал М.Д. Матиевский, «Особому производству явно чужд спор о факте, выраженный в разногласиях заинтересованных лиц относительно его наличия в объективной действительности или правовом значении, если порождаемое им право может быть защищено в судебном порядке. В таком случае интересы заявителя могут быть защищены путем предъявления в суде иска о признании субъективного права или же правоотношения в целом, в основе которого лежит и спорный юридический факт».

В связи с изложенным, нам представляется, что п. 3 ст. 263 ГПК РФ можно изложить примерно в следующей редакции:

«В случае, если при подаче заявления или рассмотрении дела в порядке особого производства возникает спор о факте, установление которого возможно в суде одновременно с разрешением спора о праве, а также в случае возникновения спора о праве, суд выносит определение об оставлении заявления без рассмотрения в котором разъясняет заявителю и другим заинтересованным лицам их право разрешить спор в порядке искового производства.

2. Данную проблему мы бы обозначили как излишняя «дифференциация процедур» в особом производстве. На проблему множественности категорий дел, рассматриваемых с явными процедурными особенностями в порядке особого производства обращают внимание многие ученые.

Особое производство как вид гражданского судопроизводства должно характеризоваться единым специальным предметом судебной деятельности и единой процессуальной формой, т.е. общим порядком рассмотрения судом определенных категорий дел. Однако в современном ГПК РФ общим правилам особого производства посвящена гл. 27, которая включает в себя только три статьи. Кроме того ст. 261 ГПК РФ в сравнении с прежним регламентом гражданского судопроизводства значительно расширила перечень дел, рассматриваемых в порядке особого производства (11 категорий и перечень открытый).

С учетом обозначенного, рассмотрим дела особого производства, для выяснения вопроса, применяются ли при их рассмотрении нормы материального права и есть ли какая-либо специфика в правоприменительной деятельности суда.

Первой, и, можно сказать, определяющей лицо «особого производства» категорией дел являются дела об установлении фактов, имеющих юридическое значение. Деятельность суда при рассмотрении этих дел в определенной части типична для гражданского процесса, поскольку суд устанавливает посредством доказывания наличие или отсутствие юридических фактов. Но констатацией этого процесс в суде первой инстанции исчерпывается, правовые выводы будут сделаны за пределами процесса и не судом. На этом основании и сделан вывод об отсутствии применения норм материального права в особом производстве. И тут нельзя не согласиться с тем, что всех этапов, стадий правоприменительного процесса при рассмотрении дел об установлении фактов, имеющих юридическое значение, нет в наличии. Совершенно очевидно наличие лишь одной стадии - установления фактических обстоятельств дела.

Вторая категория дел особого производства - об усыновлении (удочерении) детей. Для этих дел, в отличие от дел об установлении фактов, имеющих юридическое значение, присутствуют все этапы правоприменения.

До момента вступления в силу решения суда об усыновлении между усыновителем и усыновленным отсутствует правоотношение. Законом не установлено субъективное право лица быть усыновителем и чья-либо корреспондирующая этому обязанность. Можно говорить об охраняемом законом интересе лица стать (быть) усыновителем. Также и у ребенка есть свой охраняемый законом интерес. Для реализации нормы материального права, предусматривающей усыновление, необходимо (а иначе просто невозможно) «вклинивание» в процесс реализации нормы материального права государственного властного органа - суда.

В литературе справедливо отмечается, что решение об усыновлении имеет не только правоустанавливающее, но и правопрекращающее значение. Именно эта вторая составляющая определяет охранительный характер материально-правовой связи. Правоотношения, связывающие родителя и ребенка, не могут прекратиться просто так, в силу одного только заявления об этом со стороны родителей. «Родительское правоотношение» связывает как минимум двоих субъектов. И когда родитель отказывается от своих прав и обязанностей, то это, безусловно, затрагивает права ребенка. Возникающая в данном случае правовая аномалия требует вмешательства государства для того, чтобы максимально учесть интересы ребенка при прекращении семейного правоотношения.

Учитывая ограничения объема данной работы, отметим, что процедурная специфика рассмотрения дела судом в зависимости от определенной категории дела свойственна всем категориям дел, перечисленным в ст. 261 ГПК РФ. Специфичен порядок рассмотрения дел в рамках особого производства и по делам о признании гражданина безвестно отсутствующим и об объявлении гражданина умершим; об ограничении дееспособности гражданина, признании гражданина недееспособным, ограничении или лишении несовершеннолетнего в возрасте от 14 до 18 лет права самостоятельно распоряжаться своими доходами и по многим другим категориям дел.

Итак, рассмотрев вкратце некоторые категории дел особого производства, можно прийти к следующим выводам.

Если исходить из рассмотрения, в частности, особого производства как вида гражданского судопроизводства, то мы приходим к выводу, что в ГПК РФ нет единого процессуального порядка рассмотрения и разрешения дел, называемого особым производством. Однако, некорректным представляется предложение Н.А. Громошиной, которая предлагает в ГПК переименовать особое производство в особые производства. Более правильно, на наш взгляд, сегодня выделить из особого производства обособившиеся с течением времени порядки рассмотрения и разрешения отдельных категорий дел. Итак, мы предлагаем выделить из особого производства следующие отдельные виды гражданского судопроизводства:

А) производство по делам об установлении фактов, имеющих юридическое значение;

Б) вызывное производство.

