Богородица Непорочного зачатия со Св. Андреем и Иоанном Крестителем

 

Имел склонность к драматическим сюжетам. В картинах, господствующими были мистические настроения испанского католицизма, разочарования и уныния, характерные для кризисной эпохи позднего испанского барокко.

Некоторые из его картин описывают ванитас (лат. vanitas, букв. — «суета, тщеславие»), быстротечность и смерть:

· In ictu oculi — В мгновение ока

· Finis gloriae mundi — Венец славы земной

 

ФРАНСИСКО ГОЙЯ (1746-1828)

испанский художник и гравёр, один из первых и наиболее ярких мастеров изобразительного искусства эпохи романтизма. Гойя был очень плодотворным художником, замеченным ещё в молодости. Колоссальное трудолюбие позволило ему работать вплоть до глубокой старости и, за свою жизнь, он оставил нам множество прекрасных произведений. Точность его портретов позволяет увидеть облик испанской знати и взгляд художника на ряд исторических событий.

Гойя отличается смелым художественным новаторством от сторонников академизма. Постоянный интерес к гротеску, создание офортов (разновидность гравюры на металле) высмеивающих социальные и религиозные порядки в обществе. С начала 1780-х годов Гойя получает известность и как портретист.

Всю жизнь, за свой талант и трудолюбие Франсиско Гойя признавался в высшем свете. Постоянно пользовался покровительством представителей самых знатных семейств Испании. Хотя в юности он получил поверхностное образование (Гойя всегда будет писать с ошибками). Его плодотворное творчество на протяжении всей долгой жизни, постоянное стремление к знаниям и самосовершенствование продолжалось до самой поздней старости (невзирая на болезни), являя наглядный пример безграничного трудолюбия талантливого человека.

 

Характер его искусства резко меняется с началом 1790-х годов перед событиями Великой французской революции. Жизнеутверждение в творчестве Гойя сменяется глубокой неудовлетворённостью, праздничная звучность и утончённость светлых оттенков — резкими столкновениями тёмного и светлого, увлечение Тьеполо — освоением традиций Веласкеса, Эль Греко, а позже Рембрандта.

В его живописи всё чаще царят трагизм и мрак, поглощающий фигуры, графика становится резкой: стремительность перового рисунка, царапающий штрих иглы в офорте. Близость с испанскими просветителями обостряет неприязнь Гойя к феодально-клерикальной Испании. Среди известных произведений того времени — Сон разума рождает чудовищ (1797)

 

«Сон разума рождает чудовищ» (исп. El sue ñ o de la raz ó n produce monstruos) — офорт Франсиско Гойи из цикла «Капричос», озаглавленный испанской пословицей.

Согласно бытовавшему в те времена представлению, живопись и графика являют собой некий доступный для всех и всем понятный всеобщий язык (исп. idioma universal). По первоначальному замыслу Гойи офорт должен был называться «Всеобщий язык». Однако это название впоследствии показалось ему слишком дерзким, и он переименовал свой рисунок в «Сон разума», сопроводив его следующим пояснением: «Когда разум спит, фантазия в сонных грезах порождает чудовищ, но в сочетании с разумом фантазия становится матерью искусства и всех его чудесных творений»

Маха обнаженная и одетая

На картинах изображена маха — испанская горожанка XVIII—XIX веков, один из излюбленных объектов изображения художника. «Маха обнажённая» является одним из ранних произведений западного искусства, изображающих полностью обнажённую женщину без мифологических или отрицательных коннотаций.

Картина, вероятно, была заказана Мануэлем Годоем, первым министром Испании, для своей частной коллекции обнажённой натуры^[3]. «Маха одетая» висела перед «Махой обнажённой», которая могла быть показана с помощью специального механизма. Первым достоверным упоминанием о картине является свидетельство гравёра Педро Гонзалеса де Сепульведы, который видел её во время посещения палаццо Годоя вместе с «Венерой с зеркалом» Веласкеса в 1800 году^[3].

В 1808 году «Маха обнажённая» была обнаружена Испанской инквизицией вместе с другими картинами «сомнительного содержания»^[4]. Годой предстал перед судом и был принуждён раскрыть имена авторов конфискованных картин, названных «крайне неприличными и представляющими угрозу общественным интересам». Гойе были предъявлены обвинения в безнравственности, однако художник избежал наказания, так как влияние инквизиции к началу XIX века значительно ослабло, и она могла лишь указывать на «опасные» формы выражения в искусстве, не будучи в состоянии полностью запретить их^[5].

Трибунал Инквизиции, 1812-1819

cuadro pertenece a una serie en la que figuran Corrida de toros, Casa de locos y Procesión de disciplinantes. Se trata de un conjunto que representa algunos de los aspectos más terribles de la realidad española de comienzos del siglo XIX. Todos ellos reflejan motivos de costumbres que la ilustración y las ideas liberales (a las que por esta época se adscribía Goya) pretendían reformar, aunque encontraban la oposición de la política absolutista de Fernando VII.

Uno de los rasgos que definen esta serie es la presencia de la crueldad, pues los imputados pueden acabar condenados a muerte en la hoguera, como podrían indicar, simbólicamente, las llamas pintadas en sus corozas.

Todos los personajes del primer término aparecen individualizados, bien caracterizados en el desempeño de su papel, mientras que el fondo lo ocupa una masa anónima encuadrada por una arquitectura gótica y una atmósfera claustrofóbica.

En cuanto a la composición, Goya divide la tabla en dos zonas de luz contrastadas. Por un lado el de los procesados y los inquisidores, que se sitúan en primer término. En penumbra, al fondo, la muchedumbre que asiste al auto de fe está desdibujada, lo que la presenta como un todo informe.

картина принадлежит к серии, в которой фигурируют коррида, сумасшедший дом и процессия дисциплинаторов. Это набор, представляющий некоторые из самых ужасных аспектов испанской реальности начала XIX века. Все они отражают мотивы обычаев, которые просвещение и либеральные идеи (к которым в это время относился Гойя) стремились реформировать, хотя и встречали противодействие абсолютистской политике Фердинанда VII.

 

Одним из определяющих признаков этой серии является наличие жестокости, поскольку обвиняемые могут быть приговорены к смерти на костре, как это может символически указывать на пламя, нарисованное в их хорах.

Все персонажи первого термина кажутся индивидуализированными, хорошо охарактеризованными в исполнении своей роли, в то время как фон занимает анонимная масса, обрамленная готической архитектурой и клаустрофобной атмосферой.

Что касается композиции, Гойя делит таблицу на две контрастные зоны света. С одной стороны, подсудимые и инквизиторы, которые стоят на первом месте. В полутьме, на заднем плане, толпа, присутствующая на машине веры, размыта, что представляет ее в целом отчет.

 

· «Драка пастухов», картина Ф. Гойи, в аллегорической форме иллюстрирующая проблему «Двух Испаний».

«Сущность Испании», исп. Ser de Espa ñ a, или «Проблема Испании», исп. Problema de Espa ñ a — закрепившийся в испанской литературе термин^[1], обозначающий интеллектуальную дискуссию об испанской национальной идентичности, которая началась в конце XIX века, охватила широкий круг испанских мыслителей (включая эмигрантов в 1940—1970-е гг.) и продолжается по настоящее время. Дискуссия предвосхитила глубокий национальный раскол, кульминацией которого стала Гражданская война в Испании.

Причиной данной дискуссии послужили не только глубокие социальные перемены, но и рост регионального сепаратизма (каталанского, баскского, галисийского), что входило в диссонанс с интеграционными тенденциями в других европейских странах того же времени — Германии, Италии, Франции.

Крупными участниками дискуссии были Хосе Ортега-и-Гасет, Клаудио Санчес-Альборнос, Америко Кастро и ряд других.

 

· Тавромахия - серии из 33 офортов, созданных испанским художником и гравёром Франсиско Гойей, изданные в 1816 году. На работах серий изображены сцены корриды.

Гойя создавал Тавромахию в 1815-1816 гг., в возрасте 60 лет. Гойю всегда очаровывала коррида, нa одном из автопортретов (1790—1795) он изобразил себя в образе тореро.^[2] Свидетельством искреннего увлечения Гойи корридой служит одно из его писем, подписанное: Francisco de los Toros