Х.: Почему вы так уверены в том, как Мэллори и Ирвин встретили свою смерть?

М.: Мэллори и Ирвин потерпели неудачу на втором этапе или, возможно, ниже. Мэллори сам сказал, что Муссон может положить конец их попыткам, и они исчезли, когда муссонные облака приблизились.

Я думаю, что они спускались вниз-может быть, в темноте, а может быть, и нет—и что где-то ниже первой ступеньки они сбились с курса. Один из них поскользнулся и потащил за собой другого. Веревка зацепилась за острие скалы, лопнула, и Мэллори остался лежать с раздробленной ногой, не в силах продолжать путь. Сценарий, безусловно, правдоподобный. Такие вещи часто происходят на той местности, которую вы найдете ниже Северо-Восточного хребта Комолангма. *

А что касается Ирвина? Ну, мы все еще не знаем.

H: разве ваш взгляд на события-это не просто чистая догадка?

М.: моя версия событий, безусловно, ближе к реальности, чем версия Йохена Хемлеба, который появился на сцене в качестве историка и следовал теории, впервые выдвинутой американским историком Томом Хольцелем двадцать пять лет назад. С тех пор Хольцель пересмотрел и отверг многие из своих первоначальных предубеждений. Хемлеб, с другой стороны, описывает сценарии, которые показались бы проблематичными любому высокогорному альпинисту. Хемлеб просто не знает, что значит забраться на вертикальный кусок скалы высотой 30 метров на такой высоте.

Неудивительно, что история альпинизма теряет свою способность вдохновлять, когда авторы, не имеющие опыта альпинизма, пытаются писать о нем. История альпинизма захватывающая, но ее могут написать только альпинисты, хорошие альпинисты. Например, такие люди, как Вальтер Шмидкунц.

* Комолангма-это китайское название Эвереста.”

ГЛАВА V

ФОРМИРОВАТЬ THE

РОДИНА

1991–2004

Политика не статична. Его необходимо разобрать, изучить и сохранить только хорошие части. Политика - это процесс постоянных изменений.

—Alexander Langer

ЮЖНЫЙ ТИРОЛЬ В ЕВРОПЕ

Я никогда не стремился участвовать в политике в каком-либо официальном качестве, хотя я был политически осведомлен с тех пор, как я был молодым человеком, задавая вопросы и участвуя в дискуссиях по местным вопросам. Годы спустя, вместе с моим другом Александром Лангером, я разработал видение для другого вида Южного Тироля. Лангер возглавлял политическую оппозицию в Южном Тироле и был избран в Европейский парламент в 1989 году.

Я провел осень 1991 года, гуляя и занимаясь альпинизмом в Южном Тироле, месте, где я родился и вырос, в компании горных гидов, друзей и художников. Этот тур "вокруг Южного Тироля" был задуман как своего рода политическая инициатива, упражнение в позиционировании, чтобы изучить, кем мы, жители Южного Тироля, были и куда мы хотели бы пойти в будущем.

В 1999 году я баллотировался в качестве кандидата на европейские выборы. У меня не было никакой партийной принадлежности, но я агитировал в Северной Италии по зеленому списку, выиграв место в Европейском парламенте с первого взгляда. Как Новичок во фракции Зеленых/Европейского свободного альянса (EFA), мой первый опыт работы в Европейском парламенте был как backbencher. Я был членом Европейского парламента (Европарламента) в течение пяти лет, с 1999 по 2004 год.

В общем, это было важное время для меня, но как творческого человека, который отказывается отказываться от собственного видения будущего и своего права определять собственную жизнь, пяти лет было достаточно. Я не отказался от своего зеленого образа жизни, только от своего места в парламенте. Это также не случай выхода из партии Зеленых—я никогда не был ее членом с самого начала, и я не буду присоединяться ни к какой другой политической партии. Я по-прежнему озабочен экологическими проблемами и стремлюсь добиться большей экологической справедливости. Для меня ключевыми вопросами по-прежнему остаются устойчивость, открытые пространства и право личности вести самостоятельную жизнь. В центре моей политической работы-качество жизни.

Степень автономии, которую мы имеем в Южном Тироле—и высокий уровень субсидий, которые распределяются правящей Народной партией—не только привели к увеличению богатства и региональной гордости, но и к росту зависти, трудностей и зависимости. Когда большинство не осознает отчаяния и уязвимости, которые испытывают многие группы меньшинств в регионе, это может привести к страху и недовольству, к тому виду недовольства, которое легко может перерасти в агрессию, и это меня беспокоит.

В целом, небольшие автономные регионы имеют тенденцию к взрыву, когда политические структуры власти централизованы, как в Южном Тироле, с его однопартийным правительством, монополией на СМИ и системой распределения субсидий. Только когда политическая ответственность будет сочетаться с ростом демократизации, прозрачности, которая приходит с разнообразием средств массовой информации, и улучшенной системой распределения богатства, такой регион, как Южный Тироль, будет цвести и процветать—к выгоде окружающих регионов.

Однако многие из реформаторов уже ушли. Некоторые эмигрировали, другие замолчали или удалились в свои личные миры. Возможно, самодостаточный Южный Тироль больше не существует. Возможно, что окончательный ответ на все эти вопросы лежит вне сферы моего влияния и ответственности. Однако уходить или оставаться в стороне-это не правильное решение наших проблем, поскольку это означает отказ от страсти к этому региону и его будущему и, в конечном счете, неспособность принять нашу общую ответственность.

Ландшафт Южного Тироля является одним из самых красивых на Земле. Там, где кончаются сады, начинаются леса с лесными полянами, уединенными фермами и миром и спокойствием, которые оставались неизменными в течение многих веков. Над ними-голые вершины холмов, потрепанные непогодой горы и безымянные ущелья. Это очень красивая земля. Те, кто знакомится с регионом только во время своего отпуска, найдут здесь отдых и удовольствие. За ними тоже будут хорошо присматривать—мы, жители Южного Тироля, хорошие хозяева. В то же время кажущаяся мирность этой земли скрывает отчаянную мольбу деревень о помощи, просвещении и знаниях. Но ничего не происходит. Этот регион компактен и управляем, конечно, но манипулирование людьми огромно, и их отсутствие голоса неизмеримо.

Те, кто думает, что нечего терять, что еще не было потеряно, кто отступает в добровольное изгнание, не выиграли; они просто сдались.