 

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

 

Подводя итоги всей проделанной работы, хотелось бы проанализировать ее на предмет реализации цели и задач, поставленных во введении и изложить выводы относительно основных тенденций развития института видов гражданского судопроизводства.

. Ввиду возрастающих тенденций к дифференциации производств и унификации процесса, следует признать устаревшим подход тех авторов, которые в основу дифференциации гражданского судопроизводства кладут спор о праве. По той же причине неуместен и такой абстрактный и размытый критерий как «материально-правовая природа дел». Данный критерий на наш взгляд характеризует сами гражданские дела, но не вид производства как процессуальную категорию. Кроме того, «материально-правовая специфика дел» не позволяет отграничить и выявить взаимосвязь таких понятий как «категория гражданских дел» и «вид гражданского судопроизводства».

. В целях унификации процедуры рассмотрения и разрешения гражданских дел судами общей юрисдикции сегодня необходимо вернуться к обсуждению вопроса об обособлении общих правил искового производства в отдельную главу. Применительно к структуре сегодняшнего ГПК целесообразно общие правила искового производства (распространяющиеся и на исковое, и на особое производства, и на производство по делам, возникающим из публичных правоотношений) выделить в отдельную главу «Общие правила гражданского судопроизводства», а особенности рассмотрения дел в рамках видов производств разместить в виде правил-исключений отдельно.

. Если исходить из рассмотрения, в частности, особого производства как вида гражданского судопроизводства, то мы приходим к выводу, что в ГПК РФ нет единого процессуального порядка рассмотрения и разрешения дел, называемого особым производством. Однако, некорректным представляется предложение Н.А. Громошиной, которая предлагает в ГПК переименовать особое производство в особые производства. Более правильно, на наш взгляд, сегодня выделить из особого производства обособившиеся с течением времени порядки рассмотрения и разрешения отдельных категорий дел. Итак, особое производство мы предлагаем «разбить» на следующие отдельные виды гражданского судопроизводства:

А) производство по делам об установлении фактов, имеющих юридическое значение;

Б) вызывное производство.

Сохранять особое производство путем «экстракции» общих правил-свойств процесса рассмотрения дел различных категорий нет смысла, так как это будет противоречить целям эффективности процесса, задаче своевременного рассмотрения и разрешения дел, послужит загромождению процесса в целом. Выделение же отдельных видов производств в соединстве с общими правилами гражданского судопроизводства позволят унифицировать и упростить процесс рассмотрения и разрешения дел особого производства. К тому же такое выделение не будет противоречить законам формальной логики.

. В рамках гражданского процессуального права на наш взгляд следует различать систематизацию производств и дифференциацию (или классификацию) видов гражданского судопроизводства.

Систематизировать все виды производств по ГПК можно в зависимости от процессуальной формы. По этому основанию производства делятся на две группы:

А) производства в рамках полной процессуальной формы - исковое и особое производства, производство по делам, возникающим из публичных правоотношений; производство по делам о признании и приведении в исполнение решений иностранных судов и иностранных третейских судов; производство по делам об оспаривании решений третейских судов и о выдаче исполнительных листов на принудительное исполнение решений третейских судов.

Б) производства в рамках сокращенной процессуальной формы (приказное производство).

. Анализ доктрины гражданского процессуального права и современной структуры ГПК позволяет выделить следующие сущностные признаки видов гражданского судопроизводства:

А) дело возбуждается, рассматривается и оканчивается в рамках производства в суде первой инстанции;

Б) наличие особой процессуальной формы, отражающей обособленный порядок производства по определенной категории дел, процессуальные права и гарантии участников производства и т.д.

В) наличие обособленного предмета судебной деятельности, предопределяемого спецификой материальных правоотношений. Материальное правоотношение предопределяет предмет судебной деятельности, который в свою очередь и формирует в конечном итоге процессуальную форму и вид производства в целом.

. За основу деления гражданского судопроизводства на виды может быть взят, например, один из его процессуальных признаков - предмет судебной деятельности. Поэтому мы поддерживаем позицию авторов, выделяющих по этому критерию в рамках гражданского судопроизводства 6 его видов.

. Критерий дифференциации гражданского судопроизводства на виды - это свойство, признак, характеризующий гражданское судопроизводство как процессуальный порядок рассмотрения и разрешения судом гражданских дел.

. Следует учитывать, что в науке гражданского процессуального права допустимо существование множества критериев дифференциации гражданского судопроизводства, т.к. гражданское судопроизводство обладает совокупностью характерных свойств-признаков. Однако, для дифференциации гражданского судопроизводства в законодательстве, науке необходимо избрать один единый критерий, которым и является предмет судебной деятельности.

. Под видом гражданского судопроизводства мы предлагаем понимать обусловленный предметом судебного разбирательства обособленный порядок деятельности суда в рамках процессуальной формы по рассмотрению и разрешению определенной категории гражданских дел.

Свою работу мы хотим закончить следующими словами великого ученого-цивилиста О.С. Иоффе, которыми он весьма точно обосновал актуальность теоретических тем исследования. «Настоятельная необходимость в исследовании и разрешении конкретных правовых вопросов бесспорна и очевидна. Но было бы неправильно сводить лишь к такой форме все многообразные связи науки и практики. Между теорией и практикой существуют не только прямые, непосредственные связи, но и, если можно так выразиться, цепные связи, охватывающие множество промежуточных и лишь в конечном счете приводящие к практическому эффекту